Цвет твоего отчаяния (Драмиона)

Майли Джун

Цвет твоего отчаяния (Драмиона)

Глава 1.

Один шаг – чудовищная пропасть.

Один шаг –неизбежное падение.

Гермиона завороженно смотрела на грохочущие волны, неистово бьющиеся об огромные, острые скалы. Шелковый ветер касался напряженного, сосредоточенного лица, прядями поднимая густые, спутанные волосы, рассыпанные по угловатым плечам в хаотичном беспорядке. В таком же беспорядке, как и вся ее жизнь. Луна ярко сияла на темном небе, словно блеск чистого серебра. Ее свет лился на бушующую воду. Ноги дрожали на краю, пока кровавые образы проносились в голове со смертоносностью урагана, проецируя перед глазами трагичные картины из прошлого. Яркая вспышка зеленого света. Леденящий душу смех, разрывающий барабанные перепонки. И безжизненное тело ее бабушки с пустыми глазами, из которых одним небрежным взмахом забрали жизнь. Все это скрутилось в смертоносную спираль и не отпускало до сих пор, даже после смерти Волан-де-Морта. Того, кто погубил не только весь магический мир, но и безжалостного отнял у нее близкого человека.

Всеобъемлющее чувство скорби накрыло с головой, подобно яду, вырывая из горла очередной жалобный всхлип. Именно поэтому она оказалась здесь глубокой ночью, пока все обитатели Хогвартса мирно спали в своих постелях и видели безмятежные, ничем не омраченные сны. Именно поэтому она стояла на самом краю крутого утеса в безуспешной попытке изгнать болезненные ощущения, проникающие под кожу острыми иголками. Шум ветра усилился, и гриффиндорка прикрыла глаза, стараясь успокоиться.

Всего шаг – и все закончится.

Всего шаг – и вся боль утихнет.

Ослепительный свет проникал под угол закрытых век, воспроизводя перед взором веснушчатое, улыбающееся лицо Рона, одобряющую улыбку Гарри и образы ее счастливых родителей, которые до сих пор не могут вспомнить, что у них есть дочь.

Нет. Она не может так поступить.

Неожиданно сильная рука обхватила ее запястье и резко потянула на себя, вырывая из легких весь воздух. Ноги заскользили по камням, и Гермиона рухнула на чью-то грудь. Скорее всего, Рон или Гарри, слишком обеспокоенные ее состоянием в последнее время, проследили и отправились следом. Ужас сковал все тело. Эмоции сдавили горло. Яростная волна распирала желудок. Как ей теперь оправдаться перед ними? Что теперь сказать?

Сердце пропустило удар. Затуманенный взгляд сфокусировался на темной, ладной фигуре, и с дрожащих губ слетел еще один всхлип. Ошибиться невозможно.

Малфой резко отступил и ослабил хватку на запястье, позволяя той бессильно рухнуть на холодную землю. Смотрел из-под опущенных ресниц. В глазах – никакого удивления, никакого интереса. Лишь абсолютная, непроглядная тьма, как и сегодняшняя беззвездная ночь, ставшая катализатором душевных страданий.

Он возвышался над ней, засунув руки в карманы своей мантии. Черная тень, набежавшая на его заостренное лицо, рассеялась, сменяясь абсолютной скукой, будто он только что не был свидетелем горьких минут отчаяния, граничащего с безумием. Она и правда думала о том, чтобы прыгнуть. Жгучая потребность в жизни ударила в грудь, чувство ужаса разрывало изнутри, грозясь перерасти в банальную истерику из-за переизбытка эмоций. Гриффиндорка подняла глаза в немом вопросе.

А что он тут делал?

Вопрос застыл на языке. Дрожь одолела сомкнутые челюсти, и предательская влага собралась в покрасневших глазах, заливая цвет молочного шоколада, как смертоносный ураган, готовый разрушить все на своем пути. Голова плыла от недоумения, но она заставила себя осторожно подняться и отряхнуть грязь с тонкого, помятого свитера.

– Я не хотела, – воздух разнес ее жалобный шепот, как кнут, со звоном ударяющий по коже. Мотнула головой, смаргивая слезы, и выпрямилась, вперив в него заинтересованный взгляд. Обычно Малфой смотрел сквозь нее, и это раздражало. Иногда в мутных, ледяных глазах полыхал бушующий огонь ненависти, подпитанный мелкими стычками двух факультетов. Их вражда до сих пор продолжалась. Правда теперь эти столкновения были не такими ожесточенными, как раньше, но все равно оставляли свой неизгладимый след.

– А что по-твоему ты делала, грязнокровка? – спокойно спросил тот, изящно выгибая бровь в испытующем жесте. Однако его лицо оставалось таким же пустым, напрочь лишенным каких-либо эмоций.

– Я просто… – и замолчала, не в силах вымолвить ни слова. А что можно сказать? Он стал невольным свидетелем ее слабости. Он стал невольным свидетелем того, как безупречный фасад рухнул, обнажая истинные чувства, спрятанные глубоко внутри. Прикусила губу, тщательно придумывая, что сказать, но, кажется, слизеринца это совсем не волновало.

Он развернулся и намеревался уйти, даже не одарив ее прощальным взглядом. Совершенно не хотелось слушать глупых, сбивчивых оправданий этой девчонки. Он оттащил ее от края только по причине того, что в то чудовищное мгновение Грейнджер олицетворяла его собственные страхи, его собственное, необузданное темное желание, с которым он упорно боролся и победил, едва Волна-де-Морт пал от руки священного Поттера. И все изменилось. Так что его поступок всего лишь инстинкт, не более.

– Я правда не хотела. Не думала об этом серьезно. Я подумала о семье и своих друзьях и готова была отступить, – уверенный тон ударил в спину. Жар ее взгляда бил прямо в затылок, и Драко обернулся. Тусклый свет луны омывал ее взлохмаченные пряди, упрямо обрамляющие побледневшее лицо. Глаза лихорадочно поблескивали, растворяясь в беззвездной ночи, а белые зубы впились в сухие губы с явным напряжением. Абсолютно преследующие глаза поглотили в свои темные глубины с обещанием полного, безоговорочного уничтожения. Мелкая дрожь прошла через все тело, и Гермиона опустила взгляд, не в силах вынести этой разрушительной, свинцовой тяжести. Губы Малфоя дрогнули в ядовитой усмешке:

– Ну и где твои драгоценные друзья? Где они, когда ты так в них нуждаешься?

– Я пришла сюда ночью, чтобы никто ничего не знал и не видел. Но по счастливому стечению обстоятельств, ты тоже оказался здесь. Какой сюрприз.

– Не сюрприз, а твое чертово спасение, Грейнджер. Теперь проваливай и не заставляй меня повторять это еще раз.

Та удивленно заморгала, задетая ощутимой угрозой в его голосе. Густая тишина пронзила прохладный воздух, наполняя его легким смятением. Весь ядовитый сарказм в голосе исчез.

Слизеринец снова развернулся и на этот раз не стал останавливаться. Если он останется здесь еще на несколько минут, его отсутствие заметят и начнут искать. Он достал из кармана мантии маску, надел капюшон, скрывающий большую часть головы, и ускорил шаг, пробираясь сквозь густую местность. Деревья совсем скрыли грязнокровку, оставляя ее позади. Лишь повсюду, в каждом закоулке сознания, в каждом отзвуке, опечатались свежие воспоминания о дрожащих, очерченных губах и лихорадочно блестящих глазах цвета шоколада, в которых застыли слезы. Стиснул зубы, стараясь отбросить посторонние мысли, и сфокусировал взгляд. У домика Хагрида показалась высокая фигура. Заприметив Драко, она бесшумно двинулась к нему навстречу.

– Номер Пять, где ты был? – суровый баритон напрочь въелся в его голосовые связки. Рука в перчатке любовно поглаживала палочку, освещая его скрытое лицо. Неоновая маска с жуткими прорезями, похожими на безумные улыбку Джокера. – Собрание еще не закончилось.

– Я не услышал ничего интересного, – тут же ответил тот, тоже доставая свою палочку. Шепнул заклинание, и яркий свет на его конце озарил его маску. Точно такая же. Все представители клуба «Темная орхидея» носили их, чтобы сохранить хоть какую-то анонимность. Драко только две недели назад стал почетным членом тайного сообщества и уже успел узнать в некоторых людях своих однокурсников. Например, Пэнси. Номер три. Конечно в гостиной они не обсуждали дела клуба, ведь это могло вызвать подозрения, и новый директор Макгонагалл напрочь перечеркнет любую его деятельность, даже если она не являлась противоправной. Такой безукоризненный порядок и ярое желание следовать правилам представляли собой как привычку, как отголосок правления Темного Лорда.

– Ты был у утеса?

– Нет, просто ходил в Запретном лесу и дышал свежим воздухом. Тебе нужен детальный отчет, Номер Один?

Беспристрастная манера, с которой он говорил, заставила того лишь недовольно покачать головой и отвернуться, видимо, решив, что Малфой не стоил такого пристального внимания. Он небрежно взмахнул палочкой и убрал ее в карман мантии, позволяя темноте ночи поглотить его.

– Идем, Номер Пять. У нас еще целый час.

Глава 2.

– Да все в порядке, Гарри.

Гермиона даже улыбнулась, силясь придать своему голосу еще больше беззаботности. В каждом слове, в каждом движении застыла фальшь. Такая фальшь, от которой хотелось громко закричать. Срывая голос до кашля, до острой режущей боли. Однако вместо этого она ободряюще сжала руку своего друга. На его лице виднелись острые углы неодобрения, ноздри раздувались, а губы сжались в тонкую, едва заметную линию. Глаза впились в ее профиль, окатив арктическим холодом. Заряд электричества прошелся через кожу, как медленно надвигающаяся буря. Напряжение росло, пронзая до костей и воспламеняя кровь. Неужели она такая неубедительная? Неужели она снова не могла спрятать горькое отчаяние за привычным фасадом?

Мозг услужливо подкидывал разнообразные идеи оправдания и попыток завязать разговор в примирительном ключе, но неожиданно Поттер легко улыбнулся, рассеивая удушающую дымку, повисшую в воздухе. Разрушительное подозрение медленно затихло, скрываясь под поверхностью дружелюбного спокойствия, и тот тоже легко сжал ее руку, окутывая притягательным теплом и необходимой поддержкой. Той самой, в которой девушка так отчаянно нуждалась, чтобы не поддаться кристально-чистому безумную и не рухнуть в темную бездну. Она потеряла бабушку, лишила памяти родителей, но, по крайней мере, у нее были друзья. Настоящие друзья. Теперь улыбка не была такой вымученной. Уголки рта дрогнули, и Гермиона приобняла парней, чувствуя небывалый прилив благодарности.

Грязнокровка выпрямила спину. Лихорадочная краснота едва окрасила ее щеки, а дрожащие губы дрогнули в каком-то подобии улыбки, затрагивая глаза. Расцвела, мать твою. Расцвела, как чертова роза, купаясь в лучах внимания шрамоголового придурка и рыжего недоноска. Вся накопившаяся энергия вылилась в красный туман, который затуманил взор и едва перехватил дыхание. Яростная волна ударила прямо в спину, заставляя отвернуться.

Драко взял в руки зеленое яблоко и откусил кусочек, наслаждаясь вкусом и хрустом любимого фрукта. С самого утра не было никакого аппетита, но отказать себе в таком лакомстве он не просто не мог. Пэнси пронеслась мимо, как ураган, но, заметив Малфоя, тут же элегантно села рядом, вперив соблазнительный взгляд, и жеманно улыбнулась, накручивая на палец непослушный локон блестящих волос. Она думала, что такие нехитрые жесты добавляют ей еще больше сексуальности, так же как и короткая юбка, едва прикрывающая бледные бедра, и расстегнутые пуговицы белоснежной рубашки.

– Чего тебе, Пэнс? – холодно осведомился он, даже не удосужившись отвлечься от своего занятия. Та хлопнула густо накрашенными ресницами и обиженно надула губы, подперев голову руками. Уже несколько слизеринцев одаривали ее жадными взглядами, наблюдая за каждым движением тела.

– Хотела всего лишь спросить.

– Чего?

– Ты пойдешь сегодня на вечеринку?

Блеск безразличия покрыл его черты, запечатывая тот малейший интерес, что вспыхнул ранее. Лучше бы ей убраться отсюда и не докучать своими бесконечными разговорами о тусовках. Паркинсон имела раздражающую привычку говорить без умолку, чередуя это с горячим шепотом о том, чем бы они еще могли заняться, пока другие развлекались. Макгонагалл за первую половину сентября уже два раза устраивала совместные вечера в Большом Зале, чтобы хоть как-то сблизить студентов разных факультетов и разнообразить привычные серые будни, посвященные учебникам и тетрадкам. И каждое такое мероприятие заканчивалось либо в чулане, когда Малфой вонзался в ее тело, вырывая из горла приглушенные стоны, либо в ее кровати, где она усердно вбирала в рот его член, как профессиональная шлюха. Но не сегодня.

Он отложил огрызок от яблока и одарил девушку испытующим взглядом. Та вздрогнула от пронзительной интенсивности его глаз и даже перестала улыбаться.

– Нет, Пэнси. Сегодня веселись без меня. А точнее найди себе другой член.

– Но…

– Я сказал без меня.

Та еще сильнее надула пухлые, щедро покрытые красной помадой губы и сложила руки на груди в не примирительном жесте, всем своим видом показывая обиду. Глаза метали молнии, но открыто выражать свое недовольство она не стала, опасаясь спровоцировать, опасаясь разжечь дикий огонь, способный сжечь дотла, не оставляя ни единого шанса на спасение. И правильно. У него с самого утра было скверное настроение, нависающее над головой, как грозовое облако. Перед взором мелькнула грива торчащих волос, и Малфой сразу заприметил грязнокровку, упрямо прижимающую к груди стопку толстых книг. Их глаза встретились, столкнулись всего лишь на несколько мгновений, и губы тут же исказились в дьявольской усмешке.

– Чего уставилась, Грейнджер?

Его голос пропитался едкими нотками, отбрасывающими своей свинцовой тяжестью. Широкие плечи закрыли горизонт, наполняя зрение ослепительной силой его присутствия. Однако Гермиона старалась казаться невозмутимой, слишком спокойной, не задетой, напрочь перекрывая воспоминания о сегодняшней ночи. Она выпрямилась, одарила его беглым взглядом и отвернулась, взмахнув копной волос. Не хотелось показывать собственную заинтересованность в его разговоре с Пэнси, не хотелось показывать, что она стала невольным свидетелем их беседы. Да, сегодня очередная вечеринка, и гриффиндорка намеревалась туда пойти и как следует повеселиться, отбрасывая все мрачные мысли. Отчаяние, которое она упорно отодвинула на задний план, проснулось и подняло свое уродливую голову, но она боролась.

Ради друзей.

Ради семьи.

И ради себя.

Яростная волна хлестко заполнила разум, помогая ей пробираться сквозь толпу спешащих с завтрака студентов.

– Доброе утро, мисс Грейнджер.

– Мистер Хэнсон.

Пэнси догнала Драко у самого выхода, но заводить новый разговор не стала, улавливая идущие от него волны гнева. Лишь сжала его руку и прижалась теснее, жадно вдыхая легкий шлейф его любимого одеколона и наслаждаясь мгновениями опьяняющей близости. Неожиданно они резко остановились. Грязнокровка широко улыбалась, активно жестикулируя руками и не сводя восторженного взора с нового преподавателя Темных искусств. Тот в свою очередь вежливо кивал и охотно поддерживал диалог, кажется, ничуть не смущаясь чрезмерной активности студентки. Он будто не замечал ничего и никого вокруг, полностью обратив свое внимание лишь на девушку. Кобальтово-голубые, как небо, глаза вспыхнули искренним интересом, на губах играла легкая улыбка. Густая челка аккуратно ниспадала на широкий лоб. Светлые волосы будто сверкали на солнце, словно отражая его притягательное тепло. Линию челюсти едва тронула легкая щетина, добавляя ему еще больше мужественности и заставляя любвеобильный учениц томно вздыхать и смотреть на молодого профессора с неподдельной жадностью и вожделением.

Паркинсон сильнее сжала руку Драко, и только тогда он отвел взгляд, напрочь теряя интерес ко всему происходящему.

– Фу, какая мерзость, – с жаром прокомментировала девушка, показательно морща нос. В голосе сквозило ярое отвращение. Она, видимо, ждала хоть какого-то ответа. Хоть какой-то реакции от слизеринца, но тот лишь выпустил руку из ее стальной хватки и прошел мимо, растворяясь в толпе и не обращая внимание, даже если кто-то здоровался или пытался завязать беседу. Мрачное облако опустилось еще ниже, сдавливая горло и наполняя сознание мыслями, пробивающими кору головного мозга, кажется. День обещал быть долгим.

Но серые будни, как обычно, сменяли друг друга однообразной чередой, и, к облегчению Малфоя, вечер наступил очень быстро, погружая замок в ощутимое предвкушение очередного веселого вечера пятницы. Парень лежал в своей кровати и сосредоточенно читал книгу, стараясь в очередной раз не обращать внимание на шумных друзей. Они опять собрались в его комнате и активно готовились к вечеринке. У каждого студента теперь была своя комната, но несколько слизеринцев все равно предпочитали его покои, грубо нарушая личностное пространство. Надо было наложить на дверь заклинание и никого к себе не пускать. Чувство раздражение, возникшее ранее, врезалось в грудную клетку, а слепой гнев распространился по всему кровотоку, ослепляя взор. Книга закрылась.

– Уйдите нахуй отсюда, – зло пробубнил Драко, откладывая ее и вставая с кровати. Блейз повернулся к нему лицом и вперил пронзительный взгляд, будто в попытке заглянуть в его душу, в попытке понять перемену его настроения. Иногда эти двое понимали друг друга без слов. Тео демонстративно проигнорировал грубый выпад в свою сторону и продолжал приглаживать волосы, что-то напевая себе под нос и придирчиво осматривая свой костюм. Гойл глупо хихикнул, поедая пирожное, которое он успел стащить с ужина.

– Я не понял, Малфой, – заговорил Забини, показывая на него пальцем в обвиняющем жесте. В голосе звенела сталь. – Какого хуя ты еще не оделся?

– Я же сказал, что мне не нужна эта тусовка, придуманная старухой для сплоченности и разнообразия, – он закатил глаза и так умело передразнил нового директора, проговаривая несколько последних слов, что с губ Нотта сорвалась усмешка. А затем его затрясло от смеха. Гойл тоже хихикнул. Крем стекал по его толстым пальцам, и он слизал их языком, наслаждаясь вкусом сладости. Однако Блейз не оценил подобного жеста и лишь сильнее прищурил глаза, продолжая одаривать друга испепеляющим взглядом, готовым пригвоздить своей тяжестью. Сейчас он тоже нарядился в костюм и даже попросил Тео завязать ему галстук. Вылитый аристократ, не иначе.

– Ты собрался весь вечер торчать здесь и оставить Паркинсон в одиночестве? Хочешь, чтобы она нас с ума свела своей болтовней?

– Это точно, – с жаром подтвердил Тео. – Ты пойдешь, и это не обсуждается.

Все друзья Малфоя знали, какие у него были отношения с Пэнси, а точнее они знали лишь то, что они иногда трахались. Не больше. Не меньше. Никаких свиданий, глупых обещаний и романтичных поцелуев, от которых захватывало дыхание и кружилась голова. Возможно она и была несколько легкомысленна, но только слепой не мог заметить, как она смотрела на Драко. Как она относилась к нему и всеми силами пыталась добиться взаимности. И все безуспешно.

– Давай, собирайся, друг. Я даже достану твой фирменный костюмчик.

– Забини…

Предупреждающий тон утонул в громких разговорах, пока парни продолжали готовиться к вечеру и обсуждать, какие платья в этот раз оденут девушки, слишком озабоченные своей внешностью. Малфой быстро сдался и решил все-таки пойти на вечеринку и уйти при первой же возможности, когда бдительность его друзей поубавится. Он понимал, что они старались поднять ему настроение и в какой-то степени был благодарен им за это, ведь мысли продолжали терзать его своей интенсивность, сеять корни глубоко внутри и распространяться, как яд, растекающийся по венам.

Они вышли из комнаты и отправились в Большой Зал, продолжая свои обсуждения. Атмосфера несколько изменилась. Сегодня все было украшено в небесно-голубых тонах, и даже многие студентки соблюдали этот дресс-код, облачившись либо в платья подобного цвета, либо в мантии. Драко сразу заприметил Пэнси. Она, как обычно, была со своими подругами, окружавшими ее как верная свита. Со стороны могло показаться, будто королева величественно восседала на своем троне, а ее верные подданные услуживали ее, восхищаясь такой красотой и изящностью. Ее длинные волосы уложены в аккуратные, крупные кудри, на голове и правда красовалась корона, поблескивающая в ярком свете Зала. Голубое платье обтягивало точеную фигуру, стекаясь сверкающей материей. Глубокий вырез на платье демонстрировал длинные ноги, облаченные в туфли на невысоком каблуке. Она затмевалась всех, и Малфой в который раз спросил себя: Почему она не та?

Будто почувствовав на себе взгляд, девушка обернулась и одарила его широкой улыбкой, затем помахала. Ее подружки вторили, пожирая глазами других парней.

– Как мне нравится это, – сладко пролепетал Нотт и, нацепив ехидную ухмылку, подоспел к девушкам и тут же завязал непринужденную беседу, наслаждаясь вниманием. Блейз отправился за напитками, а Гойл – за закусками. Они быстро растворились в толпе, оставляя Малфоя одного. Но ненадолго. Пэнси снова нарисовалась рядом с ним и аккуратно взяла за руку, продолжая также улыбаться и не сводить с него сияющих от восторга глаз. Резкий запах ее цветочных духов окутал, как второе объятие, и сама она буквально заслонила ему обзор, придвигаясь как можно ближе. Так близко, что можно впитать тепло, исходившее от податливого, маленького тела, облаченного в дорогие лоскуты, которые он может порвать всего за несколько мгновений.

– Я рада, что ты все-таки пришел, – прошептала на ухо, поднявшись на цыпочки. Аккуратно провела свободной рукой по плечам.

– Я не хотел, но Забини вытащил.

Кажется, слизеринка не слушала. Она потянулась к его губам, намереваясь запечатлеть поцелуй. И тот уже был готов ответить на него и снова забыться. Резкий толчок заставил обоих отпрянуть, разрывая мгновение близости. Теодор влетел прямо в них, держа в руках бокал со сливочным пивом. Он продолжал так же маниакально улыбаться, что-то бубнить себе под нос, в упор смотря куда-то вдаль.

– Нет, ну Вы только посмотрите! Это же чертова грязнокровка.

Глава 3.

Гермиона сделала несколько неспешных, аккуратных шагов, растворяясь в ослепительном свете Большого зала. Она быстро заморгала, стараясь сфокусировать взгляд на происходящем. Несколько пар глаз провожали ее в немом шоке или же в открытом интересе, грозясь, кажется, пробить ее невозмутимость, скрытую за привычным, прочным фасадом. Тем самым, построенным за годы безупречной практики. Тем самым, блокирующим ненужные, совершенно лишние эмоции, которые нельзя демонстрировать окружающим, показывая собственную слабость. Жар обжег грудь, сдавливая дыхание. Множество мыслей пронеслось в ее голове, концентрируясь ощутимым сигналом. Хотелось либо громко закричать, либо быстро убежать.

Грейнджер осторожно втянула воздух в горящие легкие, пресекая навязчивые думы и борясь с острой паникой, пронизывающей как смертоносная стрела. Будто почувствовав замешательство, Рон сильнее сжал ее руку в успокаивающем жесте. Непоколебимая уверенность покрывала его мягкие черты, едва заметная дрожь одолела сомкнутые челюсти, но он продолжал идти вперед. Его теплое прикосновение дарило стойкое ощущение уверенности, и девушка позволила другу увести ее в самый центр зала, где уже собралась небольшая толпа гриффиндорцев. Огненная копна мелькнула среди знакомых лиц, и ребята догнали Джинни, которая сияла, удерживая за руку смущенного Гарри.

– Ты прекрасно выглядишь, – восхищенно пролепетала она, обращаясь к Гермионе. Щеки мгновенно вспыхнули, обдавая лихорадочной краснотой, а губы изогнулись в легкой, смущенной улыбке. Сердце затрепетало от восторга, наполняя все тело приятной истомой. Она позволила себе расслабиться и даже с благодарностью приняла бокал сливочного пива из рук Поттера, который тоже сделал ей комплимент, еще больше вгоняя в краску.

– Я тоже говорил ей об этом, – недовольно пробубнил Рон, однако тоже снисходительно улыбнулся, разбавляя едва напряженную атмосферу.

– Спасибо, – хрипло отозвалась та, поглаживая свободной рукой подол своего платья. Мягкая ткань обхватывала фигуру, стекаясь к ногам небесно-голубой материей. Обычно торчащие волосы скручены в аккуратный, блестящий пучок, и несколько волнистых прядок обрамляли лицо. На тонкой шее красовалось элегантное ожерелье с бабочкой. То самое, что подарила ей бабушка, когда Гермиона была еще ребенком и даже не догадывалась о том, кем она являлась на самом деле.

Они подошли ближе к столу с напитками, и Уизли взял себе бокал, мгновенно осушив его. Кажется, он успел уже привыкнуть к повышенному вниманию после всего произошедшего, но глубокие травмы напоминали о себе, стирая былую уверенность в пыль и образуя черную дыру. После всего произошедшего они трое поклялись всегда быть вместе, всегда дружить и поддерживать друг друга, отгоняя демонов, готовых схватить в любую секунду и погрузить в отчаяние.

– Все хорошо? – едва прошептала Гермиона, едва шевеля губами и придвигаясь ближе к другу, так, чтобы никто не мог слышать, даже Джинни. Со стороны могло показаться, будто они так близко, так невыносимо близко, что еще одно движение, и их губы сомкнуться в поцелуе, стирая любые границы.