Глубинный мир. Эпоха первая. Книга третья

– Как вы выжили? Как добрались? – спросила Альма, чувствуя ледяную тяжесть в груди.

– Бункер… Старый военный комплекс под хребтом Сьерра-Невада, – Лео закашлялся снова. – Мы… группа инженеров, техников. Слухи о Ковчегах… мы пытались добраться до точки погружения «Посейдона» на Западном побережье. Но… – Его глаза расширились от ужаса. – …но это была бойня. Толпы… обезумевшие, мутировавшие… они штурмовали доки. Сражались за места на любом плавсредстве. Как звери. Мы… мы чудом прорвались на «Крота». Он был поврежден еще у причала. Но мы ушли. Ушли вниз… – Он замолчал, глотая ком в горле. – …пока не нашли вас. Чудо. Последнее чудо.

Альма осторожно коснулась его руки.

– Лео… Роарк? Ты знаешь что-то? Он… он жив?

Лео вздрогнул, как от удара током. Его взгляд стал острым, полным ненависти и страха.

– Жив? – он горько рассмеялся, звук был похож на лай больной собаки. – Он… он царь! Он не просто сбежал, Альма. Он захватил контроль!

– «Элизиум»? – прошептала Ванн, сделав шаг вперед.

– Да! – Лео кивнул с такой силой, что чуть не упал. – «Элизиум» не просто спущен. Он… он преображен. Роарк слился с его ИИ, с его системами. Он там… бог в стальной скорлупе. Мы слышали перехваты… пока наши системы еще работали. Он объявил себя «Первым Человеком Нового Цикла». Архитектором Будущего. – Лео выплюнул слова, как яд. – Он не просто выживает. Он охотится.

– Охотится? – Альма почувствовала, как холодеет кровь.

– На другие Ковчеги! На ресурсы! На технологии! На… людей. Особых людей. Ученых. Инженеров. Гениев, по его меркам. Тех, кто «достоин» войти в его «чистый» новый мир. Остальных… – Лео махнул рукой в сторону карантинного блока, где стонали его спутники. – …остальных – на переработку. Или на корм мутантам, которых он, говорят, культивирует в своих биолабораториях. Он знает, Альма. Знает о «Посейдоне». Знает, что вы живы. И… – Лео посмотрел прямо на нее, и в его глазах был чистый ужас. – …и он считает тебя своей собственностью. Твои знания о биокультурах… о мутациях Срыва… они ему нужны. Для его… проекта. Для его «Эдема» в бездне. Он сказал… я слышал в последнем перехвате перед тем, как наши коммуникаторы сгорели… он сказал: «Найти „Посейдон“. Найти Альму Райес. Она ключ. А ковчег… балласт, который можно сбросить, когда ключ будет у нас».

Тишина, наступившая после его слов, была гулкой. Даже стоны раненых казались приглушенными. Альма ощутила, как по ее спине побежали ледяные мурашки. Она не просто была мишенью. Она была трофеем. Целью. А весь «Посейдон» с его тысячей душ – лишь помехой на пути Роарка к ней.

Ванн медленно подошла к Альме. Ее лицо было непроницаемым, но в глазах горел холодный огонь.

– Значит, «Элизиум» – не миф. И он идет. – Она посмотрела на Лео. – Вы знаете его силу? Вооружение?

Лео покачал головой, обессиленно опускаясь на носилки.

– Только слухи… страшные слухи. Оружие… не человеческое. Биологическое. Энергетическое. Он перестроил «Элизиум»… превратил его не в ковчег, а в… крепость-убийцу. И он знает глубины лучше нас. У него… карты. Данные. От «И-Прайм» или откуда-то еще…

Тени прошлого – Роарк, «ТерраСфера», ее собственная роль в создании технологий, которые могли быть использованы во зло – сгустились вокруг Альмы, тяжелые и неотвратимые. Лео, ее бывший коллега, веселый и блестящий инженер, теперь был живым воплощением кошмара, который она помогла создать. Его вести не принесли надежды. Они принесли подтверждение самого страшного предчувствия. Враг был жив. Он был могуществен. Он знал о них. И он шел за ней. «Посейдон» был не убежищем. Он был ловушкой, подвешенной в темной воде, а Роарк уже развернул свои сети.

Альма посмотрела на свои руки – руки, которые только что готовили экспериментальную сыворотку, которая могла убить. Руки, которые когда-то создавали биокультуры для… Теперь эти руки были в центре смертельной игры. Игра началась. И ставкой была не только ее жизнь, но и жизнь каждого обитателя хрупкой стальной скорлупы, висящей над бездной. Тени прошлого догнали их. И эти тени носили имя Роарк.

Глава 10: Пропажа ресурсов

Смерть приходила на «Посейдоне» не только через иллюминаторы или карантинные двери. Она подкрадывалась тихо, по складам и аптечкам, высасывая жизнь по граммам. И когда она проявилась в виде пустых полок центрального хранилища Сектора Альфа, это вызвало не просто тревогу – панику, граничащую с истерикой.

Доктор Арьян пришла за очередной партией антипиретиков для больных лихорадкой, чья температура упрямо держалась на критической отметке. Ей открыл дверь старший кладовщик, Грег, его обычно спокойное лицо было землистым, а руки дрожали. Свет тусклых ламп внутри хранилища выхватывал не аккуратные ряды ящиков, а зияющие пустоты.

– Они… они здесь были вчера вечером… – бормотал Грег, бессильно махая рукой на полки с медикаментами. – Антибиотики широкого спектра… весь запас. Анальгетики сильного действия… три четверти. Антисептики… половина.

Он повел Арьян к пищевому сектору. Здесь картина была еще мрачнее. – Протеиновые концентраты… две трети палеты. Высококалорийные батончики для экстренных случаев… почти все. Даже… даже детское питание для Якова и других малышей… – Голос его сорвался.

Арьян замерла, ощущая, как подкашиваются ноги. Эти потери не были статистикой. Это были смертные приговоры. Без антибиотиков – сепсис у раненых с «Крота» и обычные инфекции у ослабленных голодом людей станут фатальными. Без сильных обезболивающих – больные лихорадкой в агонии умрут в еще больших муках. Без концентратов и батончиков – жесткий рацион превратится в путь к дистрофии для всех. А детское питание… Мысль о маленьком Якове, лишенном последнего шанса, заставила ее сглотнуть ком ярости и отчаяния.

Весть достигла Ванн как раз в момент, когда она пыталась урезонить Лорена, требовавшего пересмотра рациона «хотя бы для детей». Известие о краже ударило по командному центру, как торпеда.

– КРАЖА?! – ее голос не повысился, он стал низким, опасным, как гул перед землетрясением. Лицо превратилось в каменную маску, лишь глаза горели холодным пламенем. – ВСЕХ?

Она встала, ее тень накрыла карту с метками Фринна. – Грег? Под стражу. Весь персонал склада – в изолятор для допроса. Немедленно!

Приказы сыпались, как пули:

Полная блокировка Сектора Альфа.* Вооруженная охрана на всех входах и выходах. Никто не входит, никто не выходит без личного разрешения Ванн.

Тотальный досмотр ВСЕХ помещений «Посейдона», начиная с Сектора Беженцев.* «Рвать перегородки, снимать панели потолка – искать тайники!»

Удвоение постов охраны у всех оставшихся складов* (медикаментов для карантина Бета, инженерных запасов, оставшейся еды). Личный досмотр при входе и выходе из любых критических зон.

Сокращение времени свободного перемещения между секторами.* Любое передвижение ночью – только по спецпропускам.

Лорену:* «Ваши люди первые под подозрением. Обеспечьте порядок в Дельта, или мы сделаем это за вас. Жестко.»

Лорен, мгновенно переключившись с роли защитника угнетенных, попытался возмутиться:

– Это произвол! Вы обвиняете голодных людей только за то, что они голодны!

Но его голос звучал фальшиво. Даже он понимал чудовищность кражи именно детского питания и критических медикаментов.

– Я обвиняю воров в геноциде! – парировала Ванн. – Украденное могло спасти десятки жизней. Теперь эти жизни на совести того, кто это спланировал. И если это твои «справедливые борцы», Лорен, то они палачи своих же детей!

Ее слова висели в воздухе, тяжелые и неоспоримые. Атмосфера на «Посейдоне» мгновенно накалилась до предела. Страх перед болезнью и голодом сменился страхом перед соседом, перед охраной, перед грядущими обысками. Доверие, и без того хрупкое, рассыпалось в прах.

Пока охрана ломала двери в Секторе Дельта, вызывая крики протеста и плач детей, Джеф сидел в своем цифровом склепе. Его киберглаз светился интенсивным синим, проецируя на сетчатку потоки данных. Он не верил в случайность. Кража такого масштаба, с обходом примитивных, но существовавших физических запоров на складе, требовала организации. И организации, имеющей доступ к информации.

– Лена, Борис, – его голос был хриплым от концентрации, – поднимите все логи доступа к системе учета склада за последние семьдесят два часа. Ищите аномалии. Любые.

Он копался в жалких остатках внутренней сети. Система учета была примитивной, оффлайн-базой на терминале кладовщика, но даже она оставляла следы. Джеф сравнивал записи о списании ресурсов по накладным для медблока, для кухни, для инженеров, с фактическими остатками, которые Арьян и Грег отчаянно пытались восстановить по памяти и обрывкам бумаг. Расхождения были чудовищными. Но как? Кто мог знать, что именно и когда будет списано легально, чтобы под шумок вынести больше?

И тут он увидел его. Слабый, почти стертый след. Не в самой базе учета. В системе контроля доступа к Сектору Альфа. Примитивные электронные ключи оставляли журнал входа и выхода.

– Борис, – Джеф не отрывался от экрана, – где хранятся дубликаты ключей от критических зон?

Старик заковылял к шкафчику, порылся.

– Вот… ящик. Но он… пуст? Нет, не пуст. Но… ключи от склада Альфа… их тут должно быть два дубликата. Один… отсутствует.

Джеф кивнул. Его пальцы затанцевали по клавиатуре. Он вызвал журнал считываний ключей. Данные были фрагментарны, но он искал паттерн. И нашел.

Кражи совпадали по времени с плановыми отключениями света в Секторе Альфа – кратковременными, пять-десять минут, которые Джеф проводил для переключения резервных линий. В эти минуты аварийное освещение было тусклым, камеры, те немногие, что работали, – слепы.

Несколько раз в журнале мелькнул код ключа, который не должен был существовать. Его номер не значился в списке выданных. Как будто ключ был скопирован или создан извне системы. Джеф смог вытащить примерное время активации этого «фантома» – оно совпадало с окнами отключений.

В те же временные окна в поврежденном сегменте сети рядом со складом фиксировались слабые, аномальные пакеты данных. Не атака «Элизиума» – слишком примитивно, топорно. Скорее… передача короткого сигнала? Координационного? Для синхронизации действий в темноте.

Источник сетевого шума и предполагаемый путь «фантомного» ключа (по данным сенсоров на дверях коридоров) указывали не на Сектор Беженцев в целом, а на его конкретную часть. Ту самую, где обосновались самые ярые сторонники Лорена, отгородившиеся от остальных «своей территорией».

Джеф откинулся на спинку кресла. В его обычном глазу горел огонек не триумфа, а ледяной ярости.

– Не отчаявшиеся одиночки, – прошептал он. – Организованная группа. Способная скопировать или подделать ключи, координироваться по сети, использовать мои же отключения как прикрытие. Им помогал кто-то с доступом к инфраструктуре. Или знаниями.

Он собрал скудные цифровые улики: временные метки, коды фантомного ключа, фрагменты аномальных пакетов. Этого было мало для доказательства в суде, но более чем достаточно для понимания. Это была не просто кража от голода. Это было создание «черного склада». Стратегического запаса. На что? На «черный день», который, по их мнению, настанет очень скоро? Или… на вооружение будущего мятежа? Когда жесткий рацион и страх перед карантином доведут людей до точки кипения, группа с оружием, едой и медикаментами станет новой властью.

– Лорен… – Джеф произнес имя как проклятие. – Или кто-то умнее него в его стае.

Он встал. Его киберглаз погас. Надо было к Ванн. С плохими новостями. С очень плохими. Кража ресурсов была не преступлением отчаяния. Она была первым выстрелом в гражданской войне, которую кто-то готовил в мрачных коридорах Сектора Дельта. А «Посейдон», и без того висящий над бездной, получил новую трещину в самом своем основании. Линия отсечения проходила теперь не только по распределению пайков, но и по готовности убить соседа ради шанса прожить лишнюю неделю. И Джеф только что нашел тех, кто первым переступил эту черту.

Глава 11: Кибер-Осада

Тишина в серверной была обманчивой. Не тишина покоя, а тишина затаившегося хищника. Воздух, пропитанный запахом озона и перегретого кремния, вибрировал от напряжения. Джеф сидел перед своим главным терминалом, его киберглаз проецировал на внутреннюю сетчатку сложную, постоянно обновляемую карту цифровых руин «Посейдона». Красные зоны – отказы, желтые – уязвимости, редкие зеленые островки – работающие системы. Он только что закончил патч для системы вентиляции Сектора Гамма, когда почувствовал первое… шевеление.

На графике нагрузки на уцелевший магистральный коммутатор появились микроскопические, но регулярные пики. Слишком равномерные для фонового шума. Словно кто-то осторожно постукивал по цифровой двери, ища слабину в замке.

В логи пограничных файрволов, тех, что Джеф с таким трудом восстановил, попали пакеты данных с несуществующих внутренних IP. Они были пустыми, как пули холостого патрона, но их маршрут указывал на сканирование структуры сети.

Система контроля атмосферы в секторе экипажа на долю секунды «задумалась» при коррекции уровня CO2. Свет в коридоре медблока Альмы на мгновение погас и замигал.

– Лена, – Джеф не повысил голос, но в нем прозвучала сталь. – Проверь трафик на узле «Гамма». Фильтруй все, что идет не от наших сенсоров. Борис, гляди на физику – нет ли скачков напряжения на линии к жизнеобеспечению «Альфа»?

Они замерли, как охотники, почуявшие зверя. Лена, бледная, но сосредоточенная, запустила анализаторы. Борис, прильнув к мультиметру, ворчал себе под нос. Джеф углубился в потоки данных, его пальцы летали над клавишами, выстраивая дополнительные цифровые баррикады. Он знал этот почерк. Холодный, точный, безжалостно эффективный. Не хаотичный вандализм внутренних саботажников. Не топорные попытки паникующих технарей. Это был скальпель. «Элизиум».

Атака обрушилась внезапно, как глубинная бомба. Одна секунда – напряженная тишина. Следующая – командный центр погрузился в хаос.

Свет погас по всему «Посейдону», оставив лишь тусклое мерцание аварийных ламп. Одновременно заглушился ровный гул вентиляторов. Воздух замер, стал тяжелым, спертым. На мониторах Ванн, только что восстановленных Джефом, поплыли безумные цифры: давление падает, уровень кислорода критически снижается, CO2 растет в Секторах «Дельта» и «Гамма». Сирены удушья завыли, заглушая крики ужаса. Цель: Задушить.

На главном экране Ванн вспыхнули кровавые иконки. Аварийные клапаны внешних шлюзов в секторе технического обслуживания, где Фринн готовил разведсубмарины, и в нижних доках начали… открываться. Не полностью. Миллиметр за миллиметром. Давление в восемь тысяч тонн на квадратный дюйм начало вгрызаться в уплотнения с шипящим ревом, который был слышен даже здесь. Цель: Затопить. Раздавить.

Все экраны Джефа погасли, затем вспыхнули калейдоскопом безумных символов, искаженных лиц колонистов с пустыми глазницами и надписью: «Цикл завершен. Очищение неизбежно. Семена прорастут в чистоте». Голосовая связь умерла, оставив лишь вой статики. Цель: Ослепить. Посеять панику.

Серверная превратилась в поле боя. Мигали аварийные огни, визжали перегруженные серверы, пахло горелой изоляцией. Джеф рванулся к резервному терминалу, питающемуся от отдельной, изолированной линии.

– Лена! Изоляция сегмента жизнеобеспечения! Ручное управление через аналоговый резерв! Сейчас же! – он кричал, его голос едва пробивался через рев систем.

Лена, трясясь, но с яростной решимостью в глазах, бросилась к старой панели с рубильниками и тумблерами – аналоговому дублеру, который Джеф предусмотрительно восстановил. Ее пальцы летали, отключая цифровые контроллеры, переводя критически важные системы на примитивное, но неуязвимое для хакеров ручное управление. Воздух с шипением пошел по вентиляционным шахтам Сектора «Экипаж». Свет мигнул и зажегся снова, тусклый, но стабильный.

– Борис! Шлюзы! Физический обрыв цепи управления! Найди щитки! – Джеф уже бился с атакой на шлюзы. Его пальцы стучали по клавишам, как пулеметные очереди. Он видел код атакующего – элегантный, смертоносный, как танец убийцы. Стиль Роарка был узнаваем: использование уязвимостей протоколов, о которых знали только архитекторы «ТерраСферы», многослойные атаки, маскирующиеся под легитимный трафик. Джеф отвечал грубой силой: цифровыми «пробками», отсекающими целые сегменты сети, каскадными перезагрузками, созданием виртуальных «мин» в данных, которые должны были взорваться в «лице» атакующего алгоритма. Это была дуэль фехтовальщика с топором – Джеф не мог победить изяществом, он мог только яростно рубить, отсекая щупальца атаки, ценой отключения всего, что попадалось под руку.

Борис, пыхтя и ругаясь, ковылял вдоль стены с распределительными щитками. Он нашел нужный, содрал панель кулаком и, не колеблясь, перекусил пассатижами целый пучок проводов, идущих к клапанам шлюзов. Искры брызнули ему в лицо, он вскрикнул, но клапаны, получив последнюю, аварийную команду от обрыва цепи, с грохотом захлопнулись, уже просочившаяся вода хлынула в аварийные отстойники. Угроза затопления была временно нейтрализована ценой выведения шлюзов из строя.

Атака стихла так же внезапно, как началась. Экраны Джефа погасли, затем медленно загрузились снова, показывая опустошение. Целые сегменты сети были мертвы – сожжены изнутри агрессивным кодом или отключены Джефом в попытке остановить натиск. Связь с внешними сенсорами пропала. Система централизованного управления повреждена необратимо – теперь жизнеобеспечение держалось на аналоговых резервах и ручных дублерах.

Но это были не самые страшные потери.

В Секторе «Гамма», где Лена не успела вовремя переключить вентиляцию на ручное управление, трое ослабленных больных не лихорадкой, а обычной пневмонией, задохнулись в спертом, бедном кислородом воздухе до того, как система заработала.

Борис сидел на полу, прислонившись к щитку. Его лицо было обожжено, руки дрожали. Он молчал, уставившись в пустоту. Цифровая война ударила по ним физически, сломав последние остатки духа.

Лена стояла у аналоговой панели, ее лицо было мокрым от слез и пота. Она спасла жизни, но вид безумия на экранах, вой сирен и осознание, что они едва не задохнулись, оставили глубокую трещину в ее психике.

Самое главное. Атака была слишком точной. Она била по самым больным местам сети, о которых мог знать только тот, кто имел доступ к старым схемам «Посейдона» или… следил за их восстановительными работами изнутри. Роарк не просто знал, где они. Он знал, как они устроены изнутри. Атака была не попыткой уничтожить. Она была разведкой боем. Проверкой защиты, выявлением узких мест, картографированием их цифровой крепости перед главным штурмом. И они заплатили кровью за то, чтобы это понять.