Ноты сердца

– Господи, да ты меценат!

– Маренов, ты невозможный на хрен!

Димон уже прыскал в кулак. Его всегда веселило, что переговорить я его не могу, если он сам не захочет. Правда, вот так надо мной он издевался редко. Сегодня разошелся не на шутку.

– Да ладно, возможный я, вот тут сижу, видишь? – Он вздохнул и стал успокаиваться. – Ладно, и что, взял ты новую секретаршу и…

– И она пролажалась.

– Ты ее уволил, а потом с ней оказался в такси, интересно как?

– Дима, ты сказал «ладно», хорош издеваться!

Он примирительно приподнял руки ладонями вперед.

– Все, Гера, все. Ты знаешь, тебя никто достать не может. Или не умеет, или в торец получает. Я стараюсь не упускать возможности проверить, все ли я еще в кругу избранных.

Как бы я ни злился, а смешить Димка меня тоже умел. Поэтому я только рукой махнул и продолжил:

– Я наорал на нее, а она в тот же день меня от дикого проеба спасла. Какая-то тварь скинула бронь с моих билетов. И забронировала их на два дня позже.

Маренов подобрался и посмотрел серьезно.

– Крыска-Лариска завелась?

– Да похоже.

– Однако…

Он задумался было, но я махнул рукой.

– Завтра подумаем, я вообще не о том хотел. Короче, я предложил ей поощрение за удачное спасение молодой компании, а она сказала, что хочет в Париж со мной. Ну…

– Ты ее и взял.

– Да.

Маренов расхохотался. Так искренне, что я тоже принялся смеяться. Мы ржали как кони, наверное, громко, потому что Тамара, продефилировав в халате мимо кухни, зло поджала губы и постучала по запястью – мол, идиоты, время! Но нам на время было плевать. Подождав, пока она закроет за собой дверь спальни, я продолжил:

– Взял ее с собой в Париж, Димон, и проговорил с ней весь полет, а потом прошатался с ней полтора дня по городу, охрип от разговоров и смеха, выдрочился на ее светлый образ перед сном в душе и подарил ей духи из бутика Лютанса.

Мой друг замолчал и довольно надолго. Я его не торопил. Наконец, он почесал лоб, сбросил пепел с догоревшей наполовину сигареты и изрек:

– Ретроградный Меркурий тебе в задницу, Герыч. Ты везучий сукин сын. Я вот сколько лет ищу себе кого-нибудь, ищу, и все без толку. А ты за месяц нашел двух охренительных телочек, для тела и для души. Пиздец просто везунок.

Я вздохнул и пожал плечами. Димка повторил лишь то, что я и так знал, – про везение в делах любовных.

– Только мне вот ни хрена это везение не поможет найти богиню секса, которая была на пляже. А с той, которая для души… Даже если у нас и закрутится что-то, ту малышку с бирюзовыми косами я никогда не забуду.

Маренов только заметил философски:

– Забудешь. Рано или поздно. Шансов найти ее ноль целых хрен десятых. А страдать всю жизнь по красотке, которая, как девочка из «Плейбоя», – на картинке в твоей душе, ты не станешь.

– Не знаю, Димка, не знаю.

Маренов, конечно, дело говорил. Страдать остаток жизни по неизвестной девчонке я бы не стал. Никто сейчас не будет ждать возлюбленную до конца своих дней, особенно если эта возлюбленная ни имени твоего не знает, ни адреса. Но как бы ни нравилась мне Лиза, сейчас для нее в моем сердце места не было.

***

Может быть, я постепенно забыл бы свою балийскую богиню, если бы смог открыть сезон ухаживания за своей личной помощницей. Это точно отвлекло бы, затянуло: я не умел ухаживать за девушкой, не вкладывая в это души. Лиза вытеснила бы ее из моей жизни, может, только во сне остались бы воспоминания, обжигавшие меня жаром. Но тут меня ждал недурной такой облом.

Когда мы сходили с трапа самолета, я уже выстроил целую речь. Отвезти Лизу домой, что было бы проще для продолжения близкого общения. Но когда я предложил ей это, уверенный в согласии, и уже открыл рот, чтобы озвучить дальнейшую программу, она остановилась и покачала головой.

– Меня встречают, Георгий…

Глаза были виноватыми, и я не сообразил сразу, о чем она.

– Отец бдит за каждым шагом? – я улыбался. – Я поговорю с ним, скажу, что это продолжение деловой поездки, нам надо еще обсудить некоторые вопросы.

Она побледнела и покачала головой.

– Нет, это не папа, это… Антон.

Честно скажу, не ожидал. В первый момент моргнул растерянно, а потом до меня дошло. Девушка Лиза, прекрасный солнечный зайчик, имела ухажера. Может, даже жениха? Мы гуляли по Парижу на равных – я женат, она при мужике. До смешного классическая ситуация! Но было не смешно, а внезапно обидно. Как будто мне дали праздничную коробку, а в ней оказалась хлопушка. Но я нашел силы улыбнуться и понимающе кивнуть.

– Что ж, тогда все в порядке. Провожать не буду. До свидания.

Но уже по дороге к дому на меня накатила злость. Размечтался, Герыч. Получил? Но и на хрен эту Лизавету Остролистову. Я чувствовал себя обманутым и несчастным, что ли. Маренов потом втирал мне на кухне про везение. Охеренное везение – две сбежавшие буквально из рук девчонки.

Сердце жгла почти мальчишеская обида. И я решил, что хватит с меня романов. Пока что.

Глава 24. Под давлением

Лиза

Зачем, ну зачем я это сказала? Кто меня, дуру, за язык тянул? Сначала Георгию, что меня встречает Антон. Хотя тут как было отвертеться? Потом Антону, что Георгий меня хотел проводить… Я думала они встретятся, но шеф улыбнулся, развернулся и отправился куда-то в сторону парковки такси. Я даже не знаю, к лучшему, что они не пересеклись сейчас, или нет. Будь я посамоувереннее, решила бы, что Георгий расстроился. Но с чего бы ему? Мы хорошо съездили и погуляли вечером по городу, но и все.

Правда, если бы встречал отец, вышло бы куда хуже, наверное. Я представила лицо папы, когда после всех их предположений в адрес меня и Георгия, тот сказал бы, что повезет меня домой сам… Тогда мне одно оставалось бы – драпать к Дашке прятаться. Почему у меня такая странная жизнь? Родители не радуются успехам и предпочитают видеть в дочери проститутку, поездку в Париж я себе выклянчила, как побирушка какая-то, жених встречает с таким лицом, как будто я отравила его любимую мышь. Ах да, Антон их боится.

Вспомнив об этом, я невольно хихикнула. Антон шел мне навстречу с лицом лица просто. Он всегда ценил свое время куда выше моего, и приезд сюда его вовсе не радовал. Как, впрочем, и отъезд. Господи, как он орал. Его невеста не должна вести себя как попрошайка, это унизительно, а больше всего не для меня, а для него. Как теперь босс будет смотреть на мужика, чья девушка клянчит у начальства? Как он себя должен ощущать, если мне плевать на отдых на экзотическом острове, хоть бы спасибо сказала, но вот Париж себе выпросила, не у него, так у человека, который ни хрена мне не должен, кроме зарплаты!

На самом деле, мог бы и не приезжать. Нет, я не рассчитывала на провожание от шефа, но уж за такси заплатить у меня хватило бы денег. Я не просила его, не намекала, а учитывая нашу ссору прямо перед отъездом, не удивилась бы его отсутствию. Он мог решить помириться и для этого приехать, такое тоже понятно. Но судя по выражению его лица, извинений я не услышу, скорее уж, продолжение скандала.

И точно. Не успев подхватить мою сумку, Антон оглядел меня и с тяжелым вздохом выдал:

– Как отдохнулось?

Я только плечом пожала.

– Вообще-то я работать ездила.

– Да? – Он направился к своей машине, не оглядываясь, успеваю ли я за ним. Раньше такого он вроде себе не позволял. – А чем ты там таким могла заниматься? Ты еще ничего практически про фирму не знаешь. По-французски не говоришь, переводчиком быть не можешь. Не понимаю, зачем он вообще тебя взял.

– Вот у него и спроси!

Я поняла, что злюсь. Много лет, пока я росла, Антон казался мне человеком выдержанным, спокойным, приветливым и милым. И в конфетно-букетный период был очаровательно предупредителен, снисходителен к моим маленьким женским глупостям, как он говорил. Когда все начало меняться? Когда родители решили, что наш брак – дело уже решенное? Или когда сам Антон решил, что хватит со мной миндальничать? Интересно, почему?

Дверцу в машину я открывала сама, пока он укладывал маленький чемодан в багажник. А Антон, сев за руль, поинтересовался едко:

– Тебе не проще лямки к шкафу приделать? Ты на три дня ехала, зачем тебе чемодан вообще понадобился?

– Ну да, ты бы поехал с одним зарядником, да? Даже трусов запасных не взял бы!

– Лиза, ты стала странно разговаривать. – Он вырулил к выезду с парковки и опустил стекло, чтобы оплатить на выезде стоянку. – У меня ощущение, что ты постоянно чем-то недовольна, обижена или тебе кто-то что-то задолжал. Это крайне неприятно. Ты всегда была такой вежливой, скромной и приятной девочкой, я тебя просто не узнаю.

Я примолкла и задумалась. Когда тебе со всех сторон говорят, что ты не такая, как надо, плохая и нехорошая, начинаешь думать, а вдруг и правда с тобой все не так? Папа, мама, бабушка, Антон – все они говорили постоянно, что я веду себя неправильно. Что я грубо разговариваю, много себе позволяю, что мне не нравится то, что они для меня делают, и что я стала неблагодарной. Мне казалось, что я осталась такой же, как и в университете. Они, наверное, ждали, что я кардинально поменяюсь, как окончу его. Но почему? Разве что-то изменилось, кроме корочки, которую я торжественно положила в общий ящик с документами? Я не стала думать по-другому, не дерзила специально и хотела только одного – быть такой же свободной, как и раньше. Но, может, это теперь нельзя? Бабушка говорила, что со взрослой жизнью приходит множество обязанностей, нельзя оставаться такой беспечной, нельзя позволять себе то, что дозволено ребенку, не знающему жизни. Но я никогда не думала, что взросление включает в себя отказ от нормальной одежды и постную морду лица.

– Тоша, – я постаралась говорить спокойно и вежливо, – разве я так уж изменилась? Я и раньше шутила, и мы спорили, и с тобой, и мамой, и с отцом. Я ничего от тебя ведь не требую и не злюсь, когда ты задерживаешься или встречи отменяешь…

– Еще бы ты злилась! – Он с размаху ударил по клаксону и выматерился на машину, которая не поспешила убраться со скоростной полосы, когда он ее нагнал. – Ебаный дебил!

– Ну, вообще-то девушки обижаются, когда парни назначают им встречу и отказываются от нее за десять минут до приезда!

– Вот видишь, Лизавета? – голос у него стал неприятно жестким. – Ты считаешь себя вправе указывать мне, как себя вести. С какой стати?

– Не указывать, а говорить, что мне это обидно бывает, я живой человек, я планы строю, надеюсь, на тебя рассчитываю, а ты вечно делами прикрываешься.

Я даже отодвинулась от него, ближе к дверце, уставившись почти растерянно. Чего он срывается?

– Тебе в голову не приходило, что я деньги зарабатываю?

– Я тоже!

– Боже мой, Лиза, твоей зарплаты хватит на пару банок пива.

– Я пива не пью!

– Я не об этом говорю! А о том, что ты содержать себя не можешь, взрослых обязанностей на себе не несешь, а туда же, упрекать! И еще спрашиваешь, что с тобой не так. Да все не так! Я хочу, чтобы моя жена была мне надежным тылом. А как я могу быть уверенным, что ты не выкинешь какой-нибудь глупости дурацкой и не сбежишь с подружкой в кино, когда я попрошу тебя остаться дома и заняться ужином.

Я резко втянула воздух и отвернулась. Переспорить его невозможно, ужас какой, опять я плохая со всех сторон…

***

Всю дорогу мы молчали. Вернее, я молчала, а он периодически матерился на тупых уродов, которые «правил не читали и за руль сели, купив права». Я мечтала, что когда-нибудь у меня будет своя машина, даже выбирала ее втихую. Но сейчас, представив, что рядом будет сидеть Антон и руководить, отчитывая меня на каждом повороте, я уже не была так уверена, что захочу за руль. Кстати, чемодан я в квартиру волокла сама, потому что Антон захотел поставить машину подальше от наклонившегося дерева и сказал его не ждать. Не знаю, я не очень была настроена на разговоры с родителями. Но сейчас вернуться в их квартиру, а не через площадку зайти к Антону, мне показалось лучшим вариантом.

– Лиза! – Мама столкнулась со мной в коридоре и обрадованно прижала меня к себе, чмокнув в щеку. – Ты как раз к обеду, мой руки и за стол, все уже накрыто.

Я опешила, откатывая чемодан к стене.

– Мама, я только что прилетела, может, я разберу немного вещи, переоденусь…

– Давай-давай, не тяни, моя дорогая, вещи не убегут, а еда остынет, и заставлять себя ждать неприлично, ты же знаешь.

– Я вообще-то не заставляю, я могла и позже приехать, вы же не ждали бы меня…

– Но приехала к столу, вот и поторапливайся, – уже строже отпарировала мама и кивнула в сторону ванной, – мой руки, я сказала!

Я побрела туда, прикусив губу. Как будто в детский сад вернулась. Почему-то вспомнились слова Георгия: «Расцветаешь в руках того, кого выберешь сама». Ну ладно, родителей не выбирают. Но мысль проскользнула дальше – а Антона?

Я стояла у раковины и полоскала руки под водой, смывая мыло и вдруг почувствовала, как аромат серебряного ирисового тумана коснулся моего носа. Я открыла флакончик утром и капнула на запястья. А теперь на них попала вода, и цветок снова ожил и распустил лепестки. Запах напомнил мне ту прогулку, и бутик, и набережную, и то, как он разговаривал со мной, смешливо, спокойно, но с уважением, прислушивался к моим словам, не затыкал, когда я хотела что-то сказать…

– Елизавета!

Голос отца вырвал меня из воспоминаний. Он стоял в дверях, глядя на меня через зеркало.

– Сколько тебя ждать? Невозможное поведение.

– Добрый день. Прости, папа.

Я вытерла руки и пошла за стол, как была, в модных драных джинсах и футболке. Бабушка осуждающе покачала головой, но промолчала, спасибо ей и за это. Я взяла тарелку, протянутую мамой, и взялась за вилку.

– Приятного аппетита.

Мне кивнули в ответ. Я принялась ковыряться в тушеном мясе.

– Лиза. – Мама свела брови, принюхиваясь. – Я не помню у тебя таких духов.

Я замялась.

– Купила в Париже.

– Где?

– В бутике, мы заходили туда с Георгием… Дмитриевичем, – вовремя спохватилась и добавила отчество.

– В бутике? – Отец тоже нахмурился. – Откуда такие деньги? Там они не копейки стоят, надо думать.

– Ну, Георгий Дмитриевич мне небольшую премию дал…

– И ты нашла, куда потратить. Мать, у нас выросла транжира.

Он покачал головой и вернулся к еде, а я подумала, что правильно не сказала, что это подарок. Детское, глупое вранье, но иначе я просто не могла.

Глава 25. Электричество

Гера

Интересно, Герыч, когда тебя попустит? Я поднимался с постели с этим вопросом уже третий день и ответа не находил. После возвращения я решил поехать к родителям. Заезжал к ним нечасто, поэтому оставался на два дня почти всегда. Вот как приехал к ним со своей дурацкой обидкой, так с ней и заночевал, с ней и проснулся. Пиздец, когда тебя волновали девочковые отказы, эй!

Строго говоря, я понимал, что пристрастен. Лиза Остролистова ничего не обещала. Она показалась мне милой, чистой и открытой девушкой. И то, что она отправилась со мной гулять, пила вино и обнималась по дороге к отелю, в общем, не так уж много значило. Я начал это первым, авансов она мне не делала. А подарок приняла… А что подарок? Не просила, глазки у прилавка на меня выразительно не поднимала, очень удивилась, увидев пакетик. И все равно уязвленное самолюбие шептало в уши, что так нечестно. Она не должна была принимать такие знаки внимания, если у нее есть парень. Да хватило бы просто сказать мне об этом. Я бы и тогда подарок ей сделал, наверное. Но не ждал бы продолжения. А сейчас чувствовал себя обманутым.

И все равно о ней думал. Пытался отвлечься мыслями на свою балийскую красотку – та хоть не обманула ни в чем, просто молча смылась! Вспоминал если не про Томку, то про Мими, к которой так еще и не заехал после возвращения. Все равно мысли соскальзывали к ней, серой мышке с солнечным взглядом. Чертова девчонка!

Особенно настроение мне испортило то, что дома без скандала не обошлось. Я успел сходить в душ, переодеться и сел за стол сжевать бутер и кофе выпить, как приплыла Томка. В кухню не вошла, а остановилась у двери, подперев косяк плечом, а руки скрестив под полной грудью. Шелковая домашняя блузка натянулась на груди, и я поймал себя на мысли, что давно уже не испытываю к ней влечения. Скорее, этот вид вызывал во мне ощущение неловкости и, дебильное сравнение, переедания, что ли? Мне не хотелось ее, это полбеды. Мне она стала неприятна, как неприятен кусок полузастывшего жира после сытного обеда.

– Хорошая поездочка?

Я сосредоточенно жевал, дожидаясь, пока звякнет кофемашина. Хотелось чего-то крепкого, даже горьковатого, и я поставил себе двойной эспрессо.

– Рабочая.

– Скажи, что не вылезал со встреч с партнерами.

– Вылезал. Даже по Парижу прошелся.

– Погулял, значит.

Она напряженно смотрела на меня сверху вниз. Я знал этот взгляд. Если Тамара получит то, чего хочет, она станет на некоторое время милой кошечкой. Если нет, обиду затаит нехеровую. Вот опять! Она ждала чего-то для себя. Не спрашивала, как прошли переговоры с Бертраном, не интересовалась, успешно ли я скатался, а смотрела почти алчно: что ты мне привез? У детей это выглядит мило, у нее – омерзительно.

– Погулял. Заглянул в бутик.

– Новый галстук себе выбирал?

Мелодичное «трень» меня отвлекло. Чашка была приятная, гладкая, кофе парил горячим и горьким. Отлично. Томка могла бы заткнуться, и все бы съехало на тормозах. Но она поперла дальше.

– Или костюм? Или золотую булавку? Новый чемодан?

– Новый чемодан ты бы заметила.

– А что тогда? – Она неприятно скривилась.

– Духи.

– И где они?

Я повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

– А кто сказал, что я купил их тебе?

Было приятно увидеть, как она чуть не затряслась от злости. Губы задрожали точно, в дверной косяк она вцепилась так, что чуть когтями своими наманикюренными не процарапала.

– Сука ты! Козел драный!

– И я рад тебя видеть, милая, – это я сказал уже ей в спину и вернулся к бутеру и кофе.

***

Дома ничего хорошего не ждало, а у моих стариков было очень скучно. Поэтому в офис на третий день я отправился почти радостно, предвкушая новый этап работы. Напрягало, что там я увижусь с Лизой, «девочкой которая меня послала». Я не понимал, может, первый раз в жизни, как себя вести с девушкой. Бывало и раньше, что мне отказывали, но тогда я просто вычеркивал барышню из круга общения, а если не мог этого сделать, успешно игнорировал и забывал. Конечно, я мог ее уволить. Но не хотел. Дело даже не в том, что нравилась, она меня… вдохновляла, что ли? Подстегивала мыслительный процесс, заставляла формулировать все очень четко и точно, это ценный ресурс, таким нельзя бросаться. Или я так самого себя убеждал?

Как бы там ни было, в офис я вошел, если не сияющим, то в нормальном настроении. И дойдя до приемной, наткнулся на Светлану, поднявшуюся из-за стола с радостным возгласом, как будто я уезжал на полгода:

– Георгий Дмитриевич! С возвращением!

Хотя чего я агрюсь, она, может быть, правда рада. Свою работу Светлана любит и ко мне относится с большой приязнью.

– Доброе утро! – Я улыбнулся в ответ и невольно скользнул взглядом по столу Лизы. Ее не было. – Вы одна сегодня? Что-то случилось?

Она тоже глянула на стол и покачала головой.

– Нет, Елизавета здесь, она отошла к продажникам, я просила бумаги отнести.

Почему-то мне стало легче на душе. Я что, думал, она после поездки и этой неловкости возьмет и уволится?

– А вот она!

Я повернулся и столкнулся с девушкой буквально нос к носу – и тут же почувствовал запах, тот самый, мягкий, легкий, чуть тревожный, как синий час сумерек всего пару дней назад. Лиза стояла вплотную, подняв голову, чтобы смотреть мне в лицо. И я почему-то ощутил и радость, и облегчение. Глаза у нее были совершенно такие же, как во время нашей прогулки, доверчивые, открытые и ясные. И она точно была рада меня видеть.

– Добрый день, Георгий… Дмитриевич.

Она запнулась, а я улыбнулся.

– Добрый день, Лиза. Отдохнула после поездки?

Если Светлана и удивилась моему «ты», то, как хороший секретарь, вида не подала. Начальству виднее.

– В таких поездках не устают. – Она осторожно проскользнула на свое место и села за ноут.

– Это да, когда работа в радость, усталости не чувствуешь. – Я протянул руку за распечаткой звонков, которую протянула Светлана. – Есть срочные?

– Только от Константина Михайловича, он просил не затягивать, хотел обсудить планы на неделю.

– Хорошо, спасибо.

Я еще раз глянул на Лизу и ушел в кабинет.

И потянулись дни. Раньше я вообще ее не замечал, а теперь наталкивался на эту мышку постоянно. Она входила в офис, когда я ставил машину на закрытый паркинг, натыкался на нее на улице, если приезжал на байке – ох, вы видели бы ее глаза! Мы толкались плечами в дверном проеме, когда она пыталась выйти из приемной, а я – войти туда. Если я шел в кафешку, где кормились сотрудники почти всех фирм, что снимали в здании помещения, обязательно встречал ее там, а то и оказывался рядом в очереди – и сесть за один столик казалось совершенно правильно.

Она мне нравилась все больше. И я специально выбирался из кабинета, останавливал ее где-нибудь в коридоре и начинал советоваться по поводу всякой ерунды, или не ерунды вовсе. Мне нравились ее рассуждения, она вообще оказалась умной девочкой. Один раз мы простояли почти сорок минут на площадке у лифта, со всех сторон рассматривая преимущества флаконов разных форм.

– Смотря какой, вообще-то. – Она упрямо покачала головой, когда я стал объяснять, что округлый флакон лучше ложится в руку. – Большой легко может выскользнуть, совсем маленький – нажимать на пшикалку будет неудобно.

– Пульверизатор.

Я поправил ее со смешком, и она улыбнулась в ответ. Вот это мне тоже очень нравилось: она не обижалась на такие исправления, даже на мягкие подколки отвечала короткой усмешкой. Мне казалось, что Лиза и сама не дура ответить, но я все-таки шеф, и мы не на прогулке у реки, вот она и держит дистанцию.

А мне чем дальше, тем больше хотелось эту дистанцию сократить нафиг, вообще ничего между нами не оставить, и в такие моменты я начисто забывал, что она не свободна. Кстати, выяснилось, что это за Антон у нее ходит в ухажерах, а может, и в женихах. Тут я уточнять не стал. Оказалось, что этот красавчик работает у меня. Вот ведь… Уволить его, что ли? Хотя это вряд ли поможет, он же не тут с ней встречается. Как менеджер среднего, как говорится, звена, он не пересекался с моим личным помощником постоянно. И роман крутил явно не тут.

Я за ними не следил, нет. Но когда приглядываешься, начинаешь замечать очень многое. Даже удивительно. Антон этот не искал с Лизой специально встреч, не водил ее на обед – иначе мы там точно столкнулись бы – и, похоже, даже не особо рвался ее провожать после работы. Ведь офисы недалеко друг от друга, это было бы просто сделать. Это удивляло, раздражало и странным образом провоцировало. Мне хотелось совсем по-пацански пихнуть его в бок локтем и сказать, что раз он не ценит такую девчонку, то и не хрен рядом таскаться. Мне больше подойдет.

Конечно, я этого не сделал. Мы с Лизой так и танцевали один вокруг другого, – а может, только я один? – как два мотылька, бьющихся о лампочку вечером на улице, и ничего не менялось. Только взгляды друг на друга становились дольше. И руки стали касаться одна другой. Улыбка у Лизы стала мягче, а у меня горячело в груди, когда я ее видел. Правда, возвращаясь домой, особенно на выходных, я будто бы остывал от этого наваждения. Я вспоминал про Мими, которую бессовестно забросил, вспоминал и свою незнакомку с острова, вспоминал, что на свете существует огромное количество свободных девушек, что будут рады стать моими подругами. Тогда я думал о Лизе с теплотой, но уже без этого тонкого трепета в кончиках пальцев.

Кто знает, может, оно и осталось бы, как есть. Если бы не день рождения Светланы.

Глава 26. Напряжение

Лиза

Моя жизнь разделилась пополам. Одна часть оказалась довольно серой, если не сказать мрачноватой. Здесь были родители, вечные упреки, недовольство и требования. Здесь вместе с ними оказался и Антон. Он тоже требовал, только своего и по-своему. Поездка в Париж как будто стала непонятным спусковым крючком. Если раньше он хотел внимания и согласия, то теперь не хотел, а требовал, и не согласия, а подчинения. Он больше не орал, он отчитывал меня, планомерно объясняя, как правильно и почему я неправильно поступаю. Он рассказывал о знакомых, которые сталкивались с такими же проблемами, как и я, и успешно их решали. Он добивался того, чтобы я рассказывала ему вообще все.

– Лиза, ты еще очень неопытная. Ты маленькая. И не понимаешь простых вещей. Например, что девушка в жизни нуждается в некотором руководстве, если не справляется с разными сложностями сама.