Цвет твоего отчаяния (Драмиона)

– Гермиона, ты так долго спала? – укоризненно спросила, подозрительно сузив глаза. Сейчас ее сходство с миссис Уизли было донельзя очевидным, что тут же хотелось оправдаться, однако вместо этого она лишь пожала плечами, держа палочку в руках. Яркий свет слепил глаза, пришлось зажмуриться, поэтому она не сразу заметила еще одного собеседника.

– Надеюсь, она хотя бы выспалась, в отличие от нас.

Губы девушки дрогнули в легкой улыбке, и она увидела Гарри, который тоже улыбнулся в ответ. Он слишком волновался, но, увидев искренние, светлые эмоции на лице подруги, не мог долго злиться. В конце концов, у каждого должно быть личное пространство, и было бы слишком неразумно обижаться на это. Да и что, в конце концов, могло случиться плохого в стенах замка?

– Давай, собирайся уже. Сегодня же отборочные. Ждем тебя на завтрак.

Голос Джинни потонул, и яркая вспышка света уведомила о том, что разговор закончен. Настроение Грейнджер поднялось и, снова распахнув дверцы шкафа, она достала из него светло-голубую блузку. Ту самую, что купила ей мама в их последний, спокойный день совместного времяпровождения, прямо перед тем, как девушка стерла память своим родителям, пресекая доводы собственного рассудка. Собственных принципов. Тяжелый вздох сорвался с ее губ, но все же она заставила себя переодеться и еще немного повозиться с прической, придавая себе более менее приемлемый вид после вчерашних терзаний.

Выйдя из комнаты, резко остановилась, заприметив на полу шикарный букет бледно-красных роз, который переливался всевозможным мягким свечением, заставляя затаить дыхание, внимая его красоте. Рука невольно потянулась к пышным цветкам. Пальцы прошлись по гладким лепесткам и за что-то зацепились. В нос ударил характерный запах свежих цветов, и она жадно вдохнула его в себя, наслаждаясь изысканным, тонким шлейфом. Была вложена записка, написанная мелким, каллиграфическим почерком.

«Прости меня, Гермиона. Давай встретимся сегодня в библиотеке? Генри».

Поджала губы, чувствуя, что нежные цветы теряли свою манящую привлекательность, но выбросить их она просто не могла. Вернувшись в комнату, девушка нашла вазу и поставила в них букет.

Как только она вошла в Просторный зал, то сразу поняла, что завтрак почти закончился, и большинство студентов уже отправились по своим субботним делам. Кто-то радовался приятной, сентябрьской погоде, когда последние лучи солнца еще давали возможность наслаждаться свободой вне стен замка. Кто-то отправился готовиться к отборочным, ну а кто-то уже поселился в библиотеке, водрузив на стол множество книг.

Гермиона быстро заприметила своих друзей в самом конце факультетского стола и уверенно направилась к ним, не замечая никого и ничего вокруг. Рон тоже ее увидел и в ответ помахал.

Однако… жар взгляда ударил в затылок, заставляя Грейнджер замереть на месте и опустить руку. Легкое покалывание сопровождалось ощутимой волной, ударяющей прямо в статную спину. Напряглась, едва поворачивая голову. Это точно не чертов Малфой. Его ледяной взгляд плавил кожу, будоражил кровь, посылая импульсы по всему телу. В последнее время это ощущалось особенно остро, в моменты ее уязвимости. В последнее время эта интенсивность ломала изнутри и, не выдерживая чудовищного напора, девушка опускала взгляд в те мгновения, когда их глаза встречались, сцеплялись, пусть даже на пару мгновений.

Опускала и мысленно обещала себе, что в следующий раз она выйдет победителем из этой игры в гляделки. Острый взгляд как чертово клеймо, от которого невозможно избавиться, как чертово наваждение, атакующее сознание с разрушительной силой. Она выдохнула, отгоняя посторонние мысли, и прямо перед ней возник Генри. Он выглядел таким изнеможенным, что нетрудно догадаться о том, что он не спал всю ночь. Посмотрела на него в немом вопросе, и его лицо расплылось в теплой улыбке, затрагивающей уголки лучистых глаз, в которых вспыхнула надежда.

– Доброе утро, – вкрадчиво, учтиво-вежливо, почти что ласково. – Ты получила мои цветы?

– Ммм, да. Спасибо.

– А записка?

Он сделал шаг вперед, решительно сокращая дистанцию между ними. Так близко, что в нос тут же ударил резкий запах мужского парфюма. Так близко, что она оказалась в ловушке его широкой фигуры и интенсивного взгляда, требующего ответа. Сглотнула, чувствуя, как дикое желание отступить врезалось в грудную клетку. Яростная решимость звучала в голове, пресекая любую попытку возразить:

– Я не буду встречаться с тобой в библиотеке, Генри, – девушка осеклась, увидев, как надежда, возникшая ранее, потухла в его глазах, сменяясь горьким разочарованием, обволакивающим плотной пеленой. Добавила чуть мягче: – Если позволишь, меня ждут друзья.

Между ними повисла короткая пауза. Черная тень, набежавшая на лицо, заставила ее затаить дыхание. Он резко схватил ее за руку. На них теперь смотрели почти все. Кто-то с жадным интересом, кто-то с недоверием, и множество различных взглядов несколько выбили из колеи, пошатнув стальную решимость, проскальзывающую в каждом движении парня. Он выпрямился, и теперь его улыбка отражала всю печаль.

Гермиона чувствовала легкую панику от его навязчивых действий и резко дернула руку, выскользнув из цепкой хватки. Неожиданно Генри застыл. Он вперил взгляд сквозь нее и нахмурился. Что-то внутри разрушилось, разлетелось, оседая на коже и впиваясь в нее острыми иголками. Что-то внутри надломилось, позволяя эмоциям сдавить горло.

Малфой стоял у самого входа и ехидно ухмылялся, глядя на них с ленивой скукой, будто это всего лишь вынужденная мера, которая не стоила ни капли его драгоценного внимания. Разрушительная энергия, жаждущая крови этого ублюдка затихла еще вчера, скрываясь под поверхностью видимого спокойствия. Того самого, что можно продемонстрировать, не привлекая к грязнокровке лишнего внимания. Однако этот слизняк все равно предпринял попытку извиниться, наплевав на предупреждение Драко. Кажется, угроз было слишком мало или он правда слишком глуп, чтобы понимать, какую войну развязал.

Окинув обоих быстрым взглядом, демонстративно прошел мимо, резко задев Генри плечом. Тот лишь недовольно поджал губы и с посмотрел ему в след. Глаза вспыхнули ненавистью. Ощутимой, горькой, заполняющей до краев. Грейнджер стало не по себе и, не сказав больше ни слова, она ринулась навстречу Рону, который уже поднялся со своего места и обеспокоенно шагал в ее сторону.

– Все в порядке?

– Да, я думаю.

Вымученно улыбнулась. Кожа буквально плавилась от пронизывающего взгляда Малфоя, и она дрожащей рукой заправила непослушную прядь за ухо, ощущая, как предательски загорелись нежные щеки. Его немое присутствие, его пронизывающий до костей взгляд медленно, но верно толкал к краю, где чувства и эмоции спутались, создавая убийственный коктейль. И гриффиндорка совершенно не знала, как это контролировать, как утихомирить это бушующее пламя, готовое поглотить все без остатка.

Она присоединилась к ребятам, сев на свое место и стараясь подключиться к общей беседе. Драко перестал плавить ее взглядом, переключая свое внимание на Пэнси.

– Как ты думаешь, мы в этом году точно возьмем кубок?

Гарри дотронулся до ее плеча, прерывая бесконечный поток мыслей. Та вздрогнула и вперила взгляд в друга, стараясь казаться максимально заинтересованной. Легкая, одобряющая улыбка украсила губы.

– Непременно.

Больше ее никто не трогал.

*** Отборочные были назначены после обеда, поэтому Гермиона твердо решила все свободное время посвятить занятиям. Глаза сосредоточенно, усердно скользили по маленьким строчкам, пока она усердно старалась впитать в себя как можно больше нужной информации, но это было крайне тяжело. Все мысли плавно, упорно стекались к Малфою, и от этого горького осознания хотелось, как минимум, закричать, горячо ругая себя за подобную оплошность. Громко, неистово громко, лишь бы стереть, вытравить из воспаленного сознания его мутный, ледяной взгляд, насквозь пронизывающий своей грубой интенсивностью. Нагло впивающийся в ее профиль, с явным намерением заглянуть в ее душу, с явным намерением пробраться под кожу, воспламеняя кровь. Угроза продолжала висеть над головой, как нимб, проецируя самые потаенные страхи. Те самые, спрятанные глубоко внутри, за толстыми стенами безупречного самоконтроля. А вдруг он кому-нибудь проболтается? А вдруг он кому-нибудь расскажет о том, что произошло с Грейнджер за эти несколько дней? Попытка самоубийства, случай с Генри… Нет, ему все равно нет никакого чертового дела до нее. И это правильно. Так и должно быть.

Мотнув головой в безуспешной попытке выбросить из головы посторонние мысли, гриффиндорка снова уткнулась в учебник, подперев голову рукой. Очередная попытка выучить хоть что-то. Но совсем скоро книга снова закрылась, и девушка откинулась на жесткую спинку стула, недовольно поджав губы и признавая собственное поражение.

Раздражение достигало немыслимых пределов, и она резко встала с явным намерением покинуть пустой кабинет, в котором она только вчера пересеклась с этим зазнавшимся ублюдком и ощутила грубые прикосновения холодных пальцев, впивающихся в кожу и причиняющих легкую боль. Из-за Генри она решила не заниматься в библиотеке, а остаться здесь. В полном, неприкосновенном одиночестве, которое теперь безжалостно рассекало душу, сводя с ума. Но это вынужденная необходимость, благодаря которой она сможет собрать осколки воедино и взять себя в руки, возвращая контроль над собственной жизнью.

Как ни странно, Гарри и Рона ничуть не озадачило решение их подруги. Они лишь коротко кивнули и вернулись к своей беседе во время завтрака. Видимо, они слишком заняты предстоящими отборочными, что ни на что другое попросту не обращали внимания. С одной стороны, это хорошо. Гермионе не нужны лишние подозрения и чрезмерная опека. Она всегда справлялась сама и такие случаи не исключения. Подобные мысли несколько воодушевили, и Грейнджер уверенно подошла к двери, решив, что на сегодняшний день занятий хватит. Но… та не поддалась. Еще толчок и попытка повернуть ручку. Снова ничего. Какого черта произошло? Нахмурилась, силясь вспомнить события последнего часа. Она лишь прикрыла дверь, но не закрывала. Паника хлестко ударила в статную спину, толкая к более решительным действиям. Она забарабанила по твердой поверхности, стараясь привлечь внимания. Эмоции пронзили до костей, продолжая погружать в горькую пучину отчаяния. Заряд электричества прошелся через кожу, как быстро надвигающаяся буря. С горла вырвались истошные крики:

– Помогите! Выпустите меня отсюда!

Тишина, нарушаемая лишь ее прерывистыми вздохами и жалобными всхлипами. Та самая густая тишина осела в воздухе. Дрожащей рукой гриффиндорка нащупала палочку, небрежно взмахнула ею, едва шевеля губами. Произнесла заклинания, но ее попытка не увенчалась успехом. Кто-то намеренно запер ее тут. Кто-то специально подстроил это. Замкнутое пространство давило, яростная волна распирала желудок, и она обессиленно прижалась спиной к массивной двери и медленно сползла вниз, не в силах вынести такого удушающего напряжения, нависающего над головой.

Горло сдавило, хлесткие чувства пронзили молниеносной стрелой. Сколько еще она так просидит, пока друзья не начнут ее искать? Сколько томительных минут придется ждать? Она бы могла попробовать связаться с Джинни, но она тоже была слишком занята подготовкой к отборочным. Воспоминания то и дело лезли в голову, проникая в уязвленное сознание и воспроизводя картины из прошлого.

Темная ночь. Непроглядная тьма. Восьмилетняя девочка дрожала от пронизывающего холода. Тонкое одеяло, наспех накинутое на точеные плечи, не согревало. До чуткого слуха доносились какие-то непонятные обрывки фраз на совершенно непонятном языке. На что это похоже?

Гермиона покачала головой, пытаясь развеять навеянную дымку, и плотнее закуталась в одеяло, дрожа уже больше не от холода, а от страха быть пойманной. Бабушка строго настрого запретила ей покидать свою комнату, но любопытная девочка не послушалась. Она спряталась в темном шкафу, чтобы понять, что происходит в этом доме, куда она приехала на летние каникулы. Бабушка монотонно читала какую-то книгу и активно жестикулировала руками. Ее длинные, седые волосы развивались от легкого дуновения ветра, губы плотно сжаты, а глаза горели безумным огнем. Со стороны она была похожа на ведьму.

Гермиона нахмурилась. Такого не бывает в реальной жизни. Лишь на ветхих страницах сказок эти чудовищные существа оживают и пугают таких же непослушных малышек как она. Бабушка не ведьма. Бабушка ее любила и заботилась о ней.

Неожиданно громкий стук в дверь заставил девушку вынырнуть из собственных воспоминаний, возвращая в реальность.

– Я здесь! Пожалуйста, выпустите меня!

– Какого черта, грязнокровка?!

Глава 6.

– Что…

Слова застряли в горле, и Драко воинственно прищурился, будто не веря собственным глазам. Грязнокровка дрожала, глядя на него безумным, пробирающим до костей взглядом, в слабой попытке уничтожить лишь одним зрительным контактом. Воздух сгустился от удушающего напряжения, грозясь заполнить все пространство между ними. Спутанные локоны вяло подпрыгнули, когда Грейнджер ринулась вперед.

Удар.

Малфой потрясенно отшатнулся. Жжение распространилось по коже, как лесной пожар, взрываясь легкой краснотой на щеке. Какого хрена сейчас произошло? Неужели эта дура и правда посмела тронуть его?

Гермиона снова решительно замахнулась, намереваясь отвесить еще одну пощечину, но рука слизеринца в этот раз ловко перехватила ее, блокируя новый удар. Холодные пальцы с силой сжали хрупкое, девичье запястье, и она жалобно всхлипнула, пытаясь освободиться. Адреналин бурлил в крови, ярость застилала взор тонкой пеленой, и, кажется, она готова была развязать серьезный конфликт.

– Что это было, херова дура? – яростно прошипел Драко, с силой толкая ту к двери. Лопатки уперлись в шероховатую поверхность, причиняя легкий дискомфорт. Девушка невольно поморщилась и отвела взгляд, не в силах вынести кристально-чистой ненависти, пылающей в его глазах. Это было похоже на изощренную пытку. На игру, в которой будет только один победитель.

Малфой был близко. Так невыносимо близко, что Гермиона видела едва заметные веснушки на бледном, изнеможенном лице. Так невыносимо близко, что запах его одеколона раскурочивал легкие, заставляя часто-часто дышать.

– Это я хочу спросить у тебя, – отозвалась та, предпринимая очередную попытку разбавить адское напряжение, упрямо давящее на точеные плечи. – Зачем ты меня запер?

Драко отступил и скривил губы, аккуратно доставая из мантии платок и тщательно протирая руки. Отвращение. На его лице так отчетливо было написано едкое отвращение, намертво въевшееся в каждую черту. Ничего нового.

Гермиона протяжно выдохнула, чувствуя, как раздражение салютом ударило в мозг, посылая импульсы по всему телу.

– А ты правда дура, Грейнджер. Если бы я хотел тебя уничтожить прямо перед носом старухи, – едкая усмешка скривила его губы. – Я бы воспользовался более изощренным способом. Кто вообще боится закрытых дверей?

Сначала утес. Потом Генри. И наконец, запертая дверь. Как ни странно, рядом всегда оказывался Малфой. Тот, с кем хотелось пересекаться меньше всего и не провоцировать конфликты между двумя факультетами. В конце концов, это их последний год.

Девушка вызывающе выпрямила спину, сощурив глаза. Смотрела в упор, пытаясь найти проблески лжи в глазах. Ничего. Лишь капли немой ярости в мутном взоре. Отвернулась. Кто мог так с ней поступить, а главное зачем? Случайно или кто-то яро осведомлен о ее детских травмах? Мотнув головой, пыталась отбросить мрачные мысли. В конце концов, об этом можно подумать и позже, а сейчас стоит поспешить на отборочные и поддержать своих друзей. Не сказав больше ни слова, гриффиндорка уверенно зашагала в сторону поля, чувствуя, как Малфой буравил ее спину. Ну и пусть.

***– Ты опоздал.

Драко поднял внимательный взгляд на Блейза, нового капитана слизеринской сборной, которого единогласно выбрал весь факультет. Он уже переоделся в идеально выглаженную форму и лениво, почти что небрежно покручивал в руке небольшой мячик, видимо разнимая пальцы. – И это не Пэнси тебя задержала. Она уже была здесь и расспрашивала о тебе.

Тот лишь равнодушно пожал плечами и открыл свой шкафчик. Его не заботили отборочные. В конце концов, состав сборной по квиддичу был утвержден в самом начале месяца, а остальные мероприятия по полету на метле были лишь формальностью, на которую Малфой не акцентировал свое внимание. Но как убедить в этом Забини? После своего повышения он стал невыносимым занудой и при каждом удобном случае гнал команду на дополнительные тренировки.

– Еще ты пропустил отборочные гриффиндорцев, – как бы между прочим продолжил его друг. – Нам нужно больше за ними наблюдать. Я же тебе говорил об этом.

Значит грязнокровка тоже пропустила полеты своих придурковатых друзей. Он уже ясно представил, как она сбивчиво оправдывалась, придумывая очередную, наглую ложь, лишь бы не признаваться в собственной слабости и не беспокоить двух идиотов лишний раз. Святая Грейнджер скорее на метлу сядет, чем расскажет об истинной причине своего опоздания. Драко презрительно хмыкнул, забавляясь над четко нарисованной в воображении картиной, и Блейз расценил этот жест как насмешку над его словами. Грубый гнев покрыл его черты, а глаза опасно вспыхнули, опаляя своей интенсивностью.

– Хм, Малфой?

– Извини, дружище, – миролюбиво отозвался тот, желая разрядить напряженную обстановку.

Переоделся в форму и взял в руки метлу, намереваясь выйти на поле под оглушительный свист своего факультета, выражающего таким жестом свою безоговорочную поддержку и веру в победу. Он взмыл в воздух и впервые за столько дней почувствовал незабываемую, ни с чем не сравнимую легкость. Однако после отборочных настроение Драко вернулось в привычное русло. Но теперь, помимо этого, на плечи давила непосильная усталость из-за высокого темпа нагрузки. Кувалда сумерек начинала наклоняться к горизонту, выплескивая оранжевый оттенок за серые облака. Вой ветра усилился, напоминая о приближении снежной зимы. Листья хрустели под ногами, пока он не спеша шел от поля к замку, наслаждаясь свежим воздухом. Скоро очередное собрание, но сегодня слизеринец решил его пропустить. В конце концов, Забини обо всем расскажет. А пока парень планировал отправиться в свою комнату, запереть дверь, пресекая надоедливые попытки настырных друзей вытащить его из своего убежища, и как следует выспаться.

Эта неделя, полная навязчивого общества грязнокровки, была слишком утомительной.

Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил, что в холле замка кто-то был. Из Большого зала доносился звонкий стук вилок о тарелки и не утихали возбужденные голоса студентов. Время ужина.

Малфой подозрительно прищурился, стараясь что-то разглядеть за статуей. Может кто-то из младшекурсников испытывали всю прелесть запрещенных занятий в стенах школы? Однако это была Дафна. Ее губы, намазанные толстым слоем блеска, изогнулись в улыбке. Белокурые локоны, обычно рассыпанные по спине жидким золотом, были собраны в небрежный пучок, и несколько прядок соблазнительно обрамили лицо. Она прижимала небольшую стопку к груди и с кем-то активно общалась. Кажется, все ее внимание было сосредоточено на собеседнике.

Слизеринцу было абсолютно все равно, с кем проводила свое свободное время малышка Гринграсс, даже несмотря на тот факт, что ее определенно что-то связывало с Блейзом. Драко Малфоя редко волновало происходящее. Он занимал нейтральную позицию и наблюдал со стороны. Хотелось незаметно пройти мимо, однако он присмотрелся. Атмосфера накалилась, достигла предела, и он подошел ближе, наконец, увидев того, с кем разговаривала Дафна. И нет, это был не тайный поклонник, который довольно часто стал оставлять трогательные записки и маленькие подарки у ее двери в течение нескольких недель. Это был вообще не студент.

Расслабленная поза профессора выдавала его заинтересованность в беседе, однако он все равно безукоризненно соблюдал дистанцию сугубо профессионального интереса. Даже с грязнокровкой он держался более открыто. Речь шла о докладе, который Дафна обещала подготовить за дополнительные баллы.

Малфой презрительно скривил губы и аккуратно отступил, оставляя их наедине. Поднялся по лестнице, ведущей в отдельные комнаты студентов. Рядом с портретом его уже ждал Блейз. Он одиноко восседал на диванчике и опять покручивал в руках мячик. Влажные волосы переливались в свете ярких ламп. Мрачная тень скользнула по лицу, выдавая полную осведомленность о делах Гринграсс. Увидев Драко, он подозвал его к себе, намереваясь устроить допрос. Эффектная Дафна ярко отличалась от своих одногруппниц, неосознанно привлекая к себе внимание. И все это началось как наваждение, как постоянная потребность в ней. Потребность быть рядом, пересекаться с ней.

Взгляд к взгляду.

Глаза в глаза.

Белокурые локоны, отливающиеся жидким шелком, блестели в свете луны. Дерзкая улыбка украшала ее лицо, будто намеренно дразня и толкая к действиям. Ее пижамные шорты оголяли длинные ноги, а тонкая ткань топика обтягивала фигуру нежной материей. В ту ночь, на астрономической башне, они впервые поцеловались. Случайно. Спонтанно. Просто почувствовали необходимость раствориться друг в друге. Блейз искал успокоения, а Дафна всего лишь хотела тепла. Однако это невинное действие разожгло бушующий огонь, готовый поглотить без остатка. Без шанса на спасение.