Ведьма без Оскара

Миновав парковку, Дейзи не сразу заметила одиноко стоящий чёрный чарджер. Но стоило ей лишь боковым зрением уловить знакомое авто, как сердце немедленно пустилось в свой привычный марафон. Она приостанавливается, пытаясь добиться нормализации пульса.

«Он здесь, боже мой, он прямо в Ранчо!»

«Соберись, Дейзи».

– А что же ты? Останешься поднимать дух и демографию гиблого городка? – кажется, Калеб и вовсе не замечал перемены в настроении своей спутницы, а она теперь совсем не замечала его.

Только пялилась, как олень, попавшийся свету фар, в окна пиццерии.

– Дейзи?

Голос Линча неясным эхом донесся до её рассеянного сознания. И когда Калеб становится перед ней, тем самым перекрывая обзор на машину, она, наконец, вынужденно пришла в себя.

– Прости, ты что-то спросил?

Он понимающе кивнул. «Ненавязчивый. Это хорошо», – мысленно успокоила себя Дейзи и теперь уже искренне заулыбалась, когда Калеб прошел вперед и открыл для нее дверь. Их встретил аромат блинчиков, жареного сыра и плесени. Это была маленькая, но просторная пиццерия, пестрящая ярко-синими и оранжевыми занавесками, постерами из фантастических фильмов прошлого и усыпанным жвачками полом. Калеб поджал губы, разглядывая обстановку вокруг, в то время как Дейзи видела своей единственной целью самый дальний столик, чтобы, боже упаси, не попасться на глаза Остину.

– Сядем здесь? – Линч кивнул на свободное место у окна.

Воровато озираясь по сторонам и снимая пальто, Дейзи замерла, когда, наконец, заметила владельца черного чарджера. Она с трудом вздохнула, разглядывая каждую чёрточку на лице двадцатилетнего парня, сидящего в противоположной части пиццерии. Ей всегда было до тошноты от волнения страшно увидеть в нём изменения, даже самые малейшие, но к счастью, это оказался всё тот же Остин Хейс, который послал их дружбу к чёрту два года назад. Взлохмаченная шевелюра цвета воронова крыла, потухший взгляд зелёно-карих глаз и даже куртка та же. С ним снова притащились его полоумки друзья. Что-то печатали в телефонах и гнусно смеялись, пока он задумчивым взглядом испепелял стол.

Поспешив как можно скорее отвернуться, Дейзи заняла своё место. К несчастью, с этого столика открывался прекрасный обзор на бывшего лучшего друга, так что в ближайшее время наверняка предстоит строить из себя подобие актрисы и делать вид, что нахождение с ним в одном помещении ее ни капли не задевает.

Калеб взял в руки меню.

– Что посоветуешь? – подняв на Дейзи взгляд, спросил он.

Она вздрогнула от неожиданности и сфокусировала взгляд на сидящем перед ней парне. «Сосредоточься, Дейзи. Ты сама его сюда притащила», – пришлось напомнить себе.

– Всё, что здесь есть, – снова мельком глянула на Остина и его компанию, – всё заслуживает твоего внимания.

Калеб понимающе кивнул. Опять.

– Кажется, за моей спиной есть кто-то, от кого ты глаз не можешь оторвать. Или у тебя косоглазие.

– Настолько очевидно?

– Извини, но да.

Показное или, может быть, ненарочное равнодушие Остина её взбесило. Как можно не одарить и мимолетным взглядом девушку, которая на протяжении более десяти лет была твоей лучшей подругой? Дейзи растянула губы в улыбке.

– Предлагаю обмен информацией. Я расскажу тебе, на кого так бесцеремонно пялюсь, а ты в ответ поведаешь о том, что пишешь в своём дневнике.

Это заставило Калеба расхохотаться. Дейзи поймала себя на мысли о том, что ей нравится его смех: с лёгкой хрипотцой, гипнотический. Невольно она засмеялась сама.

– Ты такая бесцеремонная!

– Это вполне выгодная сделка.

– Я ведь могу просто обернуться.

– И что тебе это даст? Душещипательная история в любом случае останется при мне, – парировала она.

Дейзи знала, нет, совершенно точно была уверена в том, что Калеб Линч не имел ничего общего с теми застенчивыми парнями, что тряслись при вопросе о чем-то личном или записывали на страницах дневника выдающиеся события тех дней, когда до них случайно дотронулась девушка. В конце концов, ему достаточно было ответить: «Просто заметки о личном». И Дейзи была бы вполне этим ответом довольна.

– Уговорила, – одной рукой он потянулся к рюкзаку и достал оттуда свой загадочный дневник, небрежно бросая его на стол. Дейзи прикусила губу и заерзала на месте. – Читать не дам.

Любопытный взгляд пробежался по кожаной обложке. Буква «Л» была размашисто выведена в правом верхнем углу, а потрепанный корешок навел Дейзи на мысль о том, что ежедневник этот старше самого Линча. Не найдя больше никаких опознавательных знаков, она подняла голову и приложила немало усилий для того, чтобы не сместить взгляд на Остина.

– У меня два варианта. Или ты начинающий писатель, или безнадежный романтик. Хотя, это можно расценивать и как одно целое.

– Откуда такой интерес к записной книжке? – Калеб театрально изогнул бровь. – Там ведь могут быть просто мысли.

– В Арвуде у тебя не может быть просто мыслей. По крайне мере, своих. Это меня и привлекло.

– Не стоит забывать, что я из Филадельфии.

– Просто не свети своим дневником. Иначе его порвут на британский флаг.

– И обольют меня святой водой? – он чуть наклонился, перегибаясь через стол и заглядывая в ореховые глаза Дейзи.

Весело расхохотавшись, она невольно переместила взгляд на Остина, и вдруг смолкла, когда поняла, что он всё это время неотрывно на неё смотрел. Тело пронзали тысячи маленьких иголок. Она снова заерзала и задержала дыхание. Тогда Калеб отстранился, поджимая губы.

– Мои манеры не позволят мне обернуться и посмотреть, кого ты сейчас испепеляешь взглядом. Деликатно дождусь твою историю.

За это ей захотелось заобнимать Калеба до полусмерти. А вот желание играть в гляделки с Остином отпало само собой. Улыбнувшись Линчу, Дейзи уже собралась ответить ему, но к ним подплыла официантка Мэгги.

– Простите, что заставила ждать! Оу, кажется, я вижу новые лица, – блондинка повернулась к Калебу. – Приветик!

Он улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой. На долю секунды Дейзи даже засмотрелась на образовавшиеся на его щеках ямочки, но быстро перевела взгляд на молодую девушку с блокнотом.

– Неужели в наш городок ещё приезжают люди? – полюбопытствовала Мэгги.

– Я бы назвал это вынужденной ссылкой.

– Тоска. Так что вы закажете, ребятки?

Дейзи и Калеб обменялись взглядами.

– А что вы посоветуете? – спросил Линч.

Наклонившись чуть ближе к парню, она заговорщицки прошептала:

– Бежать отсюда. Да побыстрее. А ещё у нас есть вполне сносные блинчики с клюквенным джемом. Ты удивишься, но они даже съедобные.

– Блинчики, пожалуй, – Калеб снова ответил официантке улыбкой. – Дейзи? Ты что-то говорила о молочных коктейлях?

Дейзи даже не заметила, что все это время снова пялилась на Остина, который, в свою очередь, одним только взглядом потрошил Линча. Фыркнув, она показала Мэгги два пальца. Официантка удалилась на кухню. Линч провел пальцем по дневнику.

– Вернёмся к нашему обмену информацией?

Дейзи рассеянно кивнула. Снова уставилась за плечо Калеба. Сейчас Остин, отобрав у своего пустоголового друга Чака пачку сигарет, засовывал её в передний карман своей чёрной джинсовой куртки.

– Мой лучший друг, – вдруг заговорила она, опуская взгляд. Ее подкупил тот факт, что Калеб не спешил обернуться, чтобы поставить Дейзи в неловкое положение. – Кхм. Бывший лучший друг.

– Позволь угадать. Кто-то из вас влюбился?

Щеки её немедленно залились багровым румянцем. Она отмахнулась от этого предположения, как от назойливой мухи, и для большей убедительности снова начала хохотать.

«Неужели все так очевидно?!»

– Нет. Конечно, нет.

«Конечно, да!»

– Мы просто пошли разными дорогами. Так бывает, когда взрослеешь и решаешь оставить старые привычки.

– И кто из вас двоих – старая привычка?

Взгляд ореховых глаз Дейзи потух. Она бы всё отдала, чтобы в эту секунду забраться в мысли Остина и всё там разворошить в надежде найти нужную папку с её именем. Ведь после всего сказанного друг другу и пережитого трудно определить, кто из них первым запрыгнул в несущийся поезд, оставляя другого в вечном ожидании на перроне.

Она вздохнула и подняла уголки губ. К ним будто гири прицепили.

– Что в дневнике?

– Стихи, – не задумываясь, ответил он.

– Стихи! – Дейзи всплеснула руками. – Прочтёшь? Одно четверостишие? Пожалуйста!

Откинувшись на спинку стула и обнажив зубы в обворожительной улыбке, Калеб покачал головой.

– Найди достойную причину, и я прочту.

Такое быстрое почти согласие сбило Дейзи с толку. Растерявшись, она не сразу нашла нужные слова, и только спустя пару минут, проведённых в раздумьях, выпалила:

– Я основала театральный кружок. Это моя стихия. Ну, что-то вроде того.

– Уговорила, – рука потянулась к заветному ежедневнику.

– Не могу поверить, – расхохотавшись, Дейзи снова почувствовала, как заалели щеки. – Ты серьёзно? Я думала, ты прочтёшь их или с ножом у горла, или на выпускном вечере, когда все мы будем прощаться друг с другом. Я не уверена, но мне кажется, там была бы одна нецензурщина.

– Это не в моем стиле.

Калеб улыбнулся и, больше ничего не сказав, открыл одну из последних страниц своего дневника. Дейзи замерла в ожидании, краем глаза замечая направляющуюся к их столику Мэгги. Мелодичный, бархатный голос Калеба принялся озвучивать написанные им строки:

– Серебро луны озаряет путь.Я плыву на свет, не хочу тонуть.Берег близко, значит, не утону.Я уверен в себе. И иду ко дну.

Когда он умолк, Дейзи выпустила восхищенный вздох. Ей непременно захотелось услышать больше, но она не могла посягнуть на сокровенное. Не могла и не хотела. Стихи показались ей слишком мрачными, окутанными холодом остывшей в ночи воды. Мурашки пробежали по позвоночнику, и Дейзи разомкнула губы, чтобы поделиться впечатлениями, когда на стол вдруг приземлился поднос. Дейзи опустила взгляд и ахнула: несколько крупных капель крови упали прямиком в тарелку с блинчиками. Она подняла голову.

Мэгги стояла перед столом, согнувшись и держа обе руки из горла, из которого вырывались какие-то совершенно дикие хрипы. Все выглядело так, будто она захлебывалась в собственной крови, багровой струйкой вытекающей из ее рта. Все вскочили на ноги, окружили ее, пытаясь помочь, придержать, облегчить дыхание, но кровь попросту не останавливалась, она выходила из Мэгги подобно рвоте, лужей растекалась на кафеле. Пока все кругом суетились, а кто-то даже начал вслух молиться, испуганная Дейзи дрожащими пальцами набирала номер скорой. Все развивалось так стремительно, как в ускоренной съемке, и даже звук рухнувшего на пол тела Мэгги не привел девушку в чувство.

Оператор снял трубку, но Дейзи не смогла вымолвить и слова. Мужчина, склонившийся над официанткой и приложивший два пальца к ее шее, в ужасе закричал:

– Боже милостивый! У неё нет пульса!

Глава 4. Одна маленькая смерть

Мэгги Дарелл было всего двадцать три года. Она жила со своим мужем Паркером на окраине города в небольшом одноэтажном доме, пропускала воскресные службы и мечтала отправиться в путешествие по штатам на их стареньком пежо. Она была весёлой, бескорыстной и доброжелательной.

И первого ноября, ровно в четырнадцать часов восемь минут она умерла, захлебнувшись в собственной крови.

Суматоха охватила это ещё час назад тихое заведение. Чьи-то лица мелькали перед глазами побледневшей Дейзи, и она прятала своё в ладонях, не желая принимать происходящее. Ей часто снились кошмары – слишком часто – и это происшествие, нет, не происшествие, а настоящая катастрофа уж очень располагала к тому, чтобы проснуться в холодном поту посреди ночи. Но открывая глаза, Дейзи видела всё то же тело, накрытое чёрным полиэтиленом, слышала те же голоса полицейских и чувствовала те же руки, прижимающие её дрожащее тело к себе. Это не было сном.

– Дейзи, – кто-то коснулся ее подбородка, заставив заглянуть ему в глаза. – Давай же, посмотри на меня.

Едва ли она помнила, как оказалась в объятиях Остина Хейса. Всё произошло слишком быстро: посетители Ранчо, вдруг окружившие тело мёртвой девушки, паника, подкатившая к горлу, сильные руки бывшего лучшего друга и побледневший Калеб… Калеб! Куда он подевался? Из памяти Дейзи будто стёрли тот момент, когда он исчез, когда приехала полиция и когда они с Остином оказались в объятиях друг друга. К последнему, к слову, вопросов не было вовсе. Дейзи называла это «интуитивной поддержкой». Искать друг друга взглядом и находить, держать друг друга и держаться друг за друга, если кто-то из них в этом нуждается. Дейзи Беннетт никогда не видела, как умирают люди. Конечно, она хотела, чтобы он был рядом с ней. И он это чувствовал.

– Я отвезу тебя домой, ладно? – осторожно спросил Остин, проводя большим пальцем по щеке девушки.

Она растерянно кивнула, позволяя ему вести себя к выходу. Они остановились у дверей, внезапно распахнувшихся и впустивших в заполненную людьми и полицейскими пиццерию Паркера – мужа Мэгги. Сердце Дейзи будто сжала невидимая рука. Видеть, как кто-то страдает от смерти близкого ему человека почти равносильно самой смерти. Моральная боль всегда будет превозмогать физическую.

– Мэгги! – взъерошив волосы, Паркер схватился за голову и рухнул на колени перед её телом, скрытым за чёрным полиэтиленом. – О, моя Мэгги…

– Пойдём, Дейзи, – шепнул Остин, сжимая её плечо.

В глазах Дейзи защипало от слез. Остин открыл дверь, и когда холодный осенний воздух ударил в лицо, она сделала глубокий вздох, заполняя лёгкие кислородом. Они с Мэгги не были подругами, но это… просто ужасно. Люди в Арвуде умирали тихо, в глубокой старости, рядом с семьёй – смерти прятались в стенах домов и больниц. А сегодня Дейзи будто заглянула ей в глаза.

– Может, я отвезу тебя к себе? – Остин открыл дверь своего чарджера, мягко усадил бывшую подругу на пассажирское сиденье и сел на корточки.

Ненадолго, всего на секунду, увиденный в Ранчо ужас вытесняют вспышки теплых воспоминаний. Большую часть своей жизни Дейзи провела в доме Остина и его отца, Фила Хейса. Они играли в приставку, смотрели ужастики, прятались в домике на дереве, учились целоваться и разбивать друг другу сердца.

– Нет, – как-то даже слишком резко ответила Дейзи. – Отвези меня домой.

В его и без того ледяном взгляде будто бы что-то погасло.

– Как скажешь.

Остин занял свое место, завел мотор, и чарджер, наконец, тронулся с места. Дейзи обхватила себя руками и втянула носом не меняющийся запах колы и сигарет.

– Что там произошло? – тишину разрезал его прокуренный голос. – То есть… она просто начала кашлять кровью и упала?

– Да. Кхм, да, она словно… боже мой, она словно выплюнула свои внутренности, – Дейзи зажмурилась.

– Чёрт возьми, – ударив по рулю, Остин цокнул языком. – Нужно было послушать, что говорят копы.

– Всё равно к вечеру об этом будут трубить все. Так или иначе, узнаем причину.

– Может быть.

Они оба напряженно вздохнули. В салоне авто повисла почти осязаемая тишина. Непривычно было говорить ему больше двух фраз, снова сидеть в его машине и смотреть ему в глаза. Спустя два года это кажется ненастоящим, очередным сном, вот только на этот раз не кошмаром. Дейзи готова забыть все обиды на свете, молясь лишь о том, чтобы этот миг длился как можно дольше.

– А что за крендель там с тобой был? И куда он пропал? – внезапно спросил Остин, вырывая девушку из мыслей.

Она покосилась на него и выгнула бровь.

– А тебе какое дело?

– Банальное любопытство. Твой парень?

– Я знаю его меньше двадцати часов, Ос, – рявкнула она и осеклась: —…тин.

Уголки его губ дернулись в намеке на улыбку. «Ос». Дейзи всегда так его называла. Избавиться от старых привычек трудно. От призраков прошлого – невозможно.

– Учитесь вместе? – Остин, видимо, попытался придать своему тону больше будничности.

Она втянула носом с каждой секундой всё яростнее накаляющийся воздух и ответила, скорее, самой себе:

– Странно. Я помню, что он был со мной, когда Мэгги упала. Помню, как он звонил в 911. Но дальше… чёрный экран.

– Когда я подошёл к тебе, чтобы подальше отвести от этого столпотворения, его уже не было. Что за подозрительный тип?

– Нет, нет, он не подозрительный. Может, он просто…

– Испугался? – Остин выгнул бровь и усмехнулся.

Когда автомобиль выехал на Вудленд-стрит, где живёт Дейзи, а знакомый дом уже мелькнул в самом конце, она подняла ладонь:

– Останови здесь.

– Зачем? Я могу…

– Останови здесь, Остин.

Ему оставалось лишь стиснуть зубы и кивнуть. Ну, конечно. Он всё ещё помнит последнюю стычку с её бабулей. Айлин пообещала проклясть его в том случае, если увидит этого «паршивца» рядом со своей внучкой.

Заглушив мотор в начале улицы и припарковавшись у выставленного на продажу дома, Остин всем телом повернулся к девушке.

– Обещай, что будешь в порядке. Дерьмо случается, Дейзи, и иногда мы становимся его свидетелями. Главное, чтобы это дерьмо не случилось с нами.

– Воодушевляющая речь, – она опустила взгляд.

На несколько секунд Остин позволил себе полюбоваться ей. Он не видел её так близко уже несколько, мать его, лет. Имеет право разглядывать эту девчонку во всех ракурсах и в разных освещениях столько, сколько ему вздумается. Находить изменения: например, эти слегка кудрявые карамельные волосы, которые стали намного короче, или ресницы, что теперь накрашены чёрной тушью. Она стала девушкой, которая в любой момент может взмахнуть своими ангельскими крыльями и упорхнуть из этого «чистилища». Наверное, это именно то, что он никогда не сможет принять.

– Прощай, Остин, – прошептала она, хватаясь за ручку и открывая дверь.

Дейзи покинула салон автомобиля, и от неё остаётся лишь тонкий шлейф её цветочных духов. Дождавшись, пока она, не оглядываясь, дойдёт до своего дома и откроет дверь, Остин завел мотор и поехал прочь с этой улицы, кишащей призраками общих воспоминаний.

* * *

«Пневмония».

«Рак лёгких».

«Васкулит».

«Заболевания сердца».

Ноутбук захлопнулся. Дейзи протерла глаза и покачала головой. Нет. В таких случаях интернет бесполезен. И из бесчисленного множества причин не укажет на ту, по которой умерла Мэгги. Остаётся только ждать, когда заработает сарафанное радио. Уже сегодня вечером главной новостью этого города будет загадочная и ужасающая смерть официантки. Но разве хотела бы Мэгги такой славы?

Стук дверь заставил Дейзи устало вздохнуть и откинуться на свои многочисленные подушки.

– Я принесла тебе травяной чай.

– Уже третий? – она кивнула на чашки, которые Айлин оставила на комоде. – Я же сказала, что в порядке.

Матрас прогнулся. Айлин села на самый край кровати и провела ладонью по лодыжке своей внучки.

– Слушай, я повидала немало смертей и с десяток раз играла собственную гибель на сцене. Для меня это просто щёлк – и нет человека. Но ты… ты другое дело. Ты ещё слишком юна для всего этого. И это нормально, что я беспокоюсь.

– Айлин, это просто смерть. Одна из сотен тысяч смертей, которые происходят каждый день. Никакой «детской травмы». Ты ведь за это волнуешься?

Айлин возвела взгляд к потолку и, немного поразмыслив, кивнула. Есть у нее такая положительная черта – ненавязчивость. Она никогда не заходила без стука, не шарилась в вещах Дейзи (наверное) и в целом редко интересовалась жизнью своей внучки. Айлин Беннетт проживала свою жизнь, лишь изредка вспоминая о той роли, за которую ей, увы, уже не вручат букет или какую-нибудь фальшивую статуэтку, разражаясь такими же фальшивыми аплодисментами.

Не вспоминая и не рассказывая. Айлин вообще мало делилась какими-то фактами из совей биографии, сохраняя вокруг себя этот ареол загадочности даже с собственной внучкой. Всё, что Дейзи знала о прежней жизни бабушки, ограничивалось одним-единственным сухим рассказом о том, какой прекрасной актрисой она была, и как один день, тринадцатое ноября, все разрушил. В то утро Айлин готовилась к дебюту в театре Форрест в Филадельфии, но в дверь постучали, и ее дочь, Саманта, всучила ей рыдающую в три ручья двухлетку, как бракованный товар. И бросила напоследок: «Я так больше не могу. Я боюсь». И больше ничего. Ни имени ее отца. Ни подробностей о матери. Вдобавок ко всему, целый ряд бескомпромиссных правил: не называть Айлин бабушкой, не произносить вслух имена родителей Дейзи, не спрашивать ее о прошлом и ни в коем случае не беременеть минимум до двадцати одного года.

– Ладно, что тут у нас? – дождавшись, пока Айлин закроет за собой дверь, Дейзи снова открыла ноутбук.

Непродолжительное путешествие по всемирной паутине должных результатов не дало. Игра в детектива провалилась ещё на этапе объяснения правил, а потому Дейзи окончательно оставила попытки выяснить причину смерти Мэгги и в глубокой задумчивости подошла к окну. Свинцовое небо повисло над понурыми серыми домами, иссохшие деревья качались на слабом ветру. Уныло, серо, депрессивно. Прислонившись к толстому стеклу лбом, Дейзи опустила взгляд и не сразу заметила человека, торопливой походкой направившегося к её дому. Лишь припав к окну и как следует сощурившись, она смогла разглядеть знакомый силуэт.

Отойдя от окна, она содрогнулась от трели звонка, прогремевшей во всем доме. Дейзи поспешила выйти из комнаты и уже спустилась по ступенькам, когда замерла, увидев Айлин, уже воркующую с нежданным гостем.

– …потрясающие петунии. Кажется, единственные в городе.

– Это правда, единственные. В Арвуде их дефицит, но я работаю в цветочной лавке, и у меня особые связи с поставщиками.

– О, правда? Нужно обязательно посетить его, я как раз очень нуждаюсь в саженцах роз гротендорст.

– Гротендорст! Восхитительно, это просто восхитительно!

– Калеб? – Дейзи прокашлялась, замерев на последней ступеньке.

Взгляд угольных глаз Калеба немедленно обратился к Дейзи. Она же уставилась на Айлин, сияющую от восторга и едва ли не в ладоши хлопающую – новое знакомство ее явно осчастливило. Калеб снова притянул ее внимание.

– У тебя не будет свободной минутки? – спросил он, и в голосе отчетливо зазвенели нотки волнения.

– Конечно, будет! – встряла Айлин, активно кивая в сторону гостиной. – Выпьем чай, я как раз заварила…

Но Калеб вдруг поднял ладонь, прикрыл глаза и втянул носом аромат свежезаваренного чая. На его губах заиграла улыбка, когда он медленно, с нескрываемым удовольствием протянул:

– Вербена лимонная. Отличный выбор. А вы пробовали душицу?

Восторгу Айлин не было предела. Однажды она сказала Дейзи: «Я атеистка, но ради всего святого, найди себе парня, который будет полной противоположностью этому засранцу, что разбил тебе сердце». Кажется, противоположность нашлась сама. Если Остина и волновало что-то связанное с травой, то только не в самых законных целях. Дейзи ценила интеллект, ей нравилось знакомиться с увлеченными людьми, и встретить здесь того, кто интересуется чем-то помимо религии, было большой редкостью. Ей оставалось лишь состроить удивленную гримасу и, спустившись по ступенькам, подойти к однокласснику.

– Почему ты записался не в биологический класс? – теперь с искренним изумлением спросила она. – Если я правильно поняла.

– В этой области я уже изучил всё, что мне было нужно, – Калеб пожал плечами, а затем кивнул на входную дверь. – Ты не против? Я не займу много времени.

Одним лишь взглядом Дейзи выразила согласие. Однако Айлин запротестовала, предлагая и чай, и кофе, и комнату Дейзи. Калебу, кажется, пришлось включить все свое природное обаяние и отказать ей, взамен пообещав посетить ее цветочную лавку. Наконец, когда со всеми любезностями было покончено, Дейзи накинула на плечи пальто и вместе с Калебом вышла на окутанную вечерним морозом улицу.

Воздух оказался словно пронизан льдом. Да так, что больно вздохнуть. Девушка теплее закуталась в пальто и указала рукой на веранду. Недолго подумав, Калеб сел на деревянные ступеньки.

– Вообще-то, я хотел предложить тебе прогуляться, – пробормотал он, глядя на Дейзи снизу вверх.

Она улыбнулась и села рядом.

– А вдруг ты снова сбежишь, оставишь меня одну в какой-нибудь подворотне?

– Думаю, ты сумеешь договориться с местными маргиналами.

Дейзи усмехнулась, и невольно Калеб улыбнулся сам. Однако спустя мгновение его улыбка погасла, а плечи поникли.

– В общем-то, это то, почему я потревожил тебя.

– Слушаю.

– Не стану кривить душой, придумывать оправдания. Уж лучше буду сопляком в твоих глазах, чем лжецом, – он вдохнул морозный воздух, а выдохнул густое облачко пара. – Мне стало плохо при виде этой официантки. Однажды мне уже приходилось пережить подобное. Выбежал на улицу, чтобы воздухом подышать, а вернулся – тебя и след простыл. Вот и вся история.

Несколько раз поморгав и тщательно подумав над его словами, Дейзи содрогнулась от картинки, которую ей так бессовестно подбросила память. Хрипы Мэгги, лужи крови, склонившийся над чёрным мешком Паркер… Дейзи накрыла лицо руками.