Грань соблазна

Я стискиваю кулаки, чувствуя, как моя маска трещит по швам. Он привёз меня к себе домой. К себе домой. Я хочу выскочить из машины, хочу кричать, что он опять играет со мной, но моё тело предаёт меня. Мой пульс бьётся, как барабан, и я ненавижу, как часть меня – та, что я прячу даже от себя – хочет узнать, что будет дальше. Хочет проверить, как далеко он зайдёт. И, чёрт возьми, хочет, чтобы он сломал мою броню.

– Ты невыносим, – шиплю я, но мой голос звучит слабее, чем я хотела.

Он смеётся, открывая дверцу и выходя из машины.

Глава 7

Я сижу за длинным стеклянным столом в своей столовой, где свет от хрустальной люстры мягко падает на тёмный дубовый пол. Шеф-повар, Пьер, только что унёс пустые тарелки от закусок, оставив нас с Элисон наедине с бокалами красного вина и ароматом стейка, который, как я обещал, лучший в городе. Она сидит напротив, её поза напряжённая, как у кошки, готовой прыгнуть, если я сделаю неверный шаг. Её серо-голубые глаза избегают моих, блуждая по комнате – от панорамных окон с видом на Беверли-Хиллз до абстрактной картины на стене, которую я купил на каком-то аукционе, даже не разобравшись, что она значит. Элисон Кларк. Самая упрямая, самая закрытая и, чёрт возьми, самая интригующая женщина, которую я знаю.

Я откидываюсь на спинку стула, крутя бокал в руке, и наблюдаю за ней. Она всё ещё в своей кепке, хотя сняла её, когда мы вошли, и теперь её тёмные волосы рассыпались по плечам, ловя свет. Она выглядит… не знаю, как описать. Не как звезда с обложки журнала, а как кто-то настоящий, кто-то, кого я хочу разгадать. И это пугает меня больше, чем я готов признать. Обычно я знаю, как вести игру – улыбка, пара шуток, лёгкий флирт, и всё идёт по сценарию. Но с ней? С ней сценарий летит к чёрту.

– Ну что, Кларк, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко, почти лениво. – Признай, стейк был не так уж плох, да?

Она фыркает, её губы чуть изгибаются в намёке на улыбку, но она быстро прячет её, отпивая глоток вина. Её движения отточенные, как будто она всё ещё играет роль Элисон Кларк, недоступной звезды, но я вижу, как её пальцы чуть дрожат, когда она ставит бокал на стол.

– Похоже, твой шеф-повар знает своё дело, – отвечает она, её голос холодный, но без той привычной язвительности, которую она обычно бросает в меня. – Но не обольщайся, Райдер. Это не значит, что я теперь твоя фанатка.

Я смеюсь, и звук выходит громче, чем я ожидал, заполняя тишину комнаты. Она закатывает глаза, но я замечаю, как её плечи чуть расслабляются. Хорошо. Это прогресс. Я наклоняюсь вперёд, опираясь локтями на стол, и смотрю на неё, пытаясь поймать её взгляд. Она избегает меня, но я не сдаюсь.

– Знаешь, – говорю я, и мой голос становится тише, мягче, как будто я делюсь секретом. – Ты всегда такая. Как будто я твой личный враг номер один. Что я тебе сделал, Кларк? Серьёзно, расскажи. Я хочу знать.

Она замирает, её пальцы замирают на ножке бокала, и на секунду я вижу, как её маска трескается. Её глаза, эти серо-голубые озёра, которые я, чёрт возьми, не могу перестать замечать, наконец встречаются с моими. В них мелькает что-то – не злость, не насмешка, а что-то глубокое, почти болезненное. Но она быстро отворачивается, глядя в сторону, как будто боится, что я увижу слишком много.

– Не делай вид, что ты не знаешь, Райдер, – её голос тихий, но в нём есть сталь, которая заставляет меня выпрямиться. – Ты всегда такой… невыносимый. Эта твоя ухмылка, твои шуточки, твоя манера вести себя, как будто весь мир должен падать к твоим ногам. Это раздражает.

Я приподнимаю бровь, не сдерживая улыбки. Она думает, что я не вижу, как она врёт? Не мне, а себе. Я откидываюсь назад, делая глоток вина, и даю ей секунду, чтобы собраться. Потому что я знаю, что это не всё. Это не просто моя ухмылка. Это что-то большее, что-то, что тянется назад, к той ночи пять лет назад, когда я был достаточно глуп, чтобы поцеловать её в гримёрке, а она влепила мне пощёчину, которая до сих пор звенит у меня в ушах.

– Раздражаю? – переспрашиваю я, и мой голос звучит почти дружески, как будто мы просто болтаем, а не балансируем на краю пропасти. – Кларк, я раздражаю половину Голливуда, и они всё равно зовут меня на свои вечеринки. Но ты… ты другая. Ты смотришь на меня, как будто я украл твой Оскар. Или, не знаю, твой любимый кофе. Что это, Элисон? Почему ты так меня ненавидишь?

Я специально называю её по имени, не «Кларк», а «Элисон», и вижу, как её глаза чуть расширяются, как будто я переступил невидимую черту. Она открывает рот, чтобы ответить, но потом закрывает его, её губы сжимаются в тонкую линию. Она смотрит на свой бокал, как будто там спрятан ответ, и я жду, затаив дыхание. Я не знаю, почему мне так важно это услышать. Может, потому что я устал от этой игры в кошки-мышки. Может, потому что я хочу, чтобы она наконец сказала правду – не мне, а себе.

– Это не ненависть, – наконец говорит она, и её голос такой тихий, что я едва слышу. Она поднимает глаза, и на секунду я вижу её настоящую – не звезду, не ледяную королеву, а Элисон, которая прячется за всеми этими стенами. – Это… сложно. Ты всегда знаешь, как вывести меня из себя. Ты лезешь под кожу, Райдер. И я не хочу, чтобы ты там был.

– Почему? – спрашиваю я, и мой голос мягкий, без привычной насмешки. – Давай, колись, Кларк. Всем будет проще, если мы с тобой… подружимся.

Элисон замирает, её пальцы сжимают бокал чуть сильнее, и я вижу, как она борется с собой. Её губы приоткрываются, но она не спешит отвечать. Она смотрит на меня, и в её глазах мелькает что-то – страх, гнев, может, даже желание, – но она быстро опускает взгляд, как будто боится, что я прочту её, как открытую книгу.

– Подружимся? – она произносит это слово так, будто оно горькое, и её губы кривятся в лёгкой усмешке. – Ты серьёзно, Райдер? Ты не из тех, кто дружит. Ты из тех, кто… – она замолкает, подбирая слова, и я чувствую, как моё сердце бьётся быстрее, ожидая, что она скажет дальше. – Ты из тех, кто берёт, что хочет, и идёт дальше. А я не хочу быть очередной твоей победой.

Её слова бьют, как пощёчина, и на секунду я теряю дар речи. Она думает, что я такой? Что это всё – просто игра, просто ещё одна галочка в моём списке? Я открываю рот, чтобы возразить, но вместо этого решаю сменить тактику. Если она хочет играть в эту игру, я могу сыграть лучше. Я наклоняюсь ещё ближе, мои глаза ловят её, и я позволяю своей улыбке стать чуть более хищной, но всё ещё тёплой, как будто я знаю секрет, который она ещё не разгадала.

– Не думаю, что это так плохо, – говорю я, мой голос низкий, почти ласкающий, с лёгкой насмешкой, которая, я знаю, её бесит. – Ты ведь даже не пробовала, Кларк. Может, тебе понравится, если ты дашь мне шанс. Я не так уж плох, знаешь. Иногда я даже могу быть… очаровательным.

Я вижу, как её щёки слегка розовеют, и это, чёрт возьми, победа. Она пытается скрыть это, хватает свой бокал и выпивает его залпом, как будто вино может спасти её от меня. Врушка. Её движения резкие, но я вижу, как её глаза на долю секунды задерживаются на моих губах, и это поджигает что-то внутри меня. Она может сколько угодно притворяться, что я её раздражаю, но я знаю, что она чувствует. То же, что и я. Этот жар, эту искру, которая тлеет между нами, готовясь вспыхнуть.

– И не хочу, – бросает она, ставя пустой бокал на стол с чуть большим стуком, чем нужно. Её голос твёрдый, но я слышу в нём дрожь, и это как музыка для моих ушей. – Ты слишком привык, что все вокруг падают к твоим ногам, Райдер. Но я не одна из них.