Особняк правды

Особняк правды

Кристин Эванс

© Кристин Эванс, 2025

ISBN 978-5-0068-1578-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кристин Эванс

ОСОБНЯК ПРАВДЫ

Глава 1. Не тот человек в неподходящем месте

Дождь начался ровно в тот момент, когда его машина съехала с разбитого асфальта на грунтовую дорогу, ведущую к дому. Непрошеный гость. Такие мысли всегда лезли в голову, когда он ехал на задание. Андрей с силой нажал на дворники, и резиновые лопасти с скрежетом заскользили по стеклу, отгоняя потоки воды, которые стремились скрыть мир за пределами салона. Мир, который ему в эту субботу был глубоко противен.

Особняк. Слово-то какое, пахнущее пылью, деньгами и старыми интригами. Он предпочитал называть вещи своими именами: старый, вероятно, полуразвалившийся дом где-то на отшибе, куда богатые горожане везли свои сбережения и сокровенные тайны в надежде, что какая-нибудь шарлатанка нашепчет им сладкую ложь. Именно этим он и занимался – отделял ложь от правды. Правда была его работой. Его оружием. Его единственной верной спутницей.

Андрей Крылов. Журналист. Не звезда телеэкранов, не лицо глянцевых обложек. Он был тем, кто работает в тишине кабинета, а потом выпускает материал, от которого у читателей стынет кровь в жилах. Его боялись. Его ненавидели. Его уважали. Он предпочитал первое и второе – это было честнее.

Нынешняя цель – Настя. Настя Воронова. Экстрасенс, ясновидящая, целительница – список определений можно было продолжать, в зависимости от того, какой из ее сайтов ты открывал. Молодая, яркая, наглая. Специализировалась на проблемах богатых мужчин средних лет. Андрей усмехнулся. Классика. Он уже представлял себе заголовок: «Секреты мадемуазель Вороновой: как заработать на мужских слабостях». Материал был почти готов, не хватало лишь финального штриха – личной встречи. Он записался на сеанс под видом клиента. Уставшего от жизни бизнесмена, который ищет… чего? Душевного покоя? Направления? Смешно.

Машина медленно подкатила к железным воротам с причудливым узором из ржавых прутьев. Они были распахнуты, будто его ждали. С гостем. Непрошеным. Он заглушил двигатель, и сразу же его накрыла оглушительная тишина, нарушаемая лишь барабанной дробью дождя по крыше. Андрей вышел из машины, и ледяная вода моментально промочила волосы и хлестнула по лицу. Он чертыхнулся и побежал к крыльцу, подняв воротник пиджака.

Дом был… не таким, как он ожидал. Не развалиной. Мрачным, да. Готичным, определенно. Темный камень, стрельчатые окна, за которыми тускло светились огни, тяжелая дубовая дверь с массивной железной ручкой. Он чувствовал себя героем дешевого романа ужасов. «Идеально, – с едкой усмешкой подумал он. – Антураж соответствует содержанию».

Прежде чем он успел найти колокольчик, дверь со скрипом отворилась. В проеме стояла она. Настя Воронова.

Он видел ее фотографии – гламурные, отретушированные, с яркой помадой и вызывающим взглядом. Вживую она была другой. Высокой, худой, в простом длинном черном кардиане, наброшенном на что-то струящееся темно-синее. Никакого макияжа. Мокрые темные волосы были собраны в небрежный пучок, из которого выбивались пряди, кудрявясь от влажности. Она выглядела уставшей. И настороженной. Как будто ждала не клиента, а судью.

«Максим?» – спросила она тихим, низким голосом, который совсем не вязался с ее яркими фото. На сеанс он записался как Максим.

«Да, это я, – кивнул Андрей, стараясь придать своему голосу нотки неуверенности, смущения. – Извините за опоздание, погода…»

«Ничего, проходите, – она отступила вглубь прихожей, пропуская его. – Буря только начинается».

Он переступил порог, и тяжелая дверь захлопнулась за его спиной с таким гулом, будто это были ворота в другое измерение. Воздух внутри был спертым и пах старыми книгами, воском и чем-то еще… травяным, горьковатым. Пол был выложен холодной каменной плиткой. В центре прихожей висела огромная люстра с потускневшими хрустальными подвесками, но светили лишь несколько лампочек, отбрасывая на стены длинные, пляшущие тени.

«Позвольте, я возьму вашу куртку, – сказала Настя, протягивая руку. Ее пальцы были длинными, тонкими, с коротко остриженными ногтями. Без маникюра. Странно для женщины, которая, по его данным, тратила на салоны красоты немалые деньги».

Андрей снял промокший пиджак и отдал ей. Их пальцы случайно коснулись. Он ожидал чего-то театрального – может, притворного энергетического толчка, покалывания. Но ничего. Просто холодная кожа.

«Проходите в гостиную, – она повесила пиджак на вешалку, сделанную из оленьих рогов, что показалось Андрею дурным вкусом. – Я приготовила чай».

Он последовал за ней по длинному коридору. Стены были увешаны старыми картинами в тяжелых рамах – пейзажи с темными лесами, портреты людей с бледными, строгими лицами. Они словно следили за ним своими нарисованными глазами. Андрей почувствовал легкий озноб. Не от страха. От предвкушения. Вот она, логово. Вот она, его добыча.

Гостиная оказалась просторной, но неуютной. Главное место в ней занимал огромный камин, в котором потрескивали дрова, отбрасывая на стены основное освещение. Мебель была старой, добротной, но с виду неудобной. Кресла с высокими спинками, диван, застеленный выцветшим покрывалом. В воздухе витал тот же травяной запах, только здесь он смешивался с ароматом дымящегося полена и чая.

«Присаживайтесь, – Настя указала на кресло у камина. Сама она села напротив, на низкий пуф, поджав под себя ноги. Рядом стоял низкий столик с медным подносом, на котором дымились две фарфоровые чашки. – Чай с травами. Успокаивает».

«Спасибо, – Андрей опустился в кресло. Оно оказалось на удивление глубоким и мягким. Он почувствовал, как напряжение последних часов начинает понемногу отступать, и тут же одернул себя. Расслабляться нельзя. Это работа».

Он окинул ее оценивающим взглядом, стараясь делать это незаметно. Без макияжа она казалась моложе своих лет. Лет двадцать пять, не больше. Хрупкая. Но в ее глазах, темных и слишком внимательных, была твердость. И усталость. Глубокая, выгоревшая усталость.

«Итак, Максим, – она взяла свою чашку, обхватив ее ладонями, будто пытаясь согреть. – Вы сказали по телефону, что вас беспокоит… неопределенность».

Андрей заранее подготовил легенду. Несчастный бизнесмен, уставший от гонки, потерявший интерес ко всему, чувствующий пустоту. Старая, как мир, история для таких, как она. Легкая добыча.

«Да, – он вздохнул, сделав грустное лицо. – Кажется, я заблудился. В жизни, в себе. Деньги есть, а счастья нет. Все как по учебнику, да?» – он позволил себе легкую, самокритичную улыбку.

Настя смотрела на него не мигая. Ее взгляд был тяжелым, проницающим. Он почувствовал себя неловко, будто она видит не его роль, а его самого. Андрея Крылова. Циника, пришедшего сюда с камерой в телефоне и диктофоном в кармане.

«Не бывает ничего „как по учебнику“, – тихо сказала она. – У каждой боли свой вкус. Свой цвет». Она отхлебнула чаю. «Вы пришли не за тем, чтобы найти себя. Вы пришли, чтобы убедиться, что вас вообще нет».

Фраза прозвучала так неожиданно и так точно, что Андрей на секунду опешил. Это было не в сценарии. Она должна была начать с общих фраз, с наводящих вопросов. А не бить в самую суть.

«Возможно, – уклончиво ответил он. – Я не знаю. Я просто… надеюсь на чудо». Он чуть не скривился от фальши в собственном голосе.

«Чудес не бывает, – она поставила чашку на поднос. – Есть только энергия. Информация. Иногда они складываются в нужную картинку. Иногда – нет».

В этот момент за окном с оглушительным грохотом ударил гром. Свет в люстре померк, мигнул и погас, оставив их в свете огня камина. Комната погрузилась в полумрак. Тени на стенах ожили, зашевелились.

Настя даже не вздрогнула. Она медленно подняла голову и посмотрела на него сквозь сумрак. Ее лицо было похоже на маску – прекрасную и безжизненную. Только глаза горели. Отражение пламени плясало в них, как две маленькие искры.

«Буря, – произнесла она, и в ее голосе прозвучало что-то похожее на удовлетворение. – Я знала».

Андрей почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Не от ее слов. От атмосферы. Этот дом, эта гроза, эта странная, спокойная девушка, говорящая заученными мистическими фразами. Все это было похоже на плохой спектакль. Но почему-то ему стало не по себе.

«Наверное, сеанс придется отложить, – сказал он, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. – Я, пожалуй, поеду».

Она тихо рассмеялась. Звук был сухим, безрадостным. «Куда? Дорогу уже размыло. А мост через ручей, я уверена, скоро смоет. Вы заперты здесь, Максим. Как и я».

Андрей встал и подошел к окну, отдернул тяжелую портьеру. За стеклом бушевала настоящая стихия. Ветер гнул деревья почти до земли, дождь хлестал так, что не было видно ничего дальше пары метров. Она была права. Ехать куда-либо в такую погоду было самоубийством.

Он повернулся к ней. Она все так же сидела на пуфе, глядя на огонь. Ее профиль в свете пламени казался высеченным из мрамора.

«Как удобно, – не удержался он от колкости. – Судьба сама распорядилась, чтобы наша встреча состоялась».

Она медленно перевела на него взгляд. Во всей ее позе, в этом взгляде, была какая-то отстраненность, будто она слушала не его, а что-то другое. Что-то за стенами этого дома.

«Не судьба, – поправила она его. Все так же тихо, но теперь в голосе слышалась сталь. – Не судьба, Андрей».

Он замер. Сердце на секунду остановилось, а потом забилось с бешеной силой. Холодная волна страха и ярости прокатилась по нему. Она знала. С самого начала знала, кто он.

Она уловила его панику и наконец улыбнулась. Улыбка была некрасивой, горькой и торжествующей.

«Да, я знаю, кто вы, – кивнула она, словно отвечая на его безмолвный вопрос. – Андрей Крылов. Охотник на ведьм. И вы попали в самую точку. Поздравляю. Теперь вам придется провести ночь в логове той самой ведьмы, которую вы так хотели разоблачить».

Она поднялась с пуфа. В свете камина она вдруг показалась ему выше, значительнее. Игра началась. Но правила устанавливала уже не он.

«Добро пожаловать в мой дом, журналист, – сказала Настя. И в ее голосе прозвучала ледяная насмешка. – Надеюсь, вы любите страшные истории».

Снаружи снова ударил гром, заглушая его ответ. Андрей понял, что его план пошел прахом с самой первой минуты. И вместо того, чтобы быть охотником, он сам оказался в ловушке. В старом, проклятом, как ему вдруг показалось, особняке. С женщиной, которая смотрела на него глазами, полными ненависти и… чего-то еще. Чего-то, что было гораздо опаснее простой ненависти.

Он был непрошеным гостем. А она… она была здесь хозяйкой. И буря за стенами была лишь началом того кошмара, в который он сам так уверенно вошел.

Глава 2. Случайное обвинение

Тишина, наступившая после ее слов и раската грома, была оглушительной. Она была плотной, осязаемой, как паутина, опутавшая их обоих. Андрей стоял у окна, сжимая пальцы так, что кости белели. Он чувствовал себя полным идиотом. Его тщательно выстроенный план, его уверенность, его превосходство – все это разлетелось в прах за одно мгновение. Она знала. С самого начала знала.

Настя не двигалась, наблюдая за ним с тем же спокойным, почти безразличным выражением лица. Теперь он понимал, что это была не усталость, а маска. Маска полного контроля. И он, как последний дурак, поверил в свою легенду.

«Как?» – это единственное, что он смог выжать из себя. Голос прозвучал хрипло, неузнаваемо.

Она пожала одним плечом, легкое, почти насмешливое движение. «Вы не первый журналист, который приходит ко мне с такими намерениями. Просто обычно они не выбирают для визита ночь великой бури. В этом есть некий… драматизм, не находите?»

Он проигнорировал ее сарказм, мозг лихорадочно работал. «Вы следили за мной?»

«Зачем? – она медленно подошла к камину и бросила в огонь новое полено. Искры взметнулись вверх, осветив ее лицо на мгновение – резкое, отрешенное. – Ваше лицо хорошо известно в определенных кругах. А фото на вашей странице в социальной сети не такое уж и старое. Я просто более внимательна, чем те, кого вы обычно разоблачаете, Андрей».

Он почувствовал прилив бессильной ярости. Так значит, все его актерство, все эти вздохи о потерянном смысле жизни – все это было спектаклем для нее? Он представлял, как она смеялась про себя, пока он разыгрывал свою жалкую роль.

«Прекрасно, – его голос набрал резкости. – Тогда давайте опустим предварительные игры. Вы знаете, кто я. Я знаю, кто вы. Что будем делать?»

«Что можем? – она повернулась к нему, скрестив руки на груди. – Ждать. Буря не вечна. А пока… я предлагаю перемирие. Воевать в четырех стенах – занятие крайне утомительное».

«Перемирие? – он фыркнул. – После того как вы меня обвели вокруг пальца?»

«Вы сами пришли сюда под ложным именем, – холодно заметила она. – Так что не стоит говорить об обводе вокруг пальца. Это паритет».

Андрей сжал кулаки. Логика в ее словах была, и это бесило еще сильнее. Он ненавидел, когда его ставят в тупик. Ненавидел чувствовать себя не в своей тарелке. А этот дом, эта женщина – все здесь было чужеродным, враждебным.

Его желудок предательски заурчал, напоминая, что он не ел с обеда. Звук прозвучал невероятно громко в тишине комнаты.

Уголки губ Насти дрогнули. «Я полагаю, даже великие разоблачители голодают. На кухне есть еда. Если вы, конечно, не боитесь отравления».

Он хотел отказаться из принципа, но голод и усталость брали верх. Гордость была роскошью, которую он сейчас не мог себе позволить.

«Покажите дорогу, – буркнул он. – Но предупреждаю, я буду следить за каждым вашим движением».

«Не сомневаюсь, – она прошла мимо него в коридор, и он последовал за ней, чувствуя себя на поводке.

Кухня оказалась огромным помещением с низкими сводчатыми потолками. Здесь пахло по-другому – травами, специями, чем-то домашним, печеным. Было чисто, но царил легкий творческий беспорядок: на массивном деревянном столе стояли плетеные корзинки с луком и чесноком, глиняные горшочки с сушеными травами. Большая печь в углу была холодной, но электрическая плитка на столешнице работала. Настя подошла к холодильнику – старому, советскому, который гудел, как трактор.

«Я не ждала гостей, – сказала она, роясь внутри. – Но могу предложить простой ужин. Суп. Хлеб. Сыр».

«Устроит, – коротко ответил Андрей, прислонившись к дверному косяку. Он не собирался садиться за один стол с ней, как старый приятель.

Она принялась хлопотать по кухне, доставая кастрюлю, нарезая хлеб. Ее движения были точными, экономными. Он наблюдал за ней, ища подвох, театральность, но ее действия были просты и бытовы. Это сбивало с толку. Он ожидал ритуалов, заклинаний, а видел лишь женщину, готовящую ужин.

Молчание затягивалось, становясь все более тягостным. Прерывал его только шум дождя за окном и мерный стук ножа по разделочной доске.

«Так что, – начал он, чтобы разрядить обстановку и, возможно, выудить хоть какую-то информацию. – Как давно вы в этом… бизнесе?»

Она даже не повернулась. «Прямой вопрос? Без прикрас?»

«Вы же сами предложили паритет».

«Справедливо, – она плеснула суп в тарелку. – Четыре года. Официально».

«А неофициально?»

«С детства, – она поставила тарелку на стол перед ним. – Видела то, чего другие не видели. Слышала то, чего другие не слышали. Сначала думала, что я сумасшедшая. Потом поняла, что это дар. А потом – что на этом можно зарабатывать».

Андрей едко усмехнулся. «Вот это и есть правда. „Можно зарабатывать“. Все остальное – лирика».

Она резко обернулась, и в ее глазах вспыхнул огонь. Настоящий, не отраженный от камина. «А вы, Андрей, когда в последний раз говорили правду? Не для статьи, не для разоблачения. А для себя? Например, признались себе, что приехали сюда не только ради материала? Что вам… интересно? Что вас тянет к тому, что вы так яростно отрицаете?»

Его будто окатили ледяной водой. Эта мысль, темная и постыдная, иногда действительно прокрадывалась в его сознание. Любопытство. Необъяснимое влечение к мистике, которое он давил в себе годами.

«Не надо приписывать мне свои фантазии, – сквозь зубы проговорил он. – Мои мотивы чисты и прозрачны».

«Как слеза, – язвительно парировала она. – Приятного аппетита».

Он не двинулся с места. «Я поем, когда вы попробуете».

Настя замерла, а потом громко рассмеялась. Этот смешок был совсем другим – живым, немного хриплым. «Боитесь яда? Как в старых романах!» Она взяла ложку, зачерпнула суп и отхлебнула. «Видите? Я еще жива. Хотя, – она прищурилась, – возможно, я просто приняла противоядие заранее».

Андрей сдержал улыбку. Глупая шутка, но она разрядила напряжение. Он нехотя подошел к столу и сел. Суп пах вкусно. Он ел молча, чувствуя, как тепло разливается по телу, прогоняя холод и частично усталость.

Она села напротив с собственной тарелкой и куском хлеба. Ели они в тишине, и это молчание было уже не таким враждебным. Оно было уставшим.

Когда он закончил, он отодвинул тарелку. «Спасибо. Это было… съедобно».

«Высокая оценка, – она убрала посуду в раковину. – Теперь, я полагаю, нам нужно решить вопрос с ночлегом. Спален здесь несколько, но все они не подготовлены. Заправлена только одна – моя. Вам придется довольствоваться диваном в гостиной. Постельное белье чистое».

Андрей кивнул. Диван казался ему раем после сегодняшнего дня. Он чувствовал, как силы покидают его. Ссориться уже не было энергии.

Она вытерла руки полотенцем и вдруг посмотрела на него с любопытством. «Скажите, Андрей… а вы никогда не задумывались, почему вас так тянет именно к мошенникам? Почему не пишете о коррупции, о социальных проблемах? Всегда именно о шарлатанах».

Вопрос застал его врасплох. «Потому что это битва за разум людей. Против мракобесия».

«Благородно, – она покачала головой. – Но слишком пафосно. Мне кажется, дело в другом. Вы боитесь. Боитесь, что однажды встретите того, кого не сможете разоблачить. Того, чья сила окажется настоящей. И тогда ваш целый мир рухнет».

Он вскочил. Эта фраза попала точно в цель, в самое больное место. Туда, куда он сам боялся заглядывать.

«Хватит! – его голос прозвучал как удар хлыста. – Хватит этой чепухи! Ты и есть та самая мошенница, которую я могу и разоблачу! У тебя руки, наверное, золотые, но только для того, чтобы деньги с дураков считать! Больше ни на что ты не способна!»

Он выпалил это с яростью, не думая о словах. Просто выплеснул всю накопившуюся злость и раздражение.

Настя побледнела. Ее глаза сузились. Она сделала шаг к нему, и ее тихий голос стал опасным, шипящим. «А ты, я смотрю, так и замерз весь, как ледышка бесчувственная! Игрешь в циничного рационалиста, а сам боишься собственной тени! Может, потому и злишься, что внутри у тебя пустота, которую нечем заполнить?»

Они стояли друг напротив друга, дыша тяжело, как два враждующих зверя. Воздух на кухне зарядился статическим электричеством. Где-то с грохотом упала крышка с кастрюли, стоявшая на столе, – они так испугались, что оба вздрогнули.

И в этот момент свет снова мигнул и погас. На этот раз окончательно. Только тусклый аварийный ночник над плитой продолжал мерцать, отбрасывая жутковатые тени.

«Великолепно, – прошипел Андрей. – И где же твой дар теперь? Могла бы предсказать, что свет вырубит».

«Молчи!» – резко оборвала его Настя. Она подошла к выключателю, щелкнула им несколько раз. Бесполезно. «Рубят где-то. Или ветром повалило столб».

Она потянулась к кухонному шкафу, где, как он заметил, хранились свечи. Ее пальцы нащупали коробку, но она стояла на самой верхней полке. Настя встала на цыпочки, но не могла дотянуться.

Андрей, движимый остатком раздражения и каким-то автоматическим порывом, шагнул вперед. «Дай я, – буркнул он. – Раз у тебя руки не для работы».

Он легко достал коробку и протянул ей. Их пальцы снова соприкоснулись. И в этот раз он почувствовал не просто холод. Он почувствовал… странное покалывание, как будто через кожу прошел слабый электрический разряд. Он отдернул руку, будто обжегся.

Настя тоже широко раскрыла глаза, глядя на свои пальцы. Она что-то почувствовала. Это не было его воображением.

Он отвернулся, стараясь не придать этому значения. «Где здесь спички?»

«В ящике стола», – голос ее дрогнул.

Он нашел спички, зажег одну. Пламя осветило ее лицо – испуганное, потерянное. В этот момент она выглядела не колдуньей, а просто испуганной девушкой. Он чиркнул спичкой о коробок, но она сломалась. Вторая не загорелась. Третья вспыхнула и тут же погасла от сквозняка.

«Чертова дыра!» – выругался он. Раздражение снова накатило на него. Все валилось из рук. Буквально. «Не можешь даже нормальные спички купить? Или это тоже часть твоего мистического образа? Экономия на всем?»

Она не ответила. Он услышал, как она подошла к двери на задний двор. «Я попробую выйти через черный ход, – сказала она. – Там есть дровяной сарай, я принесу фонарь. А ты… оставайся здесь».

Она потянула за железную задвижку на тяжелой дубовой двери. Задвижка не поддавалась. Она нахмурилась, уперлась обеими руками и потянула сильнее. Ничего. Дверь не двигалась. Как будто ее наглухо заклинило.

«Что такое?» – спросил Андрей, подходя ближе.

«Не открывается, – в голосе Насти послышалась паника. – Она никогда не заедала».

Он отодвинул ее и сам попробовал повернуть ручку, надавить на дверь плечом. Дверь была словно вмонтирована в стену. Не было ни малейшего люфта, ни скрипа. Абсолютная неподвижность.

Он отошел, сердце начало биться чаще. «Великолепно. Значит, мы заперты. Не только в доме, но и на этой чертовой кухне?»

«Нет, в гостиную мы можем выйти, – она указала на другую дверь. – Но эта… я не понимаю».

Она снова потянула за ручку, изо всех сил. Вдруг раздался громкий щелчок, и задвижка сдвинулась с места. Настя вздохнула с облегчением. «Отошло!»

Но как только она потянула дверь на себя, снаружи донесся оглушительный грохот. Что-то тяжелое и металлическое рухнуло прямо за порогом, с силой ударившись о дверь. Они отпрыгнули в ужасе.

Андрей снова попробовал открыть дверь, но теперь ей что-то мешало с внешней стороны. Он прильнул к стеклянной вставке в верхней части двери, стараясь что-то разглядеть в кромешной тьме. И тогда он увидел. Огромная старая черепица, сорвавшаяся с крыши сарая, массивная деревянная балка – все это грубой грудой перекрыло выход.

«Вход заблокирован, – тихо сказал он. – Снаружи все завалено».

Настя прислонилась лбом к холодной двери. «Это… это совпадение. Ветер. Буря».

Но в ее голосе не было уверенности. Была та же нарастающая паника, что клубилась и в его груди.

Андрей отвернулся от двери и вдруг почувствовал это. Необъяснимый, пронизывающий до костей холод. Тот самый холод, который он чувствовал в прихожей, но теперь в десятки раз сильнее. Его начало бить мелкой дрожью. Он попытался сдержаться, но зубы сами собой стучали. Он обхватил себя руками, но это не помогало. Холод исходил изнутри.

«Что с тобой?» – Настя обернулась и увидела его состояние.

«Х-холодно, – он с трудом выговорил. – Ч-чертовски х-холодно».

Она подошла ближе, ее глаза выдали недоумение. «Но здесь не холодно. Душно, даже».

И это была правда. Воздух на кухне был спертым и теплым. А он замерзал. Буквально. Его пальцы немели, по спине бежали ледяные мурашки.

И тут их взгляды встретились. В ее глазах мелькнуло сначала непонимание, потом догадка, а затем – чистый, неприкрытый ужас. Она отступила на шаг, прижав руку ко рту.

«Нет… – прошептала она. – Этого не может быть».

«Чего? – просипел он, чувствуя, как лед сковывает его легкие. – Говори!»

Она покачала головой, глаза ее были полны слез. Страха. «То, что я сказала… „как ледышка бесчувственная“… И твои слова… про мои руки…»

Андрей перестал дышать. Его мозг отказывался воспринимать смысл. Это было безумием. Абсурдом.

Но леденящий холод, парализующий его тело, был самым реальным, что он когда-либо чувствовал. И дверь, которая заклинила именно после его слов о ее руках…

Он посмотрел на свои дрожащие, побелевшие пальцы. Потом на ее лицо, искаженное страхом.

И понял. Понял, что буря за стенами была лишь фоном. Настоящий ураган начинался здесь, внутри. И его оружие – слова – обратилось против него.

Случайная колкость стала правдой.

Глава 3. Случайное проклятие

Безумие. Это было единственное слово, которое пульсировало в висках Андрея, сливаясь со стуком его собственного сердца. Холод. Не просто холодок от сквозняка или промокшей одежды. Это был внутренний лед, который, казалось, нарастал из самого позвоночника, сковывая мышцы, цепляя кристалликами инея каждое нервное окончание. Он чувствовал его на языке – металлический привкус мороза, и в груди, где каждое дыхание обжигало легкие, как январьским воздухом.