Шанхайский синдром – Парадокс Касперского

Шанхайский синдром – Парадокс Касперского

Игорь Кацай

© Игорь Кацай, 2025

ISBN 978-5-0068-2021-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Мэйли Ли.

Одиноко желтеющий на нежно-голубом фоне слегка утопленной приборной панели электронный термометр был на отметке всего около плюс семи градусов за бортом, когда большой обтекаемый экран навигатора показал, что я почти добрался до места нашей встречи на въезде в Троицк. «Ни зги не видно», – подумал я, сбрасывая скорость, – «весь город, что ли, без света остался?». Остановив автомобиль на левой обочине метров за сто до цели перед высокими одичавшими кустами можжевельника, издали казавшимися чёрной горой нагромождённого бурелома, выключив свет и заглушив сдержанный рык мощного двигателя, я осторожно вышел из машины и проделал остаток пути пешком, едва не растянувшись в темноте на мокром и скользком придорожном щебне. Было почти два часа ночи, и бледный лунный свет едва проникал сквозь сплошную депрессивную низкую облачность, подгоняемую усилившимся порывистым ветром. Изредка с неба холодными иглами срывались мелкие колючие капли дождя, порой превращаясь в сплошную надоедливую морось. Когда глаза немного привыкли к этому затуманенному мраку, мне удалось разглядеть вдали у невысокой ажурной изгороди стоящий ко мне в пол оборота широкоплечий силуэт Брондукова.

В темноте вытянутое осунувшееся лицо Сергея показалось мне ещё более мрачным. Его глаза больше не улыбались. Провалившись в пустые чернеющие глазницы, они выглядели тусклыми, безнадёжно усталыми осколками разбитого стекла. Замерев с предельно собранным видом как часовой у мавзолея, он стоял абсолютно неподвижно, напряжённо вглядываясь в одно из огромных окон первого этажа, где горел свет, притягивая взор путника, словно заветный маяк надежды в бескрайнем океане всепоглощающей беспросветной мглы. Остекление «в пол», приоткрытые вертикальные жалюзи и полупрозрачные бежевые занавеси за ними при таком ярком освещении как сейчас позволяли с этого ракурса неплохо рассмотреть обитателей этого большого современного двухэтажного жилища с плоской крышей и возвышающимися над ней собранными пляжными зонтами. По-видимому, наверху была оборудована небольшая зона отдыха.

– Она там. – Панически прошептал Сергей заиндевевшими губами, когда я подошёл поближе. – Я видел её несколько раз, когда она подходила к столу.

– И?

– Один раз она мелькнула у окна с бокалом шампанского. Наверняка это было именно шампанское, раз она проводит ночь тут. Что ж ещё?

– Голая?

– Нет, была одета как обычно, – протянул Брондуков, растеряно помявшись, – в том же костюме что и на работе. И ещё пару раз я видел её с какими-то бумагами в руках.

– И в чём здесь проблема? – Спросил я друга, поёжившись и устало зевнув. – Она же тебе сама сказала, что сегодня сильно задержится, как я понял из твоих слов. Что у неё «очень-очень важная» встреча, какие-то невероятно срочные дела. В общем, форс-мажор. И ты сам её отпустил. Так?

– Так. Только я был уверен, что она вернётся домой до десяти. Ну, в крайнем случае, к одиннадцати. И ещё…. Я заметил в этом окне мужчину. И как прикажешь мне это понимать? – Раздосадовано шепнул в ответ Сергей Брондуков, которого все друзья до сих пор меж собой называли Бурундуком.

– И что он делал, этот мужчина?

– Тоже рассматривал какие-то бумаги. – Безрадостно продолжил мой собеседник упадническим тоном, тяжело вздохнув. – И он тоже был в костюме, если ты об этом. А она пару раз сбросила мои звонки.

– Так ты ж сам говорил, что Мэйли просила тебя не беспокоить её своими беспрестанными звонками, пока она не вернётся! Что для неё это важно. И почему ты вдруг решил, что у неё могут быть дела только с женщинами? Ты ей доверяешь? Или как?

– Доверяю. – Сконфузился изрядно вымокший Бурундук, повернувшись ко мне лицом, и помедлив, жалобно проскулил. – Доверял… до сих пор. Только… уже два часа ночи, а моя жена проводит здесь время с каким-то мужиком!

– Слушай, Серёга! Если бы Мэйли решила наставить тебе рога, то, я полагаю, она не стала бы предупреждать тебя об этом заранее! Так мне думается. Или заявила бы, к примеру, что встречается с подружками на каком-нибудь девичнике.

– У неё в Москве не так много подруг. И такое её заявление как раз выглядело бы более подозрительным.

– Ну, хорошо, – согласился я, кивая, – допустим. Но ты же не станешь отрицать, что она чрезмерно умна и очень пунктуальна, что не так уж часто встречается среди женщин? И совсем не страдает девичьей забывчивостью.

– Конечно, не стану. – Напряжённо выдавил из себя Серёжа. – Ну и что?

– Да уж, клинический случай…. А то, – нехотя пояснил я, – дурья твоя башка, что она не выключила навигацию в своём телефоне намеренно! Чтобы ты, ревнивец бестолковый, мог видеть, где она находится. Стала бы она делать это, намереваясь пойти «налево»? И ещё затянуть всё это до двух ночи, зная, что ты будешь беспокоиться и непременно станешь её разыскивать? И, возможно, даже застанешь их «с поличным»!

– Тебе легко говорить. – Пробурчал старый друг себе под нос, вытирая мокрой рукой капли ледяного дождя с высокого посиневшего лба. – У тебя Наташа. Она на тебе просто помешана! И у вас дети…. И у неё нет болезни ног.

– В смысле?

– Это старая шутка. Ты не знал? Ну, у некоторых женщин есть неизлечимая болезнь – в самый интересный момент ноги раздвигаются сами.

– Не знал. Смешно. Только твоя жена помешана на тебе не меньше. Дурак ты, Серёга! С жёнами нам повезло! Такое бывает крайне редко, и мы с тобой в этом смысле настоящие счастливчики! Вспомни, на что она пошла, чтобы быть с тобой! И через что ей пришлось пройти! И от чего отказаться! Она даже переехала в Россию, в совершенно чужую для себя страну, навсегда бросив дома всю родню. Ты бы так смог? Да ей даже просто поговорить на родном языке здесь не с кем! Ну, кроме моей Наташки, конечно. Но это не в счёт….

– Да, переехала, – он вяло согласился со мной, – но это было тогда. И прошло уже полтора года после нашей свадьбы…. А теперь она здесь. Может она….

– А может ты прекратишь строить дурацкие предположения, Серёжа? Полтора года?! А три с лишним года в Китае не в счёт? Если не все четыре…. Тебе неймётся узнать, чем она там занимается, в этом доме, как я вижу. И дожидаться её возвращения и объяснений ты тоже не хочешь? Так?

– Так.

– Хорошо. Тогда пойдём и сейчас спросим это у них!

– Это как же? – Изумлённо изрёк Брондуков, взволнованно сглотнув слюну.

– Да очень просто, – ответил я, ткнув рукой в чёрную витиеватую металлическую изгородь, тянущуюся до автоматических ворот, обрамлённых по краям массивными квадратными колоннами из светлого декоративного камня, и исчезающую за ними в кромешной адской тьме, – нам с тобой немного больше сорока пяти лет. Всего-то. А высота забора менее полутора метров. Всего-то. За забором я вижу вымощенную дорожку, ведущую к дому. Потом надо постучать в дверь и спросить Мэйли, чем она тут всё это время занималась. Всё просто.

– Ты что, Паша, из ума выжил?!! – Сергей взорвался неожиданно громко.

– Почему это? – Спокойно полюбопытствовал я. – Мэйли – твоя законная жена, и ты приехал за ней. Что в этом странного и необычного? Ты же сам только что этого хотел.

– Но не так же!

– А почему, собственно, не так? А как, Серёжа? Неужто лучше подглядывать за своей женой и этим мужиком через окно? И строить в своей голове грязные предположения и страшные догадки. А? Не лучше ли всё узнать наверняка? А если там и вправду происходит нечто неподобающее, и ты через час увидишь это отсюда, из-за забора? Что тогда? И зачем тянуть кота за хвост, если ты сгораешь от нетерпения? Ты ведь за этим меня сюда позвал? Путь открыт. Идём?

– А если…, – Брондуков запнулся, – а если…. Они просто… уже минут десять-пятнадцать не показывались в окне.

– Значит, легли спать. Время-то уже позднее. Глянь на часы. Ну, сколько ж можно бумагами заниматься, в самом деле? Пора бы и отдохнуть. И судя по шампанскому, Мэйли сегодня домой не собирается. Если, конечно, она его пила. И если это было шампанским. А свет не выключили, чтоб получше друг друга разглядеть. Но ты не расстраивайся, Серёжа. Что ты теряешь? Разведёшься с ней и всего дел-то. А обидчика можешь прямо здесь и наказать. – Произнёс я с абсолютно серьёзным выражением лица, протягивая Сергею свой незарегистрированный девятимиллиметровый «Глок», о котором хорошо знали и в полиции и в ФСБ. – Адвокаты у нас на фирме хорошие, ты в состоянии аффекта, так что больше пяти-шести лет не получишь. Да и к «зоне» тебе не привыкать. Ну ладно, хватит болтать. Давай уже через забор перемахнём один раз, что ли!

– Пошёл ты к чёрту, Пашка! А ещё другом называется! – В сердцах выпалил Сергей, выпрямившись колом и испуская из глаз сверкающие молнии злобы.

– Ну, хорошо, можешь никого не наказывать. – Ответил я на это, улыбнувшись, и засунул пистолет в задний карман брюк. – Я взял его с собой только из-за того, что ты орал по телефону как резаный, что Мэйли пропала. Даже заехал специально за ним на работу, распугав на нашем заводе всю охрану этим своим ночным визитом: покидающего работу в час ночи владельца фирмы они иногда видят, а вот моего прибытия в это время никто не ожидал! Тем более в такую погоду. Я-то думал, что и вправду что-то серьёзное случилось! Уже и сам перепугаться успел! И летел местами под сто пятьдесят км по мокрой дороге.

– Я уже сказал, куда тебе следует идти! – Друг демонстративно отвернулся, нечаянно шаркнув ногой по маленькой луже и забрызгав до самого колена мои тёмно-синие костюмные брюки мутной грязной жижей. – Прости, Паша. Я не хотел.

– Нет-нет, Серёжа, сейчас я говорю вполне серьёзно. Если ты настроен узнать всё прямо сейчас и несмотря ни на что – лезем через забор! Если, конечно, у тебя нет опасений, что своим появлением мы можем что-либо серьёзно подпортить в жизни твоей супруги. Если ты и вправду считаешь, что это встреча любовников, а не что-то другое…. Только не хотелось бы в этой темноте попасть в грязь, в это жидкое месиво на газоне по ту сторону забора! Они даже садовые фонарики не включили. Темно как в преисподней! Ну, ни черта ж не видно, кроме этого проклятого окна!

Сказав это, я крепко взялся обеими руками за холодный и влажный металл невысокой, но массивной на вид изгороди, намереваясь рывком перекинуть через неё свой вес. Но Бурундук даже не пошевелился. Сосредоточенно продолжая смотреть в сторону большого светящегося окна, которое действовало на него как магнит, он без движения раздумывал над моими словами с минуту, а потом медленно произнёс:

– Она ушла с работы как всегда в шесть, зашла ко мне в кабинет попрощаться и спросить, что готовить на ужин. Ничего необычного. Поцеловала и ушла, цокая каблучками. А из дома уехала около девяти вечера. Звонила мне как раз перед уходом. И ничего объяснять не стала. Это очень важно, это очень срочно и тому подобное. Я тогда только закрывал свой офис, и мне её голос показался немного встревоженным, что ли. Но она заявила, что всё в порядке и не о чем переживать. И всё.

– Ужин-то сделала?

– Да, рыбу в остром соусе и рис с овощами по-китайски. Я поел. Вкусно. – Пролепетал Сергей смущённо.

– Ты гурман! Хороший заказ.

– Да нет же. Я заказывал пару хороших стейков и овощной салат!

– Да? Странно. И часто Мэйли так тебя удивляет?

– Первый раз. Обычно она говорила, что не хочет это или хочет то, или давай приготовим не это, а что-то другое. Но всегда советовалась со мной или хотя бы предупреждала. Как тогда с кальмарами. Помнишь? А тут….

– Как выглядел мужчина, который там вместе с ней? – Неожиданно для собеседника я сделал резкий вираж в разговоре.

– Это китаец, кажется. Я не очень хорошо разглядел его лицо. Жгучий брюнет невысокого роста, не выше Мэйли. Кажется, с проседью, но я не уверен. Первый раз он появился в пиджаке, а второй – в белой рубашке. Он был без галстука. – Неуверенно проронил Серёжа, продолжая шаркать ногами по мелкой луже на тротуарной плитке, но уже несколько аккуратнее. – А что?

– А Мэйли знала, что ты сегодня задержишься на работе допоздна?

– Конечно. Я сам ей сказал, что сегодня по твоему поручению, во что бы то ни стало должен добить проект этого нудного договора по поставкам сырья на следующий год. А там оставалось только начать и кончить. Но я всё подготовил! – Довольный собой Брондуков широко улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов сверкнувших в темноте яркой светлой полосой.

– Уж и не знаю, Серёжа, хорошо это или плохо, только сдаётся мне, что после ухода с работы планы твоей жены на этот вечер немного изменились. Похоже, сначала она ожидала гостей к себе, к вам. Возможно, этого китайца и ждала, поэтому и приготовила традиционное рыбное блюдо южных провинций Поднебесной. Возможно. Но что-то там не срослось, и вместо этого ей самой пришлось отправиться сюда, в этот дом. Может, это какой-то её родственник приехал, о котором она просто не хочет тебе рассказывать? Может, он привёз дурные вести? Или ещё что-нибудь подобное. Ты об этом не подумал, когда увидел здесь китайца? Может, она просто не хотела впутывать тебя во всё это, во внезапно возникшие проблемы с роднёй? Как тебе такой вариант?

– Не знаю. Это мне в голову не пришло, если честно. О таком я как-то не подумал. Хотя я и не уверен, что он китаец. Говорю же, он был далековато от окна, и его было плохо видно! Но ты меня, кажется, всё-таки немного успокоил. Похоже, я опять начинаю спокойно дышать. Хотя совершенно ничего пока ещё не прояснилось.

– Надеюсь, что жена тебе всё объяснит, когда вернётся. Не могу понять другого: почему она просила тебя не звонить ей? Невозможно даже предположить, что она тебя прячет от своей китайской родни. Ведь Ли сяньшэн с супругой, её родители, приезжали в Москву на ваше скромное бракосочетание, а значит об этом должно быть хорошо известно и другим зарубежным членам твоей новой семьи. Я так думаю. Я хорошо помню округлившиеся от удивления и едва не вылезшие из орбит глаза твоего тестя, когда я столкнулся с ним в дверях вашего ЗАГСа спустя три года после… наших прошлых приключений! Да уж, такое точно не забыть! … Стало быть, вряд ли китаец в этом окне – ваш родственник. – Задумчиво произнёс я, стряхивая со своей немного удлинённой коричневой кожаной куртки капельки воды, лениво поблёскивающие в тусклом лунном свете. – И что дальше? Входим в дом, ждём её выхода здесь или едем к тебе домой? Мне всё равно. У меня сон уже прошёл. Да и Наташу я предупредил, что должен помочь тебе кое в чём разобраться. Она меня поняла, кажется. Поступим, как ты решишь. Итак?

– Пашка, ты меня только немного успокоил, а теперь опять всё запутал! … Но все твои доводы кажутся мне абсолютно логичными, как всегда. Так кем же он тогда может быть, этот китаец или как его там? Если он не родственник, то кто? – Растерялся Сергей, нервно отбивая коротенькими толстыми пальцами бесконечную барабанную дробь по мокрой ажурной ограде из гнуто-крученого стального профиля чёрного цвета с какими-то коваными завитушками в виде листвы и цветов, отчего по сторонам разлетались маленькие сверкающие брызги.

– Возможен ещё один вариант. Я про китайца, если это и в самом деле он. Например, это теоретически может быть как-то связано с её прошлой работой. Почему бы и нет? Об этом ты тоже не подумал? Голова тебе на что дана? А, Серёжа?

– Думаешь, это посланец наркокартеля «Чхо Лонг»?! – Взволнованно прошипел Бурундук, невольно понизив голос, прижавшись спиной к забору и испуганно расширив усталые карие глаза.

– Да нет же! – Я поспешил его успокоить. – Ни о чём таком я и не думал! О таком Мэйли, конечно, сразу бы тебе сообщила! Да и мне тоже. Наоборот! Я имею в виду совсем другое, в корне противоположное. И почему только тебе в голову постоянно приходит лишь самое отвратительное и гнусное?!

– А о чём я должен думать? Не понимаю! Ты о какой прошлой работе сейчас говоришь? О её работе секретаршей-переводчицей в нашем офисе в порту Фучжоу?

– Конечно, нет, Серёжа! Я о той работе, на которую она вышла после ранения в Сянгане, после пули Вонга, когда из-за любви и опасений за твою жизнь она прогнала тебя, дуремар, из своей больничной палаты! Когда вы расстались на три долгих года. Вот я о чём!

– О чём ты говоришь, Паша? Я вообще ничего не понимаю! Какая её прошлая работа? Переводчицей она работала несколько лет у себя дома. Ну, в китайском Фучжоу. И что? При чём тут это? Какая связь с сегодняшним днём? То есть, с ночью…. Объясни хоть что-то! – Взмолился окончательно растерявшийся Брондуков, безнадёжно разводя руками.

– То есть ты считаешь, Серёга, что когда вы с ней встретились в швейцарском Давосе в том январе полтора года назад, Мэйли работала там обыкновенной переводчицей?! А рана в её боку была как-то связана с трудностями перевода?! – Прыснул я, но тут же пожалел о том, что произнёс это вслух. По-видимому, Мэйли не имела права об этом распространяться и не сочла возможным рассказать это своему избраннику, а я дал ей своё железное «слово Касперского», что сохраню её секрет. И сейчас я, похоже, сболтнул лишнего. Но я ведь и подумать не мог, что Мэйли, обожая своего Бурундука больше жизни, всё же не решится рассказать ему о себе всё, абсолютно всё! Вот чёрт! Вот уж воистину, язык мой – враг мой! Или как-то так….

– Что-что?! А кем же она тогда, по-твоему, работала, если не переводчицей? А? … А порез у неё от разбитого зеркала в ванной своего номера. А зеркало она разбила феном, когда поскользнулась. И при чём тут это?! – Возмущённо протараторил Брондуков, оторвавшись от окна и пригвоздив меня к забору своим тяжёлым, увесистым взглядом. Я растерянно молчал, и после небольшой паузы он безрадостно подытожил. – Значит, всё это враньё…. Ну, выкладывайте, Павел Анатольевич, всё как на духу! Опять это твои китайские тайны, Паша?! Что ты знаешь о моей Мэйли? Выкладывай! Паша, прошу тебя, не молчи!!!

– Хорошо, – собравшись духом и опустив прилично промёрзшие руки в тёплые карманы куртки, я спокойно согласился с требованием своего старого друга, почти брата, – я скажу тебе всё, что могу. И всё, что знаю наверняка.

– Жду с нетерпением!

– Во-первых, Мэйли влюблена в тебя как кошка и уже очень давно. С тех самых пор, как я взял её на работу в офис «МАКО» в Фучжоу на должность секретарши и переводчицы. С тех пор, как вы впервые столкнулись там в моём кабинете. Это мне рассказала моя Наташа. И сомневаться в преданности Мэйли своему мужу, тебе, у меня нет ни малейшего повода. И никогда не было. Во-вторых, если она и не упомянула о некоторых эпизодах своей жизни, то, можешь поверить мне на слово, это означает только одно – она не имела права об этом никому говорить, даже тебе. Просто не могла, понимаешь?

– Да что ты? А тебе, значит, могла?

– Нет! И мне не могла! Не имела права! Но другого выхода у неё тогда просто совсем не было!

– Какого выхода? Для чего?

– Для того чтобы встретиться, наконец, с тобой, ревнивый идиот! Именно из-за чувств к тебе она и пошла на должностное преступление! – Я рявкнул довольно громко, и сконфуженный Бурундук сразу как-то обмяк и опустил руки, перестав беспрестанно теребить большую чёрную пуговицу своего промокшего уже почти насквозь серого демисезонного пальто из Наташиного магазина. – Похоже, бедная Мэйли и на самом деле умнее своего мужа. Странно говорить это, но я просто констатирую факт, Серёжа. Так что не обижайся. И можешь мне поверить, эти пока неизвестные тебе эпизоды из прошлой жизни твоей жены никак не связаны с её верностью и преданностью тебе. Но более подробно я тебе ничего сказать пока не могу. Ты уж прости, но я связан словом. Я дал Мэйли слово, что ни одна живая душа об этом от меня никогда не узнает! Ты знаешь, что от друзей и от своей Наташи у меня никаких тайн нет и быть не может! Но это не моя тайна и раскрывать её я не вправе. И моя Наталья, естественно, тоже не в курсе этого. Поговори со своей благоверной об этом сам, но попозже, спокойно, начав издалека или с сегодняшнего вечера, и не дави на неё. Полагаю, она тебе расскажет абсолютно всё, если почувствует недоверие с твоей стороны. Если будет уверена, что только так, выложив все козыри, можно будет добиться твоего понимания. Надеюсь, ты меня услышал.

Брондуков, слегка успокоившись, что без труда читалось на его измученном лице, немного постоял, глядя мне в глаза и потирая взятые сединой виски, а потом опять повернулся к яркому окну, опёрся широкими ладонями об ограду, сбил с чёрных лакированных ботинок мерцающие в лунном свете капельки воды и не проронил ни слова. Он анализировал полученную от меня информацию и как всегда пытался принять взвешенное решение, которое устроит всех. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы это понять. Мешать ему я не стал, но так как кроме этого большого горящего окна смотреть было некуда, уставился туда же, придвинувшись к Серёже поближе.

К этому времени опостылевший дождь уже почти перестал накрапывать, но неожиданно резкий порыв ветра внезапно так сильно наклонил кленовые ветви, что с высоких старых деревьев полилось как из ведра. Капли воды громко забарабанили по крыше стоящей во дворе голубой малолитражки «Мазда-2», принадлежащей жене Брондукова, и по незнакомому серому универсалу «Вольво», стоящему рядом. Да и за шиворот мне залилось изрядно. Поёжившись, я поднял ворот и подтянул застёжку-молнию на куртке до самого верха. На дорожке, где мы стояли, воды особо не было, тем не менее, от холода, ветра и этой промозглости у меня постепенно появилось ощущение промокших насквозь ног и явного мучительного дискомфорта. Мои золотые «Картье» показывали уже половину третьего, когда Сергей повернулся ко мне и нерешительно произнёс:

– Паша, я всё-таки буду дожидаться её здесь, а ты поезжай домой, а то, не ровен час, ещё простынешь. А мне совсем не хочется получить тумаков от твоей Наташи. Она до сих пор на меня косо поглядывает, хоть я и извинялся перед ней тысячу раз за то, что творил в Китае…. Тогда…. Давно…. В прошлой жизни…. А если теперь ещё и ты здесь заболеешь, она меня вообще прибьёт без всяких сожалений!

– Нет уж, Серёга, так не пойдёт! – Я твёрдо возразил ему. – Зря я, что ли сюда тащился? Где твоя машина?

– Она с другой стороны. Дальше по ходу движения. – И он сделал жест рукой в нужном направлении.

– Вот и иди туда, и грейся! Ты тут уже давно торчишь как местная достопримечательность. А я пока здесь буду караулить. Твоё пальто уже выжимать можно. Насквозь промокло, наверное. Потом поменяемся на посту. И куртку мою потом наденешь: пальто долго не высохнет.

– Пока не насквозь, но близко к тому! – Обрадованно отозвался Бурундук, собираясь уже меня покинуть.

Но в этот миг ближайший пригорок, где я оставил Наташин «Ягуар», озарился светом фар стремительно приближающегося автомобиля. И услышав напряжённый рёв мотора, мы с Сергеем спешно ретировались за один из ближайших стриженых высокой пирамидкой зелёных кустов можжевельника, стоящих красивым стройным рядом как почётный караул и отделяющих пешеходную дорожку перед домом от проезжей части. Мы стали так, чтобы водитель не заметил нас с дороги.

Но вопреки нашим ожиданиям чёрная «Шкода» не промчалась на всех парах мимо, а резко остановилась прямо у высоких полукруглых ворот этого по виду совсем нового светло-серого двухэтажного дома с небольшой огороженной террасой у входа и ухоженным декоративным садиком в восточном стиле. Водитель в тёмном костюме и галстуке вышел из машины, неспешно осмотрелся по сторонам, затем наклонился, достал что-то из «бардачка» и привычным движением засунул себе за спину за пояс, поправив полы пиджака. Лишь потом он коснулся кнопки звонка на правой колонне ворот.

– Да у него ствол, Паша! – Зашипел Бурундук как змея, когда ворота стали открываться. – Что делать будем?

– Тише! – Шикнул я в ответ. – Тише!

Ночной визитёр уже собирался ступить внутрь, но неожиданно резко остановился, застыл и напряжённо повернул голову в нашу сторону, видимо что-то услышав. Мы молниеносно пригнулись и замерли, не дыша, а я инстинктивно потянулся к карману за пистолетом. Крепкий мужчина украдкой сделал несколько осторожных шагов в нашем направлении, но в этом мраке разглядеть нас за кустами так и не смог: кроме того, что его глаза ещё не привыкли к полной темноте, на нас с Сергеем из-за высокого разлапистого клёна совсем не попадал блеклый рассеянный облаками лунный свет. Зато нам удалось хорошо рассмотреть этого полуночного посетителя, аккуратно раздвинув нежные податливые ветви кустарника. Им оказался, кто бы мог подумать, Денис Олегович Максаков, наш друг детства и самая светлая голова всей нашей по-настоящему дружной компании, который в данное время работал в ФСБ!

– Денис! – Собирался уже обрадованно крикнуть Бурундук, выпрямляясь. Но я, предчувствуя этот глупый порыв, вовремя ткнул его локтем в бок с такой силой, что тот опять согнулся, успев только лишь крякнуть. В этот момент довольно уверенный порыв ветра с силой качнул деревья, встревоженная листва заиграла, и её возмущённый шорох по счастью не позволил нашему другу ничего расслышать.