Дом быта в Аду

– И это правда, что коллегам она не помогает?

– Да, это наши правила, – кивнула Нелли.

– А свое будущее она видит? – полюбопытствовала я.

– Нет, – погрустнев, ответила Нелли. – Она потеряла эту возможность.

Оглянувшись на дверь, банши потащила меня к соседней двери и лишь там на ухо рассказала:

– Ее лишили способности видеть свое будущее в наказание за то, что слишком активно пользовалась возможностью просчитывать все свои ходы. Такие, как она, рождаются очень редко и по природе своей обязаны помогать, пользуясь своим даром. В мире людей подобных созданий, хотя в них, кажется, совершенно перестали верить, называют богинями, феями… У каждого подобного существа свое название, свое предназначение. Как и лепреконы, они зависят от своей магии. Но Тара игнорировала свои обязанности, не откликалась на призывы. И однажды правитель ее мира наказал богиню и изгнал ее прочь, сказав, что она никогда не сможет видеть свою судьбу.

– Чем же она таким занималась, раз настолько разозлила правителя? – спросила я тихо.

– Я не знаю точно, – развела руками Нелли. – Сама Тара никогда и никому не рассказывала подробности, а мне самой эту историю рассказал Кон. Он тут очень давно, так что гораздо лучше осведомлен.

Я закусила губу, пытаясь подавить любопытство. Сплетни – не самое хорошее занятие, но интересно же!

– Так, с самым сложным справились, – улыбнулась Нелли. – Дальше совсем просто. Сейчас я познакомлю тебя с самыми замечательными созданиями в нашем доме быта – с Тавифой и ее девочками!

Я вымучено улыбнулась, морально готовясь к новой встрече, но в этот момент где-то внизу оглушительно брякнуло, и на весь дом разнесся озлобленный рык:

– Выходи! Выходи, козлорогий!

– Ой, – присев от неожиданности, выдохнула банши, – принесло! Так вот с кем Фунтик связался! Ой!

Ничего не понимая, я поспешила за Нелли вниз и на лестнице едва не налетела на невысокого плотного мужчину.

– Ах, мадемуазель! – выдохнул он, почти заваливаясь назад.

– Месье Луи, стоять! – рявкнула Нелли и снизу уперлась в спину мужчины. – Куда вы собрались? Не падать!

Незнакомец вздохнул, передумал падать с лестницы и ухватился за перила.

– Саша, проводи месье Луи к нему, – велела Нелли, – а я займусь нашим… гостем.

Я едва не заныла от разочарования.

– Из моих окон будет отлично видно, – внезапно шепнул мне мужчина, – и безопасно. Идемте.

Ни секунды не раздумывая, я устремилась вслед за незнакомцем. Несмотря на седины, месье Луи ловко взбежал на площадку и свернул направо, а после распахнул первую дверь справа и отступил, пропуская меня вперед.

– Прошу не волноваться, мадемуазель Нелли прекрасно справляется с подобными ситуациями, но наблюдать!.. Не пристало человеку в моем возрасте такое говорить, но наблюдать неимоверно интересно. Такое развлечение! – протараторил мужчина, мелкими шажками пересекая огромную захламленную комнату.

Комната более всего напоминала учебный класс, в котором кто-то растолкал все столы и стулья к стенам. На столах и стульях были свалены книги, газеты и пизанские башни из фотокарточек разного формата. Треть комнаты, отрезая от доступа к паре окон, на разной высоте пересекали бельевые веревки с прищепленными к ним фотографиями. В центре комнаты с крюка в потолке свисал гобелен, перед ним громоздилось вычурное позолоченное кресло. Напротив на высокой треноге сверкал фотоаппарат размером с небольшой портативный телевизор.

– Вот отсюда, – сказал месье Луи, отдергивая плотную штору с самого правого окна. – Отсюда всегда отлично видно.

– Вы фотограф? – спросила я, приближаясь к окну.

– Да, – согласился мужчина. – Прежде всего, я исследователь, но с огромным удовольствием занимаю здесь должность фотохудожника. Меня зовут Луи Даггер.

Я улыбнулась в ответ на улыбку и стала помогать снимать с подоконника наполненные фотографиями желтые бумажные пакеты.

– Я Саша, Александра Вронцева, – представилась я.

Конверты были убраны, высокое окно распахнуто, и мы, мало стесняясь своего занятия, дружно высунулись наружу, чтобы лучше видеть.

– Прекрасная экспозиция, – с сожалением отметил месье Луи, – но я не рискну делать снимки. Знаете, меня один раз за них едва не избила одна мадам…

Вид из окна открывался замечательный. Мы все видели и слышали, но оставались вне доступа разгоряченного высокого мужчины в черном длинном плаще. Нелли стояла перед ним и пока тихо пыталась что-то втолковать, но по лицу незнакомца было ясно, что он настроился на скандал и не намерен отступать от намеченной цели.

– Смотрите, а вот и виновница всего произошедшего, – хмыкнул мужчина и указал на угол дома напротив. Там, кутаясь в черный плащ и кусая губы, замерла тоненькая очень красивая брюнетка. Ее кукольное личико портили припухшие от слез глаза и чуть размазавшаяся помада.

– Жорж!.. – с трагизмом внезапно низким грудным голосом позвала она. – Любимый!

Мужчина в черном плаще на миг взглянул на девушку, но тут же отвернулся, оборвал Нелли на полуслове и потребовал предъявить ему фавна, где бы тот ни находился.

– Неужели мне придется тоже… – замялась я, вслушиваясь в те выражения, которыми осыпал банши незнакомец, и чувствовала, как краснеют уши.

– Вы о чем, мадемуазель?

– Я займу место Нелли, – пояснила я.

– А! Так это вас упоминала мадемуазель Нелли? – с улыбкой спросил месье Луи. – Я, знаете ли, ужасно рассеян во всем, что не касается фотографии. При жизни со мной такого не было. Да, при жизни я был совершенно другим.

– Так вы человек?! – воскликнула я, позабыв о скандале на улице.

– Да, как и вы, я полагаю, – ответил мужчина.

– Я сегодня… – вымолвила и запнулась. – Я сегодня умерла. И сразу здесь оказалась.

– Жорж! Я молю тебя! – простонала незнакомка внизу. – Не позорь нас!

Я перевела взгляд на сцену внизу. Незнакомка в плаще придвинулась к мужчине, которого величала Жоржем, но вплотную подходить не рискнула. Вместо этого она картинно заламывала руки чуть в стороне, пытаясь разжалобить мужчину своим несчастным видом.

– А вы знаете, кто это? – спросила я фотографа.

– О! Весьма известный здесь персонаж, – ответил месье Луи. – Князь Жоржеслав. А эта мадам – его третья жена, кажется. Матильда, Клотильда… Как-то так.

– Третья? – удивилась я. – Если он уже дважды разводился, то почему сейчас устраивает такую бурную сцену?

– Нет, вы не поняли, дорогая мадемуазель Александра, это его третья жена, – покачав головой, сказал мужчина. – У князя вампиров то ли девять, то ли одиннадцать жен.

Я поперхнулась и переспросила:

– Вампиров? Так они…

– Да, вампиры, – кивнул месье Луи. – Натурально так.

– А… Я думала, они другие, – смутилась я, куда внимательнее приглядываясь к участникам развернувшейся на мостовой сцены. – Ну… клыки там, уши… Красные глаза… Крылья.

– У них есть крылья, – утешил меня мужчина. – Они их продевают в прорези на одежде.

Я прищурилась и ахнула. То, что я приняла за плащи, на самом деле было длинными черными крыльями.

– У вампиров есть охотничья трансформация. При этом весь облик меняется, появляются клыки, отрастают ногти, но в обыденной жизни к данному внешнему виду вампиры не прибегают, чтобы не накликать на себя неприятности, – просветил меня месье Луи.

– Неприятности?

– Адом управляют демоны, – напомнил мне местную истину мужчина, – а демонам не нравится, когда вампиры устраивают свою охоту здесь. Так что ни один вампир не рискнет прогуляться по здешним улочкам с клыками напоказ.

– Значит, людям в Аду нечего бояться вампиров? – на всякий случай уточнила я.

– Случаи бывают, не скрою, – вздохнул месье Луи, – но очень редко. Видите ли, вампиры не из этого мира и не из мира людей. В своем мире у них есть исконный враг… Я даже не знаю, как называется тот второй народ. В общем, вампиры вечно воюют со своими соседями и потребляют их в пищу. Я не знаю подробностей, но, кажется, вампирам нужно есть хотя бы раз в несколько месяцев. Если же они начинают голодать, то способны напасть на любого. Вот только кровь обитателей других миров – яд для вампиров. Они не способны ее усвоить. Так что рискуют сойти с ума и умереть. В общем, случаи нападений очень и очень редки. Но все же иногда происходят.

В этот миг внизу вновь раздались крики, князь кинулся вперед, стремясь кого-то схватить, а мы с месье Луи перегнулись еще больше, чтобы увидеть того, кто вышел из дома быта.

– Я давно говорил месье Фунтику, что прятаться в шкаф – не выход, – покачал головой мой собеседник. – Нелли давно раскусила этот ход.

Нелли и правда вывела, толкая в спину, сопротивляющегося фавна. При виде князя, Фунтик совершенно по-детски заныл и стал упрашивать Нелли:

– О, прояви же состраданье! Я слишком молод, чтобы погибать.

Я хмыкнула. Хоть князь Жоржеслав и был высок и широк в плечах, но фавн возвышался над ним на добрую голову. Вампир, похоже, тоже осознал, что кулаки противника лишь немного меньше княжьей головы. И никакая жена не стоит того, чтобы из-за нее рисковать ценной черепушкой.

– На самом деле очень немногие мужья являются к нам за сатисфакцией, – с некоторым сожалением констатировал фотограф. – Месье Фунтик – личность известная.

– О, Жорж! Я умоляю тебя! – с новой силой завела то ли Матильда, то ли Клотильда, раскачиваясь из стороны в сторону и прикрывая лицо ладонями. Из-под ладоней она лукаво косилась на фавна.

– Вечернею порою, лишь выйдя за порог, расстанусь я с тобою, – проныл Фунтик, обращаясь куда-то вверх, в серое небо, и замер, прежде чем продолжить: – И будет одинок, мой путь короткий, от жизни к смерти. Кроткий…

– Заткнись! – рявкнула Нелли. – Извиняйся, давай!

Князь извиниться или что-то сказать фавну не дал, начал сыпать проклятиями, но даже ударить Фунтика не решился.

– Не посмеет, – констатировал месье Луи. – Наш фавн тоже не ударит, он не из драчливых.

Под эти слова князь подступил к Фунтику, привстал на цыпочки и решительно хлестнул противника по щеке.

– Ах, убивают! – взревел фавн, падая навзничь с таким видом, словно его подстрелили. – Ох, я умру во цвете лет.

Нелли громко фыркнула, а то ли Матильда, то ли Клотильда бросилась к князю, припала к его бедру и с ликованием вскричала:

– Любимый! Ты такой сильный! Такой смелый! Ты победил его, победил.

Жоржеслав, похоже, и сам не поверил в столь быструю и легкую победу, но позволил третьей жене петь себе дифирамбы. Фунтик что-то мямлил и слишком активно для погибающего отползал к зданию, всем видом показывая, что его впечатлил грозный взгляд князя.

– Не удивлюсь, если уже завтра месье Фунтик вновь встретится с этой вампиршей, – усмехнулся мой собеседник.

– Зачем князю вообще столько жен? – спросила я с удивлением.

– Это традиции, – пожал плечами месье Луи. – Мне это тоже не нравится, но кто мы такие, чтобы вмешиваться?

Я вынужденно кивнула.

– В этот раз красочного представления не вышло, – вздохнул мужчина. – Совершенно без огонька. Всего одна пощечина!

Поцыкав зубом, мужчина отодвинулся от окна, я с сожалением последовала его примеру.

– Так говорите, мадемуазель, вы займете место Нелли? – уточнил месье Луи.

– Зовите меня просто Саша, – попросила я. – Да, я не хотела этого, но у меня договор.

– О, не могу, – улыбнулся мужчина. – Хоть и нахожусь здесь дольше, чем когда-то жил, а старые привычки не вытравить, дорогая мадемуазель Александра.

Наблюдая, как мужчина без усилий закрывает толстую створку окна, я вдруг поняла, что внешне он кажется мне поразительно знакомым. Перед внутренним зрением возник неясный образ, черно-белый и чуть размытый.

«Точно! Я видела его на снимке в Интернете!» – вскричала я мысленно и тут же попыталась вспомнить фамилию, которую мне назвал мужчина.

Меня всегда поражали люди, способные в нужный момент вспомнить даже то, что когда-то много лет назад прочитали или увидели мельком. У меня же всегда происходили провалы в памяти. Вот что-то крутится на языке, но не вспомнить.

– Простите, я совершенная невежда, – выдохнула я, окончательно в себе разочаровавшись. – Вы мне назвали свою фамилию, а я ее тут же забыла. И еще… я знаю, что вы кто-то известный, но…

Месье Луи, внимательно слушавший мои попытки признаться и извиниться за все и сразу, вдруг замахал на меня руками и громко расхохотался.

– Ничего страшного, – сказал он мне с искренней веселостью. – Не нужно так переживать. Меня зовут Луи Даггер. Мое имя связывают с…

– Созданием фотографии! – подхватила я, вспомнив, кто передо мной, как только снова прозвучала фамилия.

Неужели? Неужели он?

Мужчина выглядел почти так же, как на множестве снимков в справочных статьях о нем: невысокий, крепко сбитый, похожий на кузнечика без шеи в своем черном костюме по моде века так девятнадцатого. У него было довольно обычное лицо. Если бы не темные кудри с сильной проседью, я могла его и не узнать. Добрые карие глаза смотрели из-под нависших век. Усики прикрывали верхнюю губу, а накрахмаленный воротничок подпирал щеки, от чего те казались круглее.

Да, это был тот самый Луи Жак. Удивительно!

– Но как вышло, что вы здесь? – спросила я, вслед за мужчиной проходя в центр комнаты. – Вы же столько сделали для мира!

– Вы про то, мадемуазель Александра, почему я не попал в Рай? – с усмешкой спросил месье Луи.

Я кивнула.

– Вы знаете, я всегда был ужасным эгоистом, – понизив голос до шепота, с блеском в глазах сказал мужчина, словно сознаваясь в своей тайне. – Когда проводил все свои опыты, я не думал о том, что делаю это для всего мира. Мне хотелось заработать, а в своих опытах я видел огромную перспективу для получения больших денег. И так было всегда. Когда мне сказали, что я могу попасть туда, наверх, к свету… А потом переродиться и новым человеком прожить еще одну жизнь, я предпочел это место, – сказал мужчина и повел рукой вокруг себя. – Я смог бы вернуться. Но я не вспомнил бы себя, был бы другим. Возможно, я снова бы что-то придумал! Но… Мне нравится помнить, кто я есть. А тут тоже можно жить и работать.

***

Нелли вернулась лишь через какое-то время, а я не подумала о том, чтобы отправиться ее искать. Вместо этого осталась с месье Луи.

Из комнаты, которую он сам называл рабочей, мы прошли в его кабинет. Как-то незаметно на столе появились чашки, большой чайник с чаем и горка крохотных шоколадных конфет в красной фольге. Расплываясь в улыбке от моего интереса к себе, месье Луи рассказывал о своей жизни, о смерти, о том, как почти случайно оказался в доме быта здесь, в Аду. То и дело подскакивая, чтобы снять с многочисленных полок какой-нибудь фотоальбом, книгу, папку со своими чертежами, рисунками или отдельные листочки с записями опытов, мужчина с удовольствием описывал свое посмертное существование. Я улыбалась и с искренним любопытством рассматривала снимки. Их было много – мастер непременно оставлял себе копии всех удачных работ. Настоящий фанат фотографии, он составлял коллекции снимков самой разной направленности, с одинаковым трепетом относясь и к удачным портретам, и к снимкам самой простой своей бытовой обстановки.

Среди альбомов было несколько, посвященных исключительно виду из окон дома быта. Я с горячим интересом разглядывала почти одинаковые изображения. Одни были цветными, другие – черно-белыми, но все без исключения – удивительно волшебными. Вроде и ничего особенного, но то и дело начинало казаться, что я слышу ветер внутри изображений, стук подошв прохожих, шелест шин колес и другие странные и пока незнакомые звуки необычного города вокруг. Я бросала взгляд на окно, но его створки были плотно закрыты, и с улицы не доносилось ни звука.

– Очень необычно, – сказала я, испытывая прилив белой зависти, и улыбнулась месье Луи. – Снимки как живые. Вот только… небо. Оно всегда такое… мрачное.

– Сразу видно, что вы тут совсем недавно, мадемуазель Александра, – усмехнулся мой собеседник. – Здесь не бывает того неба, которое знают люди. Даже в Первом округе оно просто белое. Чем ближе к центру, тем оно серее.

– О! – только и выдохнула я и стала расспрашивать мужчину дальше.

Хотя Нелли так же когда-то была человеком, но от месье Луи я получила больше понимания и сочувствия. Даже начала плакать в какой-то миг, стыдясь своей реакции. Обещала же себе, что не буду ни о чем жалеть. И раскисла. Месье Луи не стал надо мной сюсюкать, как добрый дядюшка, подал тоненький платочек с кружевным краем и как-то очень ловко подсунул мне очередной альбом, в котором фотографии перемежались карандашными и акварельными набросками.

– Я тяжело свыкался с обитанием здесь. С трудом справлялся с осознанием, что мои достижения при жизни мало волнуют нечеловеческих обитателей этого мира, а ведь именно они занимают здесь все высокие посты. Если фотография кого-то и привлекала, то все тормозило отсутствие необходимых инструментов для ее получения, – вернувшись в кресло напротив, сказал месье Луи. – Я мог бы рисовать, но здесь повсюду художники. А потом я попал сюда… Вы знаете, мадемуазель Александра, мне все, с кем я был тогда знаком, говорили, что дом быта – последнее место, куда стоит идти работать.

– Из-за того, что обслуживание?

– Здесь почти все люди работают в сфере оказания услуг, – отмахнулся мой первый и пока единственный настоящий гениальный знакомый. – Но дом быта – обязательное учреждение каждого округа. Они считаются не престижными. Не отдельный салон какого-нибудь мастера, а большая организация. Мне все говорили, что сюда идут работать лишь те, кого не взяли в другие места.

Я с пониманием кивнула. Разве я пошла бы работать в ремонт обуви, если бы у меня была возможность работать по специальности? Нет, конечно. Но необходимость заставит.

– И внезапно здесь я нашел свое место, – ободряюще улыбнулся мне мужчина. – Все оказалось совсем не так, как мне описывали. Наверное, все дело в нашем начальнике.

– Вы про демона Януса? – на всякий случай уточнила я.

– Да, – воодушевленно закивал месье Луи. – Говорят, когда-то он был высшим демоном, но что-то произошло, и его низложили до демона девятого чина. С точки зрения любого другого народа, обитающего здесь, разница незначительна, демон девятого чина все равно остается выше любого человека, вампира, оборотня, тролля… Кого угодно. Но для демонов это как проказа. Высший демон входит в Высший совет, владеет определенной частью Ада. Армии, земли, миры… Естественно, не все демоны ведут в бой армии, чтобы завоевать для Повелителя очередной мир. Но, тем не менее, высший демон – это целый ряд привилегий.

– И обязанностей, – добавила я.

– Демоны девятого чина уважаемы своими более высокими по положению собратьями, но быть низвергнутым с высшей ступеньки считается позорным, – сказал месье Луи.

Я по старой и глупой привычке закусила губу, слушая мужчину.

– Но в любом случае, демонам такого высокого уровня не нужно прикладывать усилия, чтобы жить в свое удовольствие, – с сожалением признал Даггер. – И именно поэтому, если не ошибаюсь, так всех удивило, когда демон девятого чина пожелал занять место руководителя данного учреждения.

Я с интересом подалась вперед, боясь пропустить хоть слово. Мне еще только предстояло познакомиться с начальством, так что стоило загодя подготовиться и побольше о нем разузнать.

– Это так необычно?

– Естественно, – кивнул месье Луи. – Если подбирать подходящее и понятное сравнение, мадемуазель Александра, то… это как если бы какой-нибудь граф решил занять место дворецкого.

– Вот как?

– Именно, – кивнул месье Луи. – Естественно, это производит негативное впечатление на очень многих даже спустя столько лет.

– Сколько лет?

– Если верить Нелли, Янус руководит этим местом более шестисот лет, но это ее предположения. Сама она никогда не расспрашивала Януса. Я, честно говоря, тоже. Он… немного пугающий. Демон все же.

– Шестьсот лет? – потрясенно переспросила я.

– Считается, что демоны не могут испытывать доброту к представителям других народов, – сказал мой собеседник. – Им вообще не свойственно заботиться, переживать или как-то вникать в чужие проблемы. Но именно благодаря Янусу у меня появляются все новые и новые вещи из мира живых! Их ведь так непросто достать. Если бы я связался со спекулянтами, то совершенно разорился бы.

– А другими домами быта кто руководит? – спросила я. – И как далеко они отсюда вообще?

– О! – воскликнул месье Луи и перевернул несколько страниц лежащего передо мной альбома. – Это один из моих первых альбомов. Сумбурное собрание, каюсь, но в те годы я находился в растрепанных чувствах, а система подготовки к новой жизни еще не обрела свой нынешний вид… Кажется, меня спасло то, что я был поражен самим фактом продолжения существования и был открыт всему новому. Но все равно это не оправдывает сумбур, творившийся тогда и в мыслях, и в делах.

Я взглянула на разворот альбома, пытаясь осознать то, что месье Луи изобразил на двух разномастных листах плотной белой бумаги, пожелтевшей от времени.

– Это…

– Это Ад, – пояснил мужчина и стал показывать чистой ложечкой, чтобы не вставать с места: – Все довольно схематично, но для общего представления достаточно. Но у меня есть подробные карты…

– Хватит и схемы, – быстро сказала я, видя, что месье Луи готов вновь встать и отправиться на поиски нужного справочника.

– Так вот. Это центр Ада, – сказал фотограф, ткнув в небольшой кружок на рисунке. – Я при всем желании не смог бы соблюсти пропорции этого места, как и любого места здесь вообще. Но центр – это невероятная по величине область. Ни один человек не может там побывать и выжить. Это место убьет любого. А демоны не раскроют тайн этого места. Но говорят, что демоны, достигли невероятных успехов в расширении пространства. Вы, наверняка, уже столкнулись с этим внутри дома.

Я быстро закивала.

– Вот. Я никогда сам не приближался к месту, откуда начинается центр, но говорят, что вне центра его площадь меньше, чем изнутри, – сказал месье Луи. – Мы в Девятом округе. Он заключает в кольцо центр.

– Кольцо? – переспросила я.

– Да, вы верно поняли, мадемуазель Александра, – улыбнулся мужчина. – Они называют это округами, но люди привыкли называть это кругами. Ближе к центру расположен Девятый округ, дальше всего от центра – Первый. Ширина каждого разниться в разных точках, это все же не идеально ровные кольца. Но в целом ширина Девятого колеблется от двухсот до трехсот миль.

Я сглотнула. Да, городок… Городище!

– А домами руководят разные создания, – считая эту тему менее интересной, пожал плечами месье Луи. – В Восьмом округе – гарпия.

– Если это место такое огромное, то что же расположено за его пределами? – спросила я.

– Я этого не знаю, – пожал плечами месье Луи. – Возможно, там ничего нет. Мы с вами все же не в мире людей, а в очень необычном месте.

Я улыбнулась и еще раз вгляделась в рисунок. Все отчетливее приходило осознание, что я не в путешествии, о котором мечтала, а в совершенно ином мире. Мире, чем-то неуловимо похожем, но настолько другом, что это ощущается, как зуд. Наверное, так чувствуют себя кошки, когда их хозяева перебираются жить в другую квартиру.

Это все еще закрытая бетонная или кирпичная коробка, но все иначе. Там, в месте, которое воспринималось домом, остались знакомые звуки, запахи, любимые места для лежания. Там был знаком каждый уголок, каждый необычный предмет трогался лапкой в попытке скинуть на пол. И пол был настоящим кошачьим царством, а все, что на полу, – кошачьей собственностью. В новом доме тоже есть пол, но он другой. Он пахнет чужими людьми, стены пахнут чужими людьми и даже холодильник другой высоты. И надо привыкать, наблюдать за этим странным домом, где все иначе: нет знакомых звуков, а те, что есть, пугают, как незваные гости; нет знакомого местечка на подоконнике, на котором так сладко спать в солнечном свете, согревающем бок; нет того наглого голубя, который клевал зернышки из прикрепленной за окно кормушки для синиц.

– Со временем я найду здесь место для себя, – пробормотала я чуть слышно.

– Что? – переспросил месье Луи.

– Нет, ничего, – отмахнулась я и поскорее перевернула страницу альбома. – Ах, какое необычное лицо!

– Да, – тут же подхватил мужчина, не заметив мой маневр по перемене темы, – первое время я чисто для себя сохранял копии снимков. Я жил здесь, в доме быта, в то время и ужасно не любил выходить на улицу. Сердце заходилось всякий раз, когда видел сразу несколько нелюдей. Здесь, один на один, я куда легче со всем справлялся. В итоге жажда исследователя боролась во мне с примитивным страхом, и я стал собирать такие вот альбомы, сохраняя для себя сведения о всевозможных обитателях Ада.

Слушая месье Луи, я переворачивала страницы, рассматривая фотокарточки и сделанные к ним примечания.

– Вы проделали колоссальную работу! – искренне восхитилась я после того, как нашла три снимка оборотней и по сделанным к ним пометкам Даггера сообразила, что теперь смогу легко понять, если окажусь нос к носу с оборотнем.