Последний маг полуночи: Шепот песков

Но вода оказалась теплой – слегка пощипывала лодыжки, а ступни погрузились в мягкий бархатный песок, вызывая волну неописуемого восторга. Море, песок и жара вызвали в нем приятную и тянущую ностальгию по тем временам, когда они с отцом отправлялись в отпуск. Сейчас отца уже не было в живых, а это воспоминание приятным бальзамом разливалось по душе.

– Вы только посмотрите на это! – воскликнул Марк, когда они все дошли до берега и уселись на горячий песок передохнуть, – как красиво и как… легко!

Волны лениво лизали золотистый берег, едва коснувшись песка, тотчас откатывались прочь – будто раскаленная поверхность обжигала их нежную кожу. Бирюзовая вода, прозрачная как слеза, играла солнечными зайчиками, рассыпая по своей ряби миллионы бриллиантовых бликов.

Над головой раскинулось бездонное небо – такое синее, что больно было смотреть. Такое бескрайнее, что кружилась голова. Оно растворилось в горизонте, сливаясь с морем в едва отличимой дымке, в которой невозможно было понять, где кончается вода и начинается воздух. Песок под ногами, мелкий и золотистый, был теплым, как свежеиспеченный хлеб. Каждая песчинка переливалась на солнце, создавая впечатление, будто идешь по рассыпанным самоцветам. Соленый бриз нежно обнимал кожу, принося с собой терпкий аромат морских водорослей и едва уловимые нотки цветух дюнных растений.

Вдали, там, где море становилось темнее, изумрудные волны лениво перекатывались через невидимые песчаные отмели, создавая гипнотический рисунок из пенистых кружев. Воздух дрожал от жары, создавая миражи над раскаленным берегом, и, казалось, будто сама земля дышит – медленно, горячо, насыщенно.

Сарид, очутившийся в родной стихии, расправил плечи – будто сбросил невидимые оковы. Соленый ветер играл в его темных волосах, а загар ложился на кожу, словно возвращая утраченные силы. Лицо его ожило, заиграло здоровым румянцем, будто после долго исцеляющего сна. Даже глаза – обычно такие настороженные – светились спокойствием, отражая бирюзу моря. Песок, будто чувствую родную душу, ласково обнимал его босые ноги, переливаясь золотыми искрами под палящим солнцем.

– Вы, как хотите, а я искупаюсь, – засмеялся Марк, стягивая с себя одежду одним ловким движением. – Это место просто требует этого!

Футболка, штаны, рубашка – все полетело на песок беспорядочной грудой. Он помчался к воде, как мальчишка, расплескивая вокруг себя восторг и брызги. Соленые капли сверкали в воздухе, как дождь из алмазов, когда он с разбегу нырнул в объятия волн, исчезнув в изумрудной глубине.

Тина и Эдария вскочили как по команде, сердце каждой сжалось от внезапного страха. Море поглотило его так быстро, так окончательно… Даже круги на воде исчезли мгновенно, словно их и не было вовсе.

– Что за лица, девчонки? – Марк вынырнул, отряхивая мокрые волосы и сверкая улыбкой. – Вода просто волшебная! Давайте же!

Он лег на спину, позволяя волнам нежно качать себя, затем нырнул, как дельфин, играющий в прятки с солнцем. На этот раз тревоги не было – только восхищение его свободой. Сарид, заразившись его настроением, в два счета освободился от одежды и помчался к воде, сотрясая воздух громким смехом.

Эдария и Тина переглянулись, в их взглядах читалось материнское ощущение этих вечных мальчишек. Но Тина не выдержала – ее смех прорвался сквозь притворную строгость. Не снимая сарафана, она бросилась в воду, оранжевые кудри мгновенно потемнели, вытянулись тяжелыми прядями. Набрав воздуха, она нырнула, с наслаждением отдав себя морю.

– Марадей, присоединяйся! – Марк махал рукой, брызги летели во всех стороны, – когда еще выпадет такой шанс?

Марадей смотрел на них с выражением уставшего отца, но в уголках глаз пряталась теплая усмешка. Он вздохнул, опустился на песок. Может, они и правда заслужили эту передышку…

– А ты чего не купаешься? – спросил он Эдарию, наблюдая, как она пересыпает песок с ладони на ладонь.

– Не умею… – она ответила так тихо, что слова едва не потерялись в шуме прибоя.

– Ты морской маг, – Марадей приподнял бровь, – для тебя это должно быть как дыхание.

– Не могу… – глаза ее были прикованы к горизонту. – Не могу радоваться, зная, что родители не могут радоваться так же.

– А что с ними?

– Должны уехать в Дорсет, – прошептала она, словно боясь, что море услышит и разнесет ее тайну.

– Если бы они видели, как ты сияешь, – Марадей расстегивал жилет, – они бы только порадовались за тебя.

Эдария украдкой взглянула на его крепкий торс, затем быстро отвела глаза. Слова его проникли глубоко, как морская вода в песок. Имеет ли она право на счастье?

Марадей вошел в воду с достоинством старого моряка. Каждый шаг был обдуман, каждое движение – почти ритуально. Он окунулся, не как мальчишка, а как человек, возвращающий долг старому другу. Вода обнимала его, принимала, будто узнавала.

Эдария, посидев еще мгновение, вдруг вскочила. Сердце колотилось, но ноги уже несли ее вперед. Она замерла у кромки, ступни погрузились в теплую пену…

И вдруг крепкие руки Марка. Он не спрашивал, не уговаривал – просто взял и увлек за собой. Мир перевернулся в вихре брызг, соленой воды и смеха. Страх растворился – осталась только радость, чистая и светлая, как этот бесконечный жаркий день.

Ворота Нилормада, столицы Калахарии, встретили путников зияющим проходом ме двух исполинских скал. Эти каменные стражи, выточенные вечными пустынными ветрами, вздымались ввысь подобно застывшим песчаным волнам. Их темно-охристые поверхности, испещренными трещинами, хранили загадочные барельефы с клинописными символами древнего африканского письма. Каждый завиток, каждый знак будто пульсировал под косыми лучами солнца, оживая в танце света и тени.

Дорога, ведущая вглубь города, была вымощена массивными каменными плитами, стертыми до блеска бесчисленными поколениями путников. Песок, вечный хозяин этих земель, уже начала забирать свое обратно – золотистыми языками заполняя трещины между плитами, накапливаясь в углублениях древней резьбы. Воздух над мостовой дрожал от зноя, создавая миражи – будто где-то впереди колыхались силуэты давно исчезнувших караванов.

Сама арка ворот, неровная, словно высеченная руками гигантов, нависала над ними, отбрасывая резкую тень. В ее верхней части еще угадывались остатки орнамента в виде переплетающихся змей – символа мудрости и вечности у древних африканцев. Казалось, стоит лишь коснуться – и камни зашепчут забытыми легендами.

Тишина. Ни стражей, ни торговцев, ни привычного гула города – только горячее дыхание пустыни, да шорох песка, перекатывающегося по камням. Это место помнило империи, видело их расцвет и падение, а теперь лишь молча наблюдало за новыми гостями, не обещая ни гостеприимства, ни угрозы.

– Не похоже на Нилормад, – прошептал Марадей, и его голос затерялся в безмолвии древних стен.

Эдария невольно подняла руку, словно собираясь коснуться резьбы, но остановилась в сантиметре от поверхности. Что, если эти символы – не просто украшение. Что, если они все еще что-то значат?

Марадей шагнул вперед первым. Его тень скользнула по выщербленным плитам, сливаясь с тенями прошлого. Они вошли.

Нилормад застыл в безмолвном ожидании. Стены зданий, отполированные песчаными бурями до матового блеска, вздымались ввысь ярусами террас, аркад и узких окон-бойниц. Каждый фасад был украшен резными фризами – стилизованные волны чередовались с солнечными дисками, а в промежутках мелькали полустершиеся силуэты крылатых существ, будто охраняющих покой пустого города.

На уровне первых этажей тянулись бесчисленные лавки – низкие прилавки из того же песчаного камня, глухие ниши-витрины, стойки с выемками для сосудов. Некоторые до сих пор хранили остатки товаров – осколки глиняной посуды, обрывки истлевшей ткани, поблекшие бусины, рассыпающиеся при малейшем прикосновении. Песок, вечный гость, медленно заполнял эти пространства, перетекая через пороги, скапливаясь в углах, словно пытаясь стереть последние следы жизни.

Крыши домов, плоские и обнесенные низкими парапетами, создавали многоуровневый лабиринт, по которому когда-то, возможно, перемещались, не спускаясь на землю. Сейчас же там царило забвение – лишь изредка ветер гонял по ним горсти песка, напоминая о том, что время здесь не остановилось, а тихо выцвело, как краски на древней фреске.

Центральная площадь открывалась внезапно – огромный круг, вымощенный темными базальтовыми плитами, контрастирующими с золотом песчаника. В ее середине возвышался обелиск, покрытый потрескавшимися письменами. У его подножия лежали остатки ритуальной чаши, а вокруг, образуя точный круг, стояли двенадцать тронов. Кто сидел здесь? Совет мудрецов? Судейская коллегия? Или нечто более древнее, забытое даже легендами?

Тишина. Густая, почти осязаемая. Лишь изредка порыв ветра пробегал по улице, поднимая золотистые вихри, которые, кружась, на мгновенье оживляли тени прошлого – мелькали силуэты в развевающихся одеждах, слышался звон несуществующих колокольчиков… А затем снова тишина.

Солнце, достигнув зенита, залило Нилормад слепящим светом, и на мгновение показалось, что здания вот-вот зашевелятся, расправят каменные складки и проснутся. Но нет – лишь песок продолжал свой неторопливый путь, заполняя пустоту между прошлым и настоящим.

– Где же все? – голос Сарида дрогнул, когда он всматривался в черные глазницы окон, – здесь всегда кипела жизнь… А теперь – ни души, ни звука.

– Что-то заставило город опустеть. Будьте готовы, – Марадей провел ладонью по шершавой стене, оставляя четкий след на вековой пыли.

– К чему готовиться? – Эдария вцепилась в рукав Марка дрожащими пальцами.

– Может, сразу через нору в Таргинор? – предложил Сарид, беспокойно переступая с ноги на ногу, – вы же знаете путь?

– Здесь норы опасны, – взгляд Марадея скользил по безжизненным фасадам, – нужно добраться до дальних ворот.

– Почему опасны? – Тина обняла себя, будто внезапно озябла.

– Инквизиторы, – Марадей бросил слово, как камень в тихую воду.

– Кто?! – брови Марка поползли вверх.

– Тайные агенты канцелярии, – Марадей понизил голос, – кавиримы-убийцы. Их создали, чтобы охотиться на магов за пределами нашего мира, – он медленно повернулся, оценивая реакцию, – любая магия за пределами разрешенных земель – смертный приговор. Без суда. Без вопросов.

– Но вы же сильнейший маг! – Сарид сжал кулаки. – Вы их боитесь?

– Дело не в страхе, – уголки губ Марадея дрогнули, – с ними не воюют. Их избегают. Раньше Люминаров не трогали… Но я больше не Люминар.

– Что будем делать? – Марк впился взглядом в дядю, – не будем же ждать, пока они нас найдут?

– Конечно, нет, – на лице Марадея вспыхнула странная улыбка, будто он ждал этого момента годами.

– Почему за нами всегда тянется шлейф проблем? – Эдария сжала виски, – что мы сделали не так?

– Посмели перечить канцлеру, – неожиданно вырвалось у Тины. Она тут же прикусила губу, словно поймала себя на лишней откровенности.

– Инквизиторы уже знают о нас, – Марадей шагнул вглубь улицы, всматриваясь в узоры на стенах, – пешком – слишком долго. Норы – рискованно. Остается… – он остановился у непримечательной стены, начал водить по ней пальцами, – привилегии бывшего Люминара.

Камень под его ладонью провалился с глухим стуком. Где-то в глубине здания заскрежетали шестерни. Стена содрогнулась, осыпая песок, и разъехалась на две части со звуком пробуждающегося древнего механизма.

В открывшемся проеме, окутанный клубами пыли, стоял…

– Фургон?! – Марк аж подпрыгнул.

Бежевый автомобиль с тонированными стеклами выглядел настолько чуждым среди древних камней, что казался миражом.

– Прокатимся с ветерком, – Марадей смахнул пыль с капота, оставляя блестящую полосу. – Всяко лучше, чем стать мишенью для инквизиторов.

– Ты вообще умеешь водить? – Марк скрестил руки на груди, когда все устроились в прохладном, пропахшем кожей и маслом салоне.

Марадей с важным видом профессионального шофера устроился за рулем, щелкнул ремнем безопасности. На его лице играла улыбка – та самая, которую носят дети, впервые получившие доступ к запретному.

– Это обязательный курс для Люминаров, – ответил он, с трудом пряча довольную усмешку. – На случай экстренных ситуаций.

– И… когда ты последний раз вообще видел руль? – Марк приподнял бровь, недоверчиво оглядывая дядю.

– Лет пятнадцать назад, – Марадей бодро улыбнулся и повернул ключ зажигания.

Двигатель взревел, словно зверь, выпущенный на волю. Остальные пассажиры вцепились в сиденья, будто ожидали, что машина сейчас взорвется. Марк нервно прикусил губу – что-то подсказывало ему, что «опыт» Марадея ограничивался парковкой во дворе.

– Не паникуйте, – ободряюще сказал Марадей, откидывая солнцезащитный козырек. – Я уже управлял этой штукой.

Он ловко схватил солнечные очки, хранившиеся за козырьком, с неестественной нелепостью натянул их на глаза и сжал руль. Его нога скользнула по педалям, фургон дернулся.

И поехал назад.

Лицо Марадея мгновенно переменилось, он пытался жать на все педали подряд, пока съезжающий назад фургон не остановила стена. Раздался звук разбитых фар и хруст песчаной стены.

Марк медленно закрыл лицо ладонью.

– Все под контролем, – продолжал бормотать Марадей, всматриваясь в треснувшее зеркало заднего вида, – сейчас поедем!

Новая попытка. Рывок вперед… и двигатель с достоинством заглох. Салон наполнился едким запахом бензина, заставив всех зажать носы.

– Все еще под контролем? – спросил Марк, с трудом сдерживая хохот.

– Если ты перестанешь мне мешать, будет идеально, – сквозь зубы процедил Марадей, разглядывая педали как древний артефакт.

– Может, лучше я поведу? – предложил Марк, губы его уже дрожали от смеха.

– Ты умеешь? – Марадей резко повернулся к нему. По его растерянному виду было ясно: гордость уже проиграла здравому смыслу.

– Отец учил. Даже разрешал рулить. Я почти готов к экзамену на права…

– И ТЫ МОЛЧАЛ?! – Марадей грохнул ладонью по рулю, вызывая новый звон разбитого пластика.

– Ты так уверенно сел за руль… – Марк не выдержал. Громкий смех вырвался наружу, заполнив салон, в то время как остальные сидели с застывшими лицами.

Они поменялись местами. Марадей теперь напоминал обиженного подростка, лишенного игрушки, а Марк – самоуверенного новичка, готового доказать свою крутость. Он провел ладонью по рулю, ощущая шершавую кожу, приноровился к педалям, отрегулировал зеркало…

Поворот ключа. Рев мотора. Плавное движение вперед.

Марадей смотрел на него, как на совершившего невозможное. И снова то, что закладывал в Марка отец, сработало, будто он знал: все эти навыки, все эти знания и вся эта строгость – сработают в момент, когда это будет так нужно. Вот она, настоящая магия, сделать своего сына лучше, чем ты, даже если он пытается этому сопротивляться.

Фургон медленно полз вперед, словно боясь нарушить пугающую тишину города. Улицы Нилормада разворачивались перед ними, как страницы древнего манускрипта – выточенные из песчаника фасады домов с арочными проемами, украшенные выцветшими фресками с геометрическими узорами. Солнце, стоящее в зените, превращало плоские крыши в ослепительные белые платформы, а глубокие тени под карнизами – в черные бездны.

Они проезжали мимо центрального рынка, где деревянные прилавки, почерневшие от времени, все еще хранили следы торговцев. Террасы домов, спускающиеся каскадами, напоминали гигантские ступени какого-то колоссального храма. На стенах все еще сохранились глиняные кувшины для воды, плетеные корзины, будто хозяева вышли всего на минуту и вот-вот вернутся. Песок, вечный гость, уже заполнил внутренние дворики и образовал золотистые дюны в углах зданий.

Монументы с почти стершимися лицами смотрели на них с высоты своих постаментов, каменные глаза словно следили за незваными гостями. В одном месте они заметили огромную мозаику на площади – ее цветные камешки местами выпали, создавая причудливый узор разрушения, но все еще можно было разглядеть изображение крылатого солнца – символа города.

Тишина. Такую тишину можно было чувствовать кожей – она давила не спрашивая. Лишь скрип песка под колесами нарушал это безмолвие, да изредка порыв ветра шевелил обрывки тканей на заброшенных рыночных лотках, напоминая о призраках былого оживления.

– Как будто все жители просто испарились… – прошептала Эдария, прижавшись лбом к стеклу. Ее дыхание оставило запотевший кружок, который сразу исчез в сухом воздухе пустыни.

Марадей мрачно кивнул. Его пальцы сжали подлокотник сиденья. Этот город был красивым саркофагом – величественным, совершенным в своей архитектуре, но мертвым. И самое страшное – никто не знал, что здесь произошло.

Дальние ворота, такие же раскрытые и высокие показались в конце улицы. Буквально метров двести, и они окажутся на другом конце города. Сарид выдохнул, осознавая, что ничего не произошло, но вдруг фургон резко затормозил, заставив всех по инерции шатнуться вперед. Десять глаз уставились лишь в одну точку – на фигуру в пепельно-белом одеянии. Лицо скрывал капюшон, вытянутый вперед, как клюв хищной птицы, а под ним – маска из темной, гладкой ткани, плотно облегающей череп. Вместо глаз – две глубокие вмятины, будто кто-то выжег их изнутри. Никаких отверстий, никаких зрачков – только бездушная гладь, где не отражается свет.

– Это… он? – голос Марка предательски дрогнул.

Марадей медленно кивнул, его пальцы осторожно отстегнули ремень.

– Что нам делать? – шепнул Сарид, сжимая подлокотник до побеления костяшек.

– Выходим. Медленно. Без резких движений, – Марадей толкнул дверь, – договариваться бесполезно.

Тина взглянула на Эдарию – та побледнела, будто увидела призрака. Ее пальцы дрожали, цепляясь за сиденье.

– Мы с тобой, – Тина сжала ее ладонь, – никто не тронет тебя.

– Ну и встреча! – голос Марадея прозвучал неестественно бодро, когда он вышел из машины. Остальные выстроились за ним, как солдаты перед расстрелом.

Фигура повернула голову – медленно, с механической точностью. Марадей сложил пальцы в боевой жест, мысли лихорадочно просчитывали варианты.

– Мирай, – голос инквизитора прозвучал одновременно в ушах и в самой голове, – тебя здесь быть не должно.

– Как и тебя, – спокойно парировал Марадей, – ты на магической земле. Здесь нет запретов на магию.

– Нилормад больше не принадлежит магам, – инквизитор резко наклонил голову под неестественным углом, – а ты – нарушитель, приговоренный к устранению.

– Ты правда хочешь драться со мной? – Марадей оскалился, – можем разойтись…

– Давай поиграем, – внезапно предложил инквизитор. – Пройдешь ворота – отпущу. Не пройдешь – убью всех.

Воздух треснул, как стекло. Инквизитор исчез и материализовался у ворот, прочертив линию на песке. Марадей закрыл глаза, собираясь с мыслями.

– Марк, – он не отводил взгляда от противника, – как долго ты можешь удерживать гравитацию?

– Не знаю… – Марк облизал засохшие губы, – не засекал.

– Устаешь?

– Не особо. Что задумал?

– Сарид, – Марадей продолжал, не отрывая взгляда от инквизитора, – ты будешь призывать песок под наши ноги, Марк – отталкивай его в инквизитора. Как только выдохнешься, Сарид направляет песок к воротам.

– Почему не атаковать вместе? – Сарид нахмурился.

– Твои атаки его не достанут, – резко оборвал Марадей, – Тина развернись. Смотри на возвышенности. Эдария – между нами.

– Зачем мне смотреть назад? – Тина не понимала.

– Потому что инквизиторы всегда ходят парами, – голос Марадея стал ледяным. – Один использует силу – второй прикрывает. Его напарник где-то здесь. Когда он нападет – ты должна быть готова.

– К чему?

– К перемещению, – Марадей повернулся. – Я создам нору в Таргинор. Вы прыгаете без раздумий.

– А если не получится?..

Марадей не ответил. Его глаза говорили сами за себя.

Инквизитор неторопливо потер ладони. Его движения были механическими, словно у марионетки с пересохшими суставами. В пепельном балахоне, с лицом, скрытым под черной маской, он напоминал ожившую мумию, поднявшуюся из древней гробницы. В его позе читалась уверенность хищника, который уже не раз играл в такие игры – и всегда побеждал.

Марадей резко махнул рукой. Сарид, собрав всю волю в кулак, выставил руки вперед. Песок зашевелился у его ног, словно проснувшиеся змеи, и устремился к Марадею и Марку, образую плотную дорожку между каменными плитами.

Марк сжал кулак – и вся пыль, весь мусор и грязь Нилормада взметнулись в воздух. Он резко разжал пальцы – песчаный ураган обрушился на ворота, где стоял инквизитор. Поток был яростным, царапающим камень, вырывающим куски древней кладки.

Внезапно все пропало. В паре метров от инквизитора поток просто исчез, очертив вокруг него сферу – место, где магия не действовала. Инквизитор повернул голову. Можно было точно сказать – там, под непроглядной маской застыла зловещая улыбка.

– Теперь понял? – Марадей бросил взгляд на Сарида. Тот лишь кивнул, стиснув зубы.

Марадей сложил пальцы в странный жест. Воздух вокруг него затрещал, раскалился докрасна. Песок взметнулся, образуя огненные кольца, кружащиеся вокруг него, как планеты вокруг солнца.

Марк пошатнулся. Жар от Марадея слегка сбил его сосредоточенность, но тот резко развел руки и взлетел вверх. Песок, камни и пыль устремились за ним, но не успевали за его скоростью и летели вниз, где их подхватывала магия Марка и направляла в сторону ворот.

Марадей завис над ними, как новое солнце – яркая, светящаяся фигура, покрытая огненно-белыми языками пламени, которые волнами исходили из его спины и пропадали в воздухе. Марадей посмотрел вниз, провел рукой, и вокруг Марка, Сарида, Тины и Эадрии образовалась полупрозрачная сфера, напоминающая собой поверхность Солнца – с мерцающими оранжевыми переливами, протуберанцами и темнеющими пятнами.

Вдруг – раскат грома, воздух разрезали огненные языки, напоминающие драконов, сорвавшихся с небес. Их ярость обрушилась на инквизитора, но разбилась о его непроницаемый щит. За ними следовали новые языки пламени, но также гасли в паре метров от цели. Все вокруг покрылось черной копотью: огонь выжигал песок, каменные плиты и сам воздух, сжимая его вокруг. Марадей не останавливался, продолжая направлять потоки огня, и инквизитор шагнул назад.

Воздух в его защитной сфере заканчивался. Солнечное пламя выжигало его, не давая проникать новому – это и заставило инквизитора сменить место. В этот момент его защита спала, и вся мощь песчаных потоков обрушилась на ворота, разрывая их в клочья, словно они были сделаны из бумаги.

– Победили? – спросил Сарид выдыхая.

– Не знаю, – Марк осмотрелся. Инквизитора нигде не было. Может, песок стер в порошок и его?

Воздух содрогнулся. Небо резко затянуло свинцовыми тучами, и на защитную сферу упала капля, отскочив в сторону. За ней – еще одна, и еще. А после – все вокруг накрыло стеной непроглядного дождя. Капли бились о каменные плиты, о крыши сооружений, оставляя грязевые разводы. Песок больше не мог подниматься, и Марк опустил руки, не понимая, что делать дальше.

Марадей резко опустился на землю. Его светящаяся оболочка пропала, руки дрожали, а глаза пытались выследить в этой непроглядной стене дождя ту самую фигуру в пепельно-белом балахоне. И вдруг – удар.

Что-то мощное и тяжелое обрушилось на Марадея и защитную сферу, заставив всех разлететься в стороны. Щит больше не работал, а раскаты грома говорили, что куда-то ударила молния.

– Выходи! – проревел Марадей, – не прячься, если так хочешь поиграть!

Снова удар. В этот раз в Марадея, который только пытался подняться. В каменной плитке осталась вмятина, а он сам отлетел в здание рядом, разломав деревянные постройки.

Молнии начали бить повсюду. Словно дождь теперь был не из капель, а из них. Марк лишь успевал создавать щиты – они плавились от удара молний, но не пропускали удары. Сарид оказался беспомощным, его песок намокал быстрее, чем он мог его призвать, и только лунный щит спасал всех от разрушительных ударов стихии.

Дождь прекратился, но тучи сгущались все больше. Темнота накрыла весь Нилормад, превратив день в ночь, раскаты грома усиливались, и в свете непрекращающихся молний можно было разглядеть фигуру, отрывисто приближающуюся к Марадею.