Дом быта в Аду

Кон усмехнулся и поклонился, сделав жест, будто снял при этом шляпу. Я моргнула, икнула и судорожно потянулась к кружке, чтобы запить новый приступ потрясения глотком странного зеленого напитка.

– Идем же, – нетерпеливо окликнула Нелли. – Мне так много всего тебе нужно показать и рассказать. Хотя… вряд ли за один день успею.

Я прижала к груди папку и поспешила за девушкой.

– Меня зовут Нелли, я банши, – представилась она. – До недавнего времени я работала здесь… по всяким мелким поручениям. И в ближайшие несколько дней я буду помогать тебе осваиваться, а потом, наконец, смогу удрать из этого места навсегда!

Нелли провела меня обратно в холл, откуда мы по лестнице поднялись на второй этаж и оказались в уходящем в обе стороны коридоре.

– Начнем с самого верхнего этажа и будем спускаться, – сообщила мне Нелли. – Тебе сначала нужно освоиться, осмотреться. Если я начну вываливать на тебя информацию, то толку не будет. Идем.

– А что здесь? – все же спросила я, прислушиваясь к странным звукам: где-то что-то щелкало, где-то кто-то напевал.

– Здесь наши мастера, – объяснила Нелли. – По штату нам положено не меньше тринадцати работников, но помещений здесь, само собой, больше. Поднимемся на третий этаж.

Я со вздохом и гудящей головой безропотно последовала за девушкой наверх. Бодро процокав каблучками, Нелли вспорхнула на последнюю площадку и объявила:

– Это жилая часть дома. Почти у всех мастеров есть личное жилье и им здешние квадратные метры даром не сдались, но для тебя это наилучший вариант. Жизнь в Девятом округе Ада недешевая.

Я ошарашено уставилась на девушку, пытаясь переварить каждую сказанную ею фразу. Вроде слова все понятные, но… что за чертовщина?

– Жилье? Недешевая жизнь? Девятый округ? – нервно сглатывая, переспросила я. – Это Ад или просто другой город? Я думала, тут грешники в котлах… Черти скачут… А округи? Что это вообще такое?

– Не волнуйся, – строго велела Нелли, но я лишь всхлипнула. Меня трясло, зубы выстукивали дробь.

Банши перехватила тортик и кактус одной рукой, подхватила меня под локоть и повела по очередному коридору. Перед глазами все плыло, хотелось или топнуть ногой, требуя объяснений, или бухнуться на пол, совершенно по-детски суча ногами по чуть вытертому алому ковру, навевавшему воспоминания о школьной приемной директора.

– Сядь, – велела девушка и толкнула меня в грудь. Я безропотно упала назад, ощутив под собой мягкое кожаное кресло, и хмуро огляделась – мы находились в довольно небольшой комнатке, сплошь заставленной мебелью. Огромный камин отъедал часть пространства, старое зеркало с облупившейся амальгамой в вычурной золотистой раме отражало стену, увешанную портретами, обои, не то темно-зеленые, не то просто темные, и книжные шкафы, заставленные толстенными томиками. Кожаное кресло было в комнате не единственным – еще одно громоздилось у камина.

Сгрузив мои вещи на низкий столик передо мной, банши опустилась на потертый гобеленовый диван и строго сказала:

– Перестань истерить. Ничего уже не попишешь. Ты уже мертва.

– Ты могла бы предупредить меня тогда, при первой встрече, – напустилась я на Нелли. – Разве сложно было?

– Я – банши. Я вижу тех, кому суждено в скором времени умереть. И я предупредила об этом, совсем не моя вина, что ты не поняла.

Я с секунду смотрела девушке в глаза, постепенно осознавая, что она ничуть не чувствует себя виноватой. И не почувствует. Для нее неважно жива я или мертва.

– Ты бы все равно умерла, – равнодушно сказала Нелли. – Даже если бы обошла то место стороной. Нельзя избежать предначертанное, просто изменив маршрут. Ты все равно оказалась бы здесь. В любом случае.

– Но почему Ад? – возмутилась я. – Что-то не помню, чтобы так уж грешила.

Банши отмахнулась и пояснила:

– Ой, делят совсем не по этому принципу, – отмахнулась банши. – И нет ничего плохого в том, чтобы в итоге оказаться у нас. Ты, возможно, даже разницу не заметишь.

– Уверена? – с сомнением уточнила я. – Я как-то сомневаюсь.

– После смерти все попадают в место, которое мы называем центром распределения, – не слушая меня, начала свой рассказ девушка. – Это целый отдельный мир, где люди свыкаются с мыслью о смерти. Те, кто умер своей смертью, после прохождения реабилитации чаще всего попадают в Рай, где и живут до полного распада души.

– Распада? – опешила я.

– Ну да, – кивнула Нелли. – Чтобы переродиться, душа должна исчезнуть и возникнуть вновь. Но очень немногие быстро проходят реабилитацию. Большинство десятилетиями бродят по курсам и лекциям, чтобы нормально влиться в жизнь там или здесь. Ты бы, наверное, полсотни лет затратила на то, чтобы в конечном итоге оказаться здесь.

– Но почему именно здесь? – напряглась я.

– Вниз всегда уходят те, кто умер не своей смертью, умер раньше времени, – пояснила банши. – И те, кто не готов к перерождению, конечно. У нас тут лучше, хотя местные жители порой чужаков достают. Но ты не переживай. Я помогу тебе освоиться. Устрою ускоренный курс, сама не заметишь, как во всем разберешься. Тут тоже можно жить, – успокоила Нелли. – Ничуть не хуже. А я еще избавила тебя от мытарств по реабилитационным мероприятиям.

– А может лучше бы мытарства? – спросила я, с неодобрением посматривая на банши.

– Ты просто не знаешь, о чем говоришь, – отмахнулась Нелли. – И не узнаешь. Так что радуйся.

– Пока нечему, – хмуро ответила я. – Еще совсем недавно я была жива. Не очень счастлива, конечно, но жива. Мне двадцать три. Потеря работы не та трудность, которую нельзя пережить. Я могла найти новую, выйти замуж, завести детей. Могла прожить целую жизнь! И умереть старой и вредной старушкой, доконав родственников. А теперь ничего этого не будет.

– Зато здесь тебя ждет вечность! – попыталась обрадовать меня Нелли. – Если, конечно, не разозлишь кого-нибудь.

Я осмотрелась, обнаружила в одном из шкафов чайный сервиз и поднялась, надеясь среди чашек и блюдец найти хоть одну ложку. Ложки нашлись, серебряные, старинные, потемневшие без должного ухода. С одной я вернулась к креслу, сдернула с торта пластиковую крышку, водрузила торт на колени, зачерпнула крем и отправила его в рот.

– Рассказывай, реабилитаторша, – велела я, хмуро глядя на банши и лопая торт. Никакого уважения к данной особе у меня не осталось. И даже природная вежливость окончательно испарилась.

– У нас тут есть два типа обитателей, – сказала Нелли, даже не делая попыток замахнуться на мой тортик. – Те, кто здесь родился. И те, кто здесь оказался после смерти. К местным так же относятся обитатели других, но подвластных демонам миров. У местных, конечно, больше прав… Демоны вообще почти всесильны! Но в целом мы спокойно уживаемся с новоприбывшими, особенно если те не пытаются пробить себе какие-то уступки, а трудятся в меру своих сил и возможностей.

– Да… Не так я себе представляла Ад. Думала, тут просто сидят в котлах, участвуют в приготовлении супа, наблюдая за процессом изнутри, или поджариваются на огромных сковородках, как здоровенные караси. А выходит… жить надо, работать. Не пофилонишь, – хмуро высказала я.

– А где подобное возможно? – удивилась Нелли. – Нет. Можно попробовать, но благотворительностью здесь никто не занимается, так что на улице никто даже ломаной монеты не подаст.

– А в Раю?

– В Раю умершие живут на ярусах Облаков куда ниже исконных обитателей Рая и не имеют возможность с ними даже пересечься просто так, да и в реабилитационном центре не зря зарплату получают.

Я глубоко вздохнула. Истерика постепенно уходила, оставалось лишь отчаяние. Ни на сказку, ни на страшный кошмар ситуация совершенно не походила. Где вы видели, чтобы даже в самом плохом ужастике вам рассказывали о серых житейских подробностях? Хотя, после такого даже какой-нибудь монстрик уже не напугает!

– Но ты про Рай не думай, тебе туда не попасть, – предупредила банши.

– Ладно, хорошо, – взмахнув ложечкой, перебила я девушку. – А тебе это все зачем?

– Как зачем? – удивилась Нелли. – Я искала себе замену. Иначе отсюда не уйти. Ян просто не подпишет мое заявление на увольнение.

– Ян? – уточнила я.

– Вообще он Янус, но за глаза все зовут его просто Ян, – пояснила банши. – Он, кстати, знает. Называть его Яном в лицо не советую. Он этого не любит.

– Янус, – воспринимая всю падающую на мою голову информацию с огромным трудом, повторила я. – Янус? Имя как у бога? Какого только? У кого был Янус? У греков или у римлян? Да, у римлян.

– Янус не бог, – отмахнулась Нелли, – а демон. Ох, уж эти люди, чего только не придумают.

Я вздохнула и соскребла еще немного крема с коржа.

– Так вот. Уволиться я так просто не могу. Существуют правила, которые Янус установил очень много лет назад. Он весьма эксцентричный тип. Как все демоны, впрочем. Иногда я думаю, что мне и таким, как я, живется проще. А вот демонам, местной верхушке, гораздо сложнее. А ведь еще нужно оправдывать свое звание, запугивать всех, чтобы побаивались.

– Значит, нет никакой внятной причины для определенного числа работников? – сообразила я.

– Да, нет, – кивнула банши, – это заморочки нашего начальника.

– Ладно, а почему я? – пытаясь докопаться до сути и найти объяснение всему, что со мной случилось, спросила я.

– Так никто из тех, кто прошел реабилитацию не желает здесь работать! – воскликнула девушка, едва не перейдя на ультразвук.

Ха! И в мире живых, и в мире мертвых никому не хочется киснуть в подобных местах! Хотя надо отдать Аду должное – дом быта здесь пока больше напоминал восстановленный и немного запыленный старинный особняк, чем организацию, оказывающую комплекс услуг местному населению.

– И ты решила…

– И я решила найти кого-то, кто вот-вот умрет и подходит для этой работы, – ответила банши. – Все просто.

– А ведь я могла попасть в этот ваш центр, пройти эту вашу реабилитацию и… сменить профессию, например. Стать кем-то другим.

– Не обольщайся, – остудила мои мечты девушка, – если верить статистике, большинство здесь продолжает заниматься тем же, чем получали средства и при жизни. Весьма незначительный процент что-то меняет. И то… не кардинально.

– Хочешь сказать, мне на роду было написано прозябать в подобной дыре?

– Если человек был чем-то недоволен, но все время откладывал перемены, то неужели ты думаешь, что после смерти он резко изменится?

Я задумалась над вопросом банши и нехотя кивнула.

– Так вот… Я тебя выдернула, – улыбнулась мне Нелли. – Так делают, но очень не часто. Если человек еще при жизни обещал свою жизнь демону, то после смерти он оказывается у него в подчинении…

– Что?! – воскликнула я и вскочила, едва не выронив торт. – Ты о чем? Я ни на что такое не соглашалась!

– Ты подписала контракт, – удивленно захлопав на меня глазками, напомнила банши. – Контракт о том, что с такого-то числа такого-то месяца и такого-то года по времени мира живых ты, Александра Николаевна Вронцева, двадцати трех лет от роду, становишься работником дома быта Ада в Девятом его округе. Руководителем и нанимателем выступает демон Янус, так что… ты с ним подписала контракт.

Как громом пораженная, я отставила торт, вытерла губы и схватила папку с документами. Банши не врала, правда предстала передо мной черными буковками по белой бумаге.

– Да… Никогда не думала, что со мной что-то подобное случится, – призналась я, рассматривая договор совсем другим взглядом. Если не думать и не вчитываться в шапки в начале и в конце, то договор походил на сотни и сотни других договоров о найме. Да даже со своей уже предыдущей начальницей я подписала что-то весьма похожее. – Не удивлюсь, если именно здесь возникла идея договоров и записывания их в форме, когда прочитать условия может лишь очень стойкий, а уж понять их!..

– А ты думаешь! – с гордостью воскликнула банши. – Первый договор был заключен именно одним из обитателей Ада. Точнее, его составил какой-то демон и убедил какого-то живого его подписать. У нас даже празднуют этот день раз в год.

Я покачала головой и еще раз просмотрела листочки.

– И теперь выходит, что я не могу отсюда просто так уволиться, – уловила я главное. – Если только найду себе замену или другая сторона сама пожелает меня отпустить.

– Верно, – покивала банши. – Но сразу предупреждаю, не зли демона. Ему проще испепелить кого-нибудь, чем бумажки подписать. И тебе совершенно не понравится, если тебя поджарят.

Я скривилась и отложила бумаги.

– Но ты понимаешь, что, вообще-то, обманом меня сюда заманила? – спросила я.

– Верно, – не стала скрывать банши. – Это был мой единственный шанс!

– Не знаю, что и как, но я против, – решительно сказала я. – Это обман. Так что я требую все отменить.

– Не выйдет, – без тени раскаяния сообщила девушка. – Ты этот договор кровью подписала. Его нельзя расторгнуть из-за такой мелочи.

Мне захотелось вскочить, перегнуться через стол и выдрать этой улыбающейся красавице все волосы до последней волосинки. Это ж надо! Мало того, что обманула, так еще загнала в условия, которые мне так просто не преодолеть.

– Это нарушение прав человека, – сообщила я.

– Это Ад, здесь никто не почешется из-за твоих прав, – пожала плечами девица.

Через час я запихнула в себя два куска торта и узнала многое о том, как устроен этот мир, который язык не поворачивался назвать загробным. Когда с пояснениями было покончено, Нелли предложила осмотреться на этаже.

– Тут много комнат, – указывая на двери со вставленными в замочные скважины ключами, сказала банши. – И все пустуют. Смело можешь выбирать любую и делать тут то, что захочешь. Даже мебель переставить. Объединить несколько комнат в одно помещение, правда, не выйдет своими силами, но если понадобиться, то я что-нибудь придумаю.

Едва слушая девушку, я подошла к первой же попавшейся двери и провернула ключ в замке. Хоть тот и был огромным и чуть шершавым на ощупь, провернулся в замке легко. И дверь распахнулась без малейшего скрипа, впуская меня в удивительно просторную комнату с высокими потолками.

– Я уж и не знаю, кто и когда здесь жил, – призналась Нелли. – Это, видимо, было до того, как я сюда устроилась.

– Как вообще вышло, что ты здесь работаешь, если не нравится? – спросила я, осматриваясь.

На спальню или просто жилое помещение комната совершенно не походила. Это была просторная зала с пыльным, но все равно очень красивым наборным паркетом, росписью на высоком потолке и целым рядом высоких узких окон, занавешенных тончайшими, как паутина, занавесками цвета шампанского. Свет сквозь окна едва проникал, но я все равно легко представила, как сияет эта… нет, не комната! Самая настоящая зала, когда ее наполняет золотистый полуденный свет, а огоньки в массивных люстрах разгоняют даже намек на возможную тень.

– Это самый настоящий бальный зал, – прошептала я.

– Да? – переспросила Нелли, без всякого интереса глядя по сторонам. – Возможно.

За следующей дверью почти до самого потолка громоздилась мебель, и я не стала даже пытаться что-то рассмотреть и перешла к следующей двери, изумляясь тому, что простенки между дверями гораздо меньше, чем должны быть при имеющемся размере комнат.

– Это обычное дело здесь, – ответила Нелли. – В Аду очень многое держится на магии, поэтому и знакомые тебе физические законы не работают.

Я пораженно кивнула и дальше стала заглядывать не в каждую комнату, а лишь в те, двери которых мне казались наиболее привлекательными. За очередной такой дверью меня встретила не самая большая комнатка, очень похожая на довольно скромно обставленную гостиную. Здесь на меня не давили высоченные потолки и массивная вычурная мебель, которую хотелось накрыть чехлом и отправить в какой-нибудь музей. Очень простая комнатка с поблекшими от времени обоями, на которых совсем не везде угадывались крупные завитки лозы и тусклые бутоны цветов. У стены напротив двери расположился самый удобный диван, какой я когда-либо видела, обитый чуть вытертым зеленым бархатом и украшенный серебряными гвоздиками с широкими шляпками. Рядом с ним огромным сонным зверем расстелился невысокий, но широкий столик из какого-то белесого дерева. Остальную обстановку комнаты составляли многочисленные картины в почти одинаковых рамках, развешенные на стенах безо всякой системы. Сначала это показалось нелепым, но потом обнаружила, что во всем этом есть какая-то непонятная прелесть. На картинах, выполненных углем, карандашами, маслом и акварелью неизвестные мне художники запечатлели лица, пейзажи и даже самые обычные цветочные букеты. Никто не озаботился развесить маленькие и большие работы хотя бы по жанрам, но и в этом было что-то невероятное, причудливое и милое.

– Идем дальше? – предложила Нелли.

Не слушая ее, я прошла к двери, которая вела из этой странной гостиной в какое-то другое помещение, и очутилась в более просторном зале, хотя здесь стены были оклеены все теми же поблекшими обоями. В этом зале не было ничего, кроме шкафов с книгами, кресла, обитого все тем же зеленым бархатом, и массивной лампы на высокой чугунной подставке. Из этой комнаты тоже куда-то вела дверь, и к ней я направилась без промедления, ужасно заинтригованная тем, где же окажусь на этот раз. И не прогадала – дверь привела меня в совершенно небольшую, но очень уютную спальню, к которой примыкал вполне обычный спаренный санузел.

– Эти комнаты займешь? – догадалась Нелли, когда я, сунув нос в ванную и вытерев пальцем пыль с зеркала в овальной старинной раме, решительно кивнула своим мыслям.

– Да, думаю, мне это подойдет.

Нелли пожала плечами, но все же уговорила меня осмотреть еще парочку комнат, одной из которых оказалась спальня настолько колоссальных размеров, что огромная кровать на возвышении в ней смотрелась сиротливо.

– Нет, нет, – покачав головой, я вернулась к выбранной двери и выдернула из замка ключ. – Эта.

– Мне все равно, – отмахнулась Нелли. – Ты всегда можешь выбрать другое место. И вообще делать все, что душе угодно – ты на этом этаже одна и вряд ли кто-то сунется.

– А могут? – насторожилась я.

– А кто ж наших знает? – усмехнулась банши. – Все может быть. Давай занесем твой цветок и пойдем осматривать твой кабинет на первом этаже. А потом, если никто не прибежит знакомиться первым – к мастерам.

ГЛАВА 2. АДСКАЯ РАБОТЕНКА

– Итак, – спустившись на первый этаж, повела рукой Нелли, – это наш первый рабочий этаж. Тут бар Лепрекона. – Девушка кивнула на крепкую дубовую дверь, во фрамугу над которой было вставлено окошко с наборным зеленым стеклом в виде трех трилистников. – Его отовсюду выгнали и он сюда прибился. Он у нас вреднючий, но по своей природе обязан выполнять желания других, так что характер вечно не в ладах с природой. Но к людям он относится с симпатией, можешь его не бояться.

– А зачем ему выполнять желания? – удивилась я.

– Лепреконы народ особенный. Магический. Они ведь способны создавать фальшивое золото, если не знаешь, – пояснила банши. – Они могут кого-то обмануть и подсунуть другим это золото. Магия со временем развеивается – и золото становится тем, чем оно было до этого: камешками, черепками и другими подобранными лепреконами мелкими предметами. Но сами лепреконы не могут расплатиться с кем-либо своим фальшивым золотом. Они способны творить целые горшки золота, которые иногда находят люди, но даже самой мелкой монеткой не могут оплатить себе корочку хлеба. Единственный истинный способ получить хоть что-то для лепрекона – выполнять желания других. За это они волшебным образом получают все то, что нужно им самим. И люди в этом плане для лепреконов наилучший вариант, потому что за желания людей идет больше силы.

– Но ведь… человек может пожелать очень много денег, целый клад! – сообразила я.

– Верно, – хихикнула банши. – Но проделывать такой фокус лепреконам слишком часто не позволяют. А нашего вообще наказали за проделки и сослали сюда, в Ад.

– А как его зовут?

– Всех лепреконов и зовут Лепреконами. Их настоящие имена скрыты и доступны лишь им самим. Тот, кто узнает истинное имя лепрекона, сможет не просто надеяться на исполнение своего желания, а сможет заставить лепрекона выполнить любое задание даже против его воли.

– И лепрекон станет джином? – спросила я.

– Вроде того, разве что лепрекона никак не удастся запихнуть в какой-то сосуд, – покивав, ответила Нелли. – Здесь же, на первом этаже, у нас кабинет Януса. Я его тебе потом покажу. А пока мы пойдем в мой… и скоро уже твой кабинет.

Комната, в которую меня привела банши, мало чем отличалась от общей обстановки во всем этом довольно странном доме. Разве что размером. Небольшое пространство квадратной комнаты было плотно заставлено по периметру картотечными шкафами так, что между ними, массивным столом и приставленным к столу креслами оставалось совсем немного места, и протискиваться нам пришлось боком. Сквозь единственное огромное окно свет едва проникал, выдергивая из сумрачной обстановки какие-то крупные детали: бледное зеленое стекло настольной лампы, письменный прибор из полированного черного камня, крупные царапины на столешнице, корешки потертых здоровенных книг с торчащими из них листочками.

– Места немного, но зато сюда никто и не рвется зайти, – усмехнулась Нелли. – А если кто-то и приходит, то пробраться не сумеет.

Я непонимающе вздернула бровь, но банши не отреагировала, имея некий свой план по введению меня в курс дела.

«Не сильно мне и хочется, – про себя хмуро прошипела я. – Кому вообще такое может понравиться? Еще совсем недавно я была жива, а теперь… мертвой себя не чувствую, но и на галлюцинацию происходящее не похоже».

– Садись, – велела девушка, указывая на второе кресло по другую сторону стола. – Я тебе обрисую весь процесс.

Я со вздохом протиснулась к креслу и опустилась на потертую обивку. Смотреть на Нелли не хотелось, и я стала разглядывать шкафы.

– У нас тут есть своя картотека всех ранее обращавшихся клиентов, – заметив мой взгляд, пояснила Нелли. – Тебе самой ничего доставать или оформлять не нужно. Учет происходит сам собой.

– А чем вообще занимаются… чем ты тут занимаешься? – запнувшись, спросила я.

– Моя, а теперь твоя обязанность, – встретить посетителя, узнать причину прихода и проводить к соответствующему мастеру, – ответила банши.

– Администратор? – найдя для себя наиболее удобное определение, предположила я.

– Что-то вроде, – согласилась Нелли. – Но полномочия гораздо шире.

– Вообще-то, у меня совсем другая профессия, – хмуро сообщила я.

– И что? – фыркнула банши.

Я открыла было рот, чтобы хоть что-то сказать, но тут же признала, что сказать мне и нечего. При жизни по своей профессии я тоже не поработала ни дня, так чего уж после смерти возмущаться.

– Когда кто-нибудь останавливается перед домом быта и собирается войти, внутри раздается очень характерный звук, – сказала Нелли. – Что-то вроде звонка, но сам посетитель ни на какую кнопку не жмет.

– Так вот почему Лепрекон вышел? – сообразила я.

– Ага, – покивала девушка. – Звук ни с чем не спутаешь. И не услышать его нельзя. Не встретить посетителя тоже нельзя, учти. За это наш шеф по голове не погладит. Он хоть и не каждый день заглядывает, но в каждый свой визит все-все проверяет – отчетность о работе нашего учреждения для него формируется без постороннего участия, и обмануть ее нельзя.

– Я все больше и больше побаиваюсь этого вашего Януса, – хмуро проворчала я.

– Стоит, – кивнула банши. – Он таки демон и он… он все видит.

– Все видит? – переспросила я.

– Он демон, чей взор направлен как в прошлое, так и в будущее, – пояснила Нелли. – Это очень сложно объяснить, как вообще хоть что-то, что связано с демонами.

– Он видит прошлое и будущее? – уточнила я.

– Он живет и в прошлом, и в будущем, – поправила Нелли. – И в настоящем тоже, но по поводу настоящего ведутся споры.

Я попыталась это осмыслить, но истрепанный всеми последними событиями разум отказывался переваривать полученные сведения.

– Если клиент уже посещал наш дом, то из картотеки вылетает его карточка, – не давая мне опомниться, продолжила рассказывать Нелли. – Если в этот момент ты в кабинете, то карточка ляжет перед тобой на стол, а если где-то вне кабинета – возникнет в воздухе перед тобой в любой части дома быта. Тебе это особенно понадобится, ты ведь никого не знаешь. У нас есть постоянные посетители, так их я и без внимательного перечитывания данных помню. Тебе же карточки будут подспорьем, не позволяющим попасть впросак.

– Ясно, – со вздохом прошептала я.

– Первым делом нужно встретить посетителя, – сказала банши. – Сами наши клиенты в дом не входят, дожидаются у порога. И от того, как быстро ты отреагируешь, зависит то, как они себя поведут.

– Как и везде, – не удержалась я от замечания.