Драконовы поцелуи, или Фиктивная пара для некроманта

На границе с людьми стало неспокойно. Встают погосты. Не уходят за грань мертвецы. Оборачиваются топью кладбища. А недавно патруль обнаружил целую деревню… мертвую. Жители словно замерли, пораженные неведомой силой там, где она их застала. У сохи и на кухне, у колодца, на поле со скотиной, в избе…

Жутковато. И опасно, как все неизвестное.

Владыка знал, как сильно Тиарграт мечтает вырваться из удушающих объятий столицы – и поэтому в ответ на запрос человеческого короля решил послать лучшего стража.

Зверь встрепенулся и заворочался в груди, обдавая холодом.

Да, во дворцах хватает смертей и их эманаций.

Не всем же бабочек ловить.

– Вот ты где, Тир! Я тебя обыскался! – Раздался весёлый звенящий голос, когда он почти пересёк двор и добрался до гаурятника, где дремал его верный друг.

Впрочем, это был один из немногих драконов, которых Опаловый лорд не просто терпел рядом с собой – был действительно рад видеть.

– Тир, чего такой смурной? Опять матушка пилила? Леди никому не позволит избежать своей удушающей заботы, – засмеялся друг, сверкая удивительными охристо-оранжевыми глазами.

Впрочем, Кейаргант Ардантэ весь был "пылающим", под стать своей родовой фамилии.

Огненно-рыжая длинная коса, смуглая кожа, охристые глаза. Гибкий, слишком мелкий для драконов и смертельно опасный вспыльчивый хищник с мнимо ласковой улыбкой.

– Давай мы пропустим разговоры о моих родственниках и перейдем к тому, зачем ты меня нашел, Кей? – Голос прозвучал сухо и резко, но они оба знали, что это не попытка хамства, а усталость.

– Совсем достали? – Пламенная коса тоже казалась потускневшей. – Впрочем, здесь это могут. А я ведь обещал, что нерадивых слуг злобные мстительные призраки первых неудачливых поваров древнего Владыки будут преследовать до скончания века, – утробным голосом заметил друг и угрожающе щёлкнул челюстью.

Где-то раздался испуганный вскрик.

Слуги неисправимы.

– Так что случилось, Кей? – Повторил он вопрос.

– Случилась моя мамаша, которая вдруг вспомнила, что ее сын все ещё наследник рода и умоляет меня отказаться от титула в пользу – подумать только – моего племянника, представляешь? Ах, сын Сиеллы такой милый мальчик, настоящий Огненный…

– Читаем между строк – не то, что ты? – Мрачно усмехнулся Тир.

А-морры не должны возглавлять род. Негласный закон. Пять лет со дня смерти отца Кея. Время поджимает…

– А я послал их на кладбище с умертвиями в кости играть, – отзеркалил усмешку друг. – Это моя последняя выездная миссия. После нее Риаргар обещал мне клан и полное право вето в отношении моих разборок с аристократами.

Тир беззвучно усмехнулся. Владыка умеет подкупать, не так ли?

– Ты расстался с мечтой доказать всем на свете, что такие как мы способны на истинную любовь и прочую сентиментальную чушь? – С долей безнадёжности уточнил он у друга.

Лёгкий на подъем, азартный, мстительный, весёлый и внешне совершенно не похожий на дракона Душ Кейр обычно собирал вокруг себя цветник. Казалось, даже его сила был неспособна отпугнуть претенденток на сердце, печень и хвост лорда-хранителя одного из самых богатых кланов империи.

Но Кей как будто чего-то ждал. Так, как ждут, наверное, только эту сказочную настоящую любовь.

– Кто сказал тебе такую глупость, Тир? – Огненный лорд тихо и холодно засмеялся.

Брызнули искры. В гаурятнике зарычали.

– Мне не нужно ничего доказывать. Ты и сам это поймёшь, – заметил этот сумасшедший, – а пока – по пинте гаррского пива – и домой? Завтра выезжаем.

Выезжаем, – криво усмехнулся Тиарграт своим мыслям.

Ему не было больно. Его эмоции не играли никакой роли. Он просто хотел взвиться в небо, выпустить дракона – и послушать снова песни ветров и земли.

Пламенный немного старше, он всегда легче шел против толпы и чужого мнения.

Тиарграт сильнее. Его происхождение играет слишком большую роль и незримо давит.

Он так задумался, что на реплику друга:

– Заодно поможешь мне кое-кого найти, – только отмахнулся.

– Хорошо, как скажешь. Но лучше всего, если у тебя будет хотя бы вещь того, кто тебе нужен, не говорю об адресе, – подколол, уже мысленно готовясь к непростой работе среди людей.

На то, что его Смерть заворочался и зарычал, Тиарграт не обратил внимания. Он просто хочет свободы и полета. И скоро получит их. Не к чему принюхиваться…

По возвращении ему ещё предстоит выполнить волю Владыки и найти себе подходящую смертную жену.

Ведь он должен быть образцом для подражания, не так ли?

Глава 2. Кошачьи планы

[Кейрин Дерришх]

Уже пять минут длилась немая сцена.

Мы с котиком играли в гляделки. Пока побеждал котик – я не могла не моргать, а усатая морда как будто вовсе не шевелилась.

– Посмотри на меня, эй! – Мне нагло помахали лапой. – Я все ещё тут, если тебе вдруг кажется, что я сейчас растаю, как сон, или лорд на белом аргамаке, то нет! Я тут! Дикий, но невероятно прекрасный зверь в самом расцвете кошачьих возможностей, мрряу!

К тому времени из кустов появился "расцвет". Весьма пушистая "кость" в самом расцвете, откуда торчал хвост лопаткой, четыре пушистые меховые лапы в белых гольфиках, круглая голова с треугольными ушами и… И все очень самодовольное, нахальное и осторожное.

Котик смерил меня ещё одним взглядом. Как будто пытался понять – нужна ли ему эта странная, зареванная и всклокоченная девица вообще?

А я… Я не было глупа, хотя мое образование, как и образование других женщин благородного происхождения было весьма узкоспециальным.

Нас учили вышиванию и плетению кружевом, учили вести хозяйство, музицировать, танцевать, развлекать беседой гостей и быть хорошей, правильной женой.

Выйти замуж и подарить мужу одаренного наследника – вот главная задача каждой леди.

Я была прилежной леди. Мой магический потенциал оценивали как средний, но развить его, разумеется, никто не пытался.

Мать научила нескольким простеньким бытовым и косметическим фокусам – и этого было довольно. Так – от матери к дочери – юные аристократки и получали свои небольшие умения.

Мужчины же обучались с учителями, а позднее – в высших учебных заведениях, если желали получить от жизни нечто большее, чем место по наследству.

Но это все мелочи. Мои мысли не о том. Хранители магии – о таком я попросту ничего не слышала! Как и о существовании говорящих котов.

Если бы этот день не сложился так, как… сложился, то я бы сбежала прочь, не желая ввязываться в авантюру.

Как подобает леди.

Но во мне бурлили злость, ярость, страх и отчаянное желание что-то изменить. И пьянило это куда хлеще тех нескольких глотков игристого вина с пузырьками, которое открывали по праздникам.

Именно поэтому я окинула кота внимательным взглядом ещё раз, подобрала юбку – и решительно проговорила:

– Кто ты такой? Как тебя зовут и зачем ты пришел ко мне? Почему ты назвал себя хранителем?

Мой голос звучал хрипло от слез, совсем не весело и звонко.

Но мне было это безразлично. Весь мой мир, все мое существо сузилось до единственной цели – избежать участи, которую мне уготовал отец.

Нужно будет поговорить с мамой, обязательно.

Возникло странное ощущение, что времени совсем мало, что ещё немного – и я ничего не смогу изменить!

– Та-ук… – кот был огромен! Кажется – почти мне по колено. Лесной хищник, не домашний ласковый зверь.

Дрогнули влажные ноздри, уши прижались смешно к голове, а потом он начал важно устраиваться, при этом размещая лапки прямо на упитанной лопатке хвоста.

Я не выдержала – улыбнулась. Это было настолько мило и забавно, что кот перестал вызывать опасение. Может, именно этого он и добивался?

– Значит так, красаувица. Отвечаю по порядку… Да, лапы мёрзнут, я их греую. У вас, людей, лапы тоже мёрзнут – вечно на них что-то надеваете, – возмущённо заметили мне.

Котики покоряют сердца незаметно. Одним взглядом. Движением уса. Протяжным "фрррмяу". Или "ур-ур-урррр".

– Зови меня…

В этот момент он настолько напомнил мне одного надутого важного лорда, что я не выдержала:

– Виконт?!

– Мррм… – меня одарили укоризненным взглядом, – можешь меня так называть… ладно. Мне нравится. Но ты могла бы назвать меня и Принцем!

Кошачьи запросы росли! Я представила, как иду по улице и отчаянно кричу:

– Принц! Принц, ты где?!

Учитывая, что наследник Его Величества Бернарда Седьмого был возраста моего отца, худ как щепка, рыж, бородат и обладал внушающим благоговение сочным басом…

Нет, боюсь, что это могли бы счесть изменой королю.

– Виконт звучит гораздо интереснее! – Постаралась я заметить как можно беспечнее, пока кошачья морда пристраивалась у меня на коленях в поисках "почесать".

Тяжёлый котик.

– Ну лаудно, – Виконт прикрыл глаза. Заурчал мощно и басовито, наводя на мысль, что Принцем он тоже быть вполне заслужил.

Его неторопливость заставляла подрагивать от нетерпения. Я не знала, что делать. Бежать в никуда было немыслимо – это было ничуть не лучше замужества с Душителем. Но что я могла сделать ещё?

Срочно выйти замуж?

– Слушауй внимательно, глупенькая маленькая некрома-унточка. И не говори потом, что я тебя-у не предупреждал.

Кем он меня назвал?!

Я, почти не думая, зарылась пальцами в густую теплую жёсткую шерсть.

Холодно. Так холодно…

– Твоя сила проснулась и позвала, – умные жёлтые глаза внимательно смотрели на меня. Их взгляд был слишком похож на человеческий, – ва-ус таких мало. Тьма приходит лишь в души, изначально ей посвященные, либо в души тех, кто сломан, раздавлен, погребён под своей ненавистью – но из последних выходит мало чего хорошеуго…

Котик прикрыл глаза и лениво повернулся, подставляя грудку. Чеши, дева, чеши!

– Я сломана? – Наверное, мой вопрос прозвучал глупо и жалко. Я была растеряна и унижена, я потеряла веру в силу родственных уз, но… Я не ощущала себя раздавленной.

– Не…мрррр, ооо, вот так ещё! Справа, да, у передней лапы почешиу! – На меня благосклонно посмотрели.

А потом я наблюдала за тем, как задние лапы, эти толстые пушистые чулочки, дёргаются, грудка ходит ходуном, а котик парит на волнах эйфории, урча, как стадо очень диких шрауссов.

Пальцы раз за разом зарывались в шерсть, сердце успокаивалось. Кошист – лучше любых чародейских зелий, которые глотала мама!

– Так вот, котенок, – толстая колбаска хвоста привлекала меня почему-то больше всего. Короткий, пушистый и очень упитанный – руки так и тянулись помять… – Неут! Мы ещё не настолько близко знакомы, – ревниво не дали мне погладить главное кошачье сокровище.

– У меня мало времени, – в висках стучала кровь.

– Кровь и магия в тебе – твое наследство. Неотъемлемая часть. От рождения тьма пришлау к тебе, но была слаба и спала. Что-то разбило ее оковы. Пробудило. И в этот момент я, как свободный колдовской хранитель, – белая лапка с пальчиками, внутри которых прятались острые когти, ткнулась мне в руку, – принял зов и последовал за ним.

– Ты хочешь сказать, что я настолько сильный маг, что мне нужен помощник? Что я – как ты сказал – некромант? – Я нахмурилась.

Грудь распирало, пальцы леденели, все чувства были тесно переплетены и перемешаны.

Некромант. Я почти ничего не знала об этих магах. О них не говорили в приличном обществе. Их не принимали на светских раутах. По крайней мере, у нас, в Норитоне, втором по величине городе королевства.

Все, что я знала – эти маги были как-то связаны с мертвецами. Поднимали кладбища? Общались с призраками?

Мои знакомые, такие, как леди Сваэн, дочь градоначальника, или леди Далиэ, дочь главного мага, уже бы упали в обморок от отвращения.

"Грязь, кровь, эти ужасные мертвые… Фу-у, какой кошмар! Это так неэстетично!"

Я никогда не сталкивалась с этой магией. Мне было страшно, но ещё больше – интересно. Жутко. Жутко интересно.

Наверное, в чем-то это было желание поступать вопреки всему, чему меня учили. Я была плоха для вас. Покорная дочь оказалась дурна лишь своим происхождением (которое не было доказано, уж я-то знаю своего отца).

– Так, котёночек, я смотрю глазки у тебя-у засверкали, – засмеялся-зафыркал кот, показывая острые крепкие клыки в пасти, – ну смотри-у… Ты пока ещё личиночка некроманта, прелесть мояу. Гусеничка в куколке. Вылупится или нет – сложно-у сказать. Но для того чтобы все это заработало, чтобы ты смогла стать магом… – меня одарили прищуренным взглядом.

Шершавый язык неожиданно коснулся ладони.

– Учиться надо-у. Я-то хранитель, и весь мой род хранители-у, помощники, наста-увники. Юных успокаиваем, не даём впасть в истерику и пол кладбища собра-уть.

В виски стучалась боль. Все были слишком странно, слишком расплывчато, и снова я оказывалась перед пугающей необходимостью самой принимать решение.

Папенька, чтобы вам ваш чай любимый с рулетом малиновым несварение устроил! И неважно, что не подобает так говорить!

Я сжала зубы, стиснула пальцами край юбки и впилась взглядом в замершего котика. Кажется, он почуял неладное, но сбежать не успел.

Мои пальцы сомкнулись на хвосте. Я не думала о том, как это рискованно. Не думала о том, что лесной кот – хищник. Что может ударить лапой, расцарапать до крови, даже загрызть!

Я была не в себе от испуга.

– Мур-рочка! – С истошным воплем взвился огромный зверь.

Я упала на попу и прокусила губу, чтобы не разрыдаться.

Не стану плакать. Больше никогда не стану вести себя как раньше.

– Прости. Потом, когда я буду вне дома, можешь даже покусать. А сейчас скажи, куда можно пойти магу, если меня хотят выдать замуж за старика-садиста, отец считает бастардом и, возможно, моя магия не такая, как у него, именно поэтому? Как избежать замужества и выжить? Это ты мне можешь сказать, хранитель? – Мой голос всё-таки сорвался.

А потом я протянули руки, обняла опешившую пуховую подушку – и всё-таки разрыдалась, как потерянный птенец.

Соленые горькие слезы жгли лицо и прочищали голову.

И к тому времени, как я закончила плакать и извиняться, а Виконт – меня утешать, у меня родился план.

Маленький, робкий, пока ещё едва заметный – наметанный грубыми штрихами.

Для того, чтобы сориентироваться и понять, как мне поступить, нужно время.

Я не знаю, как скоро отец заговорит со мной о замужестве, но, очевидно, скоро. Ведь Эйви выходит замуж, а младшая не должна этого делать в обход старшей.

Для того, чтобы получить отсрочку, да ещё и дающую мне свободу действий, мне нужно было… заболеть. Но не инфлюэнцией, не горячкой, а, быть может, лёгкой простудой? Или нет?

Что не позволит вытаскивать меня из дома и тревожить по пустякам?

Кош, услышав мои рассуждения, восторженно мякнул:

– Котёночек, а ты вполне обучаема! Глядишь, вырастим ещё из тебя мага! Слушай котика, котик плохого не посоветует! Котик сразу плохому научит!

***

Второй день я лежала в постели. В первый у меня случилась "горячка" – я попала под сильный дождь, любуясь на мамины розы в саду, да вдобавок упала и сильно ушибла ногу – подозревали "трещину".

Дождь весьма удачно налетел на самом деле – хоть я и переждала его в беседке – но выйти и демонстративно промокнуть успела.

Упасть в самую грязную лужу, порвать и испачкать платье и начать громко рыдать и стонать – оказалось тоже несложно.

Откуда только взялся этот актерский талант, когда сердце заходилось птицей!

А вот "горячка" и "трещина" с которыми пока безуспешно боролся наш семейный целитель – важный и надутый шед Вольц, были уже делом лап моего хранителя. Не знаю, как кот это провернул.

Вернее, все, что я видела – это то, как прямо на моей коже когтем начертили две извилистые закорючки. Они задрожали – и растаяли под мое шипение – было больно. Никогда в жизни я ещё не ранила себя – разве что в далёком детстве.

Да, было больно и неприятно, но когда мы закончили, то я ощутила удовлетворение. Я справилась. Как сказал Виконт – в ранки попала его магия, сделав заживление мгновенным. Ускорив "ре-ге-не-рацию"!

– В нужный момент я активирую руны, которые сейчас растворились в твоей крови – и вызову эффект "болезни". На самом деле это будет что-то вроде объемной и очень достоверной на всех слоях иллюзии, – довольно проурчал он. – Не бойсяу, котенок, я от тебя никуда не денусь – и маги меня не почуют. Ведь ты и я – сейчас одно целое. Все-у получится.

И сейчас я пожинала плоды нашего плана.

Я смотрела на мир как будто прозревшими глазами и не понимала – как я могла быть настолько слепа? Как я могла быть настолько бездумно доверчивой и не сознавать, что меня, как овцу, тащут на заклание?

Да. Не понимала. Пока не произошел случай, который все окончательно прояснил.

Я как раз картинно поплакала о том, что не попаду на чудесный вечер шейды Ильнари, а добрая Маргрета, одна из горничных, утешала меня и обещала принести букет свежих полевых цветов, когда дверь в спальню распахнулась без стука – и вошёл отец.

Высокий, светловолосый, прекрасно сложенный, с едва заметной щетиной и вечно забранными в короткую косицу волосами, он всегда внушал мне трепет.

Ледяные светло-голубые глаза пригвоздили к постели, заставив почувствовать себя бессовестной лгуньей, которая отрывает такого важного человека от нужных дел.

– Дочь. Ты нас подвела, – гулко и холодно произнес он, заставив меня невольно съежиться.

– Папа, простите, – я закашлялась, вытирая пот со лба. Тело ломило от долгого лежания, необходимость обмана и страх выматывали, – я так люблю цветы, а вчера они особенно сладко пахли, это же особый сорт, он цветет круглый год, и…

Поморщился. Отвёл взгляд. Он не любил, когда другие говорили о своих увлечениях. У лорда Оттама Дейриша была лишь одна страсть – власть. И даже его магия была только приятной частью отцовских планов.

– Я много раз просил тебя быть осторожнее, но ты всегда пытаешься нарушить правила и ведёшь себя неподобающе для юной дебютантки, – словно высеченное из надгробного мрамора, лицо отца казалось мне маской. Она так прилипла к его коже, что не сорвать.

Гладкое лицо – ни единой морщины. Колючие глаза. Прямой нос. Он весь был таким острым, что как бы не порезаться!

– Кейрин, – голос отца вдруг… смягчился? Неужели он… испугался за меня? Пусть только как за маленькую частичку его планов, но?..

– Отец?..

Только бы не понял. Только бы не раскусил нашу отнюдь не невинную задумку.

Дыхание сбилось, рубашка прилипла к спине.

– Девочка моя, когда ты поправишься, у меня будет для тебя новость. Думаю, мы нашли для тебя прекрасную партию. Это человек исключительно высоких моральных качеств, он сказочно богат, входит в списки высшей аристократии королевства и был поражен до глубины души, увидев твой портрет…

Ласковая улыбка отца казалась приговором палача.

В горле застрял ком, ноги ослабли уже по-настоящему. Он уже обо все договорился, давно договорился, и…

– Через пару недель, думаю, твой жених уже будет здесь. Но пока не буду забивать твою хорошенькую головку подробностями. Выздоравливай, девочка моя, – меня небрежно потрепали пальцами по щеке, как будто пса погладили. Или кошку.

Меня лихорадило. Голова была наполнена гулкой ватной пустотой.

– Не забудь выпить лекарство, мама просила передать, что навестит тебя, как только жар окончательно спадет, – это было ещё одним знаком.

Неприятным, нехорошим. Мама бы никогда не оставила меня болеть в одиночестве.

Что он наплел ей? Как заставил?

– Да, папа…

– Давай при мне. Шед Вольц уже жаловался, что ты не принимаешь всерьез его рекомендации…

Ложь, но к чему она – я не понимала.

Послушно взяла стакан с неприятным желтоватым варевом. У него горький запах и ещё более горький вкус – как у настоящего лекарства. От первого глотка немеет язык и шумит в голове, а второй я сделать не успеваю – руку прошивает болью, я дергаюсь, вздрагиваю всем телом – и стакан летит вниз. Содержимое расплескивается на постель.

А я краем глаза ловлю выражение лица лорда Дейриша. Брезгливость и ненависть. Они пробивают маску на короткий миг, но я слышу:

– Никчемная дура. Даже выпить не может без того, чтобы не устроить катастрофу…

Я точно знаю, что заряд магии в руку получила от хранителя, но мысли вязкие и вялые.

– Ничего страшного, дорогая, слуги все уберут, а ты отдыхай. Я не буду больше тебя беспокоить. Набирайся сил и радуйся мысли о скором замужестве. Это помолвка очень важна для тебя… Ты же знаешь, Кейрин, я желаю всем своим детям только самого лучшего.

Чужие неуместные слова иголками впились в сознание. Я должна радоваться предстоящей мне чести. Папа сделает так, как лучше. Он все знает лучше.

Я закивала согласно и сонно. Мокрое одеяло – пустяк.

Лорд Дейриш постоял ещё несколько секунд, сложно ожидая от меня заверений в дочерней преданности – и вышел.

И вот как только он вышел – я бессильно опала на подушку, закрывая глаза.

Мне надо поспать. Отдохнуть и подготовиться к такому важному дню…

– Не спи, замёрзнешь, кошка лысая! Да чтоб у него шерсть выпала, да не видать ему молока вовек! Пусть крысы сожрут всю его еду, а мыши пируют в амбарах! Пусть кошка его другому котят рожает!

Я не понимала, о чем говорит этот кот. Что он хочет от меня? Зачем?

– Мне надо сделать так, как хочет папа, – разлепила неохотно губы, – мне надо готовиться к помолвке, она сделает меня счастливой. Это большая честь! – Добавила я для убедительности – и улыбнулась.

– Да где он эту гадость запрещённую нашел, козлодой старый?!

Что-то теплое коснулось руки. Я уже засыпала, проваливалась в беззвездную тяжелую темноту, когда вдруг ладонь пронзила жуткая боль, как будто в нее волк вцепился!

Я бы завизжала, но рот не открывался. Слезы брызнули из глаз.

Я дернулась, распахнула глаза и уткнулась взглядом в недовольную морду. На усах блестела капельки моей крови – живодёр мохнатый!

Но больше привлекало другое – большой, сияющий синим диск, который стремительно затягивало чернотой.

Так же стремительно прояснилось у меня в голове, и медленно накатило осознание.

– Он меня… Отравил? Ви, мой отец меня опоил каким-то зельем, чтобы я следовала его воле и выглядела для всех счастливой?..

Мой голос сорвался.

Мне не хотелось в это верить и не хотелось об этом говорить.

Лорд Дейриш всегда был сдержан и сух. Все, что мне доставалось – дежурные подарки на праздники, скупые и редкие похвалы перед гостями и единственная почти искренняя похвала, когда меня – всего лишь год назад – сама супруга приехавшего из столицы герцога Олриша назвала блестящей молодой леди и пообещала протекцию при королевском дворе.

Но почему-то ко двору мы так и не поехали – хотя недоумевал весь город.

Теперь я, кажется, знала почему.

Но даже так было очень сложно принять истину. Мой отец был опасным и жестоким чужаком. Вероятно, он даже не был в действительности моим отцом. И он желал мне зла.

Кровь на прокусанной ладони уже запекалась. Виконт, которого я, устыдившись глупого прозвища, начала про себя называть Мройном, спас меня. Думаю, сейчас он спас мне жизнь!

Благодарность захлестнула. Собственная беспомощность испугала. Я больше не хотела быть слабой. Не хотела быть ведомой. Не хотела быть послушной нежной леди и дочерью.

– Даурр, котёночек, – кош медленно облизнулся, мелькнул розовый шершавый язык. Кровь исчезла. На одеяле ее и вовсе не было ни капли, – твой отец редкостный мерзавец. Этот настой делают только совсем пропащие черные зельевары. Бандиты. Неблагонадежные. Они запрещены законом.

– Он подавляет волю? – Я сглотнула.

Хочу знать точно. Знать правду до конца, что это не ошибка, что этот человек… знал, что делал.

– Он заставляет воспринимать мир через слова того, кто даст тебе зелье. Скажут радоваться – будешь ходить и смеяться. Скажут рыдать – выплачешь все слезы. Да, приказа, например, умереть или что-то украсть ты не послушаешь – настой влияет именно на эмоциональное состояние, – толстый хвост подрагивал.

Усы встопорщены. Морда кота – серьезная. Суровая, озабоченная и повелевающая морда.

Пушистая, обманчиво медленная гора.

– Я тебя поняла. Ви… Мройн… Можно я буду так тебя называть? – Смахнула слезы. Сжала зубы. – У нас почти не осталось времени. Сомневаюсь, что сумею сбежать от этого жениха, когда он будет здесь…

Сейчас я готова была бежать в ночь в одной рубашке.

К счастью, мой странный хранитель и заботливый зверь был умнее наивной леди.

– Сейчас нельзя делать… резки-ух движений. Он будет смотреть. Проверять – подействовала ли часть отвара. Похоже, ты к нему восприимчива, тебе поят не первый раз.

Сердце снова сбилось с ритма. В горле было сухо, во рту скопилась горечь. Хотелось в туалетную комнату.

– И что тогда? Ждать? Бежать, куда глаза глядят? – В моем голосе стыда злость.