(Не)стыдно быть Анфисой. Голый дневник

Кажется, истинная сила проявляется в балансе между верой в предопределенность и свободной волей. Первое дарит опору и устойчивость, даже если кажется, что мир рушится, а второе – вдохновение и силу для любых изменений.

Я ничего не отвергаю и верю, что жизнь многогранна. Но узнав о диагнозе, не могу выкинуть из головы мысль: а могла ли я в действительности чем-то управлять в своей жизни?

***

Анфиса собиралась точно на свидание. Льняной брючный костюм, в котором она чувствовала себя одновременно элегантно и расслабленно, помада, парфюм на запястья и ключицы. До ресторана, где был заказан столик на двоих, Анфисе нужно было лишь подняться на несколько этажей вверх.

Хостес проводила ее за стол, над которым мерцала хрустальная люстра. В большом зале, залитом закатным светом, смешались джаз, тонкий звон бокалов и приглушенные разговоры.

Анфиса пришла первой и была этому рада. Оставалось время на «глубоко подышать и собраться с мыслями», наблюдая, как солнце отражается в соседних небоскребах.

– Добрый вечер, Анфиса, – послышалось через пару минут.

– Марина! – Анфиса привстала, улыбаясь. – Как хорошо, что мы наконец увиделись! – Сердце забилось быстрее. Ну правда, как школьница на свидании!

Марина Золотарева была психологом, экспертом по работе с бессознательным и хроническими заболеваниями. Попасть к ней на сессию, особенно очную, было не просто сложно, а почти невероятно. Однако упорства и настойчивости Анфисе было не занимать. Хотя и тут не обошлось без воли случая.

После нескольких неудачных попыток втиснуть встречу в забитый график психолога, оказалось, что Анфисин отпуск в Дубае совпадает с датами международной конференции, где должна выступить Марина. Забронировать нужный отель не составило труда, и вот Анфиса сидит за одним столиком с Мариной. В жизни она еще больше, чем на фотографиях, напоминала сказочную фею с иллюстрации детской Ксюшиной книги. Короткие локоны пшеничного цвета, легкая блузка из золотистого шифона с широкими рукавами, тонкие длинные пальцы, перламутровый маникюр.

Марина, как и положено фее, была улыбчивой, говорила неспешно, смотрела приветливо, словно понимала Анфису без слов и переживала все ее трудности вместе с ней.

– Сколько вы живете с диагнозом? – спросила Марина, когда общие фразы остались позади.

Прежде чем ответить, Анфиса сделала глоток воды.

– Три года. Меня это огорошило…

Анфиса осеклась. К ним подошел официант принять заказ. Выбор пал на салат и пасту, от вина обе женщины отказались. Когда они снова остались наедине, Марина попросила Анфису продолжить, и та решила рассказать все с самого начала:

– Грянула пандемия. Дочери пришлось уехать из Канады, закрыли их общежитие. Вот так просто в один день сказали: собирайте вещи и уматывайте на все четыре стороны. Благо, мы успели купить ей билет на самолет…

Ситуация не самая приятная, но я хотела видеть хоть что-то хорошее: думала, поживем как в старые добрые времена втроем. Окунемся в привычную семейную идиллию. Не вышло.

Ксюша продолжала учиться по ночам из-за разницы во времени с Торонто, а днем отсыпалась. Могла сутки не есть, и я очень за нее переживала. Мы часто ругались по этому поводу… Сейчас понимаю, что у меня просто не было сил ее нормально выслушать. Я не могла ей ничем помочь и потому места себе не находила, – Анфиса прервалась ненадолго, чтобы сделать глоток воды.

– Но еще перед приездом Ксюши меня начали накрывать очень странные для меня состояния. Я могла за минуту потерять интерес к происходящему, внезапно почувствовать себя полностью обессиленной. Стала равнодушна к тому, как выгляжу, хотя раньше уход за собой и спортзал были священны.

– Тебя это не беспокоило? – уточнила Марина и добавила: – Не против, если мы перейдем на «ты»?

– Я только рада, – кивнула Анфиса. – Знаешь, нет, не придавала этому значения. Думала, такой возраст, пременопауза. Не всем до старости бабочками порхать…

Но время шло, и становилось хуже, никакого просвета. Даже муж заметил и испугался. Я, которая всегда лихо справлялась с любыми кризисами и внутренними перестройками, стала напоминать перевернутую черепаху, которая безвольно пошевеливает лапками. Стала плохо есть, почти не вставала с постели и постоянно спала. В итоге муж повез меня к психотерапевту… – Анфиса замолчала, взяла тканую салфетку со стола и принялась тщательно разглаживать ее на коленях. Она еще помнила, как сильно диагноз придавил ее к земле.

Три года назад, 2021 год

– Ну, тут дело ясное: у вас БАР, милочка!

Анфиса несколько раз быстро моргнула.

– Биполярное аффективное расстройство личности. Теперь пожизненно будете пить антидепрессанты и нормотимики. Подобрать их, конечно, сложно, может не один год уйти, но по-другому никак, – врач развела руками и как-то чересчур жизнерадостно продолжила: – Побочки тоже будут, но зато вы точно выйдете в ремиссию и станете нормальным человеком!

Врач еще что-то говорила, но Анфиса не могла разобрать. Голос стал глухим, будто между ними возникло толстое стекло. Белые стены кабинета слились с такими же белыми жалюзи.

Не дожидаясь паузы в потоке медицинских терминов, Анфиса спросила:

– А нормальные люди – это какие? – ее голос прозвучал будто издалека.

Врач стушевалась. Она отвела взгляд и кашлянула в кулак, прежде чем ответить:

– Ну-у-у, все остальные.

Ясно, что к «остальным» врач приписала и себя. Анфиса смотрела на нее и думала, хочет ли быть такой же «нормальной». Человеком, которому не знакома не только профессиональная этика, но и простое человеческое сочувствие. Чужой диагноз для нее – повод для веселья и игры словами, а еще для самоутверждения… Сколько подобных Анфисе пациентов она успела «проглотить» за свою врачебную практику?

– Но не надо отчаиваться! – возликовала психотерапевт. – Такие, как вы, многое делаете для нас, нормальных. Мы-то ведь не способны изобретать гаджеты, отправлять людей в космос, сочинять всякое гениальное… А вы не успокоитесь, пока не сделаете для человечества что-нибудь эдакое. – Психиатр посмотрела на Анфису и добавила не то утвердительно, не то вопросительно: – Ура?!

Анфиса не ответила.

– У БАР ведь есть две стадии: депрессия, когда жизнь – брен и тлен, как у вас сейчас, и мания, когда чувствуешь себя всемогущим и создаешь нечто грандиозное…

Не дослушав, Анфиса забрала рецепт на антидепрессанты и вышла из кабинета. В коридоре она старалась ни на кого не смотреть, в то время как все, казалось, беззастенчиво разглядывают ее. Как будто теперь «ненормальность» сверкала на ней неоновой вывеской.

Анфиса забыла даже, что пришла сюда с мужем, который остался ждать возле кабинета. Она опомнилась, когда он догнал ее в конце коридора. Шок отпустил, взамен пришла… пустота. Ноль чувств, ноль мыслей.

Она протянула мужу сложенный листочек с рецептом. Алексей что-то спросил, но Анфиса только покачала головой: не сейчас.

Все время, что они ехали от центра города до их частного дома, Анфиса молчала. Сначала она ловила на себе обеспокоенные взгляды мужа, потом перестала их замечать.

Как же так случилось, что в пятьдесят лет она вдруг узнала о таком нехилом диагнозе?

Имея диплом химико-биологического факультета и опыт работы в фармацевтической сфере, Анфиса много слышала и читала о биполярном расстройстве. Удивительно, что, будучи из породы тех, кто, листая медицинский атлас, обнаруживает у себя все вычитанные там симптомы разнообразных болезней, Анфиса еще сама не диагностировала у себя БАР. Впрочем, важно не это, а то, что все слова психотерапевта пустили Анфису в очень долгое путешествие – по задворкам памяти.

Она даже не сомневалась, что все люди живут так же, как она. Что в порядке вещей утром в понедельник чувствовать себя всемогущей богической женщиной, а к вечеру вторника прийти к неутешительному выводу: твоя единственная суперспособность – лежать на диване в таком состоянии, когда даже попить чаю кажется невыполнимой задачей.

В порядке вещей в молодости, желая съехать от авторитарной и токсичной матери, выйти замуж за первого встречного, который оказывается рецидивистом. Попасть в тотальный многолетний стресс, который не заканчивается даже после ареста этого мужика.

В порядке вещей любыми правдами и неправдами доказывать всему миру, что ты достойна хорошей человеческой жизни, даже если всё против тебя.

В порядке вещей днем таранить любые двери на пути к успешной карьере, а ночью находить себя в очередном клубе с бокалом в одной руке и сигаретой – в другой. Сжигать остатки своей жизненной энергии, брать эту энергию в долг у самой себя.

Однако казалось, история увенчалась хэппи-эндом: карьера построена, ты замужем за лучшим мужчиной на земле, у вас чудесная дочь. Но вдруг оказывается, что хэппи-энд не то, чем кажется… Потому что тебе пятьдесят и ты обнаруживаешь себя полудохлой рыбой, выброшенной на берег. Без сил, с потускневшей, а местами и вовсе облезшей чешуей. Безжизненную и равнодушную ко всему.

Теперь Анфиса поняла, что если бы ее состояние было продиктовано лишь климаксом, то она вряд ли скатилась бы в эту бездонную эмоциональную яму. Стадия же депрессии в ее новом диагнозе и в ее новом возрасте выдали такие яркие симптомы, которые в тридцать она могла легко проскочить, опираясь на дисциплину и волю.

В голове все сложилось, разум ликовал перед разгадкой страшной тайны, но верить в эту разгадку не хотелось.

Муж сказал свое веское слово:

– Утро вечера мудренее, да и второе мнение не помешало бы послушать.

Так через неделю Анфиса оказалась на приеме у другого психотерапевта, который… не подтвердил диагноз.

Анфиса растерялась и даже начала настаивать, что он ошибается, приводя ему железные аргументы, но тщетно. Она покинула кабинет с мыслью, что ей нужно третье, контрольное мнение.

Очередной психотерапевт поставил Анфисе сезонную депрессию:

– Как ей не быть, когда во всем мире сезон сумасшествия? – усмехнулся он, записывая рекомендации. – Психика не справляется, но мы ей поможем, не переживайте.

Диагноз, в который Анфиса не хотела верить, сняли, но это ее не успокоило, потому что сомнения остались.

Дабы победить «сезонную депрессию», врач рекомендовал отправиться, как перелетная птица, в теплые края. Анфиса сразу купила билеты в Тайланд, переведя работу на удаленку. Путешествуя по стране, побывав попутно во Вьетнаме, на Бали и Шри-Ланке, Анфиса и правда вспомнила яркий вкус жизни. Вот только вкус оказался совсем не долгоиграющим.

Вернувшись перед самым Новым годом в Россию – серую, сырую и продрогшую, Анфиса впала в еще более глубокую депрессию. Выписанные препараты не помогали, а состояние уже невозможно было списать ни на какую «сезонность». Мысли о том самом диагнозе вернулись.

Новая попытка разобраться в своем состоянии далась Анфисе тяжело. С одной стороны, следовало признать свое поражение, с другой – поиски хорошего врача, который смог бы поставить жирную точку в медицинской карте, заняли не один месяц.

На прием пришлось лететь в столицу, но для Анфисы это стало не препятствием, а лишь небольшим усложнением дела. Батарея анализов, долгие беседы с новым психотерапевтом – и биполярное аффективное расстройство было подтверждено.

Анфиса испытала короткое облегчение, после которого снова впала в отчаяние. Теперь уже ничто не будет как раньше. Не может быть. Даже ее представление о самой себе. Придется узнавать себя заново. Учиться заново жить.

2024 год

О том времени Анфиса говорила с усмешкой. Она все еще чувствовала себя выпотрошенной тем «нормальным» психотерапевтом. Даже спустя три года.

Анфиса заметила, что пока рассказывала Марине свою историю, нещадно измяла салфетку на коленях. Отложив ее в сторону, Анфиса продолжила:

– Восемь месяцев мы подбирали мне медикаменты. Я очень старалась, не хотелось больше сваливаться в то жуткое состояние, когда перестаешь понимать, кто ты и зачем живешь. Будто в кому впадаешь, хотя конечности еще двигаются. Восемь месяцев ушли впустую, никакие лекарства не подошли, какие-то просто не помогали, а какие-то делали только хуже. Я до сих пор на любые таблетки смотрю с содроганием…

Тогда я решила, что попытаюсь выжить без фармацевтической химии. Тут сильно пригодились мои связи с помогающими специалистами из совершенно разных областей. Я искала нестандартные методы, комбинировала практики и рекомендации, стала вытаскивать себя из депрессии на своих правилах.

– То есть ты даже диагноз приручила, – заметила Марина с улыбкой.

Анфиса на секунду растерялась, а затем звонко рассмеялась:

– Да! Я даже биполярке не уступаю свою жизнь, хотя, казалось бы, как бороться с гормонами…

– Ты проделала титаническую работу – вытащила себя из пучины безысходности на поверхность. Только тут слышится какое-то «но»…

– Правильно слышится, – вздохнула Анфиса. – Меня больше страшит состояние мании, о котором мне в самом начале сказала та горе-психотерапевт. Когда мой мозг становится мотором вечно работающей машины. Когда утром просыпаюсь с ощущением, что могу свернуть горы. Кофе? Зачем, если моя кровь – чистый эспрессо?! За час я могу убрать весь дом, перепланировать работу на ближайшие пять лет и придумать революционную идею для бизнеса.

Звучит фантастически, но потом – тройная оплата. После каждого такого пика приходит спад, и я чувствую себя.... Как ребенок, который праздновал свой день рождения, переел сладкого, перевозбудился и устал до изнеможения, очень хочет спать, но уснуть не может.

И, подобно ребенку, в «режиме» мании человек может совершать необдуманные поступки, за которые потом будет не просто стыдно, но порой никак не расплатиться, даже с собой. Ведь когда тебя накрывает, отключается критическое мышление и ты думаешь, что все, абсолютно все можно! Я знаю это не понаслышке…

Перед Анфисой внезапно возникла тарелка с салатом, украшенная кусочками манго. Сочные краски привлекли внимание, и она сбилась. Тихо поблагодарив официанта, Анфиса услышала вопрос Марины:

– Тебе страшно оттого, как на твою жизнь влияло БАР?

– Да… где та грань, где была я настоящая, а где расстройство? Где я шла у него на поводу? – Анфиса понизила голос, словно выдала свой давний и самый важный секрет.

– А почему это так важно?

Подцепив вилкой лист салата, Анфиса ответила:

– Меня всегда бесило, когда люди говорили, что мне везет. От «Как ты получила такую должность? Вот же повезло!» до «Какая у тебя чистая кожа и хорошая фигура! Гены пальцем не раздавишь…»

Я миллион раз слышала: повезло, повезло, повезло. Но за всем, чем люди так восторгались, стояло что угодно, кроме везения.

Мне скоро пятьдесят три, и теперь я знаю, что все эти годы жила с биполярным расстройством. Меня уже не раздражает и не злит слово «повезло». Мне просто смешно. Вот уж действительно повезло так повезло! – Анфиса выронила вилку, и люди за соседним столиком обернулись на звон. Бросив беглый взгляд на любопытствующих, она чуть подалась вперед и сказала тише:

– Человек – вместилище пороков. Мы мало ценим жизнь и редко признаем труд других людей. Легко списать чужие успехи на гены или удачу, лишь бы не признавать, что за «везением» всегда стоит выбор и огромная работа. Иногда этот выбор – ежедневный, или болезненный, а порой единственно возможный. И вот вопрос: а был ли у меня в действительности выбор?

Я с юности знала: не будет никого, кто спасет. Никогда не опускала руки и сама вытаскивала себя за шкирку, если падала в пропасть. Я приняла ответственность за все свои решения и с этим постулатом прошагала всю сознательную жизнь, но узнав про диагноз, оказалась в каких-то новых, неожиданных декорациях! Вся моя жизнь превратилась в русскую рулетку: пятьдесят на пятьдесят, ты или биполярка.

– Если правильно понимаю, ты не знаешь, чья взяла?

– Без понятия. Точнее, мне хочется верить, что выиграла я, конечно, но…

– Тогда давай встретимся с той Анфисой, которая еще не знала о своем диагнозе и просто жила, – заговорщицки улыбнулась Марина.

– Что-то вроде транса или регрессии?

– Не то и не другое. В четверг вечером в твоем номере, что думаешь?

– Я… – Анфиса на секунду растерялась, но потом уверенно кивнула: – Я готова.

Улыбка Марины стала ярче, а потом ее взгляд цепануло что-то за спиной Анфисы, и она произнесла:

– Вот и паста. Признаюсь, я жутко голодная!

Официант ловко поставил новые тарелки на стол, налил в опустевшие бокалы воды и удалился.

Глава 3

– Хаммам, золотое обертывание, скрабирование черным мылом, пилинг, массаж с аргановым маслом, – зачитывала скороговоркой Ксюша предстоящую СПА-программу. – Ма, ты уверена, что мы выживем?

– Вообще-то у меня большие надежды на тотальное расслабление, – выдохнула Анфиса.

Они уже переоделись в пушистые халаты и ожидали, когда их передадут в заботливые руки мастеров.

– Думаешь, телефон с собой можно? – страдальчески вздохнула Ксюша, разблокировав смартфон.

– Оставила бы его в номере, – пожала плечами Анфиса. – Что-то стряслось?

– Да по проекту одному…

– Что, конец света?

Ксюша только вздохнула и снова уставилась в телефон.

– Так не пойдет, дорогая. Сегодня у нас полный детокс, – Анфиса начала выходить из себя. – Ты же взяла отпуск!

– Да, но… А вдруг напортачат?

– Кто напортачит, тот и будет разгребать, – вынесла Анфиса вердикт привычным тоном начальника.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошли две худенькие девушки в одинаковых бежевых абайях с золотой вышивкой. Правда, традиционный арабский наряд был переделан на современный лад: по бокам виднелись разрезы.

Ксюша напоследок обеспокоенно взглянула на экран телефона, но все же заблокировала его и положила на тумбу.

Анфиса задумалась, не она ли виновата в том, что Ксюша живет с изнуряющей гиперответственностью и строго прописанным планом на каждый день. Все детство перед ее глазами была мама, которая временами буквально жила на работе, пока строила команду и покоряла вершины, ни на секунду не отпуская контроль.

Большую часть жизни отдых для Анфисы был не просто роскошью, а проявлением настоящей смелости. Ей с детства вживили под кожу: отдых – это лень и стыд. Сидишь просто так? Значит, ни на что не годен.

Ступив на путь карьеры, Анфиса убедилась: надо быть полезной, включенной, нужной. Желательно – с чек-листом и KPI. Потом в мире укрепился культ достигаторства – то, чем Анфиса дышала и раньше. Казалось, наступил ее личный «золотой век».

Анфиса жила так, что календарь ломился от задач, а мозг не выключался даже во сне. Всегда энергичная, эффективная, незаменимая. Многозадачность была ее вторым «я». До тех самых пор, пока не пришло жуткое, но ясное осознание: если она не научится тормозить, то разобьется вдребезги, как фарфоровая кукла, а хотелось оставаться человеком, причем живым…

Когда-то Анфиса прочла то ли в блоге популярного коуча, то ли в статье бизнес-журнала, что гонка за успехом и постоянным развитием – это третий вид лени. Якобы мы бежим вперед, не останавливаясь, чтобы не встретиться с собой настоящими. Тогда она подумала: ну какая банальщина!

Однако на исходе жизненных сил Анфиса смогла оценить истинность этой идеи…. Теперь она тихо и осторожно училась наслаждаться свежим утренним воздухом и бликами солнца, улыбаться не новой цели, а тому, что дома пахнет кофе с корицей. Получать удовольствие от молчания и ничегонеделания на двоих с мужем.

Конечно, в начале Анфиса злилась. Просто сидеть и дышать казалось адски трудно, сложнее любого бизнес-проекта. Потому что без задач и планов она казалась себе пустой и беспомощной. Однако это было не так.

Сквозь бетонные плиты выстроенного контроля на свет появилась еще более сильная и мудрая женщина, которую Анфиса с радостью в себе признала. Она была не душой компании, а молчаливым слушателем. Не стремилась к перевыполнению планов на жизнь, а вдумчиво изучала свои желания и слушала себя. Могла не поехать на бизнес-конференцию, потому что предпочитала провести свободный день с семьей за городом, глядя на ватные облака, застилающие персиковое закатное небо. Этой женщине не нужно было вечно ускоряться и бежать к лучшей версии себя, чтобы оставаться живой.

Эту свою часть Анфиса долгие годы заглушала, а она, оказывается, всегда имела право быть. Вот только это «бытие» появилось по принципу «как закалялась сталь», и Ксюша, пусть и невольный, но зритель этого пути. Она видела и впитывала: все то, что сейчас себе могла позволить Анфиса, началось с железного характера.

После полутора часов в хаммаме Анфиса с нескрываемым облегчением отправилась в зону отдыха, где ее ждал охлажденный чай и удобный лежак с видом на тропический сад. Журчание фонтана окончательно разморило ее, и она едва не уснула, но вдруг…

– Анфиса? – знакомый сильный и тягучий голос.

Чуть не подпрыгнув, она повернула голову и не поверила своим глазам. На соседнем шезлонге сидела ее давняя приятельница, а по совместительству ее первый психолог – Анна Бакрадзе. Даже в белом махровом халате она выглядела, по своему обыкновеннению, ярко: на голове тюрбан из бирюзового палантина , красиво оттеняющего бронзовый загар, а в ушах – деревянные серьги конго. Кажется, Анна органически была неспособна слиться с толпой.

– Нана! Какими судьбами? – воскликнула Анфиса, помня, что психолог предпочитала, чтобы ее звали на грузинский манер.

– Международная конференция психического здоровья, – быстро ответила та и повела рукой в сторону. – Не меньше половины присутствующих тут расслабляются по этому же поводу.

Анфиса на автомате посмотрела на лежаки и диванчики зоны отдыха, занятые женщинами, и улыбнулась. Возможно, показатель «проработанности» на один квадратный метр здесь просто зашкаливал. Только у Наны было более тридцати лет практики, и она, будучи в том возрасте, когда многие выходят на пенсию, все еще заполняла все дни сессиями, выступала на форумах и конференциях, давала интервью и активно вела соцсети.

– Бывают же совпадения!

Нана махнула рукой, будто нисколько не сомневалась, что они должны были встретиться, и бодро отвесила комплимент:

– Выглядишь чудесно. Кажется, даже помолодела!

– Могу себе позволить, – засмеялась Анфиса.

– Отдыхаешь, значит?

– Да, с Ксюшей.

– Ооо… Ксюша, – Нана улыбнулась. – Помню, как пять лет назад она бойко отстаивала свое право учиться в Канаде. И ведь добилась своего! Упертая – в мать.

– Не поспоришь, – кивнула Анфиса.

– Ну, а как ты в целом? Продолжаешь сессии с Авраменко?

Нынешнего психолога Анфисы ей посоветовала именно Нана, у которой можно было найти контакт специалиста на все случаи жизни.

– Анна Зауриевна! – к ним подлетела запыхавшаяся молодая девушка в черном деловом костюме, который смотрелся инородно в этой расслабленной обстановке. – Извините, что беспокою, но мы не смогли до вас дозвониться, а на ресепшене сообщили, что вы тут, и вот я… тоже тут, – девушка смущенно улыбнулась.

– Что стряслось? – спокойно спросила Нана, а потом глянула на Анфису: – Извини.

– Нам пришлось изменить время вашего доклада… – донеслось до Анфисы, а дальше она перестала слушать.

Наблюдая за сосредоточенным лицом Наны, Анфиса вспомнила тот день, когда они познакомились. Анфиса тогда впервые попала в кабинет психолога, и, как бы ни храбрилась, ее волнение не укрылось от опытного ока сидящей напротив женщины.

На тот момент Анфиса уже начала зачитываться книгами Луизы Хей, Валерия Синельникова, Рами Блекта, Елены Блаватской и полагала, что готова ко всему. Как оказалось, говорить о себе вслух незнакомому человеку было сложнее, чем представлялось.

Говорят, признание зависимости – первый шаг к излечению. Анфиса знала и то, что спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Поэтому у нее просто не оставалось выбора, кроме как твердо произнести:

– У меня алкогольная зависимость.

Хотя после голос все же дрогнул:

– Уже не справляюсь…

С того дня Анфиса в течение полутора лет каждую неделю ходила к Анне на очные сессии. Рассказывала то, в чем еще никогда и никому не признавалась. То смеялась, то плакала, порою навзрыд, до боли в горле и груди, хватая салфетку за салфеткой, а бывало и так, что просто молчала, уставившись в пустоту.

Когда Нана сказала, что их работа закончена, Анфиса освободилась от тисков злополучного пристрастия, которое было ее анестезией от реальности. Правда, тогда Анфиса не задумывалась о том, что у любой зависимости есть аналог…

– Все в порядке? – Анфиса отогнала воспоминания, увидев, что девушка в черном удаляется.

– Точно не катастрофа! На чем мы остановились?

– На Авраменко. Да, я все еще у нее консультируюсь. А еще мне удалось попасть к Марине Золотаревой.

– Точно, она ведь тоже здесь…