Разбейся и сияй

Мальчишка, как видно, почувствовал, что я посмотрел на него, и тоже бросает на меня взгляд. Непонятно, сколько ему лет, где-то около десяти. У него каштановые вьющиеся волосы, маленькие круглые щечки, и он с улыбкой машет мне рукой. Хотя я не отвечаю, он продолжает улыбаться.

Мало того что я теперь сижу не один, вдобавок ко мне подсадили солнечного оптимиста! Что может быть хуже? Мальчик напоминает мне Эндрю в юном возрасте. Тот тоже вечно лыбился.

Тем временем урок начался, Хейзел включает свою любимую игрушку – проектор. Она часто им пользуется – похоже, между ними заключен некий тайный союз.

Я опять переключаюсь в дежурный режим, игнорируя все, что получается проигнорировать. Не поддаются только мысли. Они постоянно стучат в черепную коробку и вызывают головную боль. Я понимаю, что пора составить план дальнейших действий. Вернуться к учебе? Или найти такую работу, где не надо слушать и разговаривать, чтобы мне никто не давил на мозги? Ясно одно: деньги, которые выплатила армия, когда-нибудь закончатся, а я не хочу жить за счет матери.

Пацанчик по соседству стучит по центру стола, чтобы привлечь мое внимание. Когда я поворачиваюсь к нему, он подсовывает алфавит жестов, обводит кружком несколько букв и прикладывает ладонь к груди. На нем синяя рубашка с марвеловским Железным человеком, за что я мысленно присуждаю ему несколько плюсовых очков. Он подносит указательный палец к своему лицу, дважды проводит им по щеке и формулирует слово «имя». Затем снова указывает на алфавит, чтобы я мог понять, как его зовут.

Джейми.

Мне хочется сказать, чтобы он оставил меня в покое и следил за уроком, но, как видно, за уроками он следит лучше моего. Каждое его движение выглядит отточенным, он явно не новичок.

Мы обмениваемся быстрыми взглядами, я сдержанно улыбаюсь и вновь опускаю глаза на крышку стола, которую успел изучить вдоль и поперек. Малец не отстает – вырывает лист из блокнота, достает из пенала карандаш и начинает писать. Наконец пододвигает листок ко мне.

На листке детским почерком выведено: «Как тебя зовут?» Черт! У меня нет проблем с детьми, раньше я даже любил с ними возиться. Но здесь мне нужен покой, я хочу отбыть урок и уйти. И все-таки я невольно беру карандаш, который мальчишка оставил рядом с бумагой, и пишу ответ: «Кэмерон».

Джейми лукаво улыбается, указывает на алфавит и с сумасшедшей скоростью воспроизводит мое имя жестами. Черт, этот малыш – настоящий профессионал! Моя рука с карандашом на мгновение зависает над листом бумаги. Я пишу: «Почему ты в начальном классе? Ты, похоже, уже не новичок».

Джейми забирает карандаш и, высунув кончик языка, пишет ответ. Мне даже нравится это отступление от рутины. Когда ты чем-то занят, время течет быстрее.

«Я глух от рождения и умею говорить жестами с четырех лет».

Джейми рисует смайлик. Я не могу не признать, что малыш мне нравится.

«Тогда почему ты здесь?»

Джейми достает второй карандаш, чтобы не передавать его друг другу, и, сосредоточившись, отвечает: «Потому что моя сестра обещала мне за это мороженое».

«Твоя сестра?»

Наморщив лоб, смотрю на Джейми. Парнишка энергично кивает и указывает в сторону доски. Мой взгляд перескакивает на Хейзел, которую я до сих пор старался игнорировать, потому что ее присутствие заставляет меня нервничать. Чертовски сильно нервничать. Мы встречаемся взглядами, она улыбается, я машинально цепенею и выключаю свою улыбку. Пусть не думает, что я пришел сюда охотно.

Я и сам не знаю, почему повел себя как ребенок, ведь она мне ничего не сделала, разве что бегала за мной как сумасшедшая и не хотела отпускать, потому что я не внес себя в список. Ну, и еще ее взгляд косули заставляет меня чувствовать, что я стою перед ней с обнаженной душой. Некоторые просто тащатся, наблюдая чужие страдания.

На Хейзел сегодня темно-красное вязаное платье, достающее до середины бедер, на ногах – черные колготки. И в придачу коричневые сапоги до колен. Каштановые волосы не зачесаны в узел и падают на грудь широкими волнами.

Черт! Надо было не обращать на нее внимания и дальше, чтобы вечером не фантазировать.

Я отрываю взгляд от Хейзел, когда Джейми тычет в меня карандашом. Он успел что-то написать. Прочитав ответ, я чувствую, что во рту пересохло так, словно в него набилась пыль.

«Тебе моя сестра так же нравится, как ты ей?»

Неудачная шутка? Я закрываю глаза и думаю, как выпутаться из щекотливой ситуации. Надо продержаться еще двадцать минут. Мало того, что Хейзел подкупила братца, чтобы он посидел рядом со мной, так он еще и застал меня на том, что я пялюсь на его сестру.

«Без комментариев», – нелюбезно отвечаю я.

«Да, наверняка она к тебе неравнодушна. Иначе зачем попросила меня прийти и сесть рядом с тобой?» – спрашивает мальчишка и рисует еще одну смешную рожицу. До настоящего таланта Джейми далеко. Как и мне, впрочем, хотя мой бывший преподаватель убежден в обратном. Он всегда считал, что у меня есть задатки и люди будут с радостью платить за мои рисунки реальные деньги. Пока что они делают богаче только мусорщиков.

«Она меня совсем не знает».

«Ну и что? Я тоже не знаю девочку со светлыми волосами в первом ряду».

Мальчик быстро смотрит в первый ряд. Девочка, которую он имеет в виду, посещает курсы с первого занятия; женщина, сидящая рядом, очевидно, ее мать. Джейми смотрит на девочку мечтательным взглядом. Интересно, у меня такой же вид, когда я глазею на его сестру? Надеюсь, нет. Джейми, однако, не выглядит смешным, все-таки он еще ребенок. Но мне-то уже двадцать пять лет, и я нахожусь на худшем отрезке своей жизни. Кому-кому, а мне не следует ни на кого смотреть так, как Джейми смотрит на Алису.

«Тебе нравится эта девочка?» – пишу я и толкаю Джейми в бок, чтобы оторвать его от фантазий и пригласить ответить.

«Мне нравятся ее косички. И что у нее розовеют щеки, когда она улыбается».

Боже, кого ко мне подсадили? Настоящего романтика. Джейми расчерчивает лист бумаги и ставит крестик, предлагая сыграть в «крестики-нолики». Однако мои мысли витают вокруг его сестры. Я настолько отвлекся, что трижды проигрываю чертову ребенку. Докатился!..

Я все еще силюсь понять, зачем Хейзел привела брата и посадила его рядом со мной и правду ли сказал Джейми, что я ей нравлюсь. Ничего не могу поделать: что-то глупое внутри меня желает, чтобы он оказался прав. Женский интерес к моей персоне почти до отвращения естественен. Эндрю несколько месяцев пытается вывести меня в люди, познакомить с подружками, с которыми сам познакомился, пока я был на войне, – я всякий раз его отшивал. Не только потому, что я не хочу покидать свое логово, но и потому, что в моем нынешнем состоянии я никудышный собеседник. Я могу считать пару слов с губ говорящего, но для нормальной беседы этого мало. Кроме того, разговор ведут два человека, а я уже несколько месяцев не произношу ни слова, потому что это доставляет слишком много боли.

Если бы Эндрю узнал, что десятилетний пацан пытается сосватать меня своей сестре, он бы покрутил пальцем у виска. А если бы узнал, что в глубине души она мне еще и нравится, то, скорее всего, попросил бы дать ему пощечину, чтобы убедиться, не спит ли он.

До конца урока мы с Джейми успеваем сыграть пять партий в «крестики-нолики». Ладно, по крайней мере, три я выиграл. Джейми протягивает мне кулак как старому другу. Я неплохо провел с ним время, поэтому касаюсь своим кулаком его кулачка. Мальчик поспешно собирает вещи и бегом срывается с места.

Хейзел целует каштановые локоны брата, незаметно бросив взгляд в мою сторону.

Я жду, когда все выйдут из класса, и достаю телефон. Три новых сообщения, все от Эндрю. Он интересуется, будем ли мы вечером смотреть «Во все тяжкие». Глядя на экран, я начинаю набирать ответ и встаю с места.

Через мгновение я на кого-то налетаю. Мы с Хейзел чуть не столкнулись лбами, потому что я, как последний идиот, уткнулся в свой телефон. Нас отделяют друг от друга всего несколько сантиметров. Черт, вблизи она выглядит еще лучше, чем с последнего ряда. Глаза карие, причем такого оттенка я раньше не видел – теплой карамели. Тепло разливается и у меня в груди, оттого что я ощущаю шеей ее легкое дыхание. Так, как она сейчас на меня смотрит, на меня уже целую вечность не смотрела ни одна женщина. Как если бы заглянула за каменную стену, которой я тщательно отгородился от других людей.

Ее взгляд опускается на мои губы; такое впечатление, что я способен не только видеть, но и слышать ее сбивчивое дыхание. Я сую телефон в задний карман джинсов. Тем временем Хейзел отводит взгляд, заправляет прядь волос за ухо, снова поднимает глаза и одними губами беззвучно произносит «извини».

Черт!

Эти губы слишком близки и слишком красивы. У меня в уме роятся картины, уместные разве что для вступающего в половую зрелость подростка, одолеваемого гормонами. Фантазии о том, для чего могут пригодиться эти губы, лишают меня хладнокровия.

Кашлянув, я даю понять, чтобы она уступила мне дорогу, однако она не уходит. Хейзел в очередной раз указывает на список, куда я так и не внес свои данные. Так как бесплатные уроки закончились, надо решать, что делать дальше. И лучше прямо сейчас, пока она не шлепнула меня линейкой, с помощью которой подчеркивает предложения на слайдах.

Можно просто уйти, смыться и выкинуть из головы странную волнующую встречу с Хейзел вместе со словами Джейми. Но я поступаю ровно наоборот.

Я решительно подхожу к столу, хватаю шариковую ручку, пододвигаю к себе список и нахожу все еще пустующую строку. И вношу в нее свои данные, в том числе номер телефона. Я понятия не имею, что меня заставило передумать и не пожалею ли я сразу же, как только выйду из класса.

7. Хейзел

Занятия в пятницу проходят после полудня, и солнце стоит еще высоко, когда я покидаю депо в этот день. На последних четырех занятиях меня сопровождал Джейми; план, кажется, начинает давать первые плоды. Я наконец-то узнала, как его зовут. Его имя – Кэмерон – так же прекрасно, как он сам. Кэмерон по крайней мере старается делать вид, что понимает, о чем я говорю около доски. Всякий раз, когда мы встречаемся взглядом, у меня теплеет на сердце и бурчит в животе, словно я не ела несколько дней. Но это хорошее бурчание. Такое, какое я постаралась бы сразу прекратить, если бы пребывала в трезвом уме.

Сегодня у Джейми волейбольная тренировка в школе, и он не смог со мной прийти – Кэмерон тем не менее прочитал задание. Похоже, узел развязался. Кто бы мог подумать, что немного времени, проведенного с Джейми, пробьет скорлупу! А вот Скай подумала. Я и вообразить не могла, что все произойдет так быстро.

На выходе из депо звонит мой телефон. По звуку я сразу определяю: мама, – поэтому в разговоре сдерживаю свою эйфорию. Разговоры по телефону с матерью не входят в число моих любимых занятий.

– Привет, мам. Как дела? Можно я тебе перезвоню, когда вернусь в общежитие? Моя машина все еще на ремонте, мне нужно поймать автобус.

– Хейзел, тебе надо забрать Джейми из школы.

Никаких «Здравствуй, дорогая», никаких «Как твои дела?» Ни капли интереса к моей личной жизни. Впрочем, разве я ожидала чего-то другого? Я со вздохом опускаюсь на верхнюю ступеньку лестницы и свободной рукой тру виски, чтобы не разболелась голова.

– Ты не слышала, что я сказала? Мой пикап в мастерской, стартер со вчерашнего дня плохо работает. Я не могу забрать Джейми из школы, сегодня это должна была сделать ты.

В принципе, это ее постоянная обязанность, но я об этом умалчиваю, хватит с меня стресса на этой неделе, а то до выходных не доживу. Я собираюсь провести выходные с дедушкой на ферме, я соскучилась по животным и по деду, атмосфера в общаге меня просто душит.

– У меня встреча с новым клиентом. Твой брат получил травмы на тренировке, его нужно забрать.

– Травмы? – Я вскакиваю и судорожно размышляю, как быстрее добраться на другой конец города. Я не знаю график движения автобусов наизусть, понятия не имею, какой автобус отправляется туда и в какое время.

– Наверняка ничего страшного. Тем не менее повторяю, я не могу за ним заехать. Мой клиент уже ждет под дверями квартиры.

– Как я сейчас доберусь до его школы, мам?

Боже, мне хочется свернуть ей шею, она вечно ставит встречи с клиентами выше семейных нужд. Наверное, и отец сбежал, потому что ему приходилось в одиночку иметь дело с глухим сыном, в то время как мать редко показывалась дома. Я в то время сама была еще ребенком и не могла помочь.

– Вызови такси. Напиши мне, когда заберешь Джейми и отвезешь его домой.

Связь обрывается. Я сжимаю телефон в кулаке так, что белеют костяшки пальцев, – если бы он не был мне нужен, я бы выбросила его сейчас в мусорное ведро под лестницей, чтобы в голову не приходили мысли об отправке матери писем с угрозами.

Достаю из сумочки кошелек и с отчаянием осознаю: у меня нет с собой наличных, чтобы заплатить за такси! Приехали!

Но тут вселенная, как видно, смилостивилась и послала мне знак: на другой стороне улицы я вижу Кэмерона, садящегося в свою машину. Он вышел из депо буквально передо мной. Я понятия не имею, согласится ли он помочь, однако выбора нет. Кроме того, если я правильно истолковала все приметы, Джейми ему понравился.

Я перебегаю через площадь перед депо, останавливаюсь на улице и смотрю, нет ли машин, затем спешу на другую сторону. Кэмерон уже завел двигатель. Я не знаю, как обратить его внимание, не напугав до смерти. Поэтому подскакиваю к капоту и машу как сумасшедшая, потерявшая рассудок после звонка матери. А может быть, я действительно куда-то его временно засунула?

Я вижу Кэмерона через ветровое стекло: он наморщил лоб, уголки рта подрагивают. Ему не приходит в голову мысль выйти самому, поэтому я жестами прошу опустить стекло. Двигатель урчит как котенок, я обхожу машину и останавливаюсь перед окном водителя.

Если бы он как следует занимался с самого начала, я бы сейчас могла объяснить жестами, чего хочу. Так нет ведь, он наверняка отстал от группы. Поэтому я достаю телефон, открываю группу учащихся в WhatsApp и нахожу его номер. Наконец мне удается вступить с ним в чат.

Хейзел: У меня неотложный случай. Ты не мог бы меня подвезти?

Черт побери, я задыхаюсь, словно пробежала марафон, и это при том, что мои кондиции благодаря утренним пробежкам не так уж плохи.

Кэмерон смотрит на экран телефона с озабоченным видом. Я прибегаю к секретному оружию.

Хейзел: У Джейми проблема. Он получил травмы в школе, мне нужно его забрать, а моя машина в ремонте.

Отрываю на мгновение взгляд от экрана. Кэмерон читает мое сообщение. Я вслепую добавляю: «Очень прошу».

Кэмерон: Садись.

Я с облегчением вытираю пот со лба, обхожу черный «Вольво» и сажусь на пассажирское сиденье. Иной человек, возможно, почувствует себя неуверенно с глухим водителем за рулем, но я знаю, что по статистике глухие реже попадают в аварии, чем обычные люди.

Как только я закрываю дверцу и впервые оказываюсь с Кэмероном одна в тесном пространстве, нервозность вновь вытесняет злость на бесчувственность матери.

Кэмерон опирается одной рукой на руль, а другой набирает сообщение, которое через секунду приходит на мой телефон.

Кэмерон: Ты адрес сама назовешь или мне надо догадаться?

Кивнув, ищу местоположение на гугл-картах, отправляю его Кэмерону и делаю облегченный вздох. Господи, я его расцеловать готова, он просто спас меня в трудную минуту! Пока я добралась бы в школу на автобусе, прошло бы не меньше двух часов.

Я тяну за ремень безопасности, перекидываю его и вставляю язычок в замок.

Кэмерон переключает телефон в режим навигатора, вводит координаты и выезжает с парковки. Я только сейчас замечаю, что впервые вижу его без кожаной куртки. Черт побери! Такие бицепсы следует запретить законом, слишком уж хороши. Кожа имеет естественный техасский загар, четко выступают жилы на руках. Я торопливо отгоняю неприличные мысли и все же иногда на него тайком посматриваю. Трудно сказать, насколько мои взгляды незаметны, в любом случае нас разделяет не более сорока сантиметров. Если Кэмерон так же внимателен, как мой брат, он давно уже понял, почему я на него пялюсь.

Аромат его парфюма витает в машине ванильным облачком, с каждым метром пути во рту у меня становится все суше, а ладони влажнеют все больше. «Хейзел, – мысленно одергиваю я себя, – Кэмерон – обычный человек, а не мессия. Почему ты ведешь себя как девчонка-подросток? Только потому, что у парня красивые руки?» Красивые руки, красивые глаза, красивый подбородок, красивые губы, красивая улыбка. Последнюю мне порой удавалось видеть на занятиях, когда рядом с ним сидел Джейми. Они прекрасно поладили. Из-за того что Кэмерон так нравится моему брату, мне трудно избавиться от совершенно неуместных фантазий, ведь Кэмерон, в конце концов, мой ученик.

С усилием отрываюсь от созерцания его профиля и смотрю в окно. На улицах в конце рабочего дня творится настоящее столпотворение, поездка тянется ужасно долго. Хоть бы у Джейми было все хорошо. Мать сказала, что у него травмы; если бы он серьезно пострадал, тренер вызвала бы «скорую», не так ли? Сначала мы хотели отправить Джейми в школу для глухих, но после вступительных занятий у них не нашлось свободного места. Поэтому брат посещает частную школу, где учатся как глухие, так и слышащие дети. Ежемесячная оплата такой школы влетает матери в копеечку. Но раз уж она скупа на любовь, пусть хотя бы не жмется в финансовом плане.

Пальцы сами собой теребят край свитера. Я вдруг слышу музыку и поворачиваю голову к Кэмерону. Он включил радио. Для меня включил. Кэмерон бросает взгляд исподтишка, словно желает убедиться, что музыка мне нравится. Я благодарно киваю, радуясь, что он помог мне отвлечься от мыслей и забот о Джейми. По радио Натали Имбрулья исполняет Torn. Будь я одна в своем пикапе, я подпевала бы во все горло. В компании с Кэмероном я не собираюсь устраивать шоу, и не важно, слышит он меня или нет.

Я еще раз приглядываюсь к нему. Темно-каштановые, почти черные волосы, свисающие на лоб, подчеркивают контраст с серыми глазами. Губы сомкнуты в ничего не выражающую черту. Я замечаю, с каким вниманием он управляет машиной. Он гораздо чаще смотрит в зеркала бокового и заднего вида, чем я, когда сама сижу за рулем пикапа.

Замечаю шрам на трицепсе, почти полностью прикрытый тканью рубашки. Интересно, что с ним произошло? Когда он потерял слух? При каких обстоятельствах? Откуда взялся этот длинный шрам?

Я мысленно заставляю себя замолчать, отворачиваю взгляд и с облегчением замечаю, что Кэмерон въезжает на территорию школы. Я издалека вижу брата, стоящего рядом с тренершей по волейболу. Когда Кэмерон подъезжает к ним вплотную, я понимаю, какие именно травмы получил Джейми. У него треснула нижняя губа, на щеке разрастается синяк. Машина останавливается, я сбрасываю ремень безопасности и выскакиваю наружу.

– Боже, Джейми, что случилось?

Опускаюсь перед ним на корточки и приподнимаю подбородок брата, чтобы лучше рассмотреть повреждение нижней губы. Тренерша коротко объясняет, что другой ученик швырнул ему в лицо гандбольный мяч. Намеренно или нет, она не знает; обидчика в любом случае вызвали к директору.

– Я теперь похож на разбойника? – жестами с гордостью спрашивает Джейми, при этом кривясь от боли.

– Тебе не помешало бы приложить лед и посмотреть «Короля Льва», – отвечаю я, поглаживая его по волосам. А тренерше говорю: – Как вы думаете, его следует отвезти в больницу?

– Вряд ли. Школьный врач осмотрел вашего брата и сказал, что через пару дней все заживет. До тех пор Джейми следует воздержаться от тренировок.

– Хорошо, спасибо.

А Джейми тем временем пропал! Я в растерянности озираюсь по сторонам и вижу: он стоит возле машины Кэмерона. Тот тоже вышел и внимательно рассматривает разбитую губу и синяк. Мой брат в радостном возбуждении рассказывает, что с ним приключилось.

Кэмерон пожимает плечами в знак того, что не понял ни слова. Тянет указать ему: это все потому, что он плохо занимается. Впрочем, я слишком благодарна за помощь.

Прощаюсь с тренершей Джейми, достаю телефон и объясняю Кэмерону, что произошло. Прочитав мое сообщение, он мрачнеет. Видимо, как и я, считает, что это не случайное происшествие. Другие школьники не первый раз делают пакости – подстерегают Джейми, ставят ему подножки, воруют его вещи.

Джейми поворачивается ко мне лицом. Несмотря на боль, его глаза сияют как солнце.

– Можно ли Кэмерон приедет к нам на ферму?

– Я не могу об этом просить, Джейми. Путь неблизкий, а мама хочет, чтобы я отвезла тебя домой.

Вообще-то мне хочется наплевать на ее указания. Если бы она беспокоилась о сыне, могла бы приехать за ним сама.

– Ну пожалуйста, Хейзел! Пусть Кэмерон познакомится с животными. И с дедушкой. – Джейми нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

Кэмерон между тем стоит, прислонившись к машине и засунув ладони в карманы брюк. У меня опять бурчит в животе, словно я съела что-то не то, хотя я знаю, что происходит – мне приятно на него смотреть.

– Хорошо, я спрошу. Садись в машину.

Джейми вприпрыжку подбегает к машине, открывает заднюю дверцу и быстро садится на сиденье. Я тем временем составляю сообщение для Кэмерона.

Хейзел: Я знаю, что прошу слишком много, но не мог бы ты подвезти нас до фермы нашего дедушки? Джейми хочет показать тебе животных. Мне не хочется везти его домой к матери. Правда, езды отсюда сорок минут… За бензин я, разумеется, заплачу.

Пока Кэмерон читает, я еще раз погружаюсь в созерцание. До сих пор не понимаю, отчего у меня в его присутствии подгибаются колени. И это несмотря на то, что в сознание постоянно протискивается лицо Мейсона, вызывая угрызения совести. Но ведь я не делаю ничего запретного, просто пытаюсь познакомиться с новым человеком. Если он вообще не против со мной знакомиться…

Поток мыслей прерывает вибрация телефона. На моих губах расцветает улыбка.

Кэмерон: Я не могу отказать твоему брату;) Денег не надо, считай это моей компенсацией.

Хейзел: Компенсацией за что?

Кэмерон: За то, что я такой несносный ученик.

Он убирает телефон и обходит вокруг машины, чтобы занять место за рулем. Я поспешно набираю сообщение матери о том, что мы решили нанести визит дедушке. Джейми за окном машины посылает мне воздушный поцелуй. Как мне теперь себя вести? Наслаждаться этой новообретенной легкостью, пока ее у меня грубо не отобрали?

8. Кэмерон

Сам не знаю, почему я не отказался, когда Хейзел попросила меня подвезти их на ферму дедушки. Последние сорок минут были не просто непривычны, а напряженны. Непривычны – потому что рядом со мной в машине давно не сидел никто, кроме Эндрю. Напряженны – потому что никто не трогал меня за живое так, как эта девушка. Выскочила перед капотом как сумасшедшая, дико замахала руками, я едва не рассмеялся во все горло.

В зеркальце вижу любопытные взгляды Джейми и его разбитую губу. Я сжимаю руль, представив себе, как часто малыш попадал в такие ситуации только потому, что он не такой, как все. А ему как будто все нипочем, по-прежнему улыбается. И почему причиненные ему травмы так меня задевают? Я же его почти не знаю, вдобавок он не мой младший брат.

Мысль об этом врубается в грудь как мачете. Я с детства мечтал о брате. Мне жутко хотелось расти с ним, учить его чему-нибудь.

К счастью, взгляд на навигатор прерывает мои мысли, устремившиеся в ненужном направлении. Тем более когда я везу других людей и отвечаю за их безопасность.

Слева появляется цель нашей поездки. Уже наступил вечер, небо окрасилось в оранжевый цвет.

Я сворачиваю на подъездную дорожку и останавливаюсь перед открытыми воротами. Перевожу взгляд на Хейзел; она повернулась к заднему сиденью и жестами беседует с братом. В этот момент ко мне впервые приходит желание научиться понимать этот язык и разговаривать на нем, потому что мне интересно, о чем они болтают.

Хейзел поворачивается и достает телефон.

Хейзел: Мой брат хочет показать тебе наших животных. Разумеется, если тебе надо домой, то не обязательно соглашаться.

Мой взгляд вновь встречается в зеркале заднего вида со взглядом Джейми. Мольба на лице мальчишки быстро ставит мне шах и мат. Я киваю ему, он радостно хлопает в ладоши, отстегивает ремень безопасности и выскакивает из машины, словно не в силах больше усидеть в ней ни секунды. Теперь, когда мы с Хейзел остались наедине, мне тоже хочется поскорее выйти. Когда она рядом, в голову лезут мысли, для которых у меня нет ни времени, ни стойкости. Надо вылезти из машины, чтобы избежать ее близости, однако заметив, что она опять набирает текст, я прилипаю к сиденью. Мой телефон вибрирует.