Ловец тьмы

Алена Даркина

Ловец тьмы

Роман

Пролог

Языки пламени пляшут на полу в пустом зале старой башни. Не развеивают тьму, а лишь сгущают ее по углам. Женщина в белой тунике склоняется к Кедеру, медный кинжал в ее руках чуть дрожит.

– Мерзавка, дрянь, шлюха! – ревет вампир.

Когтистая лапа с размаху ударяет, разрывая и шею, и грудь. Женщина, как перышко, отлетает к стене и замирает.

Кедер лежит на полу, сил почти нет. А перед глазами сапоги. Щегольские, из тонкой кожи. Любит тварь красиво одеваться.

Он крепко обхватывает лодыжки обеими руками, дергает на себя. Вампир падает неожиданно тяжело, со всего маха, и снова ревет. Последний. Единственный шанс. Граф падает ему на спину и всаживает нож в горло у основания шеи. Надо бы по самую рукоять, но не хватает сил. Надо бы полоснуть, чтобы перерезать артерию, но на это нужно больше времени. Мгновения на два больше.

Монстр не ревет он хрипит, но всё равно сбрасывает Кедера с себя. В очередной раз он впечатывается в пол затылком. И мир наконец погружается во тьму.

Кедер выныривает из кошмара и хочет куда-то бежать, но сильные руки укладывают обратно. Четыре руки. Видимо, один слуга уже не справляется.

– Тише, ваше сиятельство. Тише! Скоро всё закончится.

И запястье руки к губам. Он несколько мгновений пытается сопротивляться, отворачивается, отталкивает:

– Не надо! Не хочу!

– Надо, ваше сиятельство, – решительно прерывают его. – Без этого никак теперь.

А потом по руке полоснули ножом, хлынула кровь

У него больше нет сил бороться, и Кедер припадает к ране, стараясь не касаться клыками, просто втягивая в себя струйку крови. На клыках яд. Нельзя заразить старого друга. Только губами.

Чувствует, как кто-то берет его за волосы на затылке. Это значит – хватит. Можно убить и без заражения.

Он падает на кровать. Какое-то время смотрит с отчаяньем на дворецкого.

– Надо жить, ваше сиятельство, – говорит он жестко. – Всякое в жизни бывает. Надо жить.

А потом Кедер снова погружается в кошмар.

Глава 1. Новая жертва

Столица ночью была почти так же холодна и неприветлива, как и дневная. Тепло в Шумафе, одной из самых северных стран, – редкий гость, люди прятались от холода за толстыми стенами, но солнце не могло прогреть их даже летом, поэтому камины топили круглый год, да еще и жаровни подчас ставили.

Кедеру это было не нужно. Теперь он любил прохладу. Вот многолюдные города, тем более столицы, не любил. С его приметной внешностью (статный брюнет с голубыми глазами) и положением (обеспеченный холостой граф) он запоминался надолго, а ему нужно быть незаметным. Но сейчас он выслеживал тварь, что убивала крестьян недалеко от Давира. Поэтому пришлось поселиться здесь.

Когда-то во время путешествий Кедер останавливался именно в больших городах. Здесь бурлила жизнь, можно было познакомиться с поэтами, музыкантами, политиками, коллекционерами, купцами, талантливыми мастерами. Теперь в тихом сельском поместье он мог прожить лет пять. Если дольше, то люди обращали внимание, что он нисколько не меняется год от года. В большом городе начинали задавать вопросы гораздо быстрее: «А разве Кедера Шонгкора не убили сорок лет назад? Мне кум писал, он даже жениться не успел…» Даже сыном того самого Шонгкора притвориться не можешь.

Теперь каждые пять лет приходилось покупать, а потом продавать особняки в какой-нибудь глуши. Оставлять их себе смысла не имело: возможно, он вернется в этот городок лет через пятьдесят. За это время дом обветшает без присмотра, а семья его еще не настолько велика, чтобы оставлять кого-то жить там.

Примерно полгода назад он узнал о неуловимом вампире, убивающем почти исключительно селян. Были бы это аристократы, давно бы на него управу нашли. Кедер и его люди искали чудовище, собирали улики буквально по крупицам. Тварь была крайне осторожна: в живых никого не оставляла, ядом никого не заражала. Охотился монстр в разных местах, так что Кедер даже не сразу понял, что это один вампир, а не несколько разных. Выбирал молодых парней и девушек. Девушек убил все-таки больше. Жертвы не выглядели испуганными, у некоторых нашли серебряные монеты, у одной даже золотой. Энье, сменивший Чарека на посту дворецкого, предположил, что их нанимают для чего-то.

Изучив карту окрестностей, они пришли к выводу, что все пути ведут в Давир. Вампир либо живет здесь постоянно, либо часто бывает. Особняк в столице купить не удалось, но получилось взять поместье в аренду. Находилось оно ближе к окраине, но так было даже удобнее.

Как только его семейство здесь устроилось – сейчас под крылом Шонгкора было шестнадцать… хм… человек – Кедер стал действовать как обычно, когда выходил на охоту: знакомиться с богатыми, известными людьми, посещать салоны, заключать торговые сделки (да, теперь приходилось торговать, деньги нужны даже вампирам).

Сейчас он возвращался с бала, который давала княжна Агунда, сестра правителя Шумафа. Кедер побывал там, познакомился с самыми влиятельными аристократами Давира и всей страны.

От бала осталось двоякое впечатление. С одной стороны, он смог хотя бы издалека увидеть самых подозрительных, тех, кто мог притвориться, что нужна новая служанка. С некоторыми даже поговорил. С другой стороны, казалось, что в столице нужно прожить не пять лет, а все тридцать пять, чтобы вычислить того, кто ему нужен. Кедер с ходу нашел трех человек, кого без сожаления можно высушить. Жаль, что не нарушишь непреложное правило – не убивать там, где живешь. Иначе можно с охотниками на вампиров познакомиться. Час суда для этих аристократов наступит не раньше, чем его семья покинет Давир.

Быстро тварь вычислить не получится, но сдаваться заранее Кедер не привык. Не найдут монстра за год, придумают другой план. Сначала надо присмотреться к тем аристократам, кто, как и он, поселился в Давире недавно.

– Там что-то происходит, господин граф, – Юсав, молча сопровождавший его всю дорогу, прервал размышления своего господина. – Может, переждем?

Мальчишке недавно исполнилось восемнадцать, и, в отличие от Кедера, он будет взрослеть и стариться. В семье были и люди, хотя не так много. Юсава они нашли в одном из деревенских домов, вампиры разорвали его родителей. Ребенку едва исполнился годик. Энье, недолго думая, предложил, чтобы теперь день рождения малыш праздновал в день, когда его нашел господин граф. Так и порешили. Уже года два как Юсав сопровождал Шонгкора на те встречи, где появляться без слуги считалось неприличным. Карету Кедер не любил, пользовался ею только в самом крайнем случае, поэтому обычно они ехали друг за другом: сначала граф, позади слуга.

Граф вгляделся вперед: в ворота арендованного им особняка заходило несколько человек, в руках что-то несли.

– Это наши, – ободрил он Юсава, не обладавшего столь острым зрением и слухом, и пришпорил коня.

Заехав во двор, легко соскочил на землю и, не оглядываясь, прошел в дом следом за странной процессией.

Тяжелый сверток занесли в одну из комнат для слуг, пока пустовавшую. Энье уже распоряжался:

– Огня, воды! Быстро!

Дворецкому было около шестидесяти лет – никто не озаботился записать дату рождения сына прачки. Волосы на его голове хоть и поседели, но были по-прежнему густыми. Он не заплыл жирком, был крепок, а улыбка всё еще заставляла женские сердца трепетать, хотя вел себя с женщинами он очень сдержанно.

Кедер шагнул следом за Энье и сразу всё понял: на кровати, тяжело дыша, лежал парнишка. Грудь заливала кровь, на шее – характерные раны: две аккуратные дырочки размером с ноготок на женском мизинце.

Энье быстро взглянул на графа и объяснил, не вдаваясь в подробности:

– Нашли на одной из улиц.

Шонгкор посторонился, позволяя пройти еще одному слуге с подсвечником и Барире с тазом и тряпками. Женщину когда-то не добил вампир, и она пережила обращение. Она жила с ними уже пару лет, в последнее время оказывала расположение Энье. Когда Кедер наблюдал, как быстро действует дворецкий, какие красивые у него руки – он засучил рукава, – как сверкают стальные глаза, он нисколько не удивлялся тому, вампирша выбрала его, а не кого-то помоложе. И все-таки сомнение царапало сердце. Так ли она бескорыстна?

Выглядела Барира примерно на тридцать пять, но сколько ей на самом деле, никто не знал, она на эту тему только отшучивалась. У нее были правильные черты лица, русые волосы и серые глаза, а также губки-якорьком, от чего казалось, что она всё время ехидно ухмыляется.

Подойдя ближе к юноше, она склонилась над ним и обтерла влажной тряпкой шею. Поцокала языком, посмотрела на дворецкого:

– Переодевать пока не будем. Думаю, смысла нет.

– Почему? – жалобно спросил парнишка.

– Потому что самое интересное в твоей жизни только начинается, – авторитетно заявила Барира.

– Что начинается? – продолжал расспрашивать тот, внезапно осевшим голосом.

– А что ты помнишь? – в ответ поинтересовался Энье.

– Почти ничего. Шел домой. Потом кто-то обхватил сзади и придушил. В глазах темно стало. Потом боль и… вы.

– Ну, на шее у тебя дырки, – Барира не церемонилась, считала, что плохие новости нужно сообщать сразу. – Это значит, что напал на тебя вампир. Но не убил. Может, наши спугнули. Хорошо это или плохо, решишь сам. Сейчас важно, что почти неделю тебя будет плющить как гвоздь на наковальне. Иногда бывает рвота, понос – прощенья просим за такие подробности. А потом ты тоже станешь вампиром.

– Кем? – глаза спасенного вытаращились от ужаса, а голос почти совсем пропал.

– Вампиром! – чуть медленнее и громче произнесла Барира. – Будешь хорошим мальчиком, господин граф оставит тебя в семье, – она небрежно кивнула в сторону Шонгкора. – Будешь плохим мальчиком, господин граф или кто-то из нас свернет тебе шею. Всё понятно?

Глаза раненого метались от ужаса, перебегая то на стены явно не жилой комнаты, то на лица окружавших его людей.

– Как тебя звать-то? – как можно спокойнее поинтересовался Энье.

– Дайтан… Дайтан Уреней.

– Приятно познакомиться, Дайтан. Это, – он почти так же, как Барира, кивнул на Кедера, – его сиятельство граф Иецер. Меня зовут сударь Энье, я дворецкий. Это Барира – она у нас за экономку. Это – Ачилле, он почти всё по хозяйству делает. В ближайшие дни они будут за тобой присматривать. С остальными позже познакомишься.

Бегающие глаза новообращенного наконец остановились на Шонгкоре, и парень снова спросил:

– А вы кто?

– И мы вампиры, – спокойно ответил Кедер.

Парень охнул и прикрыл глаза. Энье утешающе похлопал его по руке:

– Ну-ну! Не стоит так пугаться. Не все здесь вампиры. Я, например, человек.

Сорок семь лет назад

Благословенны будь новомодные салоны, которые устраивают знатные леди, собирая под свой кров знакомых и малознакомых, чтобы приятно провести время! Кедер Шонгкор граф Иецер сидел в огромной гостиной, поделенной на несколько зон: в багрово-красной части на диване и пуфиках устроились поклонницы некоего поэта, восходящей звезды, удивительно живо умеющей передать чувства влюбленных, как правило, несчастно влюбленных. А в противоположной части – сине-золотой – в креслах устроились мужчины, с удовольствием наблюдающие за щебечущим цветником. В зеленой части большого зала наиболее азартные из присутствующих засели за карты.

Он с интересом рассматривал женщин. Судя по долетающим звукам, обсуждалась литература. Обсуждалась так эмоционально и экспрессивно, как мужчины могли обсуждать разве только войну и… дам. Иногда Кедеру казалось, что и женщины обсуждают именно мужчин, но только завуалированно, как настоящие леди. Чтобы никто не мог усомниться в их благонравии.

– Любезный, знаешь вон тех дам? – Кедер быстро нагнулся к уху аристократа, с которым разговаривал, кажется, второй раз в жизни.

Он находился здесь с одной единственной целью: найти ту, с которой можно приятно провести время и забыть друг о друге утром. Раньше пришлось бы всю ночь отплясывать на балу, с непонятным результатом: то ли бесконечные танцы закончатся упоительным восторгом, то ли придется ехать домой с легким разочарованием, надеясь на еще одну встречу в туманном будущем. Ему сорок с лишним. Балы утомляли уже лет десять назад. Салоны стали настоящим спасением.

Граф Иецер никогда не жаловался на отсутствие внимания со стороны женщин: он был достаточно высок, хорошо сложен, имел приятную внешность – голубые глаза, темные волосы и обворожительную улыбку. Но он никогда не любил охоту. Долгие ухаживания, флирт, легкие прикосновения, подарки, комплименты и стихи интересовали его очень недолгое время в юности. К двадцати пяти он понял, что может завоевать любую женщину. Вот действительно любую, только кого-то удастся уломать за неделю, а за кем-то придется годик побегать. После этого всё стало смертельно скучным – результат-то заранее известен. И его отношения с женщинами стали просты как азбука для слабоумных: да – да, нет – нет. А всё остальное от шереша1.

Пока он рассматривал женщин, пару раз встретился глазами с одной: не молода – лет тридцать, а скорее всего, даже тридцать пять, – но очень мила. Волосы пепельно-русые, глаза и брови черные. Женщины с черными глазами всегда так выразительно смотрят, прямо в душу глядят. Голубые очи придают лицу невинность, а тут сразу понятно: она знает, чего хочет, и знает, кто ей может дать это. К этим глазам прилагался миленький ротик, с понимающей, умудренной жизнью улыбкой, но без избыточного кокетства. Словом, хорошенькая дама, даже очень. Одна беда – видел ее Кедер впервые, а даже на таких вечерах нельзя просто подойти и заговорить с незнакомкой. Этикет требовал, чтобы его представили.

Какое-то время он размышлял, как выйти из затруднения, пока в соседнее кресло не опустился тот самый давний знакомый. Смутно припомнилось, что он был в дальнем родстве с хозяйкой дома. Кто, как не он, может помочь? Еще покопавшись в памяти, граф Иецер извлек оттуда название поместья, принадлежавшего молодому человеку – Драйфер. Кажется, баронет. Ему было лет двадцать восемь, но всех, кто моложе тридцати, Кедер считал сопляками. Имя вспомнить так и не смог, поэтому обратился к парню с фамильярным «любезный».

Предполагаемый баронет всмотрелся в литературный кружок и на всякий случай уточнил:

– А кто вас заинтересовал, граф?

– Женщина в синем платье с загадочной улыбкой. Сидит рядом с хозяйкой.

Молодой человек понимающе кивнул и хитро улыбнулся:

– Это Вера Карсен, виконтесса Таур, – и многозначительно добавил: – Не даст!

Кедер выразительно склонил голову, потом положил руку на плечо собеседника, неожиданно вцепился пальцами в мышцу, так что баронет сдавленно хрюкнул, сдерживая крик. На глазах его выступили слезы. Но граф не отпустил. Прошептал в самое ухо с улыбкой:

– Я спрашиваю, можешь ли ты представить меня ей, а не что ты думаешь о ее планах на эту ночь, – тут же выпустил плечо и слегка погладил место, на котором завтра наверняка выступит синяк.

Собеседник судорожно открывал рот и прерывисто дышал. Одобрительно улыбаясь, Кедер с терпением ожидал, когда он придет в себя и все-таки ответит.

– Простите… – наконец проговорил молодой человек, выпрямляя спину. Отличный ход! Получил порцию унижения и извинился. Дуэли не будет. Просто чудесно. Так не хотелось суетиться с утра. – Я лишь намекнул, что знаю Веру достаточно хорошо… Она со многими ведет себя так: вроде бы раздает авансы, но потом ускользает, делая вид, что ее неправильно поняли. Некоторых, особо настойчивых, потом нашли в канаве с перерезанным горлом.

– Замужем? – скучающим тоном поинтересовался граф. Вера снова посмотрела ему в глаза, на губах трепетала улыбка, будто она еле сдерживала смех. Казалось, подобная веселость никак не связана с беседой, а предназначается исключительно ему, так внимательно рассматривающему ее из своего кресла.

– Вдова. Мне кажется, лет двадцать как вдова. При этом даже слухов никаких о ее любовниках не было. Репутация как у святой Мариэтты2.

– Любопытно, – Кедер потер висок.

Что-то явно не сходилось. У женщины с таким взглядом не могло быть репутации добродетельной вдовушки. Более того, женщины с репутацией святой обычно посещали храмы и монастыри, а не модные салоны. Впрочем, всегда можно проверить, насколько правдивы слухи.

– Господа, прошу к столу! – пригласила хозяйка дома.

Гости шумно зашевелились, перемещаясь в столовую, а граф снова повернулся к собеседнику, бросив коротко:

– Познакомь!

Остаток вечера прошел занимательно. Он был представлен. Вера ещё раз ослепительно улыбнулась, не отводя взгляд. За столом они оказались рядом и перекинулись парой ничего не значащих фраз о погоде и современной литературе. Вспомнили пару общих знакомых, словно убеждая друг друга, что не так уж они и далеки, лишь по чистой случайности раньше не сталкивались.

После ужина Веру увела подруга, но Кедер снова ловил ее взгляды через всю толпу. Нет-нет да и блеснут глаза лукаво. Будто проверяет: следит он за ней? Заинтересован?

Прошло еще с четверть часа, и Вера вместе с подругой вышла на открытую веранду. Почти сразу подруга снова оказалась в зале, подошла к хозяйке дома, о чем-то заговорила, взяв у слуги бокал и смакуя вино. Что ж, кажется, это его шанс. Он тоже подхватил два бокала и отправился на свежий воздух.

Вера стояла у невысоких перильцев и смотрела в звездное летнее небо. Кедер замер в шаге позади нее. Женщина чувствовала его присутствие. И, кажется, точно знала, что это именно он, потому что не шелохнулась, не издала ни звука.

Он приблизился еще немного и горячо дохнул в ухо:

– Вина?

Едва заметная дрожь в теле показалась почти естественной, но именно почти. Вера легко скользнула в бок, увеличила дистанцию на два шага и любезно склонила голову:

– Благодарю, – после чего приняла бокал. На мизинце алой каплей блеснул перстень с солнечным камнем. Интересный выбор. Совсем не подходит к синему платью, но притягивает взгляд, а значит, делает именно то, что нужно: привлекает внимание. Вера пригубила вино и поинтересовалась с легкой улыбкой: – Как вы угадали, что я люблю именно такое?

Один из самых тупых вопросов, который можно было задать. Он просто схватил первое, что попало под руку – красное вино. И был абсолютно уверен: если бы вдруг приволок белое, вопрос бы услышал тот же. Поэтому, нимало не сомневаясь, ответил столь же банально:

– Сладкое вино для сладкой женщины.

Ответом ему была кривая усмешка, но Кедера это нисколько не уязвило: не нравятся пошлости – не говори пошлости.

– Вы всем женщинам такое говорите, граф? – в голосе послышался холодок.

О! Кажется, вдова решила включить наконец добродетель. Не поздновато ли? Впрочем, Кедер всегда предпочитал искренность, а не ритуальные танцы.

– Нет, – спокойно ответил он. – Только тем, с кем хочу провести ночь.

Вдова вспыхнула, правда, непонятно от чего: от гнева, стыда или потому что положено было вспыхнуть, услышав подобное от мужчины, с которым познакомилась пару часов назад. Он спокойно ожидал ее ответа. Мучило легкое любопытство: придумает что-то оригинальное, чтобы отшить его, или опять изречет какую-нибудь избитую фразу.

– Как вы смеете, граф? – голос дрогнул вроде бы от возмущения. – Вы считаете, что можете оскорблять меня, потому что рядом нет мужчины, который может вступиться за мою честь? – хотя, может быть, она обижена.

Как же скучно! А поначалу казалось, что он наткнулся если не на бриллиант, то хотя бы на… тот же солнечный камень. Но нет, обычный кварц, небольшой и мутный, но корчащий из себя что-то редкостное. Граф вздохнул, залпом выпил вино, поставил бокал на перила, шагнул ближе к виконтессе и, прежде чем она успела воспротивиться, поцеловал тыльную сторону ладони, как и положено, даже не прикоснувшись губами, лишь обозначив поцелуй в воздухе. Тут же отпустил.

– Извините, я действительно был введен в заблуждение вашими откровенными улыбками. Удаляюсь!

Вернувшись в шумный зал, с тоской окинул взглядом женщин. Встретил еще несколько заинтересованных взглядов. Но настроение Вера безнадежно испортила. Даже не тем, что отказала, а тем, насколько безвкусно это проделала. Добродетельная вдова заработала себе репутацию, строя глазки мужчинами, а потом негодуя, что ее неправильно поняли? Да кто вообще на это купился?

Малознакомый баронет ошивался рядом и лукаво поглядывал на него, будто хотел сказать: «А я вас предупреждал!» Потом открыл рот, но Кедер его опередил:

– Любезный, если вам дороги ваши зубы, ничего не говорите.

Тот моментально сделал вид, что шел к другому гостю. Граф подавил зевоту и направился к выходу. Скучно!

Дорога домой, правда, развлекла.

Особняк Шонгкоров в Сальмане находился в центре города, как и большинство богатых домов. Он легким движением колена направил коня вдоль улицы. Дома здесь расступались широко. Чуть влажная после легкого осеннего дождя брусчатка расцвечивалась пятнами желтого света от фонарей возле богатых особняков. Почти полная розовая луна лишь изредка и на краткое мгновение показывалась из-за туч. Время от времени едва ощутимо лица касался ветерок, но тут же стихал. На улице стояла тишина, нарушаемая лишь стуком подков и далекими возгласами запоздалых прохожих где-то на окраине.

А по спине ползет холодок. Будто кто-то провожает его взглядом, полным ненависти. Готовясь напасть.

Кедер доверял своему чутью. Он верил, что в каждого заложен звериный инстинкт, позволяющий почувствовать угрозу жизни, чужую злобу. Только некоторые заглушают это предупреждение, убеждая себя, что всё примерещилось, а другие усиливают бдительность. И выживают именно вторые.

Бессмысленно было оборачиваться и кричать: «Кто здесь?». Вместо этого чуть Кедер придержал коня, заставляя двигаться еще медленнее. Весь обратился в слух, а ладонь тронула эфес, чуть потянула тонкий баканский меч и тут же вбросила его обратно в ножны.

Ощущение враждебного взгляда не исчезало, но и подозрительных звуков он не услышал. Для того чтобы напасть, нужно приблизиться. В полной тишине, сделать это довольно трудно. Даже тетиву не натянешь бесшумно, тем более арбалет не взведешь.

Но различил он лишь шелест крыльев. Огромная птица пронеслась в вышине, исчезая в тучах. Его обдало порывом ветра. Странный ветер, появившийся и тут же утихший.

Какое-то время Кедер пристально всматривался в небо, а потом дал коню шенкеля и вскоре свернул в ворота своего особняка, угодливо распахнутые слугой.

Можно считать вечер удавшимся. Знакомство с Верой (расставание можно опустить) и дорога домой позабавили. Небольшое удовольствие от этих событий он получил.

Глава 2. Перерождение

Шонгкор сидел у камина с бокалом вина и слушал душераздирающие вопли, разносящиеся по всему особняку. Вчера он приказал проверить, что слышно снаружи. Юсав заверил, что уже в двух тростях3 на улице ничего не разобрать. Это у вампиров слух острый, поэтому барабанные перепонки рвет. Интересно, в каком аду находится Дайтан? Что мерещится ему?

Люди знали о вампирах до изумления мало. Впрочем, чему тут удивляться? Вампиры о себе книг не пишут. И это не тот народец, которого создал Всетворящий. Путешествуя по Гоште, Кедер узнал, что кроме Книги Вселенной для каждой расы есть своя священная книга. Наиболее известна Книга Человеческая, естественно. Но есть и Книга Оборотней, Книга Эйманов и даже Книга Ведьм. Книги Вампиров не было.

Непонятно, можно ли родиться вампиром. Кедер бы предположил, что женщина может забеременеть от вампира и родить ребенка с таким же ядом в крови. Но пока он с подобным не сталкивался. Барира уверяет, что женщина-вампир бесплодна. Может, и мужчина тоже?

Поскольку сведений было крайне мало, приходилось собирать их по крупицам. Тех, кто мог чем-то поделиться, было крайне мало. Да и не так часто он разговаривал с вампирами. Как правило, их встречи проходили очень… экспрессивно. Или он тебя, или ты его.

Шонгкор заметил, что вампиры не любят создавать кланы. Обычно живут по одиночке и прячутся. Его семья – единственное исключение из правил. Но так и весь он исключение.

В комнату вошел Энье.

– Еще вина, ваше сиятельство?

Они давно стали друзьями. Неслучайно же назвали это сообщество семьей. Но покойный Чарек научил слуг строгой дисциплине: обращаться к господину графу как положено. Всегда. У людей длинные уши и внимательные глаза. Никому не надо, чтобы где-то кто-то случайно заметил, что слуги слишком фамильярно обращаются к своему господину. И так многое можно заметить.

– Да, пожалуй, – Кедер лениво подставил бокал, полюбовался как льется в него багровая струя, сверкая на фоне пламени, потом кивком указал на кресло напротив: – Садись, – подождал, пока дворецкий устроится. – Как он?