МЕСТЬ ВО СПАСЕНИЕ

– Что это было? – ошеломленно думала она.

И тут заметила в руках других людей камни, направленные в ее сторону. Инстинкт самосохранения сработал – она метнулась к дому, петляя сквозь заросли крапивы, полыни и бузины. Еще несколько камней больно ударили её в спину, но она сумела добежать до крыльца и с шумом захлопнула за собой дверь.

– Какого черта? – выругалась она, сползая по стенке на пол. – Что это было? За что? Что я им сделала?

Мысли метались в голове, словно стая птиц, пытающаяся вырваться наружу.

Вдруг во дворе все стихло и девушка услышала знакомый голос вчерашней соседки.

– Ну-ка, что здесь происходит? – грозно спросила она. – Чего вы напали на бедную девушку?

– Она наследница ведьмы! Значит, приняла в наследство не только дом. Но и дар! Мы только стали забывать прошлые страсти, как вот она – ведьмовское отродье!

– Это ещё никому не известно. – возразила Галина Мотвеевна. – Я вчера навестила её. Она показалась мне обычной, глупой несчастной девушкой, которая сбежала в глушь от горестных обстоятельств.

– Она ещё покажет свой нрав! Не просто ради удовольствия, она здесь появилась!

– Ну чего вы так встревожились? – продолжала увещевать своих сородичей соседка. – Анисья сделала много добра нашей деревне.

– Какой ценой? – выступила вперед моложавая тётка в пестрой кофточке и повязанным на колхозный манер платком. Она всё время одергивала длинную старомодную, почти до земли юбку времен раннего союза.

– Без неё оказалось гораздо хуже! – Галина Мотвеевна говорила тоном строгой учительницы. – От былой жизни ничего почти не осталось – вон сколько пустует домов, да и вам ли бояться сглаза, когда каждый из вас использует заговоры и заклинания в повседневной жизни? Ступайте по домам и не лезьте к девчонке. Она освоится и сама выйдет к вам знакомиться.

– Пусть лучше не суется на улицу! – уже более тихо, но не менее сурово сказал всё тот-же амбал, что первым поднял на Марину камень.

Однако через несколько минут толпа разошлась, а девушка всё ещё пялилась в окно в страхе, что кто-то проникнет к ней в дом и завершит начатую расправу.

Галина Мотвеевна постучала в дверь, как только за поворотом скрылся последний житель Матроновки, и Ковалёва ринулась открывать дверь, в надежде, что соседка объяснит ей, что происходит и в нужный момент защитит её от зловредных жителей округи.

– Ты не серчай, детка. – с порога начала разговор женщина. – Они опасаются пришлых. А твою бабку особенно боялись, ну а вот теперь и тебя.

– Чем обидела их моя бабуся? – утирая слезы и прикладывая полотенце к кровоточащей ране прогнусавила Марина.

– Давай-ка, иди сюда. – протянула руку к девушке соседка. Она отбросила полотенце, уже пропитанное кровью, приложила ладонь к ране и зашептала. – На море, на океане, на острове Буяне стоит дуб, на том дубу сидят три красавицы-девицы, сродные сестрицы, в руках иглы костяные, зашивают раны кровяные… пш.. пр.. – последних слов Марина не услышала, но неожиданно почувствовала как боль отступила, а кровяной ручеек иссяк. Рана затянулась на глазах и стала почти незаметной.

– Вот это даааа! – протянула она. – Как в сказке. Как вы это сделали?

– Не забывай, мы все здесь немного колдуем…. Так, не хитрые заговоры, чтобы выжить. Никто нам здесь не помощник, ни люди, ни природа. Выживаем как можем. Но стараемся друг другу не вредить. А вот Анисья Степановна – та не гнушалась и чужакам помогать и порчи делала. Особенно тяжко приходилось тем, кто недобрым словом её поминал. Да что там словом, она и мысли слушать умела. Стоит кому-то про неё дурно подумать, или попытаться заговором удачу Анисьину к себе перетянуть – с тем смельчаком сразу трагедия случалась. Врагу такого не пожелаешь. Скорее – это шло от «высших каких-то сил», сама по себе баба Сеня бала не плохой женщиной. Ведь и добрых дел она совершила не мало. Лечила, дела налаживала. Все, кто уехал отсюда неплохо устроились на чужбине – пооткрывала она им дороги светлые. Но и плату за это брала не маленькую. Жертвы люди приносили не только своим здоровьем, но и смертью близких, если другое не помогало. Вот так-то. Но ты не серчай, люди у нас суеверные, но не злые. Время пройдет, обживешься и подружишься с кем.

Марина прильнула к её плечу и пустила слезу. В тот момент не верилось ей в хорошее житье. Вот всегда у её так – никому она не нужна, все её боятся, вредят и ненавидят, а ведь она ни одной живой душе ничего плохого не сделала, не пожелала.

– Какая же дрянь меня все-таки прокляла? – задумалась она, пытаясь вспомнить тот момент, когда и без того ее бедственное положение стало уж совсем не выносимым. Но сколько она не ломала голову, ей казалось, что с самого детства она была обречена на страдания.

Дом блестел чистотой, нужно бы заняться дворовой территорией, но выходить на улицу желания не было. Как ни успокаивала её соседка, как не обещала, что всё уже успокоилось, Марина решила, что день-другой подождать можно. Четыре года простоял дом, ещё пару дней потерпит. А вот запасы свои надо изучить досконально. Переписать что у неё есть и на сколько хватит провизии. А потом ещё стоит подумать, на какие деньги ей придется перебиваться, пока не найдется подходящая работа. Она погладила лежащий на столе ноутбук и взгляд её уперся в шкаф.

– Как он всё-таки здесь не к месту! – нахмурилась она.

Двушка подошла к нему, напрягла мышцы и попыталась сдвинуть тяжелую махину в сторону. Но не тут то было. Сколько она не напрягалась, не удалось преодолеть даже сантиметра. Пришлось все вещи и посуду выставить на пол, но и тогда дело не сдвинулось с мертвой точки.

Позвать на помощь соседей? Ну уж нет. Ничего доброго от них не дождёшься. Ещё этим шкафом её же и придавят, да скажут – сама виновата. Несчастный случай… Надо самой справляться.

Она прощупала все стенки, может можно разобрать мебелину, но та была сделана советскими мастерами на совесть – ни зазубринки ни щелочки. А шкафу этому никак не меньше сотни лет. Может стоит попробовать просто наклонить его на себя? Если и упадёт, рассыпется – не велика беда, или потянуть на себя, а не в бок. Поди же, простоял он здесь с изначальства, вот и прикипел к полу.

– Да в конце концов, дался мне этот шкаф! – скривила Марина губы. – Не хай стоит, как стоял.

Но руки уже потянулись к неподатливому боку.

– Последний раз попробую. – решила она. – И тогда уже отступлюсь.

Но стоило потянуть задний угол на себя, как шкаф легко сдвинулся с места и перед Мариной предстала потайная дверь, скрытая от посторонних глаз.

– Вот это да! – глаза девушки округлились от изумления, а брови поползли вверх.

Она стояла в нерешительности, стоит ли заглянуть туда, куда посторонним вход был закрыт? Не нарвется ли она на что-то страшное, о чём не хочется даже думать, не станет ли это открытие для неё роковым?

Но любопытство взяло верх, и девушка осторожно, готовая дать деру в любую секунду, перешагнула порог.

В комнате царил мрак – ни света ни окон. Она пошарила по стене в поисках выключателя, но рука скользнула по гладкой поверхности, не обнаружив искомого. Пришлось зажечь фонарик на телефоне.

На неё пахнуло густым, сладковато-гнилостным воздухом, пропитанным запахом сушёных трав, воска и чего-то… живого.

Потолок посередине провалился, но не от ветхости – а словно что-то тяжёлое проломило его сверху, и сквозь щели между досками просачивается уличный ветер, создавая эффект сквозняка.

Стены, обтянутые почерневшими гобеленами, шевелятся от ветра, будто дышат. Пол усыпан костями птиц, усеян высохшими лепестками каких-то цветов, превратившихся в труху, а кое-где среди них – следы босых ног, огромных лап, слишком свежие, чтобы быть старыми.

В центре – массивный дубовый стол, покрытый тёмными пятнами.

– Что это – кровь? Воск? Зелья? – мелькнул в голове леденящий ужас.

Прямо посередине, до сих пор лежит перевёрнутая чаша, из которой что-то давно вытекло и высохло, превратившись в чёрные струпья, чуть левее – потрёпанная книга с кожей, похожей на человеческую, её страницы испещрены рунами, знаками и пентаграммами. Марине показалось, что они шевелятся, когда она наклонилась слишком низко, чтобы приглядеться. Она отпрянула и часто заморгала, чтобы прогнать видение. Когда она вновь взглянула на текст, рисунки уже не скакали по страницам, а застыли в жуткой неподвижности.

– Господи, что это? Что со мной произошло? – Ковалёва протерла глаза. – Я слишком впечатлительна, надо просто успокоиться. Все это закончилось четыре года назад.

Она перевела взгляд на стеклянные колбы с мутными жидкостями – в одной плавает глаз, в другой – пальцы, в третьей – что-то мелкое, что стучит по стеклу, стоит колбе качнуться.

– Похоже на чьи-то зубы. – Марину передернуло от отвращения. Она еле сдержала рвотный позыв, сглотнув горькую вязкую слюну. – Какая мерзость!

Тут же лежала кукла из воска, пронзённая иглами, с прядью волос, прилипшей к голове.

Девушка побоялась брать её в руки, отвернулась, пробежалась глазами по комнате. Везде, где хватало взгляда были расставлены давно обугленные огарки свечей. Над камином, наличие которого поразило девушку – зеркало в раме из костей. Марина заглянула в него, и вместо своего отражения, увидела женщину в чёрном, стоящую за её спиной…

Ковалёва отпрянула и наступив на что-то хрупкое, с криком ужаса полетела на пол.

На некоторое время она оцепенела от пережитого шока. Чуть переведя дух, девушка расслабилась, списав всё на длительный стресс, переезд и рассказы соседки, которые произвели на неё сильное впечатление. Она подняла выпавший из рук телефон и посветила лучом перед собой. Ей удалось рассмотреть большой котёл в глубине камина, внутри которого пузырилась чёрная жижа, покрытая плесенью и тленом, хотя огонь давно потух.

– Это не может быть правдой! – едва слышно, непослушными губами прошептала она. – Это просто от ветра шевелятся грибки плесени.

Кое-как поднявшись с пола, на негнущихся ногах, она подошла к настенному шкафчику и осторожно распахнула скрипучие створки, покрытые паутиной и пыльными узорами.

В нос ударил сладковатый аромат ядовитых трав. На полках ровными рядами стояли банки с кореньями, на веревке, аккуратно перевязанные, висели связки сушёных лягушек, летучих мышей и птичьих черепов. С верхней полки безобразной паклей свисал пучок длинных сальных волос и костяной амулет.

Внизу – свечи, оплывшие до самых подсвечников. В самом дальнем углу примостился небольшой сундучок, обтянутый кожей с выбитыми странными символами и маленьким, но крепким замочком.

От проникшего внутрь шкафа воздуха прядка волос всколыхнулась и скатилась вниз, прямо в руки девушки. Она вскрикнула, отбросив их в сторону, при этом с громким стуком уронив телефон. Свет мигнул и мобильник погас, погрузив комнату в оглушающую тишину и мрак. Дрожа всем телом, девушка лихорадочно стала шарить по полу руками. Закусив губу, она опустилась на колени и сантиметр за сантиметром двигалась всё дальше по комнате. Наконец её пальцы коснулись холодной металлической поверхности и она принялась щелкать кнопками, опасаясь, что лишилась единственного средства связи. Наконец, «Honor» включился, показав большую трещину на экране, но Марина не обратила на это внимания, сейчас её занимали совсем другие мысли. Трясущимися руками она нажала на функцию фонарика, и луч света пронзил темноту. Марина поняла, что оказалась в центре ритуального круга, выложенного костями и солью, пропитанного запахом крови и серы. На алтаре – нож с ржавым лезвием, чаша с засохшей кровью и череп с выгравированными символами. Рядом – клетка, слишком маленькая для человека… но царапины на её стенках явно оставлены пальцами.

Марина словно окаменела, тело налилось тяжестью, глаза стали закрываться, голову окутал туман, мысли спутались… Невероятным усилием воли, а главное, благодаря нарастающей панике, девушка, буквально выползла из круга на животе. И тут ей на голову свалился сундучок, который она заприметила на одной из полок. В ушах зазвенело, всё тело покрылось испариной, она лишь успела подумать: – «Как он смог упасть?», и потеряла сознание.

Очнулась Ковалёва на диване в большой комнате, лихорадочно вспоминая, как она могла здесь оказаться и не привиделся ли ей просто кошмарный сон? Шкаф стоял на прежнем месте посередине комнаты, следов её деятельности не наблюдалось, лишь немного болела голова. Она потянулась, коснулась пальцами болезненного места и нащупала на затылке огромную шишку, и тут из её рук с тихим стуком упал на колени тот самый сундучок.

– Значит всё это правда! И это случилось со мной на самом деле! И всё произошедшее не плод моего больного воображения!

Оправившись от шока, Марина подняла странный предмет и осторожно, словно боясь что он рассыпется, поставила его на стол.

Целый день она не осмеливалась открыть раритет, оправдывая себя срочными делами, которые не терпят отлагательства и лишь к вечеру любопытство заставило её, наконец-то, собралась с духом, чтобы погрузиться в мир магии и колдовства.

Теплый свет свечи плавно растекался по комнате. Марина сидела в кресле-качалке и вертела в руках потрепанный временем сундучок, оттягивая момент его открытия. Лакированные некогда кожаные бока облупились, местами протерлись, вышаркались. Витиеватый узор стал еле виден, и все же надо сказать, что здесь угадывалась работа мастера. Старинная вещица, раритет.