Заклятое притяжение

С ветки старого дуба, что рос у западной стены, мягко оттолкнулась летучая мышь. Взмах крыльев – и воздух расступился, обнял её, понёс. Элиас возвращался. Его мысли были полны голосов, которые он слышал за окнами. Они отозвались внутри, как эхо в древней пещере его памяти. Он чувствовал: что-то начинает меняться.

«Они боятся… немного. Но и интересуются. Я снова чужой. Но уже не враг. Пока что» – размышлял он, скользя по воздуху.

Окно его комнаты было приоткрыто – словно само приглашало войти. Он влетел внутрь, плавно трансформируясь. Летучая мышь исчезла, и вместо неё в лунном полумраке стоял он – высокий, стройный, с серебряным отливом в волосах и задумчивым взглядом.

Он задвинул окно и подошёл к кровати. Свечи всё ещё догорали, отбрасывая колышущиеся тени на стены. Воздух в комнате пах пыльными страницами, старинными чернилами и свежим воском. Он провёл пальцами по деревянной спинке кровати, и еле заметно усмехнулся.

– Завтра… – тихо произнёс он, – новая глава. Снова студенческие парты, снова зелья, дуэли, ожидания. Интересно, сколько из них доживёт до конца года такими, какими были в начале?

Он не торопясь снял тёмный плащ, повесил его на кованый крюк, присел на край кровати и на мгновение закрыл глаза. Но в голове мелькали лица: Люмина с её сиянием, Кира с настороженным вниманием, Иван с блокнотом… Аврора – светлая в темноте, как луна в ночи.

«Я не один здесь. Я просто… не такой, как они. Но разве это ново для меня?»

Он лёг, не раздеваясь, и позволил себе расслабиться. Комната погрузилась в полумрак, шторы уже были задернуты. За стенами кто-то зевнул, скрипнула кровать, далекий фамильяр уронил что-то на пол. Всё успокаивалось.

– Доброй ночи, старая академия, – прошептал он и закрыл глаза.

В первый раз за долгое время он уснул быстро – как будто его здесь уже ждали. Завтра начнутся занятия. И, возможно, он вновь научится не только магии, но и доверию.

Шторы в комнате Элиаса были тяжёлыми, словно ткань ночи сама затянулась на окна. Тёмный бархат не пропускал ни единого солнечного луча. В этой полутьме даже свечи казались лишними – всё окутывала густая тишина, изредка прерываемая скрипом дерева или далёким эхом шагов где-то в коридорах академии.

И всё же он знал – сейчас утро.

Не по свету, не по звукам. Элиас чувствовал это внутренним чутьём, точным, выработанным веками. Его тело, несмотря на внешнюю неподвижность, уже знало: новый день наступил.

Он медленно открыл глаза. Лежал, не двигаясь, вглядываясь в потолок, едва различимый в темноте.

– Солнце встало, – тихо произнёс он, голос был хрипловат от сна. – Академия просыпается… пора и мне.

Словно в ответ где-то за стеной послышался звон колокольчика – начало утреннего сбора. Отдалённые голоса, шум шагов, топот фамильяров – всё это начинало пронизывать толщу камня, как ритм сердца сквозь грудную клетку.

Элиас сел, вздохнул. Его движения были неторопливыми, почти церемониальными. Он провёл рукой по лицу, откидывая тень сна. Затем протянул руку к шторе, не раздвигая её, а просто коснувшись – будто подтверждая, что свет всё ещё по ту сторону. Он чувствовал лёгкое покалывание – солнечный свет, даже непрямой, всё равно оставался для него раздражителем. Не опасным, но… неприятным.

– Ты не изменился, свет… Всё так же настойчив, всё так же нетерпелив. – он усмехнулся, но в этой усмешке было больше печали, чем иронии.

Встав, он прошёл к умывальному столику, умылся прохладной водой из хрустального кувшина, затем взглянул в зеркало. Отражение смотрело на него спокойно, но взгляд был глубоким, уставшим.

– Ну что, Элиас Брукс, – пробормотал он. – Новый день. Новая академия. Новые глаза, что будут смотреть с интересом… или страхом. Посмотрим, кто ты сегодня – монстр или просто ученик.

Он подошёл к комоду, взял аккуратно сложенную одежду: тёмную рубашку, длинный жилет, перчатки. Всё было строго, почти аристократично – как и он сам. Переодевшись, он накинул лёгкий плащ, и, обернувшись, окинул комнату взглядом.

Свечи догорели. Комната осталась такой же тёмной, но теперь в ней звучала энергия грядущего.

Он подошёл к двери, положил ладонь на холодную ручку.

– Пора. Мир ждёт спектакль, а мне – сыграть свою роль.

И с этими словами он открыл дверь.

Коридор встретил его приглушённым светом, шорохами мантии преподавателей и звонкими голосами студентов. Академия проснулась.

Элиас стоял перед небольшим шкафчиком, встроенным в стену рядом с его кроватью. Изящным движением он открыл дверцу и достал тёмную сумку, аккуратно и плотно закрытую. Внутри – несколько флаконов с искусственной кровью, тщательно закупоренных и охлаждённых, как он предпочитал.

Он провёл пальцем по прохладному стеклу одного из флаконов, задумчиво всматриваясь в густую рубиновую жидкость.

– Пища века. Бледная имитация настоящего вкуса… но цивилизованный выбор, – тихо пробормотал он, с лёгкой усмешкой.

Он убрал флакон обратно, аккуратно застегнул сумку и взял её в левую руку. Плащ мягко зашелестел, когда он направился к двери.

Коридор был уже оживлён. Звонкие шаги, смех, отрывки диалогов – всё это наполняло академию тёплым, живым шумом. Где-то мимо пробежала Кира, её змей Морок извивался на плече. Из-за поворота донёсся голос Ивана, обсуждавшего с Константином свойства морозного настоя из ягод чертополоха.

Элиас шёл неспешно, скользя как тень. Он не торопился. Каждое его движение было размеренным, будто он танцевал в ритме, слышимой лишь ему одному.

– Я среди них… но всё ещё не с ними, – размышлял он. – Но именно поэтому я должен быть там. Услышать. Почувствовать. Понять, кем они считают меня.

Вскоре он достиг широких двойных дверей, ведущих в столовую. Оттуда доносился аромат горячего хлеба, пряных трав, тушёных овощей и чего-то мясного. Его чуть сморщило от этих запахов, но он всё же расправил плечи.

– Впечатления важнее аппетита, – хмыкнул он себе под нос и толкнул дверь.

Внутри было просторно и светло. Потолок был высоким, украшенным заклинаниями, создававшими иллюзию неба – сегодня там плыли лёгкие утренние облака. Стены украшали живые гобелены, на которых движущиеся сцены изображали битвы и пиршества древних героев.

За длинными деревянными столами уже сидели студенты: феи с прозрачными крылышками, богатыри в простых туниках, полулюди, фамильяры, удобно устроившиеся под скамьями. Дарина смеялась над чем-то, Володя задумчиво размешивал мёд в чашке, Алиса показывала Казимиру найденный корешок, а Люмина рассыпалась солнечными бликами, освещая окружающих.

Когда он вошёл, несколько человек замолкли. Кто-то бросил взгляд. Кира повернулась первой.

– О! Наш новенький вампир всё же вышел из тени, – заметила она игриво, чуть наклоняя голову. Её змея при этом сузила глаза и прошипела, будто тоже приветствуя его.

Элиас чуть склонил голову в ответ.

– Свет – полезен, если смотреть на него из тени, – произнёс он с лёгкой улыбкой. – А общество… питательно для души.

– Хотя бы душу ты питаешь обычным способом, – хмыкнул Иван, откусывая кусок пирога. – Ну, садись. Расскажешь, откуда ты, и сколько у тебя лет, если не секрет.

Элиас мягко прошёл к краю стола, не садясь сразу, оглядел всех присутствующих.

– Я – Элиас Брукс. Про возраст не спрашивайте – сам не всегда помню. А вот истории… их у меня много. Особенно если к ним подаётся тёплая беседа.

Он сел, поставил рядом свою сумку и удобно устроился, скрестив руки на столе.

– Угощения я приму… словесные, – добавил он с лёгкой улыбкой, и в этот момент некоторые студенты рассмеялись.

Напряжение спало. Даже Марья Петровна, варя суп, слегка кивнула – одобрительно. Появление Элиаса вызывало любопытство, но теперь в нём начали видеть не только "вампира из Англии", но и возможного друга.

А он сам ощущал это тонкое движение – первую искру принятия. И он знал: путь в академии начался.

Когда Элиас вошёл в столовую, его шаги были почти бесшумны – словно он не касался пола, а скользил по нему. Его чёрный плащ мягко струился за спиной, как тень, решившая принять форму одежды. В тусклом свете люстр, отбрасывающих мозаичные отблески на столы, его кожа казалась почти фарфоровой, а глаза – бесконечно тёмными, как ночное озеро без отражения.

Разговоры в столовой стихли. Ложки замерли над тарелками, кто-то не допил глоток чая, держа чашку у губ. Даже кот Мрак, фамильяр преподавателя зельеварения, замер на подоконнике, вытянув шею. Все ученики и даже преподаватели с осторожностью смотрели на него.

Кира, внучка Кикиморы, чуть сжала пальцами тонкую вилку. Её голубые глаза смотрели внимательно на нового студента, она поправила свои зеленые волосы.

– Это он? – тихо шепнула Дарина, внучка Змея Горыныча, наклоняясь к Алисе.

– Да, – кивнула та. – Элиас. Тот самый вампир, студент по обмену из английской академии.

Иван, внук Бабы Яги, продолжал жевать, но краем глаза следил за новеньким, словно не исключал, что тот может в любой момент раствориться в воздухе или обернуться летучей мышью.

Даже преподаватели, сидящие за отдельным длинным столом, наблюдали за ним с осторожной сосредоточенностью. Марья Петровна нахмурилась, обхватив чашку с вишнёвым отваром. Аврора Вениаминовна, напротив, улыбалась слегка, но взгляд её был внимателен, изучающе.

– Я к этому привык, – спокойно подумал Элиас, останавливаясь у одного из свободных столов. – В каждом новом месте – всегда сначала тишина. Потом – шепот. Потом – либо страх, либо принятие. Интересно, как будет здесь?

Он сел, не выказывая ни напряжения, ни превосходства. Просто студент среди других. Только сумка с искусственной кровью на его поясе немного нарушала этот образ.

Он достал её, открыл пробку и сделал аккуратный глоток, как кто-то мог бы пить густой томатный сок. В зале раздался лёгкий шорох – то ли любопытство, то ли смущение.

– Приятного… аппетита? – пробормотал кто-то с дальнего стола.

Элиас поднял глаза и кивнул:

– Спасибо. Очень вежливо. Обычно все делают вид, что не видят.

Смех – сдержанный, но искренний – прокатился по столовой. Атмосфера чуть потеплела. Осторожность никуда не исчезла, но теперь в ней появилась трещина – в эту трещину начала проникать возможность доверия.

Элиас спокойно открыл свой небольшой, но изысканный чемоданчик, обитый темной кожей с серебряными застёжками. Внутри, аккуратно закреплённая, покоилась матовая стеклянная бутылка с густой тёмно-красной жидкостью. Он снял пробку, легонько вдохнул аромат и, не торопясь, сделал первый глоток. Жидкость, чуть тягучая, скользнула по горлу, принося ему то спокойствие, которое могла даровать только она.

Но стоило ему поднять взгляд – он почувствовал на себе десятки глаз.

Студенты перестали жевать. Кто-то отодвинул тарелку. Дарина слегка приподнялась со скамьи, её глаза сузились. Иван уронил ложку и тихо, почти неосознанно потянулся к карману, где хранил амулет от нечисти. Кира смотрела на него так, будто пыталась определить – не нарушает ли его поступок какие-то неписаные законы академии.

Даже преподаватели стали настороженнее. Водомир Водославович приподнял бровь, Аврора Вениаминовна чуть откинулась на спинку стула, но всё ещё с той же спокойной полуулыбкой, как будто говорила: Ну-ну, давай посмотрим, что дальше.

Элиас, заметив всё это, мягко улыбнулся, отставил бутылку на стол и поднял обе руки в примирительном жесте.

– Прошу прощения, – его голос был глубоким, бархатистым, почти завораживающим. – Не хотел никого напугать. Это… искусственная кровь. Специальный состав. Синтетическая, этичная, разработана для вампиров вроде меня, чтобы мы могли сосуществовать с другими расами. Без вреда. Без угроз.

Он говорил спокойно, с уважением, но в его тоне чувствовалась нотка усталости – будто он объяснял это не впервые.

– Я не охотник, – добавил он мягко. – Я студент. Такой же, как вы. И здесь, чтобы учиться… и, быть может, научиться быть понятным.

В зале повисла пауза, густая как туман. Потом Алиса вдруг кивнула и сказала слабо, но искренне:

– Спасибо, что объяснил.

Дарина опустилась обратно на скамью. Иван, поколебавшись, медленно вернул амулет в карман. За преподавательским столом Аврора Вениаминовна сделала глоток из своей чашки и произнесла:

– В нашей академии важен не только талант, но и умение слышать друг друга. Спасибо, Элиас.

Медленно, но словно по команде, атмосфера столовой снова ожила – послышались разговоры, кто-то засмеялся, столовые приборы зазвенели по тарелкам. Всё шло своим чередом. Но теперь в этом череде появился ещё один – новый, непривычный, но уже не пугающий.

Элиас снова взял бутылку, на этот раз – с улыбкой, в которой читалась и благодарность, и облегчение.

Когда дверь столовой бесшумно открылась, в проеме появилась Люмина. Светлая фея словно несла с собой рассвет – от её волос струился золотистый блеск, а глаза сияли, как звезды над утренним лесом. Её лёгкие шаги почти не было слышно, но вся атмосфера изменилась, будто в помещение вошла сама весна.

Элиас почувствовал это мгновенно. В тусклом полумраке столовой её свет стал резким, почти обжигающим. Он ощутил, как на секунду кровь в жилах застыла – не от боли, но от древнего, инстинктивного страха. Свет – его вечный противник. Прекрасный, опасный, неотвратимый.

Глаза вампира расширились, зрачки сузились до тонких щелочек. Он судорожно опустил взгляд на свою бутылочку с кровью – и быстро, почти машинально, засунул её обратно в чемодан. Его пальцы слегка дрожали.

«Она не хотела зла… Она просто светится… Это её природа… Но если я останусь – вдруг…» – мысли рвались, сбивались, как летучие мыши, застигнутые дневным светом.

Люмина увидела его – и на мгновение остановилась. На её лице промелькнуло лёгкое замешательство, а затем мягкое, теплое выражение. Она шагнула вперёд, хотела что-то сказать, но Элиас уже поднялся.

– Простите, – быстро, почти шепотом произнёс он, отводя взгляд. – Мне… нужно… воздух.

Он вцепился в ручку чемодана и, не оглядываясь, поспешил к выходу. Его шаги были быстрыми, неестественно тихими. Тень от фигуры скользнула по полу, исчезая в проёме двери.

Люмина осталась стоять, глядя ему вслед. Её свет на мгновение стал мягче, тусклее – словно она понимала, что её присутствие ранило. Но в её глазах не было осуждения – только печаль и тихий вопрос: Почему ты так боишься того, что может тебя согреть?

Люмина осталась стоять в столовой, словно статуя, высеченная из света. За её спиной всё ещё витало лёгкое сияние – как мягкое послесвечение после заката. Но внутри неё разливался неожиданный холод.

Она смотрела в ту сторону, где только что скрылся Элиас, и в её глазах отражалась обида. Её брови чуть нахмурились, губы дрогнули. Прекрасное лицо, всегда источавшее тепло и доброжелательность, вдруг стало закрытым, как стекло в мороз.

– Почему он так? – прошептала она себе, едва слышно.

Она медленно опустила взгляд, будто её свет потускнел, потонув в собственных сомнениях. Её пальцы, тонкие, как лепестки, сжались в невидимом порыве.

«Я не сделала ничего плохого… Я просто вошла. Разве моё присутствие – это уже угроза?.. Или он боится меня как… существо, а не как человека?»

– Я только хотела… – она попыталась закончить вслух, но голос затих в её горле. Осталась только горечь.

Студенты за соседними столами украдкой наблюдали за ней, словно чувствовали, что в сиянии феи на миг поселилась тень. Даже преподаватели обменялись взглядами, полными вопроса и осторожности.

Люмина резко развернулась, её длинные светлые волосы плавно разлетелись в воздухе. Она вышла из столовой, стараясь держать спину прямо. Но внутри её сердце ныло – не от страха, а от непонимания.

«Если он считает, что я опасна… зачем тогда приходил?»

Элиас выбежал из столовой, сердце стучало в груди как барабан в боевом марше. Свет, излучаемый Люминой, всё ещё пульсировал в его памяти – тёплый, обволакивающий… и пугающий. Он знал, что в нём нет зла, но инстинкт бежал быстрее логики.

– Прости… – прошептал он в пустоту коридора, не оборачиваясь.

В одном из тенистых уголков он остановился, бросил быстрый взгляд через плечо и прошептал древнее заклинание на старинном вампирском языке. Его тело обволокло облако тени, и в следующее мгновение на месте юноши появилась небольшая летучая мышь с почти чернильно-чёрными крыльями.

Чемодан рядом с ним едва заметно задрожал, словно ожив, и сжался в маленький тёмный узелок, привязанный к лапке. Это был артефакт, созданный в старой академии Тьмы – магический багаж, который следовал за хозяином, меняя форму.

Элиас взмахнул крыльями и, скользнув сквозь воздух, устремился в сторону сада, укрывшегося за академией. Воздух был прохладен, утро ещё не набрало силу, а в листве звучали осторожные трели невидимых птиц.

«Я не хотел её обидеть…» – думал он, пролетая между ветвей, – «Но свет… он слишком близок к тому, чего я избегаю веками. Я не могу себе позволить… слабость. Не здесь. Не теперь».

Глава 3. Слеза света.

Он опустился на каменную арку у входа в сад. Ниже расстилалась зелень, сверкавшая каплями росы. Между кустами лаванды и древними цветами росли необычные растения, собранные со всех уголков волшебного мира.

Элиас вновь принял человеческий облик. Чемодан аккуратно опустился рядом, вновь обретя привычный вид.

Он опустился на скамью под высоким деревом, скрестив руки и глядя в сторону холмов.

– Почему же всё так сложно?.. – выдохнул он вслух. – Хотел всего лишь вписаться. Быть частью. А снова – чужой.

Ветер слегка тронул листву, и казалось, будто сад шепчет ему в ответ. Элиас закрыл глаза и дал себе минуту покоя, вдыхая аромат трав, сдерживая в себе нарастающий внутренний шторм.

Элиас сидел на скамье в тени раскидистого дерева, вокруг которого вилась дикая роза, источающая тонкий пряный аромат. Сквозь листву с трудом пробивались лучи утреннего солнца, но они не достигали его кожи – тень укрывала его, как заботливая мантия.

Он закрыл глаза и опустил голову, прислушиваясь к биению собственного сердца. Оно било медленно, равномерно, как у существа, пережившего слишком много и слишком долго.

В мыслях всплывал её образ – Люмина.

Он снова и снова видел её: как она вошла в столовую, словно луч утреннего света, невинная, открытая, сияющая. Её волосы – будто сотканы из света самой зари, глаза – глубокие, чистые, как родниковая вода. Но больше всего его поразило не это… А то, что от неё исходил свет – настоящий, волшебный свет, против которого дрожала его тьма.

«Она не напала. Не осудила. Просто вошла… А я…»

Он вздохнул, сжал пальцы в кулак.

– Я сбежал, – шепнул он в пустоту сада. – Как ребёнок. Как тень от факела.

Элиас поднял глаза к небу. Солнце было где-то там, за густыми кронами, но даже его слабый отблеск заставлял его чувствовать тревогу. Он откинулся на спинку скамьи, прикрыв глаза.

«Я вампир. Существо ночи. Я не создан для света. Но почему тогда, глядя на неё, я чувствовал не страх… а тепло? Желание подойти ближе? Хоть на шаг…»

Он тихо рассмеялся, почти беззвучно.

– Какой же ты глупец, Элиас Брукс. Столетия учёбы, академии, войны, тайные общества… а сердце всё равно предаёт.

Он снова открыл глаза и посмотрел на цветы вокруг.

– А вдруг… вдруг она не боится меня? Может, она даст шанс? Или… уже нет?

Сад дышал вместе с ним – будто слушал, как древнее сердце, стучащее во мраке, впервые за долгое время робко отозвалось на свет.

Тишина сада была нарушена лёгким шорохом шагов и приглушёнными голосами. Элиас насторожился – и в следующий момент из-за изгороди, сплетённой из вьющегося плюща, вышли трое учеников. Ваня, Костя и Володя.

– Ага, я же говорил, он здесь, – сказал Володя, указывая на Элиаса. Его жаба Морена мирно сидела у него на плече, как всегда, слегка недовольная.

– Не пугай, – пробормотал Ваня, почесав в затылке. Его ворон Тенебор издало недовольное карканье, будто соглашаясь.

Костя молчал, но взгляд его был цепким и внимательным. Волосы слегка растрепаны ветром, а глаза мерцали слабым отблеском магии – он чувствовал напряжение в воздухе.

Элиас медленно выпрямился, встречно взглянув на них, взгляд был настороженным, но без вражды. Он не превращался обратно – всё ещё был в своей человеческой форме, но держал чемодан наготове, будто готов исчезнуть при первой опасности.

– Мы… – начал Ваня, немного неуверенно, – мы пришли просто… ну… поговорить. Ты ведь не сделал ничего плохого.

– Мы просто не привыкли, – добавил Володя, стараясь говорить спокойно, но его жаба вытаращила глаза на Элиаса, будто по-прежнему не доверяла.

Костя подошёл чуть ближе, сложил руки на груди:

– Ты испугался Люмины? Или ты её… боишься?

Элиас на мгновение отвёл взгляд, затем снова поднял глаза, полные внутренней борьбы.

– Я… не боюсь её. Я боюсь того, что она может во мне разрушить, – произнёс он глухо. – Я из мира, где свет – враг. А она… Она вся из света. И это… странно. Прекрасно. И пугающе.

Ребята переглянулись. Ваня сел рядом на скамейку.

– Ну, у нас у всех в прошлом что-то есть. Я вот – внук Бабы Яги. И что теперь? Варю зелья, да кости собираю в лесу. А сейчас учусь – среди друзей. Тут место для всех.

– Даже для вампира? – горько усмехнулся Элиас.

– Даже для вампира, – твёрдо сказал Костя. – Особенно если он не пьёт кровь студентов.

– Искусственная, – быстро добавил Элиас. – Я не… я не опасен.

Володя ухмыльнулся:

– Ладно, раз так. Мы как раз хотели пойти посмотреть на водный каскад за южной оранжереей. Хочешь с нами? Там тихо. И не так светло.

Элиас на миг задумался. Затем, медленно, но твёрдо кивнул:

– Хорошо. Я бы хотел понять, как вы здесь живёте. И, возможно… как мне здесь быть собой.

– Это уже начало, – сказал Ваня и хлопнул его по плечу. – Пошли, тень. Нам всем тут есть чему учиться.

– Она мне нравится, – наконец признался Элиас, глядя куда-то в сторону, на тонкие ветви деревьев, колышущиеся в лёгком утреннем ветре. Голос его был тихим, но искренним. Он вдруг понял, что этим троим можно доверять. По крайней мере, попытаться.

Ваня вскинул брови и с интересом переглянулся с Костей и Володей.

– Люмина? – уточнил Костя, прищурившись. – Ну ты даёшь… Она – сама доброта. Фея света, ангел в прямом смысле слова.

– Именно, – Элиас нервно провёл рукой по волосам. – А я… я из мира теней. Она сияет, а я скрываюсь в темноте. Когда она вошла – я не знал, что делать. Вся моя суть отреагировала страхом. Свет может сжечь меня, буквально. Но и… тянет к ней невыносимо.

– Так действуй, – просто сказал Ваня, пожав плечами. – Ты уже живёшь здесь. Не прячешься. Мы с тобой болтаем – значит, она тоже сможет.

– Это не так просто… – вздохнул Элиас. – Я могу быть с ней рядом, но только если она не сияет слишком ярко. Если она в своём полном свете – мне больно. Не только телесно. Будто кто-то прикасается к моим самым уязвимым частям души.

Володя покачал головой и сел на камень, вытянув ноги.

– Тогда надо что-то придумать, – задумчиво произнёс он. – Например… заклинание фильтрации света? Или щит, что ослабляет её ауру, но не обижает её саму.

– Или маска, – добавил Костя. – Магическая. С эффектом затемнения. Она будет думать, что ты просто стильный и мрачный парень, а ты – защищён.

– Ребята… – Элиас опустил взгляд, и в уголках его губ мелькнула улыбка. – Спасибо вам. Вы первые, кто… не испугался. И даже помогает.

– Мы все тут особенные, – сказал Ваня. – Академия создана именно для таких, как мы. Со светом, с мраком, с крыльями, жабами и змеями. Главное – чтобы сердце было в порядке. А всё остальное можно либо научиться, либо принять.

– Кроме жаб, – буркнул Володя, – жабу не выбрать, она сама выбирает.

Морена возмущённо квакнула, и все рассмеялись.

И в этот момент, в тени высоких кипарисов, Элиас почувствовал – впервые за долгое время – тепло. Не от солнца. А от того, что рядом были те, кто готов идти рядом, даже если ты – дитя ночи.

– Можно посмотреть в магических книгах, – предложил внук бабы Яги, почесывая подбородок. – У нас же целый раздел в библиотеке по взаимодействию стихий, свет-тень, всякое такое.