Три имени Жанны. Часть 3. Графиня Олтон

Все это время возмущенная Жюли пыталась вывернуться из стальных объятий, образованных его руками. Вспомнить хоть что-то из «Укрощения строптивой» любимого ею Шекспира, чтобы ответить ему не менее колко и ядовито, Жюли никак не могла и от этого огорчалась еще сильнее, а пощечины, которыми она наградила его, на него совершенно не действовали. Пока она собиралась с мыслями, чем ответить коварному изменщику на такую дерзость, потрясенная тем, как низко пала сама: до рукоприкладства, Генри спокойно отпустил ее на свободу и сказал:

– Увидев, что вы пытались броситься в реку, я хотел последовать за Вами, чтобы Вы знали, что я с Вами и на этом свете, и на том. Но вижу, что Вы не просите у меня объяснений и прыгать с обрыва не собираетесь, поэтому, как Ваш жених и опекун, я требую, чтобы Вы немедленно вернулись в монастырь, собрали свои вещи и были готовы отправиться домой, в Англию, в Брайдхолл…

После этого он спокойно развернулся и сделал несколько шагов в направлении монастыря. Жюли в гневе отвернулась к реке и сложила руки как Наполеон. Никуда она не собирается идти. Через плечо она громко поинтересовалась:

– Интересно, как Вы собирались вывезти из Франции свою подопечную без документов?

Генри остановился в нескольких шагах от нее, сложил руки на груди как она, и, не поворачиваясь, ответил ей через плечо:

– Ваши документы готовы и лежат под Вашей подушкой. Я их нашел. Так мило, что Вы успели их восстановить.

– Все?

– Что значит – все?

– Все документы?

– Что Вы имеете в виду? – Генри с любопытством развернулся к Жюли, явно заинтригованный тем, что еще придумает его маленький Наполеон, чтобы победить в этом споре? Ее напряженная спина, слегка подсвеченная закатными бликами Сены, не могла дать всей картины ее чувств: он видел в ней проявления ревности, оскорбленной чести и гнет… Боль и гнет от чего-то большего, свершившегося и ужасного – вот то, что не вписывалось в ее поведение. Его милая Дженет позволила себе драку. Его милая Дженет была другая. Что он проглядел?

Генри сделал несколько шагов назад, к ней ближе, когда Жюли вытащила из кармана письмо отца и через спину, не глядя на своего жениха, рывком протянула ему бумаги, сложенные в несколько раз. Они дрожали в ее руке. Взяв эти помятые листы и развернув их, Генри молча читал, медленно каменея от смысла, как написанного графом де Леви, так и подтвержденного в листах из муниципалитета, от нотариуса и страницах, вырванных из церковной книги Севильского собора: на одном была запись о том, что графиня Евгения де Монтихо, еще не ставшая королевой Франции, и граф Антуан-Батист де Леви были обвенчаны 01 января 1850г, на другом – что у четы де Леви 12 октября 1850г родилась Жанна-Гиацинта де Леви, наследница титула де Монтихо. На третьем листе с пометкой «секретно» было указано, что «… брак между де Леви и де Монтихо был расторгнут Папой Франциском в интересах Церкви и Франции для того, чтобы Евгения де Монтихо передала титул Наполеону III Бонапарту. Брак с графом де Леви навсегда предан забвению. Дитя, рожденное в этом законном браке, становилось наследницей короны и королевского титула для своих детей мужского пола. Надлежало поместить принцессу Жанну-Гиацинту де Леви де Монтихо в старейшем монастыре-пансионе Пришествия Господня в Андалузии…»

«Вот что было скрыто в ней», – Генри не шевелясь, словно оглушенный, стоял перед будущей королевой Франции и смотрел на нее. Будто впервые он увидел свою милую Дженет, вдруг ставшую такой недосягаемой, что, даже победив смерть, он столкнулся с рубежом, который уже не мог перейти. Отправляясь за нею во Францию, он мог предположить все, что угодно, но только не то, что она – принцесса крови… Никакие слова не объяснили бы, что чувствовал каждый из них двоих, не помогли бы справиться с нахлынувшей бедой. Он рассматривал ее, застывшую от случившегося так же, как и он, и думал: «Вот почему меня так тянуло к ней. Ни одна светская львица, ни одна титулованная баронесса или даже княжна никогда не сравнились бы с этой маленькой французской кузиной, управляющей всем вокруг и ничем – в своей собственной жизни… Я всегда знал, что она может командовать армией, повелевать континентами. Поэтому так легко она завладела мной… Один взгляд ее – и я брошусь в Сену. Одно слово ее – и я свергну любую корону. Лишь безмолвие ее лишает меня разума, а немилость – жизни…».

И впервые сэр Генри Гаррингтон, граф Олтон не знал, что ему делать теперь.

Никто не знал, что нужно сделать, чтобы были вместе простой английский джентри, получивший скромный графский титул от матери, и принцесса крови.

Потому, что еще никогда и никому это не удавалось…

Жюли развернулась и холодно и громко бросила ему:

– Вы знали это, мистер Гаррингтон? Или в этой истории Вы выступаете как Холодный лис?

Он отшатнулся от ее вопроса, как от ожога: он не знал. И она поняла это. Но вопрос был задан, и Генри пришлось ответить на него, как бы ни было ему трудно сейчас произносить слова. Его милая Дженет вела себя как чужая, голос ее был резким, она даже не смотрела на него. Он с трудом заставил себя говорить:

– Когда Вы приехали в Брайдхолл, моей задачей была только безопасность племянницы моего отчима. Ваша безопасность, Ваше Высочество, о которой меня попросил Ваш отец. Я легко мог бы справиться с этой задачей. Но… не с Вами. Вас мне было не победить. Вероятно, это голос крови так недвусмысленно влияет на людей, Вас окружающих. Любой становится Вашим невольным рабом и готов отдать за Вас жизнь. Я – не исключение, – он опустил голову и продолжил, – Я согласился выполнить подобную просьбу второй раз в жизни: я стал «Холодным Лисом», неосторожно согласившись помочь Ее Величеству в спасении Агнес. Никто не знал истинной причины такого интереса Короны к дочери обычных американских золотодобытчиков, выходцев из Британии. Мне сказали, что все это – только деньги Агнес, которые…

– «Агнес»? Что на самом деле связывает вас с Агнес? Что она тут делает? Как она сюда попала? Как вообще граф Олтон мог стать Холодным Лисом? Откуда и как давно Вы знаете Ангелочка?

Она расстреливала его вопросами, а он стоял, пораженный всем, что случилось с ними в этот вечер и не знал, на какой ответить первым. Одновременно с этим замешательством его мозг уже обдумывал возможные пути преодоления возникших препятствий. Страх потерять ее, женщину, ради которой он прошел две войны и смерть, обрушился на него с этим известием, но начал отступать. Быстрый и решительный, Генри знал, как ценны в такие моменты время, верное направление и союзники. Но между ним и его любимой легла пропасть, которая ширилась с каждой минутой, и будь ее причиною лишь внезапно открывшееся происхождение его милой Дженет, это было бы не так сложно, как то, что преодолевать этот барьер она может не захотеть из-за ревности. А без желания и веры вдвоем над пропастью не пройти…

Генри поклялся, что не знает, как Хейли попала в монастырь. Его милой Дженет придется верить ему на слово, что в его сердце и мыслях лишь она одна и никого более. Когда они вернутся, он за шиворот притащит Агнес и заставит признаться, что вся их связь – плод больного воображения безумной девушки, когда-то давно спасенной им. Его использовали вслепую тогда: по личной просьбе королевы Виктории на одну поездку в Америку он стал «Холодным Лисом». Из-за агента прусской разведки «Ангелочка» он потерял лучшего друга, сэра Мейсона Кавендиша в Английском канале. Ценой жизни Кавендиша он доставил в Британию леди Хейли. Теперь ему понятно все и наконец-то он знает, почему кандидатура графини де Леви в его жены так подходила его тетушке, леди Гаррингтон. Его невеста была встречена ею с королевскими почестями: каким-то образом раньше всех тетушке, бывшей фрейлине Ее Величества, стало известно, что дочерью королевы Евгении является не бедняжка Агнес, которая продемонстрировала свое безумие сразу же по приезду, а его милая Дженет, которая по праву может занять трон в отсутствие других наследников. Храня этот секрет от Ее Величества, тетушка взялась устраивать их союз в своих интересах: родство с королевской кровью, давало хорошие перспективы для семьи в будущем. Королеве Виктории последняя принцесса Франции была нужна, чтобы восстановить монархию и через нее управлять раздробленной после войны страной вечных противников. Ведь ее протеже, Императрица Евгения, не справилась с Наполеоном III, а их сын – подросток, сошедший с ума после Седана… Но правда о существовании дочери императрицы Евгении все-таки дошла и до королевы Англии. Генри с болью завершил свой рассказ, горько и необдуманно обронив:

– Королева Виктория знала, кто такая графиня де Леви, когда пообещала исполнить мою просьбу перед отправкой в Иностранный легион…

– Что же Вы попросили, мистер Гаррингтон? – неожиданно тихо спросила Жюли, специально выделив его нелюбимое имя. Ход истории, частью которой она была, не ведая об этом до сего дня, был понятен и страшен одновременно. Она перестала дышать, внимательно, во все глаза вглядываясь в Генри. Ее Генри. Жадно внимая каждому движению уголков его глаз, губ: тот ли это добрый и ласковый кузен, каким узнала она его в Брайдхолле, или перед нею холодный, расчетливый «Холодный Лис», такой же бесчувственный и беспринципный, как Луи Сен Паль? Жюли хотела знать, что может попросить подданный у королевы, которая ему обязана? Ведь желание человека и есть его цена. Что захотел ее Генри? Чего он стоит?

Генри неожиданно смущенно улыбнулся, но тут же справился с собою и ответил:

– Вас… королева должна была подтвердить, что на самом деле Вы живы, были спрятаны от врагов в Осборн-хаусе под покровительством Ее Величества, Ваше Высочество. – Генри вернул ей укол, назвав новым титулом, от которого она морщилась как от зубной боли. Он смотрел на нее прямо, не меняясь в лице, мягко и ласково, как всегда. – Королева Виктория легко могла спрятать невесту Гаррингтона, не афишируя ее спасение из-за ужасного покушения на ее отца… Я знал, что найду Вас. А пока я искал Вас, служа в Легионе под чужим именем, нужна была эта легенда для Вашего возвращения в ту жизнь, которой Вы достойны и из которой Вас похитили: положение в обществе, репутация, статус… Я знал, что верну Вас!

– Невесту Гаррингтона, которой пять минут назад была эта Хейли!

И тут Генри вспылил, возмущенный ее нежеланием услышать его:

– Она никогда не была ею! Если Вам недостаточно моего слова, я больше не скажу ни одного! Меня использовали вслепую – они знали, что я Вас найду потому, что только влюбленный безумец способен достать человека с того света невредимым…

Жюли бросила на него красноречивый взгляд, в котором гнева было уже меньше. Она любила его. Теперь это чувство приносило такую боль, с которой ей было не под силу справиться: ведь понимала она и то, что никто и никогда уже не даст ей выйти замуж за графа Олтона. Нельзя будет просто так вернуться в Брайдхолл и жить долго и счастливо. Никакие деньги на свете не сделают обычного графа наследным принцем. Теперь она – принцесса де Монтихо, разменная монета королевских игр. Ставки в играх поднялись до судеб государств…

Генри стоял перед нею, старательно храня невозмутимость. Этот судьбоносный поворот с его милой Дженет, снова сделавший ее недосягаемой для него, выбил его из колеи. Она как прежде далека, недоступна и ее чувства ему не ведомы. Совсем как в тот день, в Брайдхолле, когда он ее впервые поцеловал. Он любил ее. Обретая самообладание заново, Генри, затаив дыхание, поинтересовался у той, кого только что отвоевал у самой смерти, но пока не мог спасти от предназначенной участи:

– Понимаете ли Вы теперь свое положение, Ваше Высочество? Что Вы намерены делать, зная, кто Вы? Какой выберете путь?

Жюли пришлось принимать решение, к которому она не была готова. Она вообще не была готова, о, Боже! Она была просто в панике, но все же старательно холодно произнесла:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Французы называют англичан «ростбифами» и «бифштексами», в ответ на то, как англичане называют французов «лягушатниками»

2

Корда – повод, на котором гоняют лошадей по кругу

3

так называли Жанну Д’Арк, она родилась и выросла в Орлеане

4

Артур Шопенгауэр, «Мысли»

5

Для подтверждения заключения брака во Франции XIX века использовались следующие документы:

Брачный контракт. В нём закреплялось соглашение о свадьбе, указывалось приданое невесты и доля жениха. Контракт заключался в присутствии нотариуса.

Акт гражданского состояния. Согласно Гражданскому кодексу Наполеона от 1804 года, брак признавался как договор, зарегистрированный муниципалитетом. Закон требовал публичного объявления фамилии, профессии, места жительства и места регистрации брака. Во время регистрации требовалось присутствие двух свидетелей.

Сертификат о том, что препятствий для брака нет. Его выдавали после того, как объявление о свадьбе провисело на стене мэрии 10 дней. Документ означал, что препятствий для брака нет

6

Франсуа Буше – любимый художник Людовика XV, известен своими фривольными картинами. Дидро гневно обвинял его в развращении современной молодежи еще в XVII в.

7

«Укрощение строптивой» Шекспир – здесь и далее выделенное курсивом? Монолог Петруччо