Игра на вылет

Тишина снова вернулась в магазин. Фигура в робе наклонилась над двумя телами, словно проверяя добычу. Потом раздался тихий, довольный шепот, больше похожий на шипение:

– Два… Хороший улов…

…….

Группы вернулись в ДК ближе к вечеру. Султан молча выложил на сцену сухпаек. Алена – соль и сало. Их встретили не радостью, а мертвенной тишиной.

– Ромы и Саши нет, – голос Вали дрожал. – Они ушли пока мы не видели… и не вернулись.

Их было двадцать два.

В это время на лесопилке, в переделанном помещении, отдаленно напоминавшем операционную, Саша Лузин пришел в себя. Его руки и ноги были прикручены проволокой к металлической кушетке. Напротив, в свете керосиновой лампы, над телом Ромы склонилась та самая высокая фигура. Он что-то негромко напевал, возясь с блестящими инструментами. Он был не охотником. Он был хирургом. И его операционный стол ждал следующего пациента.

Глава 8

“Кошки-мышки”

Вернувшиеся группы застали в ДК тишину, натянутую как струна. Игорь, Алина и остальные встретили их не у входа, а в глубине зала, их лица были серыми от напряжения.

– Рома и Саша пропали, – выдохнула Алина, прежде чем кто-то успел что-то сказать. – Они ушли, пока вас не было. Кажется, в сторону гаражей.

Слова повисли в воздухе, тяжелые и окончательные. Все понимали, что значит «пропали» в «Приречье».

– Блять! – выругался Султан, с силой швыряя монтировку на пол. Звон металла оглушительно прокатился по залу. – Я же говорил! Держаться вместе!

– Они испугались, – тихо сказал Леша, отводя взгляд. – Мы все испуганы.

Иван Шмидт, не теряя времени, подошел к окну, отодвинул край занавески и стал изучать улицу.

– Ничего не видно. Тишина. Слишком тихо.

Алена, бледная, но собранная, резко обернулась к группе.

– Мы не можем их просто оставить. Мы идем на поиски.

Это предложение вызвало раскол.

– Это самоубийство! – закричала Парфентьева Аня с задних рядов. – Это ловушка! Их уже нет, а нас перебьют по одному!

– А если они ранены? Ждут помощи? – парировала Валя, в глазах ее стояли слезы. – Мы не можем как животные сидеть тут, пока нас режут!

В итоге, после горьких и нервных споров, родился новый, еще более опасный план. Решено было снова разделиться на три поисковых группы, но действовать строго по времени и сигналам.

Первая группа включала в себя Султана, Агафонова Артема, Паутова Сашу и Яричина Артема. Их задача – обследовать старую школу и прилегающую к ней детскую площадку. Локация сложная, много укрытий, а значит, и рисков.

Вторая группа состояла из Наумана Олега, Храмцовой Алены, Леши и Игоря. Не менее рискованная миссия – проверить непосредственно сам магазин и гаражи, расположенные рядом.

Третью группу возглавлял Иван Шмидт, за которым шел Матвей, Артемий Голиков, Серкова Вера, Романова Валя и Осинцев Ваня. Самая крупная группа. Их путь лежал вглубь частного сектора, к старой бане и колодцу. Цель – вода и укрытия, где могли спрятаться ребята.

Все остальные (Алина, Варя, София, Тихон, Аня, Сабрина, Паша и Никита) остались в ДК, решив заняться более бытовыми вещами, такими как обустройство более удобных спальных мест и так далее.

…….

В это время, в цеху лесопилки…

Саша Лузин пришел в себя от острой боли в виске и удушья. Воздух был густым и сладковатым от запаха старых опилок, мазута и чего-то металлического, знакомого по кабинету хирургии. Его сознание медленно возвращалось, принося с собой леденящий ужас.

Он был привязан на проволоку к металлической кушетке, которая выполняла роль операционного стола. Тонкая, но плотная проволока впилась в запястья и лодыжки. Рядом, на другой кушетке, лежало неподвижное тело Ромы. В тусклом свете керосиновой лампы, подвешенной к балке, Саша увидел, что его друг бледен как полотно, а на шее у него – аккуратный, страшный разрез.

По цеху, заставленному зловещими тенями от замерших пильных станков, двигалась высокая фигура в промасленной робе. Маньяк что-то напевал себе под нос – бессвязную, детскую мелодию, которая странно контрастировала со скрежетом точильного камня. Он затачивал длинный, изогнутый нож, искры от которого на мгновение освещали его лицо – морщинистое, обезображенное шрамом через глаз. Глаза были стеклянными, безумными.

– Проснулся? – просипел он, поворачиваясь к Саше. Его голос был похож на скрип ржавой пилы. – Терпение. Искусство требует времени. Твой друг обрел вечность. Теперь… твоя очередь.

…….

Первая группа осторожно подошла к старому учебному заведению. Школа стояла перед ними как призрак прошлого, огромная и молчаливая. Выбитые окна с торчащими осколками стекла напоминали глазницы гигантского черепа. Ржавая вывеска «Средняя школа №1» висела на одной петле, скрипя на ветру с тоскливым, похоронным звуком.

– Жутковатое местечко, – нервно проговорил Саша, пытаясь шутить, но шутка вышла плоской и тут же умерла в гнетущей тишине.

Сулан толкнул тяжелую дверь, которая с противным скрипом отворилась, выпустив на них волну спертого воздуха. Пахло плесенью, пылью и чем-то вонючим, словно испорченной едой, оставшейся в столовой на десятилетия.

Они вошли внутрь. Длинный коридор уходил в темноту, по бокам зияли дверьми классы. Пол был усыпан обломками парт, книг, обрывками советских плакатов с пионерами, чьи улыбки теперь казались зловещими гримасами.

– Тут снимать хоррор можно, – уже без тени юмора снова пробормотал Паутов, спотыкаясь о разбитый глобус, который с грохотом покатился по кафелю.

– Тише ты, – шикнул на него Артем Агафонов, сжимая в руке заточку из трубы. Его обычно веселое лицо было серьезным и сосредоточенным.

Двигались медленно, прислушиваясь к каждому шороху. Султан шел первым, с монтировкой наготове. Артем Яричин замыкал, постоянно оглядываясь. В одном из классов, том, что когда-то был кабинетом физики, Яричин замедлил шаг.

– Стойте, – прошептал он. На учительском столе, под слоем пыли, лежал один-единственный лист бумаги. Он выглядел новее, чем все вокруг. Артем осторожно стряхнул пыль.

Это была распечатка. В верхнем углу красовался гриф «Сов. секретно», а на листе была изображена сложная схема.

Султан, заглянув через плечо, почувствовал, как у него похолодело внутри.

– Смотрите… это же…

– Ошейник, – закончил за него Агафонов. – Устройство блокировки. Антенна, детонатор, датчик пульса… Ебутся мишки, да это же инженерный чертеж!

Схема была подробной, с пояснительными записями на непонятном языке, похожем на смесь английского и русского. Это была не просто записка. Это была первая реальная зацепка, указывающая на систему, на технологию, стоящую за их заточением.

– Надо немедленно показать это ребятам, – сказал Султан, его голос дрогнул от возбуждения. Он бережно сложил листок и сунул его во внутренний карман куртки.

В этот самый момент, когда надежда робко забрезжила, с верхнего этажа донесся оглушительный треск. Не просто скрип, а настоящий грохот, будто обвалилась часть перекрытия. Звук был таким мощным, что по стенам побежала пыль.

Все четверо инстинктивно вжались в стену, затаив дыхание. Сердце Султана бешено колотилось.

– Что это? – панически прошептал Саня, его глаза стали круглыми от ужаса.

Тишина, последовавшая за грохотом, была еще страшнее. Она была настороженной, живой. И тут из темноты в конце коридора, у лестницы на второй этаж, донесся новый звук. Тихий, едва уловимый. Сначала они не поняли, что это. Потом татарин осознал.

Это было поскребывание. Металла по дереву. Медленное, размеренное. Как будто кто-то точил нож. Или волочил по ступенькам что-то тяжелое и острое.

Звук приближался.

Яричин медленно, очень медленно повернул голову в направлении лестницы. Его лицо стало абсолютно белым. Он увидел это первым. Из темноты на втором этаже на них смотрели две горящих красных точки. Как глаза животного. Затем раздался низкий, рычащий звук, нечеловеческий и полный ненависти.

– Назад… – хрипло выдохнул Агапов. – Медленно… отходим к выходу…

Но было поздно. Тень на лестнице качнулась и с ревом бросилась вниз. Это была не человеческая фигура. Это было нечто большое, покрытое шерстью, с длинными когтями, блестящими в полумраке. Охотник Системы вышел на охоту. И его добычей стали они.

…….

– Магазин и гаражи. Ближе всего к ДК, и если они где-то и могли быть, то там, – Алена Храмцова говорила тихо, но ее слова резали воздух с ледяной четкостью.

Она, Олег, Леша и Игорь стояли у заднего выхода ДК, глядя на здание магазина «Уют» через пыльную улицу.

– Открытое пространство. Как на ладони блять, – мрачно заметил Игорь, сжимая в руке гаечный ключ. – Как уток на стрельбище.

– Поэтому быстро и по сигналу, – ответила ему Алена. – Леша, ты первый. Игорь – сзади, смотри в оба. Олег, ты со мной.

Леша кивнул, его обычная развязность куда-то испарилась.

– Рома! Сашка! Вы тут? – его голос, неуверенный и громкий, разнесся по пустой улице. В ответ – лишь гулкое эхо.

Они перебежали улицу, прижимаясь к стенам. Дверь в магазин была приоткрыта. Внутри царил тот же хаос, что и раньше: разбросанные товары, осколки стекла.

– Рома? Лузин? – снова крикнул Леша, заходя внутрь. Тишина.

Они начали обыск, осторожно перешагивая через хлам. Олег, осматривая пространство за прилавком, наступил на что-то твердое. Он наклонился и поднял мобильный телефон. Современный, дорогой. Экран был темным.

– Чей это? – прошептал он. – Не их же…

Алена взяла телефон, осмотрела его.

– Странно. Положи в карман. Может, пригодится.

Именно Игорь, с его привычкой замечать детали, увидел первое нехорошее пятно. Неподалеку от входа, на сером линолеуме, было темное, подсохшее пятно. Он наклонился, потер пальцем.

– Земля? Или… грязь, – сказал он, не желая произносить вслух страшное слово. Но от пятна тянулась слабая, прерывистая полоса. Кто-то или что-то было протащено вглубь магазина, к двери в подсобку.

– Может, они ранены? – с надеждой в голосе сказал Леша. – Спрятались там?

Он сделал шаг к двери, но Алена резко схватила его за рукав.

– Стой. А если это не они? Мы не знаем, кто еще может быть здесь.

Вскоре они вышли из магазина, и их взгляды обратились к гаражному массиву напротив. Ряды ржавых, замшелых гаражей стояли молчаливо.

– Рома! Саша! – снова закричал Козырев, и его голос потонул в мертвой тишине.

Первый же гараж был открыт. Внутри – горы хлама. Но на земле, в пыли, Олег заметил четкий след – отпечаток подошвы. Современный кроссовок.

– Смотрите! Кто-то был здесь недавно!

Надежда, слабая и трепетная, вспыхнула в них. Они двинулись дальше, проверяя каждый открытый бокс. В одном из гаражей, том, что был заварен наглухо, Игорь заметил на ржавой двери свежую царапину, будто дверь недавно пытались открыть ломом.

– Эй! Там кто-то есть? – постучал он по металлу. В ответ – очередная тишина.

В следующем гараже их ждала странная находка. На стене копотью от костра или горелой спичкой было нарисовано большое, кривое перевернутое сердце. Рисунок был свежим.

– Что это? – спросил Олег. – Они что, тут в баловство играли?

Алена посмотрела на гараж с перевернутым сердцем. У них не было ответов, одни вопросы. Где ребята? Чьи это следы? Почему телефон лежал в магазине?

– Возвращаемся, – приняла решение Алена. – Мы ничего не нашли. Только… хуй знает что.

…….

Тем временем частный сектор встретил третью группу гробовой тишиной, нарушаемой лишь скрипом ветра в ставнях и шуршанием их собственных шагов по заросшим тропинкам. Шесть человек – Иван Шмидт, Матвей Елфимов, Артемий Голиков, Вера Серкова, Валя Романова и Ваня Осинцев – двигались цепью, держась на расстоянии друг от друга, как учил Иван.

– Никаких кучкования. Цель – каждый двор, каждый сарай. Кричим их имена, – проинструктировал он перед выходом.

– Рома-а-а! Саша-а-а! – голос Веры звучал тонко и беспомощно.

Дома стояли с заколоченными окнами, двери большинства были заперты или завалены изнутри. В одном из сараев Осинцев нашел ржавые грабли и старую, истлевшую одежду. В другом – пустые банки из-под тушенки, но все они были покрыты толстым слоем пыли.

Возле старого, сгнившего сруба колодца Матвей, самый внимательный из них, вдруг замер.

– Иван, смотри.

На влажной, рыхлой земле отпечатались четкие следы. Не одна пара, а несколько. Разные размеры. Следы вели от колодца вглубь частного сектора, по направлению к лесу.

– Они… они ушли туда? – прошептала Вера, с ужасом глядя на темную, сомкнувшуюся чащу. Лес казался живым и враждебным.

Шмидт не ответил. Он опустился на корточки, внимательно изучая грунт. Его взгляд стал жестким.

– Или их поволокли, – мрачно проговорил он. – Смотрите.

Он указал на широкую, неглубокую борозду, которая шла параллельно следам. Будто волокушу тащили. Парень провел пальцем по краю борозды – земля там была чуть влажнее, свежее.

– Это не вчера. Это сегодня.

В этот момент из глубины самого дальнего двора, за забором с облупившейся краской, донесся звук. Тихий, приглушенный. Все замерли, вжимаясь в тень ближайшего дома.

Звук повторился. Это был стон. Человеческий. Полный боли и отчаяния.

– Рома… – ахнула Валя, и сделала шаг вперед.

Армеец резко схватил ее за руку.

– Стой. Не его голос.

Стон раздался снова, ближе. Он шел из-за калитки того самого двора. Артемий Голиков побледнел как полотно, его пальцы нервно теребили полу разорванный аниме-принт на футболке.

– Может… может, нам помочь? – прошептал он.

– Это ловушка, – холодно констатировал Ваня Осинцев. Его деревенская сметка подсказывала худшее. – Классика. Раненая коза в загоне, а вокруг волки.

Но стоило ему это произнести, как из-за калитки послышался слабый, срывающийся голос:

– Помогите… ради бога… нога… придавило…

Голос был старческий, хриплый. Совсем не похож на голоса Ромы или Саши.

Шмидт сжал помповое ружье так, что костяшки побелели. Моральный долг кричал одно. Инстинкт выживания – другое.

– Никто никуда не идет, – приказал он. – Отходим. Медленно.

Но было поздно. Вера, самая добрая и впечатлительная, не выдержала. Ее желание помочь пересилило страх.

– Я не могу! Там человек! – выкрикнула она и рванула к калитке.

– Вера, нет! – крикнула ей вслед Валя.

Но Вера уже толкала скрипучую калитку. Она распахнулась. За ней был небольшой дворик, заваленный хламом. И в центре этого дворика, прислонившись к спиленному дереву, сидел пожилой мужчина в грязной телогрейке. Он держался за ногу, из-под его руки сочилась алая кровь. Его лицо было искажено болью.

– Девочка… спасибо… – простонал он, протягивая к ней руку.

Вера сделала шаг к нему. И в этот момент ее нога провалилась. Раздался оглушительный хруст – не кости, а сработавшего механизма. Из-под груды листьев перед ней с молниеносной скоростью взлетела тяжелая, острая колода – заточенные колья, скрепленные цепью. Она просвистела в сантиметре от ее лица, с силой врезалась в забор и замерла, раскачиваясь.

Это была не смертельная ловушка. Это была сигнальная. Предупреждение.

Из-за угла дома, из-за кучи кирпичей, вышли двое. Не старики. Молодые, крепкие парни в камуфляже. В руках у одного – длинный нож, у другого – заряженный обрез. Они смотрели на группу голодными, хищными глазами.

«Раненый старик» тут же вскочил на здоровую ногу, его лицо исказилось не болью, а злой усмешкой.

– Ну что, студентики? Гулять вышли? – он сплюнул под ноги. – А ну, кинь на землю ствол, красавчик, – это он уже говорил Ивану, глядя на его ружье.

Шмидт понял. Они попали в засаду. Это были не жертвы. Это были другие охотники. Игра только что стала намного сложнее.

…….

Где-то далеко, в подземном бункере.

Человек в белом халате смотрел на монитор, где маньяк заканчивал свою «работу» в цеху лесопилки.

– Прекрасно. Просто прекрасно. Истинный художник, – он с наслаждением сделал глоток кофе. – Но основная масса все еще слишком пассивна. Никакой драмы. Никакой борьбы за выживание. Сплошные поиски пропавших. Скучно.

Он повернулся к ассистенту.

– Вносим коррективы. Активируем протокол «Стимул». Пора подбросить хвороста в костер.

Ассистент кивнул и ввел команду. На одном из экранов карта «Приречья» мигнула, и целый сектор поселка вокруг ДК залился красным цветом.

Из репродуктора на площади раздался тот самый жизнерадостный голос:

«Внимание, участники! Для поддержания динамики игра объявляется первая неигровая зона! Вам дается двадцать пять минут, чтобы покинуть территорию, отмеченную на ваших картах. Красный сектор активирован!»

В этот же момент из глубины поселка, со стороны ж/д станции, донесся нарастающий, визгливый звук – кто-то запустил бензопилу. Охотник вышел на тропу войны.

Глава 9

“Учительская”

Адреналин ударил в голову, как удар током. Тот самый животный рык, вырвавшийся из темноты лестничной клетки, парализовал их на мгновение – и этого хватило.

– НАЗАД! – закричал Султан, отшвыривая Артема Яричина от пролета.

Они бросились бежать по коридору, не разбирая направления. За спиной нарастал топот – тяжелый, быстрый, нечеловеческий. Скорость существа была пугающей.

– Дверь! Туда! – выдохнул Артем Агафонов, указывая на массивную дверь в конце коридора с табличкой «УЧИТЕЛЬСКАЯ».

Саша Паутов, бежавший последним, отчаянно рванул за собой ручку. Дверь была заперта.

– Блять! – его голос сорвался в панический визг.

Из темноты выскочило ОНО. Это было похоже на огромного, лысого пса, но лапы были слишком длинными, а морда – сплюснутой, почти человеческой, с рядами мелких, острых зубов. Красные глаза горели голодной злобой.

– Ломай! – заревел Султан, вкладывая всю силу в удар монтировкой по замку.

В этот момент тварь прыгнула. Не на них, а на Сашу, самого близкого. Яричин, не думая, оттолкнул друга в сторону. Коготь зверя, длинный и изогнутый, как бритва, чиркнул по его плечу, разрезая кожу и мышцы до кости. Артем вскрикнул от боли и шока.

Дверь с треском поддалась. Агафонов втащил истекающего кровью Яричина внутрь, Султан влетел следом. Саша, отползая от зверя, сделал последний отчаянный рывок к спасительному проему.

И в этот момент пол под ним провалился.

Прогнившие доски не выдержали. С оглушительным грохотом и облаком пыли Паутов рухнул вниз, на первый этаж. Его короткий крик оборвался глухим ударом.

– САНЯ! – закричал татарин, бросаясь к дыре.

Но тварь была уже у порога. Она ударилась о приоткрытую дверь, пытаясь просунуть внутрь морду. Слюна с кровавыми подтеками капала с ее клыков. Султан и Артем из последних сил уперлись в дверь и захлопнули ее, едва не прищемив лапу твари. Яричин задвинул на петли тяжелый железный засов.

Снаружи был отчетливо слышен вой. Что-то тяжелое с силой било в дерево, и дверь трещала по швам.

Шакиров в ужасе смотрел на дыру в полу. Внизу была темнота.

– Саня… – его голос дрожал. В ответ – тишина.

– Он… живой? – прошептал Агафонов, прислонившись к стене. Его лицо было серым.

– Не знаю. Блять, НЕ ЗНАЮ!

Они огляделись. Кабинет был обычным: шкафы, столы, стулья. На стене висела потрескавшаяся карта мира. Все было покрыто толстым слоем пыли. Артем Яричин сидел на полу, прислонившись к шкафу, и зажимал рану на плече. Кровь сочилась сквозь пальцы.

– Болит, сука… как будто кислотой плеснули…

Султан сорвал с себя относительно чистый лоскут от футболки и начал кое-как перевязывать рану. Руки его тряслись.

– Держись, братан. Держись.

Снаружи скрежет и рычание не утихали. Тварь не уходила. Она методично, с тупой злобой, долбилась в дверь.

– Чем будем отбиваться? – мрачно спросил второй Артем, более длинный, оглядывая комнату. – Стулья? Какие-то журналы? Монтировка у нас одна.

Татарин, закончив с перевязкой, подошел к окну. Оно было заколочено толстыми досками. Через щели пробивался тусклый свет.

– Мы на втором этаже. Даже если выберемся… прыжок калечащий.

Они были в ловушке. Отделены от друга. Ранены. А снизу, из-под пола, не доносилось ни звука. Эта тишина была хуже любого рыка.

Глава 10

“Цена заложницы”

Свист пули над головой заставил всех инстинктивно пригнуться. Из-за угла сарая вышли трое. Не призраки и не маньяки, а живые, грубые мужчины в грязной, потрепанной одежде. У одного в руках был старый, но грозного вида обрез. У второго – заточка, у третьего – дубинка с вбитым гвоздем.

– Ну что, студентики, погулять вышли? – сиплым голосом произнес тот, что с обрезом, явно главный. Его глаза, маленькие и хищные, скользнули по Вере и Вале. – А девчонки симпатичные… Скучно тут стало. Развлечете нас?

Вера ахнула и прижалась к Вале. Та обняла ее, пытаясь скрыть собственную дрожь.

– Отстаньте от них, – хрипло сказал Шмидт. Его тело напряглось, как у пружины. – У нас ничего нет.

– Как это нет? – ухмыльнулся второй зек, почесывая заточкой щетину. – Одежонка, обувка… Да ты сам, дружок, крепкий мужик, в хозяйстве сгодишься. А девки… для души.

– Выбрось ствол, солдатик, – приказал главный, направляя обрез на Ивана. – А то щелкну, и твои подружки останутся с нами по-хорошему.

Иван медлил. Его взгляд метнулся к Ване Осинцеву. Тот стоял, сжав кулаки, его глаза искали хоть что-то, что можно использовать как оружие.

– Я считаю до трех, – голос зека стал ледяным. – Раз…

В этот момент Осинцев, стоявший ближе к куче песка у забора, резко наклонился, зачерпнул полную горсть и с силой швырнул ее в лицо зеку с заточкой.

– ДВА, БЛЯДЬ! – взревел главный, отступая на шаг.

Но его спутник уже отпрянул с проклятьем, ослепленный песком. Этой секунды хватило Ивану. Он не стал бросать ружье – это было бы самоубийством. Вместо этого он сделал молниеносный выпад вперед и нанес мощный удар прикладом в челюсть зеку с заточкой. Раздался отвратительный хруст. Мужик с стоном рухнул на землю.

– Ах вы сволочи! – заорал главный и почти в упор выстрелил из обреза.

Выстрел оглушительно грохнул в тишине. Заряд дроби просвистел в сантиметрах от головы Ивана, выбив осколки из стены сарая за его спиной.

Пока все внимание было приковано к выстрелу, третий зек, с дубинкой, ринулся на самых беззащитных – на Матвея и Артемия. Голиков, заслонив собой Елфимова, поднял руки, но удар дубинки пришелся ему по голове. Раздался глухой, кошмарный звук. Артемий беззвучно сложился и рухнул на землю, как тряпичная кукла.

– АРТЕМ! – закричала Валя.

– Все, конец игры! – проревел главный, снова заряжая обрез. Он схватил за волосы Веру, приставил ей ствол к виску. Девушка замерла в немом ужасе, слезы ручьями текли по ее лицу. – Бросайте оружие, суки! Или красотке башку снесет!

Шмидт застыл. Его армейский опыт не готовил его к такому. Он мог бы рискнуть, но цена промаха – жизнь Веры. Его пальцы разжались. Помповое ружье с глухим стуком упало на землю. Осинцев, стиснув зубы до хруста, бросил свои грабли.

– Вяжи их, – бросил главный своему подручному. Тот, охая и держась за сломанную челюсть, полез в карман за веревкой.

– Ты… ты его убил? – прерывающимся голосом прошептала Валя, глядя на неподвижное тело Голикова.

– Хрен его знает, – буркнул зек, связывая Ивану руки за спиной. – А вам, милые, теперь с нами жить. Если, конечно, Система вас раньше не приберет.

Их повели через двор, вглубь частного сектора. Вера шла, почти не чувствуя ног, подталкиваемая стволом обреза. Валя пыталась поддерживать ее взглядом. Иван и Ваня шли молча, с горьким осознанием поражения. Они были в плену. А их товарищ, возможно, был мертв.

Глава 11

“Исход”

Рев бензопилы, донесшийся с центральной улицы, выл как предсмертный крик самого «Приречья». Но этот звук был лишь ужасным саундтреком к главному объявлению. Из репродуктора на площади прозвучал тот самый, ненавистно-бодрый голос: