В тени воробья

Он закрыл дверь. Тихий, окончательный щелчок, запечатывающий две половины его жизни в одной маленькой комнате. Призрак и девушка. Месть и проза. И он понятия не имел, как долго сможет удерживать их от столкновения.

Глава 5: Призрак в додзе.

Начался дождь. Мелкий и упорный, превращающий московские улицы под электрическими фонарями в размытое полотно серо-золотых оттенков. Иван сидел в машине с выключенным двигателем. Он наблюдал, как капли дождя лениво прокладывают извилистые дорожки по стеклу, искажая внешний мир.

Иван припарковался через дорогу от места, которое не посещал больше года: додзё «Ронин».

Оно приютилось между пунктом обмена валют и магазином электроники, неприметное снаружи, отмеченное лишь простой деревянной табличкой с выжженными на древесине японскими иероглифами. Это было заведение Сергея – его шурина. Или, точнее говоря, теперь уже бывшего шурина. Хранителя врат в мир, который Иван пытался оставить позади.

А ведь тогда тоже шел дождь…

Непрошенное воспоминание всплыло сквозь запотевшее от дождя стекло. Голос Лены, яркий и поддразнивающий, из тех давних времён, когда она впервые привела его сюда: «Вань, не смотри так. Он не кусается. Ну, по крайней мере, не сильно. Он же просто мой брат. А я просто хочу, чтобы вы наконец познакомились. И кроме того, – сказала она, сжимая его руку, её глаза сверкали, – я думаю, тебе нужно чуть меньше размышлений в жизни и чуть больше… чувств».

Тогда он отмахнулся от её слов, но всё же зашёл. И, к своему удивлению, нашёл убежище. Не в философии, а в телесности, в простом изнурительном акте доведения своего тела до предела, пока разум не умолкал. Это был покой, который она подарила ему.

Теперь этот покой казался предательством. Вернуться туда означало пройти через галерею призраков, потревожить рану, которая только начала заживать. Но папка на пассажирском сиденье выглядела жалко, а другая папка, та, что в его сознании, была толстой и пульсировала тёмной энергией. В ней хранились отпечатки ступней с раздвоенным носком в пентхаусе, ещё один в грязном переулке, испуганное благоговение в голосе официантки и шёпотом произнесённое слово, стоившее ему места в крупном деле: ниндзя.

Ему нужен был эксперт. Другого выхода не было. В Москве их было не очень много. И один из таких экспертов, был этот человек, само существование которого являлось живым напоминанием обо всём, что он потерял.

С ворчанием, выражающим покорность судьбе, Иван распахнул дверь и вышел под дождь. Он не стал поднимать воротник; холодная сырость была подходящим дополнением к его настроению.

Мягко звякнул колокольчик, когда он вошёл. Воздух внутри отличался. Тёплый и пахнущий полированным деревом, потом и едва уловимым ароматом благовоний. Чистый, честный запах. Шум города исчез, сменившись ритмичным «тук-тук-тук» тел, ударяющихся о маты, и резкими гортанными выдохами.

Додзё представляло собой единое большое открытое пространство. Около дюжины учеников, мужчин и женщин разного возраста, отрабатывали броски под внимательным взглядом инструктора. Они двигались с грацией и целеустремлённостью, которые казались чуждыми миру Ивана с его бюрократическим насилием и несвежим кофе.

И там был Сергей.

Он стоял во главе. Человек, словно высеченный из дуба и доброты. У него были те же тёмные, умные глаза, что и у его сестры, но если в её глазах горел вызов, то глаза Сергея были омутами спокойного терпения. На нём была простая чёрная дзюдоги, чёрный пояс небрежно, но с заслуженным авторитетом обхватывал талию. Увидев Ивана, его лицо озарилось широкой искренней улыбкой, которая казалось осветила всё помещение.

– Ваня! – прогремел он, и голос эхом отразился от стен. – Коннитива! Или мне просто сказать «наконец-то»?

Класс остановился, повернувшись к промокшему человеку в поношенной кожаной куртке. Иван чувствовал себя бродячей собакой, забредшей в храм.

– Сергей, – кивнул Иван, засунув руки глубоко в карманы. – Мне нужно поговорить.

– Конечно! Всегда! Подожди минутку. – Сергей хлопнул в ладоши, обращаясь к ученикам на беглом японском. Они поклонились в унисон, затем начали расходиться, тихо переговариваясь и бросая любопытные взгляды на Ивана.

Сергей подошёл, его походка была расслабленной и мощной. Он не протянул руку, а вместо этого притянул Ивана в короткое, крепкое объятие, состоящее сплошь из твёрдых мышц. Иван стоял в нём напряжённо.

– Рад видеть тебя, брат, – сказал Сергей, отпуская его и становясь серьёзным. – Я слышал от ребят о том деле. Гусев всегда был… своеобразным. Но отстранить от крупного расследования… Мне жаль.

– Всё в порядке, – солгал Иван, осматривая додзё и избегая взгляда Сергея. – Я занимаюсь другим делом.

– Делом, которое привело тебя сюда спустя столько времени, – произнёс Сергей мягким, но проницательным тоном. – Пойдём в мой кабинет. Попьём чаю.

«Кабинет» оказался небольшой захламлённой комнатой за главным залом, заполненной книгами по философии боевых искусств, стопками документов и маленьким журчащим дзен-фонтанчиком, который мгновенно начал раздражать Ивана. Сергей занялся электрическим чайником и двумя кружками с отбитыми краями.

– Мне не нужен чай, Сергей. Мне нужна информация.

– Чай нужен всем, – невозмутимо ответил Сергей. – Особенно мужчинам, которые выглядят так, будто боролись с екаями. Итак. Какую информацию может дать простой дзюцука капитану МУРа?

Иван глубоко вздохнул. Произносить это вслух здесь, в месте, так тесно связанном с Еленой, казалось предательством собственного рассудка.

– Я расследую… серию происшествий. Преступник… описания довольно… необычные.

– Насколько необычные?

– Он двигается как акробат. Он бесшумный. На нём маска. Всё чёрное, – Иван замолчал, последнее слово застряло в горле. – Свидетели использовали слово… ниндзя.

Сергей перестал наливать горячую воду. Он не рассмеялся. Не ухмыльнулся. Просто посмотрел на Ивана с непроницаемым выражением лица.

– Ниндзя, – повторил он, и слово повисло в наполненном паром воздухе.

– Я знаю, как это звучит, – защищаясь, произнёс Иван. – Но улики… там есть отпечаток. Обувь с разделённым большим пальцем. Таби.

Сергей медленно поставил чайник.

– Дзика-таби, – мягко поправил он. – Рабочая обувь. Для лучшего сцепления. Не только для… этого.

– Значит, это возможно?

– Всё возможно, Иван. Но современный шиноби в Москве? Это сюжет для плохого голливудского фильма, а не работа милиции. – Он протянул Ивану кружку зелёного чая. От неё пахло травой. – Почему ты на самом деле этим занимаешься?

– Потому что на двух местах преступлений, с разницей в несколько дней, одно -громкое убийство, другое – жестокое нападение, обнаружен один и тот же уникальный отпечаток. Потому что способ проникновения в квартиру при убийстве невозможен. И потому что… – Он замолчал, потому что фраза «потому что это напоминает мне о твоей сестре, и я гоняюсь за призраками, чтобы снова почувствовать с ней близость» была той, которую он никогда не смог бы произнести.

Сергей долго изучал его.

– Лене бы это понравилось, – тихо произнёс он, словно читая его мысли. – Она бы перевернула весь город в поисках этого человека. В поисках истории.

– Я не ищу историю. Я ищу убийцу.

– Неужели? – Сергей отпил чай. – Или ты пытаешься разгадать загадку, которая напоминает о ней?

Вопрос ударил словно физический удар. Иван молчал, глядя в мутную зелёную глубину своего чая.

– Хватит болтать, – внезапно произнёс Сергей, хлопнув в ладоши. – Давай пошевелимся. Ты слишком много думаешь. Твои плечи поднялись до ушей. Раньше ты был хорош. Посмотрим, помнишь ли ты что-нибудь.

– У меня нет кимоно.

– У меня есть запасное. Давай, старик. Если только ты не боишься, что я тебя поломаю.

Это был вызов и желанное отвлечение от разговора. Иван почувствовал искру былого соревновательного огня. Он устал, был расстроен, и мысль о том, чтобы кого-то ударить или самому получить удар, внезапно стала невероятно привлекательной.

Двадцать минут спустя Иван стоял на татами в позаимствованном белом кимоно, которое было немного тесноватым в плечах. Учуяв зрелище, несколько оставшихся учеников собрались посмотреть.

– Помни основы, Вань, – сказал Сергей, кружа вокруг него. – Дзю но ри – принцип мягкости. Используй энергию соперника против него самого.

Сергей сделал обманчиво ленивый захват. Инстинкты Ивана, заржавевшие, но не исчезнувшие, вспыхнули. Он заблокировал, развернулся и попытался выполнить базовый бросок через бедро. Получилось неуклюже. Сергей обошёл его атаку, словно вода, его равновесие не пошатнулось, и Иван попятился вперёд, потеряв устойчивость.

– Слишком много силы, – пожурил Сергей. – Ты напрягаешься. Ты же сыщик. Думай. Не борись.

Они снова закружили. Шлёпанье босых ног по матам, шорох кимоно, звук их дыхания. Иван начал сбрасывать с себя слои разочарования, городской шум, призрак своей жены. Мир сузился до этого квадрата матов и человека перед ним.

Сергей атаковал снова, на этот раз быстрее, комбинацией приёмов. Иван отразил первый удар, принял на себя второй, и на этот раз его контратака получилась более плавной. Он не пытался одолеть Сергея силой – перенаправил его энергию, используя инерцию противника, чтобы вывести его из равновесия. На восхитительную долю секунды Сергей оказался в воздухе, но затем грациозно перекатился и вскочил на ноги с улыбкой.

– Лучше! Гораздо лучше! Видишь? Тело помнит то, что забывает разум.

Они продолжали спарринг ещё десять минут. Это было изнурительно и одновременно бодряще. Пот струился по лицу Ивана, смывая часть грязи последних недель. Впервые с тех пор, как он обнаружил тот отпечаток в пентхаусе, его разум успокоился, сосредоточившись только на физической реальности текущего момента.