Небытие. История клуба оккультизма. Том 2

– А что, главе клуба повод нужен, чтобы позвонить? – начала она слегка неуверенно, но тут же набрала напора: – Раз звоню – отвечай, а не допытывайся!

– Странно, что сам не додумался… – тяжело выдохнул я.

Бросив взгляд на темное окно, я глотнул энергетика. Хотя толку? Будто вообще не бодрит.

– О чем думаешь? – спросила Рэй.– О чем именно?– Ну… – замялась она. – Обо всем. О снах, о загадке, о Небытии… Ты же говорил, что всё на Окинаве началось? А что тебе там снилось?

– А? – я завис. – Д-да ничего особенного! Тоже всё таинственное, запутанное…

Достала она меня с этой Окинавой! Стоило рассказать про сны – и периодически она допытывается именно про Окинаву. А я что скажу? Ну, были мы там, бегали, чуть не померли… и поцеловались. Если вспомнить, как она врезала мне, когда я ее девушкой назвал при следователях – то, что со мной будет, если я упомяну этот… «интимный момент»? Что она со мной сделает…

Наш разговор заглох. Девушка молчала, да и я тоже. Никто не спешил класть трубку: мне незачем было это делать, а Рэй… понятия не имею. Лишь изредка в трубке проскакивали короткие фразы вроде «Видишь что-нибудь?», а вслед за ними – тихое хрумканье: то ли печеньем, то ли сухариками.

– Печеньки жрёшь? – пробурчал я, не отрывая щеки от пластикового подоконника

– Не-а, – отчеканила она с набитым ртом. – Сахарные кубики!

– Чегооо?! – я едва не подавился собственным дыханием.

– А что? – прозвучало вполне беззаботно. – Захотелось сладкого! А дома ничего вкусного!

Ну и ну… Столько всякого происходило, а Рэй и поныне удивлять не перестает. Прямо экспонат для музея человеческих странностей.

Мы просидели еще час. То перебрасывались фразами, то молчали, то обсуждали дела ее клуба. Она подчеркивала, что это ИМЕННО ее клуб, вот и я уточнил: «Твой клуб».

– …А насчет той пентаграммы на стене – я до сих пор в ярости! – буркнула Рэй. – Ладно, ты, но… – Она резко замолчала.

– Алло?– Погоди. – бросила Рэй и снова замерла. – Свист. Слышу свист.

Я вздрогнул, подскочил к окну и вжался лбом в стекло. За окном хлестал ливень, перекрываемый лишь раскатами грома.

– Серьезно? Откуда?Рэй не отвечала, потом тяжело вздохнула:– Мам! – крикнула она в сторону. – Это у меня чайник закипел…

Я плюхнулся обратно на стул.– Успел уже испугаться… – выдохнул.

Вдруг телефон завибрировал в руке. Я отвел его от уха – входящий от Саюри.– Рэй, перезвоню! – выпалил я, сбросил текущий вызов и ответил Саюри. – Да?

На той стороне слышался плач. Я занервничал. Резкий шум, будто у нее вырвали телефон, заставил еще сильнее вздрогнуть. А голос, который я услышал, и его слова… Бросили меня с места:

– Алло! Макото, это ты? Говорит отец Саюри. – Его голос впервые звучал так сдавленно и серьезно. – Наша девочка… пропала. Вся ее комната… Будто целый колодец вылили…

– М-мы же… в-все-го лишь… на… на часик… в… в гости… ушли, а… а… тут… – Заикалась ее мама.

Я вскочил, уже двигаясь к выходу:– Когда вы с ней связывались?– Минут пять назад! Она ответила, я сказал, что мы уже идем домой!

Время есть!– Я все сделаю! – резко сказал я, сбросил и мгновенно набрал Рэй.Она ответила с первого гудка.– Саюри пропала. Признаки те же. Звони Кента и Рэну, я свяжусь с Харуто и Каэде. ВСЕ срочно к ее дому! – скомандовал я.– Поняла!

Я вылетел из комнаты, на ходу втоптал ноги в кроссовки и выскочил на улицу. Погода свирепствовала: ледяной ливень, холод, пронизывающий до костей. Не думая ни о чем, я вскочил на велосипед и рванул в сторону дома Саюри, одной рукой набирая номер Харуто.

– Алло, Харуто! – прохрипел я, едва различая экран сквозь водяную пелену на лице. – Зови Каэде и мчитесь к дому Саюри! Пропала!

– А? Что? Да, ясно! – голос Харуто пробился сквозь шум ливня и тут же исчез, оборвавшись на полуслове.

Я швырнул телефон в карман куртки, вцепился в руль так, что костяшки побелели, и вбил педали в грязь. Улица превратилась в черное зеркало, отражающее клочья разорванного неба. На каждом повороте сердце уходило в пятки – заднее колесо уползало вбок, асфальт терял всякое сцепление, и мир вращался в бешеном калейдоскопе мокрых фонарей и мрачных теней домов. Я выравнивал велосипед, впиваясь в педали снова, но колеса лишь бешено буксовали в глубоких лужах, вздымая ледяные фонтаны грязи, хлеставшие по ногам и лицу. Лязг цепи сливался с воем ветра.

3:04.

Цифры на часах горели зловещим красным в кромешной тьме. Ни души. Ни машин. Только я, мой хрипящий велосипед, и вселенная, сошедшая с ума: неистовые вспышки молний, на миг выхватывающие из мрака искаженные очертания домов, и грохочущий гром, сотрясавший самые кости. Ледяная вода затекала за воротник, промокшие джинсы смертельно холодили ноги, а дыхание рвалось из груди горячими клубами пара.

Как?!

Яростный вопль рвался изнутри, заглушаемый ревом стихии. Как ТАК вышло?! Мы ДОЛЖНЫ были быть начеку! Должны были ОХРАНЯТЬ друг друга! Почему ОНА?! Почему СНОВА кто-то вырван из жизни в этом кошмаре?! Почему я НЕ УСЛЕДИЛ?! Чувство жгучей беспомощности и ярости подпирало горло, смешиваясь с соленым вкусом дождя на губах. Каждый толчок педалей был проклятием в ад того, кто это сделал, и мольбой, обращенной к темным, равнодушным небесам.

Впереди, сквозь завесу воды, наконец показался поворот на ее улицу. Надежда, острая и болезненная, кольнула сердце.

Еще немного! Держись, Саюри!

Я собрал последние силы, рванул руль на себя, входя в скользкий вираж, и… На последнем вираже меня вынесло. На запредельной скорости я вылетел из седла. Велосипед, словно разъяренный зверь, протаранил стену здания, оглушительно грохнувшись об асфальт и отскочив. Я кувыркнулся через руль, больно приземляясь на мокрую плитку, скользя и сдирая кожу на ладонях. Адреналин заглушил боль – я вскочил, отряхиваясь. «Вот же черт!»

Встряхнув голову, отбитую при падении, я рванул вверх по улице. Дом Саюри маячил впереди сквозь завесу дождя. И тут – резкое движение слева, в переулке. Я споткнулся, едва удержавшись на ногах. Там! Фигура в грязно-коричневом балахоне, наглухо скрывающем лицо, переваливалась через забор. Он замер, повернувшись ко мне. И на его плече… Безвольно свисало тело Саюри.

– СТОЙ, УБЛЮДОК! – рёв, сорвавшийся с губ, смешался с громом. Я бросился в погоню, не думая ни о чем, кроме этого силуэта. Он показал себя?.. Нарочно?!

Похититель скрылся за забором. Я перемахнул через него одним махом, приземлившись на соседней улице. Метнул взгляд: справа – Харуто и Каэде, вынырнувшие из тьмы; слева – коричневый балахон, мелькающий вдали. Друзья, увидев меня, ринулись следом. Я уже мчался за тенью, не снижая темпа.

Похититель достиг перекрестка, замер, озираясь. И в этот миг из-за угла, как призрак, выпрыгнула Рэй! Она бросилась на него, но он был быстрее – его рука молнией сжала ее горло. Рэй захрипела, лицо исказилось… И вдруг – он резко отшвырнул ее, словно обжегшись! Весь его вид изменился: он дрожал, суетливо мотая головой из стороны в сторону, как загнанный зверь, и отступал от нее. Затем резко развернулся и побежал направо.

– РЭЙ! – закричал я, подбегая. Девушка сидела на мокрых плитках, давясь кашлем, одной рукой сжимая шею.– Норм…ально… – прохрипела она сквозь спазмы.

Я метнул взгляд на удаляющийся балахон. Ярость, холодная и всепоглощающая, затопила сознание.– Я ОБЕЩАЛ, СУКИ! – заорал я в ночь, срывая голос, и рванул вперед с новой силой. – ТЕПЕРЬ Я КАЖДОМУ ИЗ ВАС КИШКИ ВЫПУЩУ!

Харуто и Каэде подхватили Рэй, а я, не оглядываясь, мчался за призраком в балахоне. Он явно не ожидал, что за ним погонится не один обезумевший парень, а вся свора.

Мы вылетели на пустынную центральную площадь. Похититель резко остановился посредине, спиной ко мне. Саюри безжизненно болталась у него на плече.– ОТПУСТИ ЕЁ, ГОВНА КУСОК! – завопил я, сокращая последние метры.

Он обернулся. Невидимое лицо под капюшоном, казалось, смотрело прямо на меня. Он щелкнул пальцами. Воздух перед ним завихрился, дождь перестал падать в одном месте, сформировав водяную воронку. И в ее центре материализовалась та самая зловещая дверь – голубая, яркая, излучающая ледяной ужас.

Он медленно, почти театрально, шагнул к двери… и остановился. Обернулся снова. Будто ждал. Будто дразнил. Затем резко юркнул внутрь.Дверь не исчезла. Она стояла, приглашая, угрожая.

У себя решил побегать? Ладно, ублюдок… ПОБЕГАЕМ!

Я не сбавил скорости. Вспомнив прошлый раз, я выставил обе руки вперед, сжатые в кулаки, чтобы как в прошлый раз, оружие меня не задержало в проеме.

Я влетел в дверь кувырком, едва удержав равновесие. Тень в балахоне еще не успела скрыться в зеленой мгле. Я выхватил катану – сталь звонко запела, вырываясь из ножен – и рванул на него.– УМРИ! – загремел я, занося клинок.

Он скользко увернулся дважды, как угорь. На третьем ударе – мгновенная контратака: грубый пинок в солнечное сплетение. Воздух вырвало из легких. Я врезался спиной в каменную стену, ощущая, как по ребрам расползается тупая боль. Закашлялся, едва поднимаясь на дрожащие ноги… И тут рядом материализовались Рэй, Харуто и Каэде.

– Ух ты ж… – остолбенела Каэде, оглядывая жутковатые коридоры, окутанные ядовито-зеленым туманом. – Это… как тогда?.. Но хуже…Фигура похитителя с безжизненной Саюри на плече казалась призрачной, растворяющейся в этой мгле.

– Шею… Я тебе ее своими руками сверну! – прошипела Рэй, холодно целясь из пистолета между натянутых волокон балахона.– О! Точно! – Каэде лихорадочно полезла в карман и натянула на кулаки массивные чугунные кастеты с длинными, кривыми шипами. Ледяной блеск металла казался зловещим в тумане. – Сломаем вместе!– Отпусти ее, живо! – Харуто раздвинул стойку, кунаи в его руках мерцали тусклым светом. – Одного твоего подельника мы уже отправили к праотцам! Сдашься сейчас – жив останешься! Говори!

Где Рэн?! Где Кента?! Мысль пронзила панику. Четверо против неведомого… Слишком мало.– Зачем?! – я сжал катану в обеих руках до хруста в костяшках. Голос дрожал от ярости и беспомощности. – Она ничего не сделала! ОТПУСТИ!

Осознание ударило, как обухом: прыжок вслепую, в одиночку на существо с силой, как у Мацуо – самоубийство. Чистая глупость.

– Ваши маленькие умы… не вместят природы Пустоты, – прогремело со всех сторон одновременно, словно тысячи голосов слились в один чужеродный рокот. Точь-в-точь как Небытие в моих кошмарах. – Команда R.E.I. – шип в теле желаний Пустоты. Приказ: уничтожить. Без компромиссов.

– Ч-что… это за дребезжание?! – Каэде на миг отпрянула, но ярость тут же затопила страх. – Хотя ПОФИГ! Я тебя в фарш измельчу, тварь! Это ж ты меня в тот ад запихнул?!

Ответом было молчание. Похититель резко опустил ладонь на мокрый камень пола. Поверхность мгновенно почернела, заскрежетала, и из трещин выползли три пульсирующих черных слизня размером с собаку, их тела сочились липкой тьмой. С противным шипением, они поползли на нас. «Человек» в балахоне с Саюри уже исчезал в тумане.

– Разделяемся! – крикнул я, принимая стойку. – Их трое! Быстро!

Каэде метнулась как стрела. Ее кастет с душераздирающим хлюпом воткнулся в ближайшего слизня. Тот взвыл и замерцал, начиная расползаться.

– БЕГИ, МАКОТО! – она отшвырнула остатки твари и уже замахивалась на следующую, криво улыбаясь сквозь напряжение. – Мы их прихлопнем! ДОГОНЯЙ ЕГО!

– Да, Макото! Руби дорогу! – Харуто закрутил кунаи, готовясь к атаке.

– Это может все решить! ВПЕРЕД! – Рэй выпустила очередь в третьего слизня, отбрасывая его назад.

Оставить их? Сердце сжалось от ужаса. Мы справлялись раньше…, но всегда вместе. Всегда. А сейчас… Эти твари казались злее, быстрее…

– ДАВАЙ, МАКОТО! – их голоса слились в один крик веры и приказа.

– Только… не… погибните… – выдохнул я, швырнув пустые ножны в туман. Осталась только сталь в руках и одна цель.

Я рванул вперед, не в обход, а сквозь! Катана взмыла и рассекла второго слизня пополам с противным чмоканьем. Липкая чернота брызнула на одежду, но я уже несся дальше, вслепую, по направлению к исчезнувшей тени. Все тело горело: боль от удара в бок, содранные ладони, хриплое, рваное дыхание. Каждый шаг давался через не могу. Но надо! НАДО!

Я бежал как загнанный зверь, следуя инстинкту, а не зрению. И вот – смутный силуэт впереди! Он замедлялся? Или это мгла играла? Я выдавил из себя последний рывок, ускоряясь до немыслимого.

– ОСТАВЬ ЕЕ! – Мой крик разбился о глухие стены, умножившись жутким эхом.

Он рванул в боковой проход. Я влетел за ним, едва удержав равновесие на скользком камне, оттолкнулся от стены с рычанием.

Сейчас легкие выплюну…

Бежать было невозможно. Казалось – физически. Но… Нет. Не могу сдаться. Нельзя! Я впился пальцами в рукоять катаны и выжал из ног последнее, что осталось. Расстояние таяло! Вот он уже почти в пределах досягаемости… И вдруг – он остановился. Медленно обернулся.

Шанс!

С диким воплем я прыгнул, забыв про боль, про усталость. Его рука взметнулась вверх – слишком поздно! Мой клинок рванул снизу вверх, рассекая гнилую ткань балахона. И под ней… обнажилась школьная форма – темно-синий блейзер с эмблемой «Тэнсин».

– Ты… – я отшатнулся, задыхаясь, кровь стучала в висках. – Зачем?! Если ты сущность… Почему служишь?! Чьи приказы выполняешь?!

Рана была неглубока – лишь царапина на руке под тканью рукава. Алая капля упала на черный камень пола, зашипела и испарилась в зеленом тумане.

– Ты бросил своих, чтобы гнаться за мной, – тысячеголосый рокот пропел со зловещей уверенностью. – Не страшит тебя их гибель?

– Нет. Они сильнее твоих тварей. Они справятся, – я сжал рукоять до хруста, голос звучал хрипло, но непреклонно.

– Час нашей битвы еще не пробил. Оставь это, Макото Инудзука. Уйди.

– Не уйду. – Я поднял катану перед собой, острием к его скрытому лицу. Губы растянулись в оскале, нечто среднее между улыбкой и гримасой ярости. – Знаешь… играть по чужим правилам – СКУЧНО. Безумная Рэй научила меня этому. Лучше быть, как она – ломать систему, рвать шаблоны! Чем покорно ждать своего «часа»!

– Такова твоя истинная суть, «Дурак». – Сущность провела кровоточащей рукой по воздуху, оставляя мерцающий след тьмы. – Безвольный сосуд чужих желаний. Слуга чужой воли, открывающий двери для новых авантюр. Обладатель искры силы, не ведающий ее истинной цены. Твои союзники идут избранными путями – воин, лидер, целитель… Даже твоя яростная Рэй Тоно. Но ты… ты – аномалия. Путь Дурака – это хаос. Его нельзя предугадать, просчитать, вписать в схему. У тебя нет собственной великой цели. Тебя втянули в эту игру. Ты хотел отказаться…, но не посмел. Дождись назначенного часа. А сейчас… ступай. Пока можешь.

Я замер, словно громом пораженный.

Вот оно… Путь Дурака… Слова сущности впивались, как ножи, обнажая неудобную, горькую правду. Не хотел признавать…, но черт возьми, оно подходит… Однако…

– Да мне ВСЁ РАВНО! – ярость взметнулась волной, сжигая сомнения. Я сделал шаг вперед, катана взмыла. – Чужая воля? Желания? ПУСТЬ! Зато я ЗНАЮ одно! Я выкорчую ваш проклятый род с лица этой планеты! ДО ПОСЛЕДНЕГО КОРНЯ!

Я рванул на него, не бойцом, а разъяренным зверем. Клинок засвистел в воздухе: диагональный рассекающий удар, молниеносный тычок в живот, резкий взмах снизу вверх, нацеленный под капюшон! Но похититель скользил между ударами с жуткой, нечеловеческой пластичностью. Он не парировал, не блокировал – его тело изгибалось и смещалось с миллиметровой точностью, будто предвидя каждое движение. Мои удары вгрызались в каменные стены, высекая искры и оставляя глубокие шрамы на древнем камне, но не достигали цели.

Саюри… Страх задеть ее безвольное тело, висящее на его плече, сковывал меня хуже цепей. Я вновь и вновь сдерживал размах, корректировал траекторию в последний миг, теряя преимущество силы и импульса. Эта проклятая нерешительность была моей ахиллесовой пятой.

Сущность воспользовалась мигом замешательства. Она резко отпрыгнула на пять шагов назад, ее кровоточащая ладонь снова шлепнулась на мокрый камень пола.

– НЕТ! – вой вырвался из моей груди, когда я понял, что произойдет.

Чернота поползла от ее руки со скоростью пожара. Камень вздыбился, треснул с пронзительным скрежетом. Не три, а целый десяток пульсирующих черных слизней, каждый размером с овчарку, вылезли из разверзшейся тьмы. Они не просто шипели – они скулили и булькали противной жижей, их аморфные тела колыхались, направляясь ко мне со всех сторон, отрезая путь к похитителю.

Я автоматически принял оборонительную стойку, катана дрожала в руках. Глаза метались между тварями и убегающей фигурой с Саюри. Безысходность сдавила горло.

– Макото… – его тысячеголосый рокот прозвучал неожиданно близко. Я вздрогнул. Сущность медленно поднялась с колен, ее голова в капюшоне слегка повернулась в мою сторону. Сквозь ядовитый туман мне показалось, что под тканью мелькнуло что-то… человеческое? Сожаление? Но мгновение спустя голос стал еще ледянее: – Глупец. Слепой инструмент.

И, не оборачиваясь, она снова рванула прочь, растворяясь в зеленой мгле, унося Саюри. А я остался один на один с десятком шипящих, продвигающихся кошмаров, отчаяние и ярость кипящие во мне как раскаленная лава.

Силы таяли. Каждое движение отдавалось огнем в мышцах, дыхание рвалось хрипами. Я отступал, пятясь по скользкому камню, клинок дрожал в руках. Еще один слизень – жирный, пульсирующий – прыгнул со стены. Я вскинул катану инстинктивно, рассек его пополам в воздухе с противным чмоком. Липкая чернота обдала рукав, шипя. Но из двух половин, упав на пол, уже выползали четыре новых, размером поменьше, но еще более свирепых. Круг замкнулся. Безнадега.

– А-А-А-А-РРРГХ! – рев, нечеловеческий и яростный, прорвал зеленую мглу позади меня. Я начал поворачиваться, но мимо уже пронеслась буря в человеческом облике. Кента!

Он влетел в толпу тварей как таран. Его массивная булава – не оружие, а продолжение ярости – взвилась и обрушилась на ближайшего слизня. Тварь взвыла и буквально размазалась по каменной стене черной лепешкой, не успев регенерировать. Еще один удар – боковой, сокрушающий – разметал двух других. Кента отскочил назад, встав плечом к плечу со мной, дыхание ровное, взгляд – раскаленные угли.

– Сзади все шик, братан! Не парься! – голос его был низким, суровым, как скрежет камня. – Остальные на подходе! Рэн несется сюда! Держись!

Он развернулся к шипящей, наступающей массе, булава легла на плечо, готовясь к новому замаху.

– Мне сказали, ты должен кого-то догнать… – он резко толкнул меня в плечо, не сводя глаз с врагов. Толчок был твердым, как команда. – Так что БЕГИ, чего застыл! С этими соплями я разберусь! Сам!

– Кента… – я метнул взгляд на друга – его силуэт, мощный и несокрушимый, преграждал путь тварям. Потом – в зловещую даль тумана, куда скрылась тень с Саюри. Я сжал рукоять катаны, ощущая последние капли адреналина. – …Выживи.

– Обязательно! – он оскалился в яростной ухмылке, не глядя на меня. – Я ж еще на хор твоей сестры пробраться должен! Без этого никак!

– ПРОБЕРЕШЬСЯ! – крикнул я, и рванул вперед.

Не в обход – сквозь! Катана свистела, рассекая воздух и шипящую плоть. Я рубил наугад, не целясь, лишь бы проложить дорогу. Один слизень, бросившийся сбоку, был рассечен пополам ударом от бедра. Другой, пытавшийся ухватиться за ногу, лишился псевдоподии с хлюпающим звуком. Липкая гадость летела брызгами, обжигая кожу, но я уже не чувствовал ничего, кроме цели.

Поворот. Я врезался в него на полной скорости, едва не упал, оттолкнулся от мшистой стены и ускорился. Ноги горели, в боку кололо кинжалом, сердце билось о ребра, как птица в клетке. Но в глазах горел только один образ – скрывающийся в тумане урод.

Я найду тебя! Клянусь! Я ДОГОНЮ!

Это был конец. Силы покинули меня. Я едва волочил ноги, прислоняясь к холодной, мшистой стене для опоры. Туман сгущался, превращая коридор в зеленоватое марево, где терялись очертания и надежда. Шаг. Еще шаг. Каждый – пытка. Впереди, сквозь пелену, угадывался широкий провал – арка, залитая неестественно ярким, почти слепящим светом.

Я собрал последние капли воли, оттолкнулся от стены и побрел к свету, спотыкаясь на неровностях камня. Переступив порог арки, я замер, глазам потребовались секунды, чтобы привыкнуть.

Гигантское пространство. Сводчатый потолок терялся где-то в вышине, залитый тем же ослепительным светом, льющимся откуда-то сверху, словно сфокусированное солнце. Он падал строго вниз, освещая центр зала – огромную, идеально белую каменную платформу. И на ней, как на пьедестале или жертвеннике, стоял Он. Фигура в рваном балахоне, скрывающем школьный блейзер, силуэт четкий на фоне света. Вокруг платформы, внизу, клубился и бурлил тот же зеленый туман, но в десятки раз гуще, плотнее, ядовитее – живая, дышащая стена тьмы, окружавшая островок света. Тишина была гнетущей, нарушаемой лишь моим хриплым дыханием.

Я начал спускаться по грубо высеченным ступеням к платформе, каждое движение отдавалось болью в избитом теле. Хромал.

– Ты – истинный Глупец, Макото Инудзука, – тысячеголосый рокот прокатился по залу, исходя не только от фигуры, но и от самой платформы, от стен, от тумана. Голоса сливались в странный хор, где угадывались и знакомые нотки. – Шаг за шагом… ты идешь прямиком к погибели. Своей… и не только своей. Этот свет – не спасение. Это предсмертная вспышка мотылька.

Я остановился у края платформы, подняв голову. Свет бил в лицо, заставляя щуриться. Адреналин давно сменился ледяной, спокойной решимостью обреченного. Катана, которую я тащил как посох, медленно поднялась, опираясь оземь.

– Мы… не погибнем здесь, – мой голос прозвучал тихо, но с железной силой, режущей тишину. Я встретил невидимый взгляд под капюшоном. – Я тебе это… обещаю.

Позади, словно гром в горах, прокатился гул множества шагов, спешащих по камню. В ослепительном проеме арки, залитом светом, возникли силуэты. Кента, Харуто, Каэде, Рэй – все, кроме Саюри… и Рэн. Рэн?.. Где он? Неужели задержался там, в начале этого кошмара?..

– Макото! Красава! Загнал гада в тупик! – голос Кенты, грубый и полный адреналиновой ярости, гулко отозвался под сводами.

– Ну всё, ублюдок, – Рэй шагнула вперед, ее пистолет был направлен точно в центр капюшона, голос звенел сталью. – Сейчас мы с тобой посчитаемся! – Она двинулась прямо к платформе, решительно, игнорируя опасную близость к существу.

Я, собрав последние крохи сил, резко выбросил руку в сторону, преграждая ей путь. Мускулы горели огнем, дыхание перехватило. Слова не шли.

– Но… – Рэй резко остановилась, обернулась. Ее взгляд, полный вопроса и ярости, встретился с моим. Что-то в моих глазах – возможно, отражение немой мольбы или предельной усталости – заставило ее стиснуть зубы. Глаза Рэй опустились, ее плечи напряглись, но она сделал шаг назад, вставая чуть ближе ко мне, создавая живую преграду между остальными и платформой. Молчаливая солидарность.

– Отпусти Саюри, тварь! – Каэде щелкнула кастетами, шипы блеснули в свете. – Или я сама ее освобожу, а тебя размажу по этой платформе!

– Да что с ним разговаривать! – Харуто вырвался на шаг вперед, кунаи в его руках дрожали от нетерпения. – Кончаем это СЕЙЧАС! Все вместе!

Друзья спустились ко мне, образовав тесную, напряженную линию перед платформой. Спинами мы чувствовали друг друга – Кента слева, Харуто справа, Рэй и Каэде в центре. Единство против тьмы.

Сущность на платформе, казалось, проигнорировала угрозы. Она медленно, почти ритуально, отступила в сторону. Ее рука – та самая, что создавала тварей – потянулась к безжизненному телу Саюри на ее плече.

– Эй! Не смей трогать! – рявкнул Кента, делая выпад вперед, булава готова была взлететь. – Я твои кости на кусочки!

Оно не обратило внимания. Движения были неожиданно… нежными. Оно осторожно сняло Саюри с плеча, словно драгоценность, и бережно уложило ее на холодный белый камень платформы. Длинные пальцы в перчатке из балахона аккуратно отодвинули прядь волос с ее бледного лица. Жест, полный странной, леденящей душу заботы. Потом существо выпрямилось и вернулось в центр света, спиной к нам.

– Ваша угроза… – зазвучал тысячеголосый хор, вибрируя в камне и воздухе, – …глуха. Она еще не достигла разума, способного постичь истину. Вы одолели Есмь Падения – искру угасшей звезды. Но это была не ваша победа. Лишь милость хрупкого равновесия этого мира спасла вас от гибели. – Сущность подняла одну руку высоко вверх, к источнику света. – Мне позволено… показать вам лик истинного врага. Того, чье дыхание вы чувствуете в каждом кошмаре.

Щелчок пальцев.

Зеленый туман у подножия платформы, клубившийся как ядовитое море, начал медленно, неохотно рассеиваться. Словно гигантские занавесы раздвигались, открывая вид за пределами островка света.

– Ч-что за черт?! – Харуто ахнул, отшатнувшись.

Из отступающей мглы поднялась, упираясь в невидимый потолок, чудовищных размеров каменная Пагода. Она была древней, покрытой толстым ковром вечнозеленой скверны: гигантские лианы, похожие на артерии, душили ее ярусы, ядовитая плесень пульсировала на стенах, мох свисал кроваво-бурыми космами. Казалось, сама скала проросла этим зловещим храмом.