Чёрный викинг

Средневековые писцы с нашего Севера сообщали, что жившие в Бьярмаланде люди владели самым сильным колдовством, их кожа и волосы – чёрные, их лица – в локоть шириной (50 см), они пускали отравленные стрелы голыми пальцами, ели людей и могли обратиться в любого зверя и отправиться в любое место. Утверждалось, что тюлени в Бьярмаланде одноглазы и кровожадны, а среди русалок плавают морские монстры без голов и хвостов, готовые в любой момент напасть на мореплавателей…

Во времена викингов эта страна наводила на мысли об Утгарде и йотунах. При этом мы не должны забывать, что йотунами во времена викингов называли чужаков, в том числе, например, скоттов, саксов и данов.[97] Возможно, далёкий Север приобретал тем более экзотический вид, чем дальше мы продвигаемся вперёд по христианским временам.[98]

У исландцев до сих пор существует выражение «поездка в Бьярмаланд», которая обозначает любое опасное путешествие, в котором человек многое ставит на кон и может обрести баснословные богатства – если удача будет ему сопутствовать. Эта исландская метафора показывает, что из трёх причин поездок в подобные места, которые перечислил нам автор «Королевского зерцала», экономическая, вероятно, является самой важной.

Бессмысленное путешествие?

Сейчас перед нами разложен огромный пазл. Тот, кто пытается увидеть изображение целиком, вынужден продвигаться интуитивно, на ощупь между доисторическими временами и историческими, поскольку источники так же мало рассказывают об отрочестве Гейрмунда Чёрная Кожа, как и о Бьярмаланде. Между взрослением Гейрмунда в Рогаланде и его появлением в Ирландии в 860-х годах нам практически не на что опереться. Мы должны провести реконструкцию, исходя из своих знаний о других периодах жизни Гейрмунда, иногда привнося общие познания о культуре времени викингов, и посмотреть, хватит ли нам материала. В дополнение к этому нам придётся совершить гигантский обход, чтобы пролить свет на контакты с Бьярмаландом, и обход этот касается морской культуры того времени.

Карта показывает, что расстояние от Рогаланда до Белого моря огромно. Что могло сподвигнуть людей, живших во времена викингов в Рогаланде, отправиться в такой долгий, опасный и затратный поход? Не являются ли рассказы о Бьярмаланде выдумкой? Вряд ли Хьёр отправился в набег на Бьярмаланд, скорее он охотился за дорогостоящим сырьём, а не за вещами и золотом. Путь к Британским островам и Ирландии был в четыре раза короче, если собираешься грабить, то быстрее и выгоднее отправиться туда.

Военное преимущество вряд ли поможет в дальних странах, местное население легко может скрыться со всеми своими богатствами, потому что намного лучше знает свои территории. Взаимное уважение и обязывающие договоры об обмене товарами предоставляют гораздо более надёжный доступ к необходимым ресурсам, не говоря уже о брачных альянсах между сторонами, как в нашем случае. Однако мирное взаимодействие не было популярным сюжетом в древнескандинавских сагах.

Поскольку путешествие из Рогаланда в Бьярмаланд представлялось делом крайне затратным, оно должно было принести хороший доход, чтобы окупить все затраченные усилия. А если кто и обладал самой свежей информацией о движении по северному пути – о том, откуда шли корабли, какой товар имелся на борту и насколько ценным он был, – так это люди вроде Хьёра из Эгвальдснеса.

Научная сага

Однажды вечером я сижу на краю кровати моей дочери и изо всех сил пытаюсь придать форму собранному о Бьярмаланде материалу. Мы с ней читаем книгу о короле слонов Бабаре, который отправился в свадебное путешествие со своей королевой Эленор. И вдруг, в тот момент, когда Бабар и его жена приходят в гости к одной старой женщине, я останавливаюсь и говорю, что это всё не так. Слоны не могут спать в кроватях, носить пижамы и пить чай. Не знаю, что сподвигло меня произнести эти слова, возможно, мне хочется услышать её ответ на такой скептический комментарий.

– Если верить, то всё так и есть, – произносит она и таким образом в один момент завершает дискуссию. Она нетерпеливо переводит взгляд с меня на книгу, и я понимаю, что она хочет, чтобы мы продолжили чтение.

Потом я начинаю думать, что моя дочь своим простым замечанием, возможно, приоткрыла глубокую истину. Я думаю о ситуации, в которой сам оказался, о фрагментарности моих источников: как подать материал, чтобы сделать его доступным для чтения? Следует ли мне представить имеющиеся фрагменты, не делая слишком обширных выводов, или же лучше попытаться создать историю на основе всех материалов?

Я додумался до того, что человек должен верить в ту историю, которую, вроде бы, рассказывают фрагменты источников. В этой части я позволю себе вдохновиться древними сагописцами, теми, кто понимал, что для облегчения восприятия истории необходимо придать некоторую литературную форму. И всё же разница, о которой я упоминал ранее, заключается в том, что авторы саг скрывают придуманные ими самими детали, в то время как я обращаю внимание читателя на свои: каждый читатель сам для себя решает, согласен он или нет с ходом и результатами моих размышлений. Мы отправимся в путешествие в Бьярмаланд. Я объясню детали настолько хорошо, насколько позволят мои знания о культуре викингов и о мореплавании. Детали эти выдуманные, но нет никаких причин сомневаться, что такое путешествие могло состояться в действительности. На следующих этапах жизни Гейрмунда в Ирландии и Исландии появятся другие детали, которые подтвердят, что он не мог не обладать знаниями, которые возможно получить только от народа охотников с Дальнего Севера. Кроме того, его мать, жена и дочь принадлежали к этому «чужому народу» из Бьярмаланда.

Скорее всего, путешествие состоялось после того, как Гейрмунд прошёл подготовку для того, чтобы принять в нём участие, и до того, как он в возрасте двадцати лет появился среди северян, проживавших в Дублине. А может быть, путешествие в Бьярмаланд ознаменовало собой переход Гейрмунда Чёрная Кожа в мир взрослых?[99]

Во время нашего перехода по северному пути мы остановимся на некоторых вопросах, связанных с бьярмами и Бьярмаландом.

At búa skipið

Весной 861 года в Эгвальдснесе полным ходом идёт подготовка к походу. Пристань Нотхаугбрюгга кишит людьми, которые готовят корабли под порывами весеннего ветерка. Суда, канаты и верёвки пахнут смолой и маслом. Синеватые масляные пятна окружают только что пропитанные корпуса стоящих у пристани кораблей. Морская синева на севере давно уже не казалась такой манящей. Мужчины поднимают на борт товары, которые, как известно Хьёру, оценят охотники: бочки с маслом, солёное мясо и разные виды металлов. Пара красивых брошей, скандинавский женский костюм и даже кольцо для невесты тоже уложены в багаж.[100] Хьёр мог везти с собой товары из южной Европы[101]: украшения, металлы вроде серебра и меди, разные ткани изо льна, шёлка и так далее.

Всё указывает на то, что народ, к которому собирается Хьёр, не производит железо, во всяком случае, это народ, который охотно покупает скобяные товары, такие как гарпуны и крюки для охоты и рыбалки, и разнообразные инструменты, такие как ножи и топоры.

Помимо товаров для обмена грузят корабельный провиант, в основном состоящий из ржаной и овсяной муки, масла, солёного мяса, солёной и сушёной рыбы и атлантической трески. Деревянные бочки различной ёмкости наполняются водой, пивом и кислым молоком, посуда для приготовления пищи и всё необходимое для разведения огня, а также соль в мешках должны занять свои места. Кожаные спальные мешки необходимо починить и смазать снаружи, чтобы придать им водоотталкивающие свойства. Важно взять с собой крючки и лески для рыбной ловли, чтобы быть в состоянии пополнить запасы во время путешествия. Из навигационного оборудования моряки могли взять с собой доску для измерения высоты солнца над горизонтом, лот для измерения глубины в местах, где вода непрозрачная или фарватер незнаком. Хьёр должен иметь деньги для оплаты лоцманов для прохода по самым опасным местам, а также подарки для многочисленных мелких конунгов и хёвдингов, которых путешественники встретят на своём пути. Живой телёнок тоже должен взойти на борт, его принесут в жертву для того, чтобы благополучно обогнуть полуостров Стад[102]. Корабельное оборудование тоже надо не забыть. Судя по найденным старинным кораблям, викинги брали с собой всё необходимое для ремонта парусов и корпуса судна, а также всевозможные запасные канаты и верёвки.[103]

Помимо рабов, которые будут заниматься приготовлением пищи, в путешествие отправятся лучшие люди Хьёра, в том числе дружинный скальд Эрп Сутулый. Все пакуют личные вещи в сундуки, которые послужат скамьями. Все люди, которые отправятся в поход, обладают разнообразными знаниями, а помимо этого богатым опытом мореплавания – именно корабль связывает их всех вместе. Льюфвине и её бьярмской свите тоже должно найтись место на корабле, и, что немаловажно, её сыну Гейрмунду Чёрная Кожа.

Второй сын, Хамунд, останется в Эгвальдснесе. Если корабль с отцом и сыном пойдёт ко дну, престолонаследие будет обеспечено. Наверное, Гейрмунд потребовал, чтобы его друга и побратима Ульва Косого тоже взяли в путешествие. Уродливый и косоглазый стоят бок о бок на борту, как и в более поздние периоды их жизни.

Дело не только в том, что корабль позволяет добраться до Бьярмаланда, корабль, вероятно, является причиной поездки туда. Мы знаем, что Гейрмунд вырос в одной из наиболее развитых мореходных культур Норвегии того времени.[104] Довольно трудно с уверенностью сказать, какие корабли готовят к путешествию в Эгвальдснесе той весной, но мы знаем, что они должны быть в состоянии перевозить тяжёлые грузы, в противном случае подобное путешествие едва ли окупилось бы. Проще всего представить себе нечто похожее на Гокстадский корабль, который мог нести около 16 тонн груза.[105] Такие корабли часто называли kjóll, они имели высокие борта и большую грузоподъёмность, но одновременно могли использоваться в качестве военных кораблей.[106]

Давайте предположим, что команда каждого из судов Хьёра состоит из десяти – пятнадцати человек[107].[108] Представим, что у конунга два одинаковых больших корабля, и первым из них правит сам конунг. На носу кораблей – резные драконьи головы для отпугивания духов и злых сил, которые прячутся за поворотами старого северного пути. На корабли погружены также небольшие лодки, что используются для транспортировки на берег королевской свиты при посещении гаваней во время долгого плавания.

К путешествию полностью применимы слова, которые говорил Руаль Амундсен перед своими экспедициями: предусмотреть каждое возможное несчастье, спланировать всё настолько точно, что под рукой всегда будет всё необходимое для решения любой проблемы. Такие основательные приготовления на древнескандинавском обозначаются одним-единственным глаголом: at búa – корабль.

Я обрисовал здесь картину, которую сага описала бы одним предложением: «Они подготовили корабль, вышли в море и прибыли в Бьярмаланд…». Люди, которые записывали саги, не слишком интересовались бытовыми вопросами и предпочитали описывать большие события несколькими словами. Это показывает, насколько трудно реконструировать бытовые подробности по древнескандинавским текстам.

Давайте же теперь скажем словами саг: «Они вышли в море и поймали попутный ветер».

К Эрнульву Финвалу на Мостер

Стоит ясная весенняя погода, с юга дует лёгкий бриз, корабли выходят из залива Кармтсунд на открытый участок моря под названием Слетта. На севере видна вершина пятисотметровой горы Сиггьо, это старый вулкан, возвышающийся над местностью.[109] Скоро они минуют Рюгьярварду (совр. норв. Риварден), старинную границу между жителями Рогаланда и дикарями, и направятся в Бёмлафьорд. На мысу, в наше время носящем название Тьернагельсхауген, по правому борту моряки увидят огромную конструкцию бронзового века из камней, которая, вероятно, из-за своих очертаний, получила величественное название Hjarrnagli – «рукоятка меча»: так это место именовалось в Х веке. Камни на мысу служили ориентиром почти 3000 лет, но в 1980-х годах их убрали, чтобы освободить место для радиомачты коротковолнового передатчика, необходимость в котором быстро отпала.

В среднем корабль за день проходил по морю около шести древних миль, то есть 66,6 км. Если бы путешественники передвигались по суше, они преодолевали бы лишь половину этой дистанции. Время, проведённое в гаванях и в ожидании попутного ветра, в таких средних расчётах не учитывается. Расстояние между Эгвальдснесом и Бергеном составляет 12 миль, или два дня пути. Конунг Хьёр должен был убить несколько мух одним ударом. Одна из сопутствующих задач – посещение обитателей земель, расположенных вдоль северного пути, и установление союзнических отношений с хёвдингами и родичами путём принесения даров и обмена товарами.

Первая остановка – Мостер. В те времена там жил человек по имени Эрнульв Финвал. Нам это доподлинно известно, поскольку его сын, Торольв Бородач из Мостера, стал крупным землевладельцем в Исландии. И вот конунг Хьёр и его свита оставили позади три мили, разделяющие Хаугасунд и Мостерскую гавань. В старинной песне говорится:

Из Хаугесюнда в Мостерскую гаваньИдти три мили.Рёвэр на западе, Удно на севере,Когда идёшь по Шлетте.От Списсэй до БеккьярвикаТоже три мили идти.Сиггьё на западе, Стурден на востоке…в Брандасуннее течение бурное…[110]

Корабли скользят по волнам в бухту к югу от Мостерской гавани и опускают паруса. Стая чаек взлетает с пригорка, когда каменный якорь с шумом падает на поверхность воды. Гейрмунду доверяют править лодкой, которая перевозит людей на берег. Строгие глаза следят за тем, знакомы ли мальчику правила мореплавания в этих краях.

Эрнульв Финвал и его люди откладывают сети в сторону и готовятся принять конунга и его свиту. Среди многочисленных курганов располагается храм[111], который производит большое впечатление на путешественников. Трое моряков перед выходом в море переели ржаной каши, теперь они находят за курганами укромное место, чтобы прочиститься. К сожалению, это замечает один из людей Энрульва.

Конунга и его свиту принимают хорошо, Эрнульв и его сын Торольв с гордостью демонстрируют новое изображение божества в храме. На самом почётном месте стоит сам Тор с молотом, недавно вырезанный из дерева. Работа резчика великолепна. Все преклоняют колена перед Тором: Хьёр, Гейрмунд, Ульв и остальная свита. Они молят его дать им силу и защитить от всех злых сил и опасностей – «Даруй нам удачу в нашем путешествии по северному пути!»

Эрнульв и его люди выходят из храма, и тут ему на ухо нашёптывают новость. Он останавливается и поворачивается к идущим за ним следом, рядом с ним стоит его сын Торольв Бородач, он чуть старше Гейрмунда и Ульва Косого. Эрнульв объясняет, что сейчас все находятся на священной земле и только людям королевской крови позволено испражняться на острове Мостер, все остальные обязаны вброд дойти до Дерьмовых шхер, и указывает рукой на несколько плоских камней посреди залива. «Если должен сохранить святость места, делай это от всего сердца», – добавляет Эрнульв Финвал. Конунгу Хьёру нравятся такие люди, как Эрнульв, искренние и уверенные в себе.

* * *

Нам довольно много известно о Торольве Бородаче из Мостера, сыне Эрнульва. Торольв был человеком крайне религиозным, и в «Книге о занятии земли» говорится, что он поклонялся Тору и назвал свои земли в Исландии Торснесом. Гора Хельгафелль на острове Мостер была настолько священной, что никто не смел даже взглянуть на неё, не омыв лица. Торольв и его люди верили, что после смерти они окажутся в царстве своих умерших родичей в недрах этой горы. Торснес в Исландии тоже был священным местом, и Торольв обязал всех своих людей ходить вброд на Дерьмовые шхеры, чтобы испражняться. В «Саге о людях с Песчаного берега» говорится, что после смерти Торольва некоторые исландцы выступили против этого священного правила. Всё закончилось битвой, после которой Дерьмовые шхеры оказались усеяны трупами и телами раненых. Эти предания могут дать представление о жизни на Мостере. Ни Торольв Бородач, ни Гейрмунд Чёрная Кожа сейчас не могут даже представить себе, что спустя несколько лет они окажутся соседями на далёком незаселённом острове в пучине океана.

Вечером Эрнульв вспоминает старинное предание о Ньёрде и лопарской великанше Скади, как он её называет. Он обращается к Хьёру, но смотрит на темнокожую Льюфвину: ведь Ньёрду пришлось пойти на большой компромисс при заключении брака!

Следующим утром происходит обмен подарками перед усадьбой хёвдинга Тотланд – в те времена она называлась Торсланд, «Земля Тора». Тор-ольв родом из Торс-ланда позже обосновался в Торс-несе в Исландии; говорили, он истово почитал бога Тора. Хьёр вручает серебряное украшение супруге Эрнульва и пурпурный плащ Эрнульву, тот же в ответ дарит бронзовую фигурку своего доброго друга Тора. Подарок во времена викингов влёк за собой социальные обязательства и, помимо прочего, требовал лояльности к получателю, поэтому подарок представлял собой лучшее средство для удержания позиций викингских хёвдингов.[112]

Эрнульв и его люди сопровождают лодки гостей к их кораблям, и хёвдинг бросает взгляд на стоящего на кормовом штевне королевского сына Гейрмунда. Выйдя на берег в своих кожаных башмаках на шнуровке, Эрнульв кричит, что Гейрмунд не должен общаться с богами неискренне и нерешительно – «Священное требует всего твоего сердца!».

Союзы с северными колдунами

Как утверждают древнейшие саги, хёвдинг Хьёр не был первым викингом, заключившим союз с людьми, жившими на побережье Северного Ледовитого океана. Исходя из того, что контакты между саамами и скандинавами хорошо задокументированы, мы можем предположить, что контакты с бьярмами развивались таким же образом. Во-первых, археологические находки подтверждают теорию о том, что такие контакты существовали ещё в железном веке. Были обнаружены захоронения как древнескандинавской, так и саамской культур, которые свидетельствуют о наличии союзов, основанных на брачных узах.[113] Во-вторых, древнейшие письменные источники рассказывают о детях, родившихся в смешанных браках, и часто именуют их «полутроллями».

Кроме того, мы располагаем несколькими старинными легендарными сюжетами об альянсах между норвежскими мужчинами и саамскими женщинами из поэмы «Перечень Инглингов», записанной около 890 года. Сказания, на которые в своей поэме ссылается скальд Тьодольв, наверняка в его время были актуальными. Они повествуют о брачных союзах, которые норвежская сторона заключила, исходя из ложных предпосылок. Конунги в поэме либо преступники, либо ведут себя надменно, и способ их гибели соответствует тяжести совершённых ими преступлений.

Первому конунгу, Ванланди, не хватает воли, чтобы интегрировать свою саамскую жену Дриву в скандинавскую культуру. Он позволяет ей остаться с саамами, а сам уезжает домой, пообещав навещать её каждую третью зиму. После его десятилетнего отсутствия Дрива обращается к колдунье с просьбой заманить мужа на Север, а если он не согласится – то убить. Дело закончилось тем, что конунга в его собственной постели задушил злой дух мара.

Другое сказание повествует о конунге, который совершает набег на земли саамов, убивает их хёвдинга и несколько его родственников, после чего забирает с собой его дочь, вполне очевидно, против её воли. Это рассказ о конунге Агни, который совершил то же, что приписывается Хьёру в «Книге о занятии земли», а именно взял в плен женщину с Севера. Она просит конунга организовать поминки по своему отцу, и, воспользовавшись случаем, подстраивает убийство пьяного конунга. Мужчины из её свиты привязывают верёвку к нашейному украшению конунга и подвешивают его, после чего он «укрощает висельного жеребца», как точно и по-своему остроумно выражается скальд: конвульсии повешенного сравниваются с поездкой на необъезженном коне. Метафора сообщает, что тот, кто хочет приручить женщину с Севера, как зверушку, сам будет «укрощать висельного жеребца».[114] Мы должны отметить, что во всех случаях речь идёт о дочерях представителей высшего слоя саамского общества.

Сказания отчётливо предостерегают от попыток покорения людей с Севера. В них мы обнаруживаем тот же этос, что и в рассказах о том, как скандинавы устанавливают дружеские и мирные отношения с саамами. Это сотрудничество носит отпечаток некоего благоговения перед последними.[115] Существуют причины верить, что подобные бродячие сюжеты основаны на реальном опыте. Если бы это было не так, они бы недолго прожили в устной культуре сказителей. Сказанное вполне соответствует выводам, к которым в последние десятилетия пришли учёные, а именно, что ранние контакты между скандинавами и «ресурсными народами» на Севере были основаны на сотрудничестве и взаимном уважении.[116]

* * *

«Сага о Хальве» рассказывает, что Хьёрлейв Женолюб, дед Хьёра, взял в путешествие к устью Северной Двины, где сегодня находится Архангельск, 40 человек. Треть своих людей он отправил на разграбление погребального кургана, где обнаружились большие богатства, остальные же в это время сражались с бьярмами.

Наверняка нескольким мужчинам потребовалось немало времени, чтобы разграбить большой курган. Многие современные исследователи считают, что изначально целью разграбления курганов было вовсе не богатство, скорее грабители стремились символически ограбить останки похороненных и таким образом продемонстрировать свою власть.[117]

И хотя мы можем предположить, что походы из Рогаланда к Белому морю совершались с целью воевать и грабить курганы, мы всё же не должны считать сказания выдумкой от начала до конца. Основываясь на археологических находках, многие исследователи полагают, что контакты с Бьярмаландом завязались задолго до экспедиции Оттара.[118] Существует немало примеров тому, как древнескандинавская традиция превращает предприимчивых мужчин, перевозящих дорогие товары по Северному Ледовитому океану, в грабителей курганов.

Многочисленные связи Хьёрлейва с женщинами можно также рассматривать в качестве «отголосков» брачных альянсов как с северными, так и с южными жителями. Он женится на женщине из Намдалена, а на юге вступает в брак с женщиной из датского города Хедебю: северная жена в таком случае обеспечит доступ к ресурсам, а другая откроет ворота на европейский рынок. Харальд Прекрасноволосый поступит немного позже точно таким же образом: он женится на дочери ярла Хакона Грьотгардссона на севере и на датской принцессе на юге.

В этом случае, как и во многих других, оказывается, что люди, записывающие сказания, не помнят деталей произошедшего, а пересказывают анекдоты и истории, увлекательные по сути, – именно такой подход формирует устную сказительную традицию.[119] Поэтому не только южные европейцы вроде писцов при дворе Карла Великого создали представления о воинственных викингах. Мирная торговля – не слишком сочный материал ни для устного рассказа, ни для саги в отличие от распрей, вражды и разграбления курганов.

К Торольву Преданному на остров Атлаэй

Корабли следуют далее по старому северному пути. Юноши Гейрмунд и Ульв упражняются в управлении большим судном с помощью паруса. Крепкие мужчины кричат им голосами, прорезающими ветер и заглушающими треск верёвок и мачт: Выше галс! Крепи галс-оттяжку! А то ещё на сушу заплывём! Они прячут улыбки в бороды, когда юноши, выполнив команды, вопросительно смотрят на них. Оказывается, юноши чувствуют свою ответственность, и воспитание идёт полным ходом.

На острове Хердла к северу от Бьёргвина (совр. Бергена) они останавливаются на три дня, и в снастях вовсю свистит северный ветер. Если вы хотите добраться до Бьярмаланда и вернуться обратно за один навигационный сезон, надо отправляться в путь весной, но весной часто дуют северные ветра. К счастью, северные ветра приносят ясную солнечную погоду, особенно здесь, к югу от Стада. Дни наполнены различными делами. Новые ванты из липового лыка требуется подтянуть после нескольких дней простоя. Новые вёсла оказываются слишком тяжелыми, и кто-то из мужчин набрасывается на них с рубанком в руках. Несколько человек пытаются удержать равновесие на канате, натянутом между бортами. И вот наконец с юго-запада налетает свежий попутный ветер! Он приносит с собой дождь, но разве это так важно при хорошей скорости? Действительно, сквозь пелену дождя сложно разглядеть навигационные знаки вдоль фарватера, но пара членов команды, Эгмунд Слюна[120] и Эйвинд Широконосый, наизусть знают здешний фарватер, им достаточно разглядеть лишь один холм, чтобы понять, где они находятся. Но иногда они расходятся во мнениях относительно местоположения корабля. К счастью, воды на этом участке спокойные и безопасные.