Эхо запечатанных небес

Владимир Горожанкин

Эхо запечатанных небес

Из архивных записей Элизиума – последнего города на Земле:

«История нашего мира закончилась не взрывом, а тишиной. Той всепоглощающей, абсолютной тишиной, что пришла с Безмолвным Мором. Это была не чума и не война, а нечто куда более страшное – магический катаклизм, который обрушился на поверхность, стирая саму концепцию жизни. Он не убивал, он обнулял. Трава перестала расти, ветер замер, дожди прекратились. Любое живое существо, будь то человек, зверь или даже самое крошечное насекомое, оказавшееся под открытым небом, мгновенно и беззвучно обращалось в серый пепел. Мир умер, оставив после себя лишь безжизненную пустошь, застывшую в вечном штиле.

Но когда поверхность умолкала навеки, в недрах земли отчаянно билось сердце человечества. Величайшие умы и маги своего времени, предвидев катастрофу, направили все свои силы на создание последнего ковчега – Элизиума. В гигантской карстовой пещере, размером с целое государство, был возведен город-убежище, многоуровневый мегаполис, ставший единственным домом для выживших.

Сама жизнь Элизиума стала возможной благодаря чуду инженерной и магической мысли – Эфирному Реактору. Это колоссальное устройство, установленное в самом сердце города, в его нижних пределах, стало нашим солнцем, нашими легкими и нашим источником. Оно черпает сырую магическую энергию, эфир, сочащийся из разломов в земной коре, и преобразует его в свет, что освещает наши улицы, в тепло, что греет наши дома, и в чистый воздух и воду, без которых мы бы погибли. Но Реактор – не просто машина. Его работа, его стабильность напрямую зависит от коллективной воли и ментального покоя всех жителей Элизиума. Малейший всплеск паники, отчаяния или массового недовольства может привести к сбою, а сбой Реактора – это смерть для всех.

Чтобы поддерживать этот хрупкий баланс, городом правит Совет Шести – Архимаги, чья воля и знания направляют жизнь Элизиума. Архимаг Познания ведает нашими академиями и великой библиотекой, решая, какие знания достойны распространения. Архимаг Порядка, глава городской стражи, следит за исполнением законов, его слово – правосудие. Архимаг Произрастания властвует над гидропонными фермами, что кормят город, и всеми системами жизнеобеспечения. Душевным и физическим здоровьем граждан заведует Архимаг Покоя, чьи медики и утешители лечат тела и души, а творцы создают искусство, дарующее умиротворение. Архимаг Памяти является хранителем нашей официальной истории, летописцем наших свершений, тайно и бдительно вымарывая из архивов любые сведения, способные нарушить ментальную гармонию и стабильность Реактора.

И над всеми ними стоит Архимаг Провидения, Верховный правитель Элизиума. Только он способен понимать язык Эфирного Реактора, интерпретируя его гул и вибрации как предсказания о будущем, направляя город по единственно верному, как он считает, пути.

Так мы и живем. Поколения, рожденные под каменным небом, в свете вечного магического дня. Мы живем в безопасности, в порядке и сытости. Но цена этого – забвение. Мы забыли, что такое настоящий ветер и дождь. Мы забыли историю, которая привела к Безмолвному Мору. Мы живем в золотой клетке, и ключи от нее находятся в руках Шестерых. И никто не смеет задаваться вопросом, не была ли цена за выживание слишком высока. До сих пор.»

Часть 1: Шепот под камнем

Глава 1: Город вечных сумерек

Для Кая мир всегда начинался и заканчивался ровными линиями. Свет, льющийся с потолка гигантской пещеры, не был хаотичным сиянием дикого солнца; он был откалиброван, постоянен, его яркость и оттенок регулировались с точностью до люмена, чтобы обеспечивать оптимальный суточный цикл. Воздух в его легких не нес в себе пыльцы, спор или непредсказуемых запахов – он был очищен, озонирован и имел строго выверенную влажность. Порядок был не просто общественной нормой; он был физическим законом Элизиума, и Кай был его самым преданным адептом.

Он стоял в центре Большого Зала Структур Академии, и тишина вокруг него была такой же совершенной, как и геометрия самого зала. Полированный обсидиановый пол отражал светящиеся рунические маркеры на высоком потолке. Сегодня было показательное выступление, кульминация его обучения, и Кай чувствовал не волнение, а абсолютную сосредоточенность. Волнение – это эмоция, порожденная неопределенностью, а в его действиях не было места неопределенности.

Перед ним на антигравитационной подставке парила кристально-прозрачная практическая скрижаль, чистая и лишенная изъянов. Задача была простой в своей формулировке и невообразимо сложной в исполнении: создать последовательность из двенадцати защитных рун типа «Бастион», каждая из которых должна быть энергетически идентична предыдущей с погрешностью не более одной тысячной процента. Это был не тест на силу. Это был тест на контроль, дисциплину и, самое главное, на ментальную стабильность. Любая посторонняя мысль, любое сомнение, любая вспышка гордыни могли исказить поток эфира и привести к провалу.

Кай выдохнул. Медленно, размеренно. Он закрыл глаза и представил первую руну не как рисунок, а как архитектурный чертеж. Он видел ее несущие линии, точки напряжения, узлы стабилизации. Хаос – это энтропия. Порядок – это жизнь. Система – это спасение. Эта мантра, вбитая в него с детства его наставником, Архимагом Порядка, была фундаментом его сознания.

Его пальцы пришли в движение. Они не касались скрижали, но парили в нескольких сантиметрах над ней. Тончайшие, едва видимые нити лазурного эфира потекли из его подушечек, послушные его воле. Он не рисовал руну – он плел ее, соединяя потоки энергии в безупречную трехмерную структуру внутри кристалла. Линия за линией, узел за узлом, он возводил незримую крепость. Никаких лишних движений. Никаких порывов. Только холодная, целеустремленная точность машины.

Первая руна вспыхнула мягким, уверенным сапфировым светом. Идеально. Кай не позволил себе испытать удовлетворение. Удовлетворение – тоже эмоция. Он просто перешел ко второй, воспроизводя точную копию первой. Затем третья. Четвертая. Его разум был спокоен, как гладь застывшего озера. Он был не творцом, он был проводником воли системы, инструментом поддержания стабильности.

Когда двенадцатая руна засияла, присоединившись к своим одиннадцати сестрам-близнецам, в зале раздался едва слышный коллективный выдох. Кай открыл глаза. Двенадцать рун сияли с абсолютно идентичной, непоколебимой яркостью. Симфония порядка. Он поднял взгляд на наблюдающих за ним наставников. Их лица, обычно строгие и беспристрастные, выражали сдержанное, но несомненное одобрение. Этого было достаточно. Он выполнил стандарт. Он доказал свою полезность.

Позже, идя по широким проспектам Верхнего Уровня, Кай смотрел на Элизиум своими глазами. Он не видел золотой клетки. Он видел чудо логики. Транспортные капсулы двигались по своим желобам с выверенными интервалами. Пешеходы шли по своим сторонам широких тротуаров, их потоки никогда не смешивались в беспорядочную толпу. Архитектура башен была функциональной и гармоничной, каждый изгиб и угол служил своей цели. Даже тихий, всепроникающий гул Эфирного Реактора из недр Города казался ему не шумом, а сердцебиением порядка, вечным напоминанием о силе, которая защищает их от хаоса Внешнего Мира.

В обрывках текстов, допущенных к изучению, тот мир описывался как место неконтролируемых стихий, болезней, войн и случайной, бессмысленной смерти. Кай содрогнулся от одной мысли об этом. Здесь, в Элизиуме, все было подчинено разуму и общей воле. Каждый гражданин был винтиком в великом механизме выживания. А он, Кай, стремился стать не просто винтиком, но одной из главных шестерен, что никогда не даст сбоя. Его цель была ясна, его вера непоколебима. Он посвятит свою жизнь и свою магию поддержанию этих стен, этих законов и этого незыблемого, спасительного Порядка.

Положительная оценка была не более чем ожидаемым результатом выполненного норматива. Кай вернулся в свою стерильно-чистую жилую ячейку и приступил к следующему пункту своего расписания: двухчасовому сеансу углубленной медитации для калибровки эфирных потоков. Эмоциональный фон после публичного выступления, даже такой незначительный, как тень чужого одобрения, являлся помехой, микроскопическим отклонением от идеального внутреннего баланса. Его следовало устранить.

Он как раз завершал последний цикл дыхательных упражнений, когда на его комм-панели мягко зажёгся сигнал вызова. Никакого звука, разумеется. Звуковые оповещения были неэффективны и создавали ненужный стресс. Сообщение было от куратора курса.

– Кадет Кай. Явиться в сборочный зал 3-го уровня в 16:00. Форма патрульная, комплект снаряжения "Разведка-2". Назначены в учебный отряд Гамма для патрулирования законсервированного сектора D-7 гидропонных ферм. Цель: практическое применение навыков навигации и структурного анализа в нестандартных условиях.

Кай прочел сообщение дважды, не потому что не понял, а по привычке, чтобы проанализировать каждую деталь. Сектор D-7. Законсервирован двенадцать циклов назад по причине низкой эффективности и повышенных энергозатрат на поддержание светового режима. Логичное решение Совета. Сейчас, очевидно, используется как полигон для отработки действий в среде с нарушенной инфраструктурой. Задание было ясным, цель – рациональной. Это был следующий логичный шаг в его обучении, переход от стерильных условий Академии к контролируемой, но все же менее предсказуемой среде.

В 15:58 он уже стоял в сборочном зале, идеально подогнав под себя снаряжение. Силовые ячейки для персонального щита проверены и полностью заряжены. Рационы питания на месте. Датчик структурной целостности откалиброван. Он был готов. Рядом суетились остальные члены отряда Гамма – еще трое кадетов. Лена, специалист по биомагии, нервно теребила ремешок своего медицинского сканера. Рорик, массивный парень, чьей специализацией была магия кинетических импульсов, громко проверял свой силовой наруч, рассылая по залу короткие щелчки сжатого воздуха. Третий, тихоня по имени Элиан, просто перепроверял карту сектора на своем планшете, но его бегающие глаза выдавали неуверенность.

Кай смотрел на них с неодобрением. Излишняя экспрессивность Лены, демонстрация силы Рорика, тревожность Элиана – все это были ментальные утечки, пустая трата энергии, которая могла бы пойти на концентрацию. Дисциплина отряда была далека от оптимальной. Впрочем, это тоже было частью задания – научиться действовать в составе группы, компенсируя недостатки её элементов. Он – стабилизирующий фактор. Его задача – обеспечить структурную целостность отряда, как он обеспечивал целостность рун.

Инструктор, ветеран Стражи с рублеными чертами лица, провел короткий брифинг, повторив цели миссии и напомнив протоколы безопасности. Его взгляд несколько раз останавливался на Кае, и в нем читалось то же сдержанное одобрение, что и у наставников в зале для выступлений.

– Сектор D-7 обесточен, но основные системы жизнеобеспечения там автономны и работают на минимальной мощности, – закончил инструктор. – Ваша задача – пройти по маршруту Альфа, отметить любые аномалии или признаки структурного разрушения и вернуться. Никакой самодеятельности. Вопросы?

Вопросов не было. Команда была предельно ясна.

– Отряд Гамма, к транспортной платформе номер четыре. Выступайте.

Они молча проследовали к платформе – небольшой маглев-капсуле, предназначенной для перемещения между уровнями Города. Двери из матового металла бесшумно разъехались, открывая темный тоннель, уходящий вниз, туда, где кончался привычный блеск полированных стен и начинались технические артерии Элизиума. Кай шагнул внутрь первым, заняв свое место с прямой, как струна, спиной. Он не чувствовал ни страха, ни предвкушения. Он отправлялся выполнять задачу. Вниз, в тишину и мрак выведенной из эксплуатации системы.

Пока Кай калибровал свои потоки в стерильной тишине Верхнего Уровня, Лина двигалась в совершенно ином мире, хотя их разделяло всего несколько сотен метров камня и металла. Для нее Элизиум не был симфонией порядка. Он был давящей тяжестью, постоянным гулом и запахом озона, перебиваемым ароматами переполненных жилых блоков Нижних Секторов. Порядок для нее был синонимом контроля, а контроль – это ложь.

Она проскользнула мимо потускневшей камеры наблюдения, зная ее слепую зону наизусть. Ее движения были не отточенными, как у кадета, а плавными и интуитивными, как у дикого зверька, выросшего в искусственных джунглях. Она была сиротой, тенью, чей официальный статус едва отличался от статуса сервисного дрона. Но в ее венах текла кровь, а в душе горел огонь, который система так и не смогла погасить.

Заброшенный сектор D-7. Официальная причина закрытия – структурная нестабильность и нерентабельность. Но Лина знала другую историю, ту, что шепчут в темных углах, историю о ее родителях. Их звали «саботажниками». Говорили, они пытались нарушить работу гидропоники, создать неконтролируемый рост, который мог бы повредить системы жизнеобеспечения. Предатели. Так сказал Архимаг Памяти. Но Лина помнила другое. Она помнила мамины руки, нежно касающиеся ростков, и то, как они будто бы тянулись к ней в ответ. Она помнила рассказы отца о «живой земле» там, наверху. Они не были предателями. Они что-то искали. Или что-то нашли. И сектор D-7 был их последним рабочим местом. Лина верила, отчаянно и импульсивно, что они оставили для нее что-то здесь. Знак. Подсказку. Правду.

Тяжелая гермодверь была обесточена, но не заблокирована механически. Используя рычаг, который она принесла с собой, Лина с натугой отжала ее ровно настолько, чтобы протиснуться в щель. Внутри ее встретил холодный, влажный мрак. Воздух был спертым, пах гниющей органикой и ржавым металлом. Единственным источником света был ее ручной фонарик, чей тусклый луч выхватывал из темноты скелеты гидропонных стеллажей и высохшие, похожие на пергамент, плети мертвых растений.

Она шла медленно, ведомая не картой, а странным, щемящим чувством в груди. Это была ее тайна, ее проклятие и единственный дар, что у нее был. Она чувствовала растения. Не их мысли, но их жизненную силу. Или ее отсутствие. Здесь, в этом мертвом секторе, все кричало о жажде. Это была не тишина, а хор безмолвных криков.

Ее пальцы, не слушаясь разума, потянулись к стене, покрытой ковром высохшего, серого мха. Он был хрупким и мертвым на ощупь, как пыль. Лина закрыла глаза. Ей не нужно было плести руны или чертить схемы. Ей нужно было лишь… почувствовать. Поделиться. Она представила капли воды, тепло света, тягучую сладость питательных веществ. И из самой глубины ее существа, против воли, против страха быть обнаруженной, хлынул крошечный, теплый импульс.

Под ее ладонью серое пятно вспыхнуло на одно ослепительное мгновение. Яркий, сочный, невозможный изумрудный цвет. Живой. Настоящий. Мох расправился, засиял здоровьем, а затем, лишенный поддержки, так же быстро увял, возвращаясь к своему призрачному серому состоянию.

Лина отдернула руку, будто обожглась. Сердце колотилось в горле. Глупо. Глупо и опасно. Что, если какой-то забытый датчик уловил этот всплеск?

Именно в этот момент она услышала это. Не гул систем. А четкие, размеренные шаги впереди по коридору. Она мгновенно погасила фонарик и вжалась в нишу за проржавевшим техническим шкафом. Затаив дыхание, она выглянула из-за края.

В дальнем конце коридора, освещенные лучами мощных наплечных фонарей, двигались четыре фигуры. Их силуэты были четкими, облаченными в стандартную форму кадетов Академии. Четверо. Ее ровесники. Идеальная осанка, блестящее снаряжение, уверенные движения. Учебный отряд в патруле. И они шли прямо в ее сторону.

Луч их фонарей был единственным, что нарушало мертвую монотонность коридора. Он двигался во главе отряда, как и предписывал протокол для специалиста по структурной магии. Кай анализировал окружение с холодной эффективностью. Трещина в потолочной панели – косметический дефект, напряжение на несущих конструкциях в норме. Налет ржавчины на вентиляционной решетке – ожидаемый уровень коррозии для законсервированного объекта с повышенной влажностью. Все было предсказуемо. Все было в пределах допустимых отклонений.

– Скукотища-то какая, – раздался за его спиной громкий шепот Рорика. – Я думал, тут хоть мутанты какие-нибудь завелись. Можно было бы размять кинетический хлыст.

Следом раздался короткий, резкий щелчок, и сгусток сжатого воздуха сорвался с наруча Рорика, ударив в свисающую с потолка мертвую лиану. Сухие останки разлетелись в облако пыли.

– Рорик, прекрати! – тут же испуганно зашипела Лена. – Ты поднял пыль. Здесь могут быть спящие споры, неизвестные штаммы плесени! Это безрассудно!

– Ой, да ладно тебе, Лена, – отмахнулся Рорик. – Все стерильно сто раз. Архимаг Покоя бы не пустил нас туда, где есть хоть малейший риск для здоровья.

– Инструктор сказал – никакой самодеятельности, – подал тихий голос Элиан, нервно сверяясь со своим планшетом, будто карта могла дать ему ответ, как себя вести.

Кай остановился и медленно обернулся. Он не повышал голоса. В этом не было никакой необходимости. Его взгляд был эффективнее любого крика.

– Рорик, – произнес он ровным, лишенным эмоций тоном. – Твои действия неэффективны и нарушают пункт 7.3 протокола патрулирования. Ты создаешь ненужный шум и поднимаешь взвесь, которая может помешать работе наших сканеров. Лена, твоя тревога понятна, но чрезмерна. Вероятность наличия здесь неизвестных активных биоугроз составляет 0.02%, согласно отчетам о консервации. Элиан, ссылка на инструкцию верна. Отряд, соблюдайте тишину и концентрацию. Наша задача – сбор данных, а не демонстрация способностей. Продолжаем движение.

Он развернулся и пошел дальше, не дожидаясь ответа. Дисциплина была восстановлена. Он чувствовал, как за спиной воцарилась напряженная тишина. Это было правильно. Контроль – это основа безопасности.

Они прошли еще около пятидесяти метров, когда на тактильном дисплее, закрепленном на его запястье, что-то изменилось. Это не был сигнал тревоги. Просто на графике эфирного фона, который до этого момента был почти идеально ровной линией, появилась крошечная, почти незаметная рябь. А следом за ней – краткий, на одну секунду, всплеск на шкале биологической активности.

Аномалия.

Она была настолько слабой, что любой другой списал бы ее на сбой датчика. Но Кай верил в технику и в протоколы. А протокол гласил: любое отклонение от нормы должно быть изучено.

Он резко остановился, вскинув руку в знаке «стоп». Остальные замерли за его спиной.

– Что такое? – прошептала Лена.

– Тихо, – отрезал Кай. Его взгляд был прикован к датчику. Всплеск был там, впереди, метрах в двадцати, за поворотом коридора. Источник был один. И он был органическим. Но мертвая органика не дает таких всплесков.

Он переключил свой фонарь на узконаправленный луч и сделал несколько бесшумных шагов вперед, прижимаясь к стене. Его тело двигалось с механической точностью, не создавая ни единого лишнего звука. Он заглянул за угол.

Там, вжавшись в темную нишу за проржавевшим шкафом, стояла девушка. На ней не было формы, не было снаряжения. Обычная, потертая одежда жителя Нижних Уровней. Ее глаза были расширены от ужаса, а рука прижимала к груди какой-то маленький предмет.

Разум Кая мгновенно обработал информацию. Неавторизованное проникновение. Нарушитель. Нестабильный элемент. Нелогичное присутствие. И именно от нее, от этого хаотичного, испуганного создания, исходил тот самый аномальный энергетический след, который зарегистрировал его прибор. Она была источником. Она была аномалией.

Секунда замершего ужаса, когда их взгляды встретились, была похожа на треск ломающегося кристалла. Для Кая это был момент фиксации аномалии. Для Лины – момент, когда клетка захлопнулась.

Ее тело среагировало раньше, чем разум успел осознать весь масштаб катастрофы. Инстинкт, отточенный годами жизни на грани, взял верх. Она не закричала. Она рванула в сторону, в единственное темное пятно, не освещенное их фонарями – узкий проход между двумя рядами высоких, проржавевших стеллажей.

– Нарушитель. Сектор 7-Гамма. Стой на месте и подними руки, – голос Кая был ровным и лишенным эмоций, команда, отданная автомату. Но Лина уже была в движении.

– Она уходит! – рявкнул Рорик, и его азарт был почти осязаем. Он сорвался с места первым, его тяжелые ботинки гулко застучали по металлическому полу.

– Рорик, протокол! – скомандовал Кай, но это было бесполезно. Хаос был запущен. – Элиан, отслеживай маршрут, ищи возможные выходы! Лена, держись позади, готовь нелетальный нейтрализатор!

Сам Кай двигался не так быстро, как Рорик, но гораздо эффективнее. Его глаза сканировали не девушку, а окружение. Он видел не препятствия, а геометрию погони. Ржавые трубы, свисающие кабели, остовы гидропонных установок – все это были переменные в уравнении, которое он решал на ходу.

Лина неслась, не разбирая дороги. Она была дикой кошкой в этом мертвом металлическом лесу, перепрыгивая через упавшие панели, проскальзывая под низко висящими балками. Ее дыхание срывалось, в легких горело от холодного, спертого воздуха. Позади ревел Рорик, посылая вслепую короткие кинетические импульсы, которые с грохотом врезались в стены, поднимая тучи пыли и ржавчины.

– Осторожно! – кричала сзади Лена. – Ты можешь вызвать обрушение!

– Она сворачивает в технический коридор! Его нет на стандартной схеме! – донесся панический голос Элиана.

Лина действительно нырнула в узкую, едва заметную щель в стене. Здесь было почти темно, пахло маслом и сыростью. Она бежала наощупь, доверяя лишь интуиции, которая кричала ей – вперед, не останавливайся!

Но Кай был умнее. Он не следовал за ней слепо. Пока Рорик ломился по ее следу, Кай, бросив взгляд на карту Элиана и мгновенно проанализировав архитектуру сектора, побежал по главному коридору. Он рассчитал ее траекторию. Этот технический тоннель должен был иметь выход. И он собирался ждать ее там.

Он выскочил к неприметной двери в стене за долю секунды до того, как из нее должна была вылететь беглянка. Времени на возведение полноценного щита не было. Кай вскинул руку, концентрируя энергию в одной точке.

Лина вырвалась из темноты тоннеля, жадно глотая воздух, и налетела на невидимую преграду. Это был не удар, а вязкое, плотное поле, замершее в метре от ее лица. Сапфировое сияние на мгновение очертило контуры идеального диска, который Кай удерживал перед собой. Ловушка. Идеальная, логичная, неотвратимая. Ее глаза встретились с его – спокойными, уверенными, глазами системы, которая ее поймала.

Казалось, все кончено. Но отчаяние – это энергия, которую не измерить датчиками. Пока Кай был сосредоточен на удержании безупречного силового поля, взгляд Лины метнулся вниз. Под щитом, у самого пола, зияла небольшая щель – проржавевший кусок вентиляционной решетки давно вывалился, оставив грязную, узкую дыру.

Не раздумывая, она бросилась на пол и рыбкой скользнула в это отверстие, царапая кожу об острые края ржавого металла. Грязь и сухие листья забились под одежду. Боль вспыхнула в плече, но она уже была по ту сторону.

Кай на мгновение замер. Его идеальный щит остановил пустоту. Нарушительница использовала нелогичный, неэффективный, унизительный маневр, который он даже не рассматривал как возможный. Он опустил руку, и сапфировое сияние исчезло.

Когда Рорик и остальные подбежали, они увидели лишь пустой коридор и Кая, стоящего у дыры в стене.

– Ушла! Проклятье! – выдохнул Рорик, упирая руки в колени.

Кай ничего не ответил. Он медленно опустился на колено там, где девушка проскользнула под его щитом. Он искал улики. Клочок ткани, каплю крови, что-нибудь. Но не нашел ничего. Кроме одного.

Он замер и прикрыл глаза, делая медленный вдох. Странный, невозможный запах щекотал ноздри. Запах, для которого не было аналогов в базе данных Элизиума. Чистый, свежий, пронзительно-зеленый аромат.

Запах только что срезанной травы под солнцем, которого никто из них никогда не видел.

Глава 2: Испытание на верность.

Дебрифинг проходил в стерильно-белой комнате, где единственным цветным пятном была голографическая схема сектора D-7, зависшая над центральным столом. Инструктор стоял, скрестив руки на груди, его лицо было непроницаемым, как бронепластина. Он не перебивал, пока Кай докладывал.

– …Патрулирование проходило в штатном режиме до 17:14, – голос Кая был монотонным, как у диктора новостей. – В этот момент мои датчики зафиксировали краткосрочную биологическую аномалию. В 17:15 в секторе 7-Гамма был визуально обнаружен неавторизованный субъект, предположительно женского пола, возраст 15-17 лет. Субъект не подчинился приказу остановиться и инициировал уклонение. Попытка задержания провалилась.

Он замолчал, представив сухие факты. Никаких оправданий. Провал есть провал.