Тайное общество, или Четыре презерватива

Юма Буши

Тайное общество, или Четыре презерватива

Предисловие

Кажется, что все истории о нас самих уже рассказаны. О любви, о предательстве, о поиске себя. Но жизнь, как река, всегда находит новые русла, чтобы удивить и заставить посмотреть на привычное под иным углом.

Перед вами – история одной командировки. Самой обычной, на первый взгляд: группа сотрудников института, скучная работа в глухом поселке, пыльная съемная квартира. Герои этой повести не искали приключений. Они мерили деревья, ворчали на начальника и мечтали поскорее вернуться домой.

Но именно в таких местах – вырванных из привычного контекста, в отрыве от большого мира, – с людьми происходят удивительные метаморфозы. Стираются служебные границы. Обостряются чувства. И самое главное – обнажаются те самые, тщательно скрываемые в обычной жизни части души: голод по искренности, тоска по пониманию, смешной и трогательный поиск тепла.

Это повесть не о сексе, хотя в ней есть и откровенность. Это повесть о близости. О том, как случайные люди становятся самым важным, что есть друг у друга – пусть даже на короткий миг летнего зноя. О том, как рождается и живет по своим, странным законам «Тайное общество» – не для заговоров или интриг, а для того, чтобы его участники могли, наконец, быть собой. Без масок, без правил, без оглядки на прошлое.

Это исследование того, что происходит, когда с чувств снимают ошейник. Когда ревность оказывается беспочвенной, но от этого не менее мучительной. Когда дружба граничит со страстью, а страсть оказывается единственным языком, на котором можно договориться с собственной душой.

Герои этой книги совершают ошибки, боятся, ревнуют, ищут и находят себя и друг друга. Они живут. Именно так, как умеют – искренне, неидеально и поэтому – по-настоящему.

Возможно, вы узнаете в них себя. Возможно, вам захочется осудить или, наоборот, поддержать кого-то из них. В любом случае, они не оставят вас равнодушными.

Приготовьтесь услышать гул электростанции (ТЭС), почувствовать запах нагретой хвои и дешевого вина, узнать вкус чужих губ и понять, что иногда самые важные открытия мы совершаем не в работе, а в себе. Добро пожаловать в «Тайное общество».

Глава 1 Командировка

Строго 18+.

Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми случайны.

Лето того года выдалось особенно жарким. В институте лесного хозяйства работа кипела – и на столах в кабинетах, и на полевых выездах. Отдел озеленения, как раз, получил очередное “важное” задание: провести полную инвентаризацию зелёных насаждений в поселке при местной ТЭС. На бумаге это звучало сухо и официально: измерить каждое дерево, составить планы улиц, оценить состояние насаждений. На деле же всё выглядело так: неделя, а то и две под солнцепеком, с рулетками, колышками, блокнотами и потными ладонями, записывающими в таблицы десятки и сотни одинаковых строк.

Для выполнения работ выделили небольшую бригаду – пятеро человек. Руководителем назначили начальника отдела, по прозвищу – “гном” – мелочного и вечно ворчащего, с неопрятной бороденкой мужичка, чья манера общения больше походила на придирки. А вместе с ним поехали – четыре инженера: Владимир, две Тани и, новенькая, архитектор – Натка.

Они тогда ещё не были друзьями, даже толком не знали друг друга. Работали в одном отделе, могли улыбнуться, перекинуться парой слов, но не более. Работа иерархична, и каждый держался своей линии. Более близкие отношения были только у Владимира с Таней, которые уже пару лет хорошо знали друг друга. Более того их симпатия дошла до стадии флирта и кажется, даже до любви. В общем, нечто вроде тайного служебного романа. Остальные девчонки видели в Вове скорее старшего товарища, но отнюдь не близкого друга. Да и разница в возрасте не способствовала сближению – ему тридцать с “хвостиком” им в пределах двадцати.

И вот именно эта командировка стала тем рубежом, где они переступили черту. Где будни с блокнотами и рулеткой превратились в общую занимательную историю, а случайные улыбки – в безграничное доверие и тайну. Никто из них еще не знал, что впереди – интересные вечера, откровения, смех, шепот под одеялом и зарождающаяся дружба, которая потом станет легендой Института.

Машина выехала ранним утром – с вещами, рулетками и кипой бумаг, и, спустя несколько часов дороги, оказалась в поселке при ТЭС. Съемная квартира ждала их. Молодые люди, тогда ещё, даже не подозревали, что именно здесь зародится то, что навсегда свяжет их четверых…

Воздух в квартире был сладковато-затхлый, как в заброшенной дачной кладовке. Пахло пылью, старыми коврами и чем-то химическим – то ли от пластиковых панелей, то ли от вездесущей гари ТЭС за окном. Три комнаты. Неплохая кухня с мягким уголком и новой газовой плитой. Балкон, с которого открывался вид на ухоженный двор: современная детская площадка, небольшой киоск-магазин и чахлые тополя в пыльных “клумбах” из покрышек.

Первым ввалился гном – начальник. Коротконогий и желтолицый. Швырнул сумку в дверной проем самой маленькой комнатки, соседствующей с кухней.– Мой кабинет, – буркнул, не глядя на остальных, тоном не терпящем возражений. И захлопнул дверь, как припечатал: ”здесь я начальник”.

Девчонки замерли в неловком молчании. Таня, печально посмотрела на закрытую дверь. В ее голубых глазах – усталость от таких вот “гномов”. За двадцать три года в ее жизни поместились – техникум, замужество за вечно отсутствующим дальнобойщиком и куча, вот таких самодуров-начальников. Ее мир был скучен, пока Вова не приоткрыл перед ней дверь, что вела к звездам, к эзотерическим мандалам, к разговорам о Вечном, по дороге с работы домой.

Натка, новый архитектор института, робко прижала к груди рюкзак. Новенькая, двадцатилетняя, кареглазая няша, с симпатичной, анимешной фигуркой. Это была ее первая длительная командировка. Она еще не влилась в коллектив и внимательно за всем наблюдала, пытаясь понять переплетение взаимоотношений и приоритетов. Задержала взгляд на Вове: “Кажется, он “теневой” лидер в отделе, спокойный, с загадочной тенью в карих глазах и скрытой силой бойца” – и тут же отвела в сторону:

”Очень интересно, похоже, в командировках своя атмосфера, отличающаяся от институтской”.

Танюшка фыркнула:– Вот это квартира, я понимаю! Прямо для нашего пати! – Она крутанулась на каблуках, короткие джинсовые шорты едва прикрывали упругие бедра. Маечка с вырезами демонстрировала загар. От нее веяло дерзкой, нерастраченной энергией девятнадцатилетней девчонки, сорвавшейся с поводка. Мама-контролер осталась далеко в городе. Здесь – свобода.

– Спальня! – Таня распахнула следующую дверь. Внутри – полумрак, гардероб с выщербленными дверцами и главный предмет мебели: широкая двуспальная кровать.

– Нам, что втроем спать на одной кровати? Это бред! Танюшка заглянула, засмеялась:– На двоих кровать, Тань! Кто на полу? Натка? Или я? Или ты? – Она подмигнула Вове, явно провоцируя. Натка покраснела, сжалась:

– Вопрос нужно решать. Я на полу спать не собираюсь.

Вова нахмурился, эти вечные бытовые проблемы, начальник старался спихнуть на него, знал, что он девчонок не оставит:

– Спокойно, сейчас все порешаем.

– Тане и Натке этот советский сексодром, – его голос прозвучал спокойно, но шутка, как и задумано, разрядила напряжение.

– Для малой соорудим ложе из подручных материалов или она может спать со мной на диване. Он полез в глубину шкафа в коридоре. Вытащил два ватных одеяла, пару старых, пахнущих нафталином ковров. Разложил у стены в спальне, рядом с кроватью. Получился нечто вроде походного ложа.– Ух! – Танюшка прыгнула на импровизированную постель, заставив пыль взметнуться столбом. – Прямо как принцесса на горошине! Только горошина – в задницу впивается! – Она залилась беззлобным смехом.– Спасибо, Вова, за приглашение…на диван…я подумаю.

Таня молчала, она не волновалась, потому, что Вова всегда мог решить все проблемы:

“Он всегда так. Нашел решение. Не орет, не командует. Просто… делает. Так же, как и рисует свои странные круги-мандалы – спокойно и сосредоточенно”.

Она наблюдала за его руками – сильными, жилистыми, руками практика кунг-фу. Те же руки, что вчера нежно рисовали на ее ладони линии судьбы. Сегодня устраивали их на ночевку. “Мужчина. Заботливый”.

Вове достался зал. Он поставил сумку у дивана. Его крепость и территория для посиделок. Командировки, ведь не только работа, но и отдых, и, временами, весьма неплохое веселье. Диван советских времен, журнальный столик с поцарапанной столешницей, старое кресло и дверь на балкон. Уже предвкушал вечера: ноутбук с музыкой и фильмами, бутылка вина, душевные разговоры. Возможно, с ней, с его Таней. О звездах. О смыслах. О том, как тесно им в браках и легко в этих разговорах.

Как начало темнеть, гном ушел, хлопнув входной дверью с таким видом, будто отправлялся на тайное совещание с президентом. Девчонки принесли купленное в местном магазинчике вино – полусухое, "Шабо". Пакет с клубникой. Виноград и палку сырокопченой колбасы. Вечер начинался стандартно, вначале некоторое смущение, а затем алкоголь развязывал языки и зажигал огонь в глазах.

– Тайное общество! – провозгласила Танюшка, разливая вино по пластиковым стаканам.

– Мы – Банда! Гном – изгой! Чокнемся!

Стаканы глухо стукнулись. Первый глоток – терпкий, кислый. Натка скривилась, Таня сделала вид, что не заметила дешевизны, Танюшка потянулась за клубникой, пшыкнула на ягоду сливками из баллончика. С видимым удовольствием положила в рот. Языком, слизнула с губ липкую сладость.

– Вот она богатая жизнь! Вино и клубника – еда аристократов.

Натка пила вино, смотрела на коллег и думала:

“Они странные. Таня с Вовой – как будто знают какую-то тайну. Переглядываются. Танюшка – бесшабашная оторва. Но, веселая”.

Алкоголь теплой волной разлился по телу. Стеснение начало таять. Она улыбнулась Вове через стол:– За нашу банду!– За деревья, которые завтра будем измерять, – добавил Вова с легкой иронией.– Фу, скукота! – Танюшка скорчила рожицу. – Давайте лучше за… за приключения в командировке! За Свободу!

Таня смотрела на Вову. В свете лампы его интеллигентное лицо казалось высеченным из камня – сильный подбородок, резкие скулы. Но глаза.… В них читалась тихая грусть, созвучная ее собственной.

“Мы чужие среди своих,” – подумала она. – «Он там. Я здесь. И только здесь, в этой дыре, мы можем быть… почти настоящими”.

Она подняла стакан.– За тайны, – сказала тихо, глядя только на него. Вова встретил ее взгляд. Уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке. Стаканы стукнулись снова. Звук был громче, чем в первый раз. Тайна их сближения витала в душном воздухе комнаты, смешиваясь с запахом вина, клубники и молодости.

На балконе, позже, куря свою тонкую “Vogue”, Таня смотрела на тусклые огни поселка. Вова стоял рядом, опершись о перила. Молчание было комфортным. Гул ТЭС – далекий, ритмичный – напоминал дыхание спящего гиганта.

– Твои мандалы… – начала она, не глядя на него. – Они… о чем? О том, что все связано? Он удивился. Не ожидал такого вопроса здесь, сейчас.– О цикле. О рождении и… растворении. О поиске центра в хаосе. Она сделала глубокую затяжку. Искра сигареты осветила ее профиль.– Как в жизни. Хаос – работа, гном, эта квартира… – Она повернулась к нему. – А центр? Он где? Вова почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Ее взгляд был прямым, открытым. Как в те редкие минуты в кабинете.– Иногда… – он сказал медленно, – центр – это точка тишины внутри. Даже когда вокруг творится ад. Иногда… – он сделал шаг ближе, запах ее духов – что-то цветочное, недорогое – окутал таинственной аурой, – иногда центр – это люди. Которые создают свой мир вопреки, кажущейся, незыблемой действительности.

Она не отодвинулась. Расстояние между ними сократилось до опасного. Он видел каждую ресницу, легкую неровность помады на нижней губе. Его рука сама потянулась – поправить выбившуюся прядь ее русых волос. Палец едва коснулся виска. Кожа – горячая. Она вздрогнула, но не отвела голову. Глаза – огромные, светлые, полные вопроса и… разрешения?

Скрип двери заставил их вздрогнуть. На балкон выскочила Танюшка, в одной майке и трусиках.– Чего скучаете? Там музыка, вино! Танцуем! Вова, пошли! Момент слияния душ разлетелся вдребезги. Таня быстро затушила сигарету, избегая его взгляда. Но искра была брошена. В душной летней ночи началось что-то важное. Что-то, ради чего стоило покупать вино, терпеть гнома и спать на коврах вместо кровати. Началась их Вселенная.

Глава 2 Липы и вишневый цвет

Солнце било в спины, как раскаленным молотом. Воздух над асфальтом дрожал, искажая контуры покосившихся заборов и единственного на всю улицу «Жигуленка», припаркованного в тени. Пыль, поднятая их шагами, въедалась в кожу, смешиваясь с потом. Вова щурился, прикладывая мерную ленту к шершавому стволу старой липы:

– Диаметр – тридцать сантиметров. Состояние – “угнетенное”. Он вносил данные в планшет, чувствуя, как капли пота скатываются по вискам и шее под воротник рабочей рубашки.

В двадцати метрах, а зарослях куста сирени, прятался гном. Широкополая панама не спасала его красное лицо от зноя. Он не работал – он “контролировал”. Его свинячьи глазки бегали от Натки, аккуратно наносящей деревья на схему улицы, к Танюшке, которая… Вова вздохнул.

Танюшка, вопреки всем инструкциям по технике безопасности (и здравому смыслу), щеголяла в микро-шортах цвета фуксии и топе с завязками на шее. Ее загорелые ноги и тонкая талия были мишенью для каждого проезжающего “москвича” или “копейки”. Один уже остановился, высунувшись из окна:

– Девушка! Вашей маме зять не нужен? А не хотите прокатиться? – Мужчина заржал, довольный собственной смелостью.

Танюшка не испугалась. Она повернулась к машине, уперла руки в бока и звонко крикнула:– Дядя, не для тебя цветочек рос! Тебя жена дома ждет! – И показала язык.

Из-за угла раздался сдавленный смех – это Натка прикрыла рот рукой. Даже Таня, обычно строгая, отвернулась, но Вова заметил, как дрогнули ее плечи. Сам он едва сдержал улыбку. Гном же фыркнул с таким видом, будто Танюшка осквернила святыню.

– Беспардонность! – прошипел он, обращаясь в пустоту, так как все демонстративно отвернулись. – На работе! Дисциплина ноль!

Вова, скептически хмыкнул:

“Дисциплина… Да ты сам, как ищейка, в кустах шпионишь, только и делаешь, что коллектив раздражаешь…павлин. Лучше бы бюджет на саженцы считал, а не откаты".

Мысленно он представил, как гном летит, смешно кувыркаясь в воздухе, от мощного пинка под зад. Подальше от них. Но вслух сказал только:– Танюшка, к следующему дереву. И шорты… хотя бы не снимай. – Добавил с легкой иронией.

Вечером в комнате Вовы царила атмосфера победителей, переживших бой с драконом по имени гном и солнцепек. На столе стояло бутылочное "Киндзмараули" – лучшее, что нашлось в местном магазине, густое, сладкое, с ароматом вишни и дуба. Рядом – тарелка со спелой клубникой, купленной у бабушки на местном базарчике, плитка швейцарского шоколада и пластиковые стаканчики, прихваченные Таней из института. Музыка лилась из ноутбука – сегодня Натка выбрала что-то зарубежное, мелодичное, с гитарными переборами, кажется, это была Карла Бруни. Танюшка, уже на втором стакане, развалилась на полу, подпирая спиной диван. Ее щеки горели румянцем.

– Вот скажите, – начала она вдруг, разглядывая вишневый оттенок вина в своем стаканчике, – минет.… Это ведь не измена?

Воздух заискрился интересом. Натка поперхнулась вином, Таня замерла с кусочком шоколада у губ. Вова почувствовал, как мурашки пробежали по коже.

– Тань! – Натка ахнула, вытирая подбородок. – Ну, ты даешь!– А что? – Танюшка сделала большие глаза. И с озорством добавила:

– Вопрос жизненно важный! Философский даже! Мы же свои, можем обсудить? Вова, ты, как гуру, должен поддержать!

Таня прищурилась:

“Глупая девчонка! Зачем выносить такое на обсуждение?”

Сердце бешено колотилось. Она вспомнила, как неделю назад в кабинете, под столом, ее нога, незаметно для других, ласкала Вовину голень, он был в шортах. И как он не отодвинулся.

“Это что – измена? Нет. Это… намек. Тайна. Но признаться в этом? Ни за что”.

– Это интим! – выпалила она резче, чем хотела. – Конечно, измена! Как можно?

– Не согласна! – Натка неожиданно встряла. Алкоголь развязал ей язык, а интимная атмосфера вечера – сняла последние барьеры.

– Если… если это просто действие? Без чувств? Как… как спорт! Или помощь другу, снять напряжение! – Она покраснела до корней волос, но не отводила взгляда. – Для здоровья – не измена!

Все уставились на нее. Танюшка оживилась от неожиданной поддержки.

Вова отпил вина, разглядывая коллег:

”Спорт… Друг… Ох, Натка…непростая ты няшка”.

Он чувствовал легкое головокружение от вина и возбуждение от обсуждения такой интимной темы. Но нужно было реагировать. Гуру. Хотя внутри бушевало:

“А Таня? Она считает изменой? Значит, наши руки под столом, наши шепоты о мандалах – уже предательство?”

– Измена, – начал он медленно, чувствуя на себе тяжелый, вопрошающий взгляд Тани, – это когда предаешь любовь. Душу. Когда лжешь о самом главном. А тело… – Он рискнул поднять глаза на Таню. – Тело иногда просто ищет тепла. Или дарит его. Без предательства любви, минет и секс не измена.… Если в браке больше нет любви, либо один из партнеров своей холодностью, невнимательностью или другим способом, убил любовь, то это уже не брак, а привычка или обязательства по отношению к детям.… Но не Любовь.

“Как я хочу подарить свою любовь тебе. Не предавая никого, кроме этой тоски”.

Тишина повисла густая, сладкая, как вино. Таня не отвела взгляда. В ее голубых глазах мелькнуло что-то – понимание? Вызов? Страх?

– Вот! – Танюшка торжествующе вскочила на колени. – Вова подтверждает! Не измена! Это как… продвинутое рукопожатие! Или комплимент! – Она залилась своим колокольчиковым смехом, разбивая напряжение. – Выпьем за рукопожатия без измен!

Стаканы стукнулись нестройно, но весело. Натка хихикала, Таня, наконец, отпила вина, не сводя глаз с Вовы. Он уловил в ее взгляде тень улыбки. Не измена. Значит, дверь приоткрыта.

Музыка сменилась на что-то ритмичное, с битом. Танюшка вскочила:– Танцевать! Все беремся за руки и в круг!

Она потянула за собой Натку, закружилась с ней посреди комнаты. Потом схватила Вову. Он неловко встал. Таня оставалась сидеть, наблюдая. Но когда Танюшка, смеясь, прижалась к Вове всем телом в такт музыке, Таня вдруг встала и подошла к нему.

– Меня пригласишь? – спросила она тихо.

Он протянул руку. Она приняла ее. Ее пальцы были прохладными, но ладонь – горячей. Он обнял ее за талию, прижал к себе, она положила руку ему на плечо. Расстояние между ними исчезло. Он чувствовал ее тепло, сквозь тонкую ткань одежды, ее цветочный запах, с нотками сандала, упругость молодого женского тела.

Они двигались медленно, не в такт зажигательной музыке, а в каком-то своем, тихом ритме. Ее дыхание касалось его шеи. Он видел, как вздрагивают ресницы на ее опущенных веках. Мир сузился до нежных ощущений, до них двоих, до вишневого вкуса вина на губах и жгучего вопроса:

“Что теперь?”

– Гуру, – прошептала она так тихо, что он скорее угадал по движению губ, – а если… рукопожатие затянется?

Его сердце прыгнуло в горло. Он не успел ответить. Танюшка, раскрасневшаяся и счастливая, ворвалась между ними, схватив обоих за руки.

– Хватит вам страдать! Все танцуют! Вова, крути меня!

Таня отступила на шаг, но не рассердилась. В ее глазах, когда она смотрела на Вову, крутившего визжащую Танюшку, было что-то новое. Не ревность. Признание.

“Ты прав. Тело ищет тепла. И душа тоже”.

Позже, когда вино было допито, а музыка смолкла, они лежали, все вместе, на диване – усталые, довольные, связанные новой, чуть рискованной тайной:

“”Рукопожатия” не считаются изменой.… По крайней мере, в их тайном обществе”.

Танюшка и Натка азартно рылись в Вовином ноутбуке, выискивая запрещенные видео,

– После твоего философского обоснования минета, мы поняли, что ты только прикидывался святым и найдем на тебя компромат, – пьяно объявили они.

Таня на балконе, курила, глядя на звезды. Вова подошел, прислонился к косяку рядом.

– Красиво, – сказал он просто, глядя не на небо, а на ее профиль, освещенный тусклым светом из комнаты.

– Да, – ответила она, выпуская дым колечком. – Особенно когда знаешь, что рукопожатия… не в счет.

Она повернулась к нему. И в темноте, их пальцы, сплелись. Крепко. Нежно. Это было больше, чем дружеское рукопожатие. Это было начало их тайного договора во Вселенной Желаний.

Глава 3 Четыре презерватива

Вечерние сумерки. Воздух в комнате был прохладным, с еле заметным, запахом гари, доносящимся с ТЭС. Сладкое вино, музыка (сегодня лидировал Шнур с его похабно-философскими ритмами), и тела, освобожденные от дневного начальственного гнета, излучали тепло. Натка, раскрасневшаяся и невероятно оживленная, размахивала руками, рассказывая про свой первый урок вождения автомобиля. Таня, на балконе, курила тонкую сигарету, наблюдая за Вовой сквозь балконную дверь. Он чинил развалившуюся катушку рулетки, ее, во время замеров, пожевала чья-то коза – сильные, уверенные руки, знакомые линии спины под майкой-тельняшкой. Танюшка, как вечный двигатель, кружила по комнате, подпевая Шнуру, ее микро-шорты казались каплей фуксии в полумраке.

– …и тут инструктор кричит: "Жми тормоз, дура!", а я… – Натка залилась смехом, – …я вцепилась в руль, как репейник! Он мне пальцы чуть не сломал, отдирая!

Все заржали. Даже Таня фыркнула. Вова, закончив с рулеткой, обернулся, улыбаясь:– Рисковая. Жаль, что гном увернулся. Юркий, гаденыш.

Смех грянул с новой силой. Шутки про гнома стали их секретным языком, цементирующим коллектив.

– Вина-то, вина нету! – вдруг завопил Шнур из колонок, будто отвечая на невысказанное.

Танюшка замерла посреди комнаты, как заводная кукла, у которой кончилась пружина. Ее глаза, блестящие от вина и веселья, метнулись к пустой бутылке "Мартини", потом к Вове.– Катастрофа! – объявила она с трагическим пафосом. – Код "красный"! Банда на грани коллапса! Требуется срочная экспедиция за пополнением стратегических запасов топлива!

Натка тут же подхватила:– Идемте все вместе! Ночь, приключение! Вова, ты наш телохранитель – будешь обеспечивать охрану наших тел!

Таня медленно потушила сигарету, зашла в комнату. В ее движениях была усталая грация львицы.– Ладно. Раз уж банда в опасности. Но только быстро. Жажда мучает.

Улица встретила их глухой, теплой темнотой. Фонари, кое-где, выхватывали из мрака покосившиеся заборы, лужи на асфальте, далекую громаду ТЭС, чей гул был вечным ночным саундтреком для местных жителей. Воздух пах землей, мокрой после недавнего дождя и, немного, медом от лип, которые они целый день мерили. Шли гурьбой, плечом к плечу, смеясь и подталкивая, друг друга. Танюшка запела что-то бессвязное и веселое. Натка подхватила. Их голоса, громкие и чуть хриплые от вина, разносились по спящему микрорайону, пугая дворовых котов.

– Тише вы, черти! Не привлекайте внимание общественности, – прошипел Вова, но беззлобно, и сам засмеялся, когда Таня нарочито громко сказала:– Это не черти, это банда идет на дело! Будем грабить магазин!

Танюшка вдруг оторвалась от группы, подбежала к Вове и схватила его за руку.– А давайте! – выпалила она, ее глаза в темноте горели, как у кошки. – Купим всем по презервативу! И… ну, знаете… займемся сексом! На спор! Или просто так! Для души!

Все пьяно заржали. Натка интеллигентно, прикрыв рот ладонью. Таня немного напряженно:

“Господи… Ребенок. Пьяный, несуразный ребенок. Но, черт возьми… этот взгляд. Не шутка. Или шутка, за которой прячется настоящий, жадный интерес… что Вова подумает?”

– Четыре презерватива? – Таня произнесла это тихо. – Танюш, дорогая, ты считать разучилась? Нас четверо. Но Вове-то… зачем ему? Или ты планируешь… групповуху? – Последнее слово она выговорила с убийственной вежливостью.

Натка захохотала так, что схватилась за живот, едва не падая. Танюшка завизжала, прыгая на месте:– Тань! Ну, ты даешь! Что тут непонятного, он будет нас троих по очереди, а потом мы все будем его! Нас же четверо, понимать надо! Вове тоже захочется ласки! – Она заливалась пьяным смехом, но в ее глазах мелькнуло секундное смущение.

Абсурдность, накал веселья, пьяная откровенность Танюшки, ледяная ирония Тани – все смешалось в один клубок дикого смеха.– Научная экспедиция, – выдавил Вова, сквозь смех, – должна быть готова ко всему! Включая… внеплановое удовлетворение потребностей коллектива! Четыре презерватива – это теперь наш код! "Четыре презерватива"! Запомните!