Иллюзия

Он сказал это просто, прямо, без уловок. Как констатацию факта. И это было страшнее любой страсти, любого гнева.

Она почувствовала, как пол уходит из-под ног. Все её хрупкие защиты, все оправдания – «это роль», «это часть плана», «это для мести» – рухнули в одно мгновение.

– Роберт… – её голос сорвался. – Контракт… мы договорились…

– К чёрту контракт! – он не кричал, но его тихий, напряжённый голос прозвучал громче любого крика. Он отставил бокал и сделал шаг к ней. – Ты действительно думаешь, что всё это – игра? Эти взгляды? Эта дрожь, когда я к тебе прикасаюсь? Этот поцелуй в машине, на который ты ответила мне с такой яростью?

Он был совсем близко. Она отступала, пока не почувствовала за спиной холодное стекло панорамного окна. Деваться было некуда.

– Это… это адреналин, – пыталась она убедить его и саму себя. – Успех. Мы были на взводе…

– Врёшь, – он упёрся руками в стекло по обе стороны от её головы, заточив её в пространстве между своим телом и городом, раскинувшимся внизу. – Ты врёшь себе. И мне. Скажи мне правду. Скажи, что ты чувствовала, когда мои губы коснулись твоих. Скажи, что ты чувствуешь сейчас.

Его лицо было так близко, что она видела капли дождя, застывшие у него на ресницах. Видела золотые искорки в его тёмных глазах. Видела боль, страсть и ту самую уязвимость, которую он так тщательно скрывал ото всех.

Её сердце колотилось, как птица в клетке. Разум кричал «беги», но тело отказывалось слушаться. Оно помнило каждое прикосновение, каждый взгляд. Оно жаждало повторения.

– Я чувствую… что это ошибка, – выдохнула она, и это была единственная крупица правды, которую она могла извлечь из хаоса внутри. – Мы разрушим всё. Наши планы…

– Наши планы уже разрушены, – его шёпот был горячим на её губах. – Они разрушились в тот момент, когда ты вошла в зал в этом платье и посмотрела на меня так, будто я твой единственный маяк в этом аду. Они разрушились, когда ты парировала уколы Софии с изяществом королевы. Мы перешли грань, Светлана. И нет пути назад.

Он не целовал её. Он просто смотрел в её глаза, давая ей последний шанс. Шанс оттолкнуть его. Шанс вернуть всё к холодным строчкам контракта.

Но Светлана была уставшей. Уставшей от лжи, от ненависти, от необходимости всегда быть настороже. Здесь, в этой комнате, запертая между ним и ночным городом, она больше не хотела быть сильной. Не хотела мстить. Она хотела только одного – почувствовать то, что она боялась чувствовать с самого начала.

И она сдалась.

Её руки сами поднялись и обвили его шею. Она потянула его к себе, и их губы встретились в поцелуе, который не имел ничего общего с театральным жестом в клубе или голодным захватом в машине.

Это был поцелуй-исповедь. Поцелуй-капитуляция.

В нём была вся накопившаяся ярость за украденные мечты. Вся боль от предательства близких. Вся горечь одиночества. И в ответ – его собственная ярость, его боль, его одиночество. Они не просто целовались. Они сражались. Они искали в друг друге спасение от самих себя.

Его руки скользнули со стекла на её талию, прижимая её к себе так сильно, что она чувствовала каждый мускул его тела. Его пальцы впились в шёлк её платья, срывая застёжки. Шёлк с шёлчным шипением сполз с её плеч, обнажая кожу, покрытую мурашками.

Он оторвался от её губ, его дыхание было горячим и прерывистым. Он смотрел на нее, на её полуобнажённое тело, прижатое к холодному стеклу, и в его глазах было благоговение и голод.

– Ты так прекрасна, – прошептал он, и его губы коснулись её шеи, её ключицы, оставляя на коже горячие, влажные следы. – Я сходил с ума всё это время. С тех пор, как впервые увидел тебя в том баре. Не из-за мести. Не из-за Лизы. Из-за тебя. Из-за этого огня в твоих глазах.

Светлана запрокинула голову, позволяя ему делать то, что он хочет. Его слова жгли сильнее, чем его прикосновения. Они были правдой. Той самой страшной, опасной правдой, которую она боялась признать.

– Роберт… – простонала она, её пальцы впились в его волосы, прижимая его губы к своей коже. – Мы с ума сошли…