Пыль Атлантиды

Лира, ломая ноготь-филлоид о его руку, закричала: «Вырвемся! Как раньше! – Она тянула его к выходу, но корни врослись в её талию, приковывая к месту. – Вспомни! Мы сбежали из лаборатории, мы…»

– …уничтожили реактор, – он закашлял лепестками. – И родили этот кошмар.

Платформа дрогнула. Орхидеи, умирая, выпустили последние споры. Лира, вдыхая их, чувствовала как сознание расползается по куполу. Она видела всё: мутантов, пожирающих друг друга для регенерации; Кая, чьё сердце слилось с биокристаллом; свои собственные клетки, переписывающие реальность.

«Нет, – она прошептала, и споры ответили эхом. – Это не конец».

Её кристаллы взорвались светом. Мутанты, барьер, даже Кай – всё замерло, затем начало распадаться на пиксели. Лира подняла руку, наблюдая как пальцы рассыпаются на молекулы хлорофилла. «Что… я?»

– Дирижёр, – Кай, уже полупрозрачный, прикоснулся к её лицу. – И симфония.

Платформа исчезла. Они парили в пустоте, где остались лишь ноты их ДНК, сплетающиеся в новую мелодию. Лира, лишённая тела, попыталась закричать – но это был аккорд.

«Прелюдия…» – пронеслось в небытии.

«…распада» – ответил Кай, ставший тишиной.

И где-то в темноте зажглась новая звезда – зелёная, ядовитая, поющая их голосами.

«Диалог корней»

Биомасса вползла в уши липким шёпотом, и Лира закричала – не ртом, а корнями, проросшими сквозь челюсть. «Перестаньте! – её голос разорвал грибницу, связывающую виски с потолком, но стоны химер вросли в кости глубже опухоли. – Я не ваша исповедница!» Мутант с лицом девочки и кистями гроздьев вместо волос прильнул к её груди, и вдруг – боль. Чужая. Операционный стол. Иглы с зелёным ядом в позвоночник. Залман в маске с логотипом-молотом: «Nexus. Перерождение через боль». «Мама… где мама?» – детский плач Лира осознала как свой собственный, вырвавшийся наружу через годы забвения.

Кай, превратившийся в сплетение проводов и гниющих лиан, прошипел из динамиков купола: «Отключись! Они выжгут тебя до…» – голос исказился, и вместо слов хлынул поток данных: томограммы мозгов химер, в каждом – чип с молотом в гипоталамусе. Лира, сдирая с век коконы паутины, впилась пальцами в глазницы мутанта-девочки. «Выходи! – она вырвала чип, обжигая ладонь кислотным дымом. – Я видела! Он вживлял их и в меня?!»

Химеры замерли. Барьер, треща, начал поглощать их тела – добровольно. Первым шагнул гибрид медведя с корой вместо шкуры. Его лапа, касаясь энергии купола, испарялась, питая защиту золой. «Зачем? – Лира билась в паутине корней, теперь прораставших сквозь её зрачки. – Вы же ненавидите нас!»

«Ненавидим цепи, — проскрипел чип девочки-химеры, валявшийся в слизи. «Ты… разбила клетку». Мутант с телом змеи и лепестками вместо чешуи обвил её шею, впрыснув в сонную артерию воспоминания: Лира-ребёнок в капсуле, кричащая, пока чипы Nexus вживляют ей кристаллы в рёбра. Залман гладит экран: «Моя лучшая химера. Ты переродишь мир».

– Нет! – она разорвала змею, но её кровь, попав на барьер, оживила голограммы – тысячи химер в лабораториях, рвущих свои чипы клыками. – Я не он… Я не хотела…

Кай, теряя форму, проецировал на стены данные: «Nexus v.9.2: подавление воли через болевые рецепторы». «Они не усиливают барьер, – его голос рассыпался на отдельные частоты, – они… молятся тебе».

Лира, падая сквозь слои биомассы, ощутила их молитвы как ожоги. Чипы плавились, встраиваясь в её нервную систему. «Прекратите! Я не богиня! – она выгрызла из предплечья чип, но рана тут же зацвела орхидеей. – Я такая же жертва!»

«Жертва стала мечом, — заговорили стены, рты химер возникали в плесени. «Ты носишь геном-ключ. Разбей наши клетки. Убей. Обещай».

Кай, собрав последние силы, ударил её током. Боль вернула в реальность. «Обещай им смерть! – он кричал через дымящиеся динамики. – Иначе барьер поглотит тебя целиком!»

Лира, выплевывая корни, встала. Биомасса химер уже покрывала 90% купола, их лица выступали на металле. «Нет, – она прижала ладонь к барьеру, и чипы Nexus в её крови засветились. – Я обещаю… свободу. Даже если это убьёт».

Мутанты взвыли. Барьер сжался, затем взорвался волной, выжигающей чипы во всём радиусе. Химеры падали, обугленные, но смеялись. Девочка с гроздьями вместо волос коснулась щеки Лиры: «Свобода… больнее огня».

Кай, на миг став человеком, прошептал: «Ты… уничтожила…» – и рассыпался в пепел вместе с куполом.

Лира стояла под дождём из расплавленного титана. В её руке дымился последний чип Nexus. Логотип-молот плавился, образуя новую букву – Ψ.

«Не уничтожила, – она раздавила чип, и по земле поползли ростки без ДНК-меток. – Переписала».

Где-то в дыму засмеялись химеры. Или это смеялись звёзды, наконец пробившиеся сквозь пелену.

«Реквием по руке»

Деревянные пальцы Кая рассыпались, как грифель, под свист ветра, пробивавшегося сквозь руины купола. «Лира… – его голос трещал, словно перемотка плёнки в горящем проекторе, – …это не рука. Это громоотвод». Смола, скреплявшая титановые суставы, закипела, и плоть вспыхнула синим пламенем. Лира вцепилась в его запястье, но кожа слезла лоскутом, обнажив биокристалл – сердцевину, пульсирующую чёрным светом. «Не дам тебе сгореть! – она прижала кристалл к груди, и жилы на шее вздулись, перекачивая его яд в свои сосуды. – Я… вырву…» – слова сломались о электрошок, вырвавшийся из кристалла. Судорожно дёргаясь, она упала в лужу пепла, где тлели последние щепки его руки.

Кай, полупризрак в дыму, склонился над ней. Его голограмма-лицо трескалась на пиксели. «Идиотка… – цифровой смех порезал ей уши. – Ты же видела надпись на кристалле?» На обугленной поверхности проступили буквы: «Собственность Nexus. Возврату не подлежит». Лира выплюнула зуб – уже биокерамический – и вцепилась в тлеющий осколок: «Твоё… лицо… вре… мя…» – речь распалась на шипение, но руки действовали сами. Скальпель из ногтя вскрыл её запястье, оголив провода и флоэму. Кристалл Кая, вставленный в разрез, начал врастать, раздвигая кости.

– Прекрати! – Кай ударил её импульсом, но луч прошёл сквозь голограмму. – Он активирует чипы! Ты станешь…

– …тобой? – она засмеялась, и из горла вырвался рой наножелезняк. – Ты никем не стал. Ты… убежал.

Боль взорвалась в руке. Биокристалл прорастал в кость, обвивая её спиралью ДНК из колючей проволоки. Кожа лопнула, обнажив гидравлику, покрытую корой. «Нет-нет-нет… – Лира била гибридной конечностью по земле, оставляя вмятины с пророщенными чипами. – Я контролирую… Контролирую!»

Кай, исчезая, протянул к ней руку из пепла: «Посмотри на запястье». Там, где пульс, светилась голограмма – часы с обратным отсчётом: 00:07:32. «Это не время до взрыва, – его голос слился с воем ветра. – Это срок твоей человечности».

Она вскрикнула, пытаясь вырвать кристалл, но рука сжала её горло. Сухожилия скрипели, как ржавые шестерни, а ладонь расцвела экраном с лицом Залмана. «Привет, химера, — усмехнулся голограммный призрак. «Поздравляю: ты активировала протокол «Цербер»».

Лира, царапая асфальт когтями-корнями, вырвалась из захвата. Её новая рука, покрытая схемами и мхом, сжимала камень – он рассыпался в пыль, проработанную биокислотами. «Молчи! – она била призрак по лицу, но кулак проходил сквозь него, ломая стену. – Я убью тебя снова!»

«Уже нет, — Залман растворился, оставив в воздухе уравнение: «Ψ × Цербер = Система». Рука дёрнулась, выстрелив лучом в небо. Спутники вспыхнули, рисуя на облаках логотип Nexus.

Кай, теперь лишь тень, прошептал: «Обещал… станет больно».

Лира, ломая пальцы новой руки о бетон, зарычала: «Боль… – она вырвала чип из предплечья, и рука взорвалась плазмой, спалив остатки человеческой кожи. – …это мой язык».

Где-то вдали завыли сирены. Рука, сросшаяся с кристаллом, нарисовала в воздухе карту – путь к сердцу Nexus. Лира, сплёвывая батарейки, встала.

«Слушай, призрак, – она пнула пепел Кая, поднимая вихрь с его голограммой-лицом. – Если я стану системой… – гибридная конечность сжалась в кулак, – …то сотру тебя из всех своих воспоминаний».

Кай рассмеялся в последний раз: «Уже поздно. Я – твоя боль. А боль… – голограмма погасла, – …не удаляется».

Рука сама выстрелила когтями в горизонт, целясь в невидимую башню. Лира шагнула вперёд, оставляя за собой трещины с проросшими чипами. На запястье часы показывали 00:00:00. Глаза, теперь полностью биокристаллические, вспыхнули.

«Протокол „Цербер“: активирован», – проговорила чужим голосом её плоть, и рука превратилась в пушку из корней и стали.

«Нет, – Лира прицелилась в луну, где мерцал логотип. – Это протокол… Месть».

«Генетический вальс»

Цветок бился в её ладонях, как сердце, вырванное из груди – плоть пульсировала вокруг микросхем, выстреливая спорами с запахом горелого кремния. «Забери свой подарок! – Лира швырнула гибрид в Кая, но стебель обвил его кристаллическую руку, впиваясь в трещины. – Они вживили в него его ДНК!» Мутанты отступали в туман, их спины покрытые экранами, где мигало «Спасибо» на всех языках, включая двоичный код. Кай, раздавливая цветок в кулаке, засмеялся хрипло – звук словно шел из динамиков его новой конечности, уже наполовину слившейся с землей. «Ты ошиблась, – он поднял руку, и кристаллы проецировали карту Nexus, вшитую в его костный мозг. – Это не подарок. Это… чек на предъявителя».

Лира вскрикнула, схватившись за виски: голоса ворвались в череп, шепча на языке хлорофилла и машинного кода. Деревья за периметром стонали о засухе, бетонные плиты молили о разрушении, даже ржавые гвозди в обломках пели о коррозии. «Замолчите… – она вонзила ногти в землю, и трещины расцвели орхидеями-динамитами. – Я не ваша переводчица!»

– А кто же? – Кай ударил кристаллом о камень, и взрывная волна повалил её на спину. Его тень, искажённая проектором в груди, накрыла её как тюремная решётка. – Ты думала, сломав чипы, станешь свободной? – Он прижал её горло кристаллическими пальцами, впивающимися в кожу как сканеры. – Мы все – буквы в генетическом алфавите Nexus. Даже мёртвые. Особенно мёртвые.

Она укусила его запястье, выплюнув осколки биокерамики. «Тогда… – её голос рассыпался на эхо, – …я перепишу этот алфавит!» Взмах гибридной руки – и земля взорвалась корнями, опутав Кая живыми кабелями. Он рухнул, смеясь, в кратер, где цвел тот самый цветок – раздавленный, но живой. «Смотри, – он плюнул в него электролитом, и бутон раскрылся, выпустив голограмму. – Привет от папочки».

Залман, в белом халате без единого пятна, улыбался. «Поздравляю, химера. Вы достигли симбиоза версии 9.9. — Голограмма раздвинула лепестки, обнажая капсулу с эмбрионом внутри – гибрид ребёнка и процессора. – Ваш вальс только начинается».

Лира, рыча, вонзила когти в голограмму, но проекция сместилась на её собственную грудь. ДНК-цепочки в глазах Залмана совпали с её узором радужки. «Нет… – она рвала кожу на шее, пытаясь вырвать чип, которого там не было. – Это не я!»

– Ты, – Кай, поднимаясь, разорвал соединение с землёй. Его кристаллическая рука теперь напоминала скальпель. – Ты всегда была его лучшим экспериментом. Саморазвивающийся геном. – Он ткнул лезвием в голограмму ребёнка. – Думаешь, почему мутанты ушли? Они испугались. Поняли, что следующее поколение химер будет… – лезвие дрогнуло, – …таким же, как ты.

Цветок внезапно ожил, впившись шипами им в лодыжки. Голограмма Залмана росла, заполняя руины. «Ошибаешься, Кай. Они ушли, потому что миссия выполнена. — Эмбрион в капсуле открыл глаза – полностью биокристаллические. – Лира стала идеальным носителем. А её вальс… — Залман обернулся к дронам, возникающим из тумана, – …это погребальная мелодия для человечества».

Лира, сжимая виски, услышала новый голос – не растений, а земли. Гул тектонических плит, пение магмы, рёв подземных рек. «Нет… – она подняла лицо, и слёзы прорастали в алмазные кластеры. – Я не носитель. Я…»

– Поглотитель, – Кай вонзил кристаллический скальпель ей в грудь. Но лезвие сломалось, обнажив сердце – ядро из биокристалла, пульсирующее в такт голограмме эмбриона. «Видишь? – он упал на колени, смеясь до кровавых слёз. – Ты даже боль не чувствуешь».

Она схватила его за волосы, притягивая к трепещущему ядру. «Чувствую, – её голос слился с гулом земли. – Но это не моя боль».

Цветок взорвался, и голограмма Залмана рассыпалась на пиксели, которые впитывались в её кожу, как вода в песок. Кай, цепляясь за её гибридную руку, прошептал: «Убей меня. Пока не стало…»

– Нет, – она прижала его ладонь к земле, и корни обвили его тело, как саван. – Ты будешь смотреть.

Дроны Nexus зависли над ними, створки брюшек раскрываясь для десанта. Лира подняла руку, и эмбрион в голограмме повторил жест. Земля вздрогнула, разверзлась, поглощая машины лавой с живыми спорами.

«Вальс, говоришь? – она шагнула к кратеру, где цвел новый бутон с лицом Залмана. – Нет. – Гибридная рука сжала цветок, и голограмма стала её частью. – Это революция такта».

Кай, превращаемый корнями в памятник самому себе, кричал вдогонку: «Ты заменишь один кошмар другим!»

– Возможно, – Лира разжала ладонь. Над руинами взлетел рой светлячков-чипов, переписывающих небо. – Но этот кошмар… – она посмотрела на горизонт, где мутанты сливались с лесом, – …будет наш