Давуд. Мое спасение

Екатерина Орлова

Давуд. Мое спасение

Глава 1

– Он был… у него не было мужской силы, – произношу, вглядываясь в барханы.

Сегодня ветрено, и песок как будто завис облаком над пустыней. Я сложила перед собой руки. Больше они не дрожат. Наконец-то я дождалась момента, когда без содрогания могу говорить о бывшем муже, благодаря которому оказалась в настоящем аду.

– Его это злило. Каждый раз, когда видел меня, впадал в ярость, – продолжаю. – Не знаю, случалось ли такое с другими женщинами, которых у него было очень много. Но со мной он сходил с ума и каждый раз придумывал все более изощренные пытки. Последней каплей стало то, что после многочисленных изнасилований его братом и солдатами я лежала на кровати. На спине. Пока меня… пока один из его солдатов… – Сглатываю. До сих пор помню, как все происходило. Но теперь не испытываю ни отупения, как раньше, ни боли. Словно смотрю на все это со стороны. И все же не могу озвучить то, что со мной вытворяли эти нелюди. – У меня не было сил плакать, кричать или умолять. Я просто смотрела на Абида, пытающегося что-то сделать со своим бессилием, и улыбалась. Видела его руку в штанах и радовалась, потому что понимала, насколько это для него унизительно.

Замолкаю.

На губах непроизвольно появляется улыбка.

Не злорадная, потому что я вспомнила, как мой бывший муж-импотент пытался что-то сделать со своим бессилием. Нет, я улыбаюсь потому, что наконец перестала что-то чувствовать при этих воспоминаниях.

– Что было дальше? – напоминает о себе психотерапевт.

– А дальше вы знаете, – отвечаю и улыбка сползает с моего лица. – Трое суток пыток, операция, после которой никогда не осуществится моя мечта о семье. Он просто… – судорожно втягиваю в себя воздух. А вот это все еще болит. И всегда будет болеть. – Он просто вырезал мне детородные органы. Потому что я прошептала ему, что он не мужчина. Он сказал, что раз он не мужчина, я не буду женщиной. После операции я пришла в себя уже в поселении бедуинов.

Психотерапевт вздыхает.

– Аиша, вы сказали, что хотите закончить терапию.

– Да, – киваю.

– Почему?

– Потому что то, что так сильно болит, будет болеть всегда. Я не стану мамой. Именно это сильнее всего разрывает сердце. Остальное… – Оборачиваюсь к доктору Джонсон. – Остальное уже история. Я каждый день благодарю Всевышнего, своего брата и невестку за то, что жива. Остальное не имеет значения.

– А как же наш разговор о том, что вы попытаетесь построить личную жизнь?

Качаю головой.

– Нет, – отвечаю твердо. – Моя личная жизнь, моя семья – это семья брата и его дети. Я приняла решение посвятить себя им.

– Аиша…

– Это мое решение, – заявляю твердо. – Вы просили не прерывать терапию резко, я вас послушала. Попросили, чтобы я присутствовала на последней встрече, я так и сделала. На этом закончим. Я благодарна вам за помощь. Доктор Джонсон, за это время вы проделали огромную работу, но дальше я хочу жить сама.

– Благодарю, что доверились, – произносит она, вставая. Откладывает на столик планшет со стилусом и берет меня за руки. – Я не встречала более сильной женщины, чем вы, Аиша.

– Спасибо, – отзываюсь и, слегка сжав ее ладони, покидаю комнату.

А ночью, как всегда, плачу.

Навзрыд.

Щедро заливаю слезами подушку. Правда, теперь не от страха, а от облегчения, что мне не нужно будет дважды в неделю пересказывать ужасы своего прошлого. А еще от того, что моя самая большая боль никогда не пройдет. Она будет преследовать меня до самой смерти.

Утром по привычке накладываю патчи под глаза, чтобы жена моего брата, Абаль, не поняла, что было ночью. Ей нельзя волноваться. Она на третьем месяце беременности, и мы все с нетерпением ждем пополнение в семье. Пусть она спокойно выносит третьего ребенка моего брата.

– Госпожа, ваш кофе, – произносит служанка, появляясь в комнате, и несет поднос на террасу.

– Спасибо, Захра, – благодарю ее и выхожу на улицу.

Делаю глубокий вдох, насыщая легкие духом пустыни.

Это мое место силы.

Бабушка говорила, что у нас в роду были берберы и египетские шаманы. Все они были тесно связаны с пустыней. Жили в ней, рожали и умирали. Пустыня для них была матерью. Именно таковой и я ощущаю ее.

Поставив кофе со сладостями на стеклянный столик, служанка удаляется, оставляя меня с пустыней наедине.

Поправив свой длинный шелковый халат, встаю у ограждения и, взявшись за перила, закрываю глаза. Позволяю пустынному ветру трепать мои длинные волосы, запутываясь в прядях. Делаю один за другим глубокие вдохи, набираясь силы от барханов. Чувствую, как она дышит. Слышу ее пение. И тихий шепот. Она говорит, что я поступаю правильно. Заставляет оставаться на месте, чтобы напитываться ее мощью.

Наконец рой мыслей в голове понемногу стихает, и наступает полнейшая тишина.

Только я и пустыня.

Мы как старые подруги, которые каждый день делятся своими горестями и радостями, не говоря вслух ни слова.

Она забирает мои печали, я впитываю ее.

И так становится легко, что на губах сама-собой появляется улыбка.

Открываю глаза и шепчу “спасибо” так тихо, что сама себя едва слышу.

Опускаю взгляд на лужайку под своей террасой и ахаю.

Резко отскакиваю от балюстрады, но все равно вижу через стекло мужчину. Он стоит на газоне, засунув руки в карманы белых брюк, и смотрит прямо на меня.

Я в ужасе глазею на него и пытаюсь убедить себя сбежать, но ноги как будто налились свинцом.

Семь утра! В это время в доме брата не бывает гостей! Откуда он взялся?!

Может, мне просто кажется? Возможно, у меня… передозировка пустыней, и поэтому я начала галлюцинировать? Может такое быть? Не стоило, наверное, отпускать психотерапевта.

Нет, этого мужчины здесь нет. Точно нет. Но как во дворе может появиться мираж?!

– Аиша! – слышу из комнаты голос Абаль.

Резко разворачиваюсь и бегу туда. Сердце вырывается из груди, и меня начинает трясти.

– Абаль, – обращаюсь к невестке, вбегая в комнату. Резко торможу, глядя на то, как она приближается ко мне.

– Доброе утро, – улыбается она. – Зашла проверить, готова ли ты отправиться на скачки. Но вижу, что нет. Через час выезжаем. Успеешь собраться?

– Ох, совсем забыла о скачках, – вздыхаю.

– Ты какая-то взволнованная. Плохо спала?

– Нет, все отлично. А у нас… у Сауда нет сегодня гостей?

– Каких гостей? – спрашивает Абаль.

– Не знаю. Может, кто-то с нами поедет на скачки.

– Нет, – хмурится моя невестка. – Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Да, все в порядке, – улыбаюсь и отмахиваюсь. – Приснилось, что у брата гости, не обращай внимания. Я буду готова через час.

– Будем ждать тебя внизу.

Абаль выходит из комнаты, а я бегу на балкон.

Сердце просто как с цепи сорвалось. Колотится так быстро, что мешает дышать.

Подкрадываюсь к балюстраде и смотрю вниз. На том месте, где стоял мужчина, пусто. Как будто его и не было.

– Неужели я сошла с ума? – спрашиваю сама себя, и лоб покрывается испариной.

Знала бы я в этот момент, что этот мужчина станет моим проклятием и благословением… И что на мираже сюрпризы этого дня не закончатся…

Глава 2

Мы располагаемся в просторной ложе среди других женщин.

У всех у нас закрыты лица, потому что мы на общественном мероприятии. Абаль пока еще не очень довольна этим, хоть уже пять лет замужем за моим братом. Она никак не привыкнет к такому порядку. Для меня же это норма. А после всего пережитого – тем более. Я теперь с непокрытым лицом нахожусь только в доме брата.

– Какие красивые скакуны, – произносит моя невестка, когда мы усаживаемся на просторные кресла. Абаль подносит к глазам бинокль, чтобы лучше рассмотреть лошадей на выгуле. – Зачем они водят их перед забегом?

– Это не участники сегодняшних соревнований, – поясняю я. – Этих лошадей вывели на обозрение, чтобы после забега устроить аукцион.

– О, видишь, а я два года смотрела на это и не могла понять, зачем они так делают.

Я с улыбкой поднимаю край никаба и через трубочку делаю несколько глотков воды из стакана.

– Грациозные животные, правда? – спрашиваю Абаль, наблюдая за лошадьми.

– Я тебе даже завидую немного, – усмехается она. – Ты трижды в неделю с ними.

– Я предлагала тебе ездить со мной.

– Ой, когда мне? Канал, дети, подготовка к родам отнимают столько времени. Да и брат твой требует внимания, – хихикает Абаль.

Брат и правда словно одержим своей Машей-Абаль. С ума по ней сходит. Если он дома, то она обязательно должна быть где-то неподалеку.

На самом деле это прекрасно.

У них непростая история, но такая красивая любовь.

(Историю Абаль и Сауда читаем в книге “Игрушка жестокого шейха”)

– Ладно, – вздыхает Абаль, – раз не езжу с тобой, значит, несильно хочется.

Я смеюсь и киваю.

– Так и есть. На серфинг же у тебя находится время.

– О, кстати! Я уговорила Сауда, мы поедем на Бали. Хотим пригласить тебя с собой. Недели на три. Пока еще нет большого живота, хочу покататься на доске. Нам всем будет полезно отдохнуть. Как ты на это смотришь?

– Когда?

– В пятницу вылет.

– Почему бы не начать новый жизненный этап с отдыха на островах? Я согласна.

Скольжу взглядом по снующим на ипподроме людям. Европейки в красивых нарядах и шляпках. Многие арабские женщины тоже. Невероятное зрелище. Хотела бы и я обладать смелостью надеть костюм или платье с красивой шляпкой.

Вздыхаю, и этот вдох застревает в горле.

Сауд общается в компании мужчин. Мой брат улыбается, попивая воду из стакана. Но не он привлекает мое внимание.

Рядом с ним стоит мужчина.

В белых брюках, песочного цвета рубашке и такого же цвета мокасинах. Он держит руки в карманах брюк и смеется, слегка откинув голову.

Сердце подскакивает к горлу, и я, не моргая, смотрю на этого мужчину. Он стоит спиной ко мне. А мне так нужно увидеть его лицо! Прямо сейчас! Я даже привстаю, как будто это заставит его обернуться.

Он одет так же, как тот, которого я увидела во дворе брата. Но это просто невозможно!

Наконец ведущий объявляет начало заезда, и мужчины начинают расходиться по своим местам.

Я мысленно прошу этого в белых брюках обернуться, но он пожимает руку моему брату и… уходит!

– Аиша, – слышу голос Абаль. – Аиша, все хорошо?

– Что? – оборачиваюсь и растерянно смотрю на невестку.

– Все нормально? Ты взволнована.

– А… да нет… так, показалось.

– Точно все в порядке?

– Да, точно, – киваю.

Прячу под никаб стакан с водой и большими глотками выпиваю почти все.

По коже бегут мурашки.

Внутри какое-то такое волнение, что я никак не могу взять себя в руки. По телу то и дело проходит легкая дрожь.

Да что ж я так разволновалась?

Начинается заезд. Я наблюдаю за лошадьми и жокеями. Получаю удовольствие. Но в памяти образ незнакомого мужчины, от которого меня слегка потряхивает.

Я не понимаю пока природы этой дрожи. То ли мне страшно, то ли просто волнительно. Хочется убежать и спрятаться, но я заставляю себя сидеть на месте и смотреть на заезд.

– Номер восемь, – говорит Абаль, вырывая меня из задумчивости. – Какая красивая лошадь, правда?

– Что? А, да, очень красивая.

– Аиша, точно все хорошо? У тебя голос дрожит.

– Да-да, все в порядке. Я только… отлучусь в уборную, ладно?

– С тобой сходить?

– Не надо, – отзываюсь и слегка сжимаю руку невестки.

Она провожает меня взглядом до выхода из ложи. Я чувствую это по теплу, растекающемуся по спине.

В уборной снимаю никаб и, намочив руки холодной водой, аккуратно прикладываю к пылающим щекам, чтобы не смазать макияж.

Что ж это за сумасшествие?

Надо как-то успокоиться, но я не знаю, как.

Успокоительные и антидепрессанты я не принимаю уже год. Но сейчас не отказалась бы. Потому что кажется, будто мои руки никогда не перестанут дрожать.

– Фу-у-ух, – выдыхаю. – Это всего лишь мужчина, – шепчу. – Незнакомец. Я больше никогда его не увижу.

Только что за иблис заставил меня увидеть образ мужчины? И ведь не в пустыне, не среди барханов, а во дворе моего брата! Как такое вообще могло произойти?

Немного отдышавшись и успокоившись, надеваю никаб и возвращаюсь в ложу. Абаль снова внимательно всматривается в меня.

– Аиша…

– Абаль, ты зря тревожишься, – произношу уже спокойно, хотя руки все еще подрагивают. – Все и правда в порядке.

– Хорошо, – соглашается подруга.

До конца скачек мне удается успокоиться. Во время аукциона мы с Абаль и Саудом прогуливаемся к лошадям, где мой брат предлагает купить мне нового скакуна, но я отказываюсь.

– Бархан прекрасно справляется, – напоминаю ему о подаренном мне два года назад арабском скакуне. – Спасибо, брат.

– Я бы уже поела, – говорит Абаль.

– Кстати, об этом, – произносит Сауд. – Сегодня вечером у нас на ужине будет особенный гость.

И вот снова мое сердце пропускает удар, а потом заходится в сумасшедшем ритме.

– Кто? – спрашивает Абаль.

– Мой новый деловой партнер, Давуд. Он планирует построить себе дом неподалеку от нашего. Я предложил ему поужинать в пустыне, а потом переночевать у нас. Если конечно, ты не против, моя дикая роза.

– Не против, – тут же отзывается Абаль. – Все равно его разместят в мужской части на первом этаже. Нужно сказать Мадине подготовить для него комнату.

– Еще успеешь. Пойдем поедим, раз ты голодна.

– Оставайся, мы пойдем на женскую половину, – говорит Абаль и разворачивается лицом ко мне. – Аиша, ты выглядишь испуганной.

– Ох, – выдыхаю. – Просто показалось, что наездник сейчас упадет с лошади, – киваю ей за плечо, выдумывая на ходу. – Пойдем поедим?

Кивнув, Абаль идет к женским ложам, а я следую за ней. Там можно будет приподнять ткань никаба, чтобы спокойно поесть, потому что мы будем скрыты от посторонних глаз. Но в то же время по моему лицу невестка сможет понять, насколько я напугана.

Что за гость посетит дом брата вечером? Если это тот мужчина, как мне не умереть от страха и… какого-то священного трепета, который он на меня нагоняет?

Глава 3

Вздрагиваю, когда моей ноги касается мягкая шерстка, и опускаю взгляд вниз. Карамель задирает голову и, мурлыкнув, прищуривается.

– Хулиганка, ты меня напугала, – зарываюсь пальцами в шерсть, а кошка продолжает тереться о мои ноги.

Потом она резко разворачивается и бежит на балкон, а я срываюсь за ней.

– Карамель! Карамель, вернись в дом!

Подхватываю кошку брата у самой балюстрады и бросаю взгляд на пустыню. Воздух все еще плавится, но на улице стало значительно прохладнее.

Прищурившись, всматриваюсь в дорогу, ведущую к особняку брата, по которой едут два джипа. Сердце почему-то начинает частить так, что тяжело сделать вдох.

Это едет тот самый гость брата, никаких сомнений. Сглатываю и крепче прижимаю к себе кошку.

Машины останавливаются у ворот, а потом въезжают на территорию и скрываются за домом.

– Госпожа, – в комнату заходит служанка, – господин сказал, что вас будут ждать внизу.

– Ладно, – выдыхаю. – Моя сестра приехала?

– Да, госпожа Ильхам уже здесь, – отчитывается Зухра. – Она в гостиной с вашими племянниками.

– Хорошо, спасибо, я сейчас спущусь.

Закрыв дверь на балкон, опускаю Карамель на кровать, а сама возвращаюсь к туалетному столику в гардеробе, чтобы надеть никаб. Знаю, Сауд скажет, что это слишком. Точнее, мог бы сказать лет восемь назад. Но сейчас он позволяет мне одеваться, как мне того хочется.

А я желаю скрываться от мира. Потому что нигде, кроме дома брата, не чувствую себя в безопасности с открытым лицом.

Когда-то монстр, который лишил меня невинности не только физически, но и морально, сказал, что у меня лицо… я даже не стану повторять это слово. Но им обычно называют женщин, которые предоставляют интимные услуги за деньги. Вот с кем он сравнил меня. Сказал, что мои губы созданы, чтобы…

– Аиша, – вздрагиваю от голоса сестры и поворачиваю голову. – О, как красиво ты подвела глаза, – восхищается Ильхам, буквально врываясь в комнату вихрем свежего воздуха, которого мне иногда так сильно не хватает.

Ильхам потрясающая. Она нежная, добрая, светлая. И Сауд пригрозил отцу, что если тот отдаст младшую сестру замуж без согласования с ним, он и ее заберет, чтобы спрятать от родителей.

Вообще мой брат стал много и часто идти против воли отца, что раньше в нашей семье было совершенно неприемлемо. Но после того, что произошло со мной, отец перестал быть таким категоричным.

– Добрый вечер, моя хорошая, – улыбаюсь и приобнимаю сестру, которая наклонилась ко мне.

– Можно я помогу тебе? – спрашивает она, кивая на мой черный никаб.

– Конечно, – киваю и поворачиваюсь к зеркалу.

– К Сауду приехал гость. Очень красивый мужчина.

– Ильхам! – восклицаю и смотрю на сестру с притворным возмущением, а она по-девичьи хихикает.

Как же мне хочется, чтобы она сохранила в себе эту чистоту и восторженность!

– А что? Я так, только одним глазком, – подмигивает сестра. Ее подведенные сурьмой глаза светятся игривым огоньком. – Он меня не видел, я спряталась за кадками с теми огромными растениями, которые насадила наша Мария.

Сестра очень любит настоящее имя невестки. Ей оно кажется экзотическим, и она напрочь отказывается называть Марию как-то иначе. Хотя, надо сказать, Сауда это немного бесит. Но такая уж наша Ильхам.

– Ох, – качаю головой и цокаю языком, когда сестра аккуратно надевает на меня никаб.

– Да ладно тебе! Красивый, богатый. Что еще надо?

– Не торопись, мы еще его не знаем.

– Представь себе, если Сауд решит выдать тебя за него. Он не такой, как тот урод… Прости, я увлеклась, – стихает Ильхам.

А я чувствую, как в жилах застывает кровь.

Я больше никогда не выйду замуж!

Ни одному мужчине не позволю прикоснуться ко мне!

Я слишком долго залечивала свои раны. А некоторые залечить так и не удалось. Мое время ушло безвозвратно.

Теперь я хочу жить с семьей брата, заботиться о них и дарить им радость. Это и есть мое личное счастье.

– Кстати, Сауд говорил, как его зовут? – спрашивает сестра, поправляя ткань никаба.

– Давуд, – произношу, а потом начинаю хмуриться.

Какое же знакомое имя…

Когда-то давно – кажется, будто в прошлой жизни, – в моем университете был преподаватель. Говорили, что он внештатный, скорее приглашенный гость, который специализировался на инвестициях.

У меня он ничего не преподавал. Но я пару раз в неделю наблюдала за тем, как он шел от своей машины по парковке. Шаг расслабленный, даже немного небрежный. Всегда в сопровождении студентов. Всегда смеющийся.

Мне тогда казалось, что столько может смеяться лишь очень добрый и светлый человек.

А потом он просто перестал приезжать, и у меня в памяти остались только улыбка и имя. Давуд…

– Ну все, готово, – довольно произносит Ильхам и выпрямляется, а я встаю со своего кресла.

– Помни не кормить детей сладостями на ночь, – наставляю сестру, когда мы выходим из моей спальни и идем вниз. – Иначе ни ты не поспишь, ни прислуга, ни они сами. Будут до утра на голове стоять.

– Помню-помню, – бубнит Ильхам.

Я поправляю свою длинную накидку.

Сегодня на мне не абайя. Я надела льняные брюки, такую же рубашку, а поверх – накидку до пят с двумя разрезами по бокам. Такой наряд позволит мне погулять по пустыне и пообщаться с ней, пока брат с женой будут общаться со своим гостем.

Мы спускаемся по широкой лестнице, и мое сердце с каждой секундой бьется все быстрее, то подскакивая к горлу, то стремительно ухая в пятки.

Да что ж за реакция такая?

Хотя ничего удивительного. За последние пять лет я впервые окажусь в обществе незнакомца. Именно из-за желания избежать этого я не посещала многочисленные приемы, на которые ездят Сауд с Абаль. Но сейчас, когда я закончила терапию, чувствую, что хочу немного выглянуть из своей раковины.

– О, Аиша, мы заждались, – произносит Сауд, когда мы появляемся в гостиной.

Я чувствую, как немеют кончики пальцев и лицо, когда мой взгляд мечется между братом и его гостем.

– Давуд, позволь представить тебе мою сестру Аишу, – говорит брат, и гость оборачивается.

Я же застываю с открытым ртом, встречая взгляд ореховых глаз.

Глава 4

Давуд

– Сынок, мы прилетим через два дня, – говорит мама в трубку, пока я надеваю на запястье часы.

– Я встречу вас в аэропорту.

– Мы же летим частным рейсом, – смеется она. – К тому же, ты наверняка пришлешь за нами кучу машин.

– И в одной из них буду сидеть я, – отзываюсь. – Мама, это не обсуждается.

– Девочки очень сильно соскучились по тебе.

– И я по ним тоже, – отзываюсь севшим голосом.

Мы минуту молчим. Каждый о своем. Мама – с осуждением, я – с болью.

– Ладно, мне пора, – нарушает она молчание. – До встречи.

– Скажи малышкам, что я люблю их.

– Обязательно, – хрипловато произносит мама и кладет трубку.

Я оседаю на кровать в своем номере и смотрю на заставку экрана, на которой у меня все еще установлена фотография моей Эммы с нашими малышками. Девочкам тогда было всего по два года, когда их мама – журналист и военный корреспондент – полетела в горячую точку, из которой не вернулась.

В тот день наша жизнь разделилась на до и после.

Дочки едва ли помнят саму Эмму, но хорошо помнят, что у них была мама.

Сейчас малышки временно живут у моих родителей на греческом острове, но я попросил маму привести их ко мне хотя бы на неделю, потому что чертовски сильно соскучился.

Вообще мама не разделяет моего желания переехать в Эмираты и, уж тем более, забрать сюда дочерей. Несмотря на то, что она сама из этих краев, все равно категорически против. А у меня здесь бизнес, приятные воспоминания об Эмме, с которой мы познакомились в Дубае, и пустыня, которая стала для меня сакральным местом.

Бросив на себя в зеркало еще один взгляд, выхожу из отеля и, сев в машину, еду к своему новому деловому партнеру, шейху Сауду.

Мы познакомились на экономическом форуме в Саудовской Аравии еще год назад. Сауд приглашал меня погостить у него, а я поделился, что собрался строить бизнес на территории его страны. У нас пересекались интересы, и два месяца назад я предложил ему сотрудничество.

Сауд пригласил меня на ужин в пустыне и ночевку в его доме. Я согласился. Это позволит познакомиться с ним ближе, а бонусом провести время в пустыне, которая необъяснимо манит меня вот уже который год.

Когда Эмма была жива, мы провели ночь в этой пустыне. Мы тогда сидели у шатра, и моя жена мечтала построить дом в этой пустыне и каждый день любоваться этими невероятными закатами и рассветами. Это одна из причин, почему я хочу построить здесь дом.

А вторая… вторая мне самому непонятна.

Мама говорит, что ее предки были кочевниками в этой пустыне. Настоящими бедуинами, которые со временем разбогатели на нефти. Точнее, разбогател только один, мой дед. И он единственный, кто захотел жить в цивилизации. Семья осудила его, и он ушел, больше никогда не вернувшись.

Может, в этом причина того, что меня так упорно тянет в эту пустыню? Дух предков?

Правда, я вряд ли бы сел на верблюда и согласился жить в палатке среди небытия.

Дом у Сауда роскошный. Даже скорее особняк. Огромный, величественный, выполнен из белого камня с арочными окнами и дверями.

Меня встречает один из слуг шейха и сразу провожает в просторную гостиную с высокими потолками, тахтамейками вдоль двух стен, зоной с кожаными креслами и кофейным столиком между ними и фонтанном в самом центре. Слуга оставляет меня ждать, а я подхожу к большому окну с видом на задний двор с бассейном.

Сердце почему-то на мгновение заходится. Как будто я уже видел это место, хотя впервые посещаю дом Сауда.

– Давуд, добро пожаловать, – раздается за моей спиной, и я разворачиваюсь, чтобы пожать руку хозяину особняка.

– У тебя невероятный дом, – произношу совершенно искренне. – Не уверен, что смогу с тобой соперничать, когда буду строить свой. Хотя и не стану. Все равно бесполезно.

Сауд смеется и предлагает мне присесть в одно из кожаных кресел, сам же устраивается рядом. На столик тут же ставят поднос с чашечками кофе, розеткой с традиционными сладостями и небольшими стаканами воды.

– Нам придется немного подождать, – ставит меня в известность хозяин дома. – Мои женщины долго собираются. Еще и дочь немного капризничает сегодня.

– Папа! Папа! – раздается крик, а потом в гостиную вбегает мальчуган, который безошибочно находит взглядом своего отца и сразу бросается к нему. – Ильхам едет!