Иллюзия

Иллюзия

Кристин Эванс

© Кристин Эванс, 2025

ISBN 978-5-0068-1572-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кристин Эванс

ИЛЛЮЗИЯ

Глава 1. Алое предупреждение

Белая бумага обжигала пальцы. Не физическим жаром, а ледяным пламенем унижения. Конверт был тяжелым, дорогим, с тиснением, по которому так и хотелось провести ногтем, оставив безобразную царапину на безупречной глади. Светлана уже неделю носила его с собой: из сумки на кухонный стол, со стола на комод. Как заговорщик, прячущий улику. Но уликой была она сама, а преступление – её жизнь, которую сводная сестра снова, уже в который раз, выставила на посмешище.

Приглашение на свадьбу. Лизы и Артема. «Свадьбу века», как скромно сообщала изящная каллиграфия. В самом низу, словно забытая, но на самом деле тщательно выверенным шрифтом поменьше, значилось её имя: «Светлана Иванова». Не «сестра», не «родная». Просто имя и фамилия, будто она была дальней знакомой, которую позвали из вежливости.

Она швырнула конверт на стол, где он приземлился в лужу от пролитого кофе. Символично. Её дешевый растворимый кофе пачкал белизну вылизанного праздника. Горькая ухмылка исказила её губы. «Построй карьеру на моих идеях, укради моё будущее, а затем пришли приглашение, чтобы я могла лично убедиться в твоём триумфе. Браво, Лиза. Браво».

Комната, маленькая съемная квартирка-студия, вдруг показалась ей клеткой. Мольберт в углу с незаконченной картиной – абстракцией в багровых и свинцовых тонах – выглядел немым укором. Краски, кисти, пахнущие скипидаром и тщетными надеждами. Здесь, в этом мире, пахло правдой. А там, за пределами этого конверта, – мишурой, ложью и духами «Шанель», которые Лиза щедро лила на себя, будто пытаясь скрыть вонь предательства.

Она подошла к окну. За ним моросил противный осенний дождь, превращавший Москву в размытое полотно. Таким же размытым и невнятным было её будущее. Пять лет. Целых пять лет прошло с того дня, когда Лиза, рыдая, пришла к ней с мольбой: «Света, у меня провал на защите диплома! Твой проект… он такой гениальный! Дай мне его, я только чертежи возьму, я всё переделаю! Спаси меня!»

Светлана, дура, поверила. Дала. А через месяц Лиза бойко докладывала об «инновационной концепции арт-пространства» на глазах у восхищенных преподавателей и, что важнее, представителей крупной дизайнерской фирмы. Её проект. Её детище. Её кровь и пот, вылитые в эскизах и макетах, стали трамплином для карьеры сводной сестры. Светлана осталась с ничего не значащим дипломом и трещиной в душе, которую с каждым годом Лиза лишь расширяла – нечаянно-намеренными упоминаниями о своих успехах, снисходительными советами «найти себя» и вечной ролью бедной, неустроенной родственницы в глазах их общей матери.

Мама… Светлана сглотнула комок в горле. «Ну что ты дуешься, дочка? Лиза просто умнее распорядилась своими талантами. Ты должна радоваться за сестру!» Радоваться. Как замечательно.

Звонок телефона вырвал её из мрачных раздумий. На экране – имя арт-дилера, с которым она несколько месяцев пыталась договориться о скромной выставке. Сердце екнуло, на мгновение забыв о Лизиной свадьбе.

– Алло, Виктор Петрович?

– Светлана, здравствуйте. Слушайте, насчёт вашей выставки… – Он закашлялся. – Видите ли, обстоятельства изменились. Галерея переходит на коммерческие рельсы, нам нужны имена, которые продаются. Ваша абстракция… она слишком сложна для широкой публики. Извините.

Он бросил трубку, даже не дождавшись ответа. Светлана медленно опустила телефон. Слишком сложна. Имена, которые продаются. Мир, казалось, ополчился на неё в один день. Сначала приглашение, теперь это. Она стояла посреди комнаты, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Одиночество накатывало тяжелой, липкой волной. Она была никому не нужна. Никчемная художница с разбитым сердцем и пустым кошельком.

Нужно было выйти. Куда угодно. Лишь бы не оставаться одной с этими мыслями. Она натянула старый потрепанный кожаный пиджак, джинсы и, не глядя, сунула в карман ненавистное приглашение. Может, сходить в бар? Напиться до беспамятства? Отличная идея.

Час спустя она сидела на высоком барном стуле, крутя в пальцах стопку дешевого виски. Бар был непритязательный, шумный, но именно такая бессмысленная суета ей и требовалась. Она пришла сюда, чтобы раствориться, но приглашение в кармане жгло плоть, как клеймо.

Именно в этот момент её взгляд упал на компанию у дальнего стола. И её сердце остановилось.

Лиза. Конечно же, Лиза. В окружении своих блестящих друзей. Она сидела, откинувшись на спинку стула, жестикулируя изящной рукой с бокалом шампанского, и рассказывала что-то, заливаясь своим фальшивым, колокольчиковым смехом. Рядом с ней – Артем, жених, смотрел на неё с обожанием глупого щенка. И вся их группа излучала такое самодовольное, сытое счастье, что Светлану чуть не вырвало прямо за стойкой.

Она хотела встать и уйти, но ноги не слушались. Она застряла, как завороженная, наблюдая за этим спектаклем. И тогда она заметила его.

Мужчина, сидевший чуть поодаль от веселой компании. Он не смеялся, не участвовал в разговоре. Он просто пил виски, его тёмные глаза были прикованы к Лизе и Артему, но в них не было ни веселья, ни обожания. Лишь холодная, жесткая усмешка. Что-то в его позе – сгорбленные плечи, сжатые кулаки – выдавало в нём такого же постороннего на этом празднике жизни, как и она.

Светлана узнала его. Роберт Орлов. IT-магнат, друг Артема. Она видела его пару раз на светских тусовках, куда её из милости таскала Лиза. Он был красив опасной, резкой красотой. Лицо с чёткими линиями, твёрдый подбородок, губы, которые, казалось, никогда не улыбались по-настоящему. Ходили слухи о его неслыханной дерзости и таком же громком провале в личной жизни. Говорили, его девушка, знаменитая пианистка София, бросила его именно ради Артема.

Мысли пронеслись вихрем. Лиза украла у неё будущее. София бросила Роберта. Они оба были здесь, на этом дне рождения или предсвадебной вечеринке, невольные зрители чужого счастья, построенного на их обломках.

И вдруг он поднял глаза. И его взгляд, тяжёлый, пронзительный, упёрся прямо в неё. Светлана замерла. Она была уверена, что он её не узнает. Она была серой мышкой, фоном. Но он смотрел на неё не как на незнакомку. В его глазах читалось узнавание, оценка и… внезапная искра интереса.

Он медленно, не отрывая взгляда, допил свой виски, отставил бокал и направился к ней. Каждый его шаг отдавался в её висках глухим стуком. Он двигался с грацией хищника, уверенный в себе, несмотря на тень боли в глазах.

– Светлана, – произнёс он, подойдя к стойке. Его голос был низким, немного хриплым, будто после долгого молчания. – Сестра невесты.

– Роберт, – кивнула она, стараясь, чтобы её собственный голос не дрогнул. – Друг жениха.

Уголок его рта дрогнул в подобии улыбки. – Не думал, что встречу здесь кого-то столь же… не вовремя.

– Я здесь, чтобы тренировать силу духа, – парировала Светлана, с трудом находя в себе остатки язвительности. – Наблюдение за фальшивым счастьем – отличная практика.

Он изучающе посмотрел на неё, затем на её почти полную стопку. – Похоже, практика даётся тяжело.

– А вам, я смотрю, помогает стоицизм, – она кивнула в сторону его пустого бокала.

Роберт хмыкнул. Невесело. – Стоицизм – для философов. А я – практик. И у меня для тебя есть практическое предложение.

Светлана подняла бровь. «Предложение?» Что он мог предложить ей?

– Я наблюдал за тобой, – сказал он прямо, без предисловий. – Ты смотришь на них так, будто хочешь не просто расплакаться, а сжечь всё дотла. И знаешь что? Я тебя понимаю. София, – он кивнул в сторону бывшей, которая сейчас висела на руке у Артема, – считает, что я сломлен. Что я не смогу пережить её уход к моему лучшему другу. Она ждёт, что я буду ползать перед ней на коленях.

Светлана слушала, не в силах вымолвить ни слова. Его откровенность была шокирующей.

– А твоя сестра, – продолжил он, – выставляет тебя на посмешище. Пригласила тебя на свадьбу не как родственницу, а как подтверждение своего превосходства. Так ведь?

Она могла только кивнуть, горло пересохло.

– Так вот моё предложение, – он наклонился ближе, и от него пахло дорогим виски, кожей и чем-то опасным. Его близость вызвала у неё странную смесь страха и возбуждения. – Давай сыграем с ними. Я нанимаю тебя. Будь моей невестой на этой свадьбе. Всего на один вечер.

Светлана отшатнулась, как от удара током. «Что?»

– Ты красива, – продолжил он безжалостно, его глаза скользнули по её лицу, по растрепанным волосам, прилипшим к щеке. – У тебя есть… огонь. Такая, как ты, рядом со мной – лучший способ показать Софии, что я не сломлен. Что я двигаюсь дальше. И при этом, – он усмехнулся, – ты получишь идеальную возможность утереть нос своей сестре. Представь: ты появишься там не как жалкая родственница, а на моей руке. В платье от кутюр. С видом королевы. Мы заставим их рыдать от зависти. Обоих.

Мысленный образ возник перед её глазами с ослепительной яркостью. Лиза, видящая её не униженной, а сияющей, желанной, рядом с одним из самых завидных холостяков города. Её мать, вынужденная признать, что у «неудачницы» Светланы всё не так уж плохо. Месть. Сладкая, изощренная месть.

– Это безумие, – прошептала она.

– Это гениально, – поправил он. – Я заплачу тебе. Хорошо заплачу. Ты сможешь год не думать о деньгах, писать свои картины. Это деловая сделка, Светлана. Ты получаешь деньги и месть. Я – удовлетворение. Все в выигрыше.

Он говорил цинично, расчетливо. Но в его глазах, когда он упомянул Софию, промелькнула такая неподдельная боль, что Светлана поняла – это не просто прихоть богача. Это его собственная месть. Его способ выжить.

И в этот момент её собственная ярость, накопленная за годы, нашла выход. Да, он хочет использовать её. Но разве она не может использовать его? Использовать как орудие, как разящий меч против Лизы. Это был шанс. Безумный, опасный, унизительный… но шанс.

Она медленно вынула из кармана смятое алое приглашение и положила его на стойку между ними. Оно лежало там, как вызов. Как контракт, ещё не подписанный, но уже заключённый.

– Хорошо, – сказала она, и её голос прозвучал твёрже, чем она ожидала. – Я согласна.

Он не улыбнулся. Он лишь кивнул, и в его глазах вспыхнуло нечто похожее на уважение. На понимание.

– Отлично. Завтра в десять утра. Мой офис. Обсудим детали. – Он достал из кармана визитку, простую, чёрную, с выгравированным именем и адресом. – Не опаздывай.

Он положил визитку на приглашение, повернулся и ушёл, не оглянувшись. Светлана смотрела ему вслед, сжимая в руке холодный прямоугольник визитки. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Она только что продала себя в роли невесты по контракту. Это было унизительно. Это было безумно.

Но впервые за долгие годы на её губах появилась не горькая ухмылка, а настоящая, жестокая улыбка. Она смотрела на смеющуюся Лизу и мысленно произнесла: «Готовься, сестрёнка. Твоя идеальная свадьба станет полем битвы. И я уже точу клинки».

Глава 2. Контракт с дьяволом

Лифт мчался вверх с такой скоростью, что закладывало уши. Сквозь стеклянную стену Москва расплывалась в серо-осеннем мареве, превращаясь в миниатюрную, игрушечную карту чужой жизни. Жизни, к которой Светлана не имела ни малейшего отношения. Её собственное отражение в стекле – бледное, с синяками под глазами от бессонной ночи, в том самом потрепанном кожаном пиджаке – казалось тут чужеродным пятном.

В кармане жгла визитка. «Орлов. Роберт. Офис на Павелецкой». Ни телефона, ни должности. Только имя и адрес, будто он был настолько уверен, что его знают, что дополнительные регалии были излишни. Светлана провела ночь в метании между жгучим стыдом и лихорадочным возбуждением. Она перебирала в голове его слова: «Я нанимаю тебя». Это звучало так грубо, так унизительно. Но затем она вспоминала лицо Лизы, её самодовольную улыбку, и стыд отступал, сменяясь холодной, хищной решимостью.

«Это всего лишь роль, – твердила она себе, пока лифт набирал высоту. – Одна большая, разовая акция перформанса. Я – актриса. Он – режиссёр. А Лиза и София – зрители, которых нужно ослепить спектаклем».

Дверь лифта бесшумно раздвинулась, открывая взгляду пространство, больше похожее на зал современного музея, чем на офис. Гигантские панорамные окна, белый полированный бетон, минимум мебели – пара диванов из чёрной кожи и низкий стол из цельного куска мрамора. Воздух был стерильно чистым, пахло озоном и дорогим кофе. Тишина стояла такая, что слышалось биение собственного сердца.

К ней направилась женщина с ресепшена с безупречной улыбкой и таким же безупречным, лишённым эмоций взглядом.

– Светлана Иванова? Роберт Викторович ждёт вас. Пожалуйста, пройдёте.

Её провели по длинному коридору, где на стенах висели не постеры, а настоящие, довольно мрачные картины в духе немецких экспрессионистов. Светлана, как художник, невольно оценила их. Было что-то тревожное в этом выборе. Намёк на ту боль, что скрывалась за глянцевым фасадом успеха.

Дверь в кабинет была массивной, из тёмного дерева. Секретарша постучала и, услышав низкое «Войдите», отступила. Светлана сделала глубокий вдох и переступила порог.

Кабинет был ещё более впечатляющим, чем приёмная. Такие же панорамные окна, открывающие вид на всю столицу. Роберт сидел за монолитным столом из чёрного дерева, спиной к окну, так что его фигура вырисовывалась на фоне хмурого неба, словно силуэт повелителя этого мира. Он был погружен в чтение чего-то на планшете, и на секунду Светлана почувствовала себя лишней, вторгшейся в чужое святилище.

Но он поднял глаза. И снова этот пронзительный, оценивающий взгляд, который будто снимал с неё все слои защиты, добираясь до самой сути.

– Точна, – произнёс он, откладывая планшет. – Садись.

Он не предложил кофе, не обменялся светскими любезностями. Перешёл сразу к делу. Светлана, чувствуя подёргивание нерва на щеке, опустилась в кожаное кресло напротив. Оно оказалось на удивление глубоким и неудобным, заставляя её чувствовать себя ребёнком за взрослым столом.

– Перед тем как начать, я должен прояснить правила игры, – он достал из ящика стола папку и протянул ей. – Это контракт. Стандартное соглашение о неразглашении с некоторыми… специфичными дополнениями.

Светлана взяла папку. Бумага была плотной, дорогой. Она открыла её. Текст пестрел сухими юридическими терминами. «Сторона А (Исполнитель) обязуется предоставить Стороне Б (Заказчику) услуги по сопровождению на публичном мероприятии в качестве спутницы жизни…»

Она читала, и с каждой строчкой кровь приливала к лицу. Это было так мерзко, так откровенно.

– «…изображать романтическую привязанность, включая, но не ограничиваясь, объятиями, легкими поцелуями, держанием за руки…» – вслух зачитала она, и голос её дрогнул от ярости. – Вы всерьёз это прописываете? Как техническое задание для робота?

– Я всерьёз прописываю всё, что может быть истолковано неверно, – холодно парировал он. – Я покупаю твоё время и твою актёрскую игру. Я плачу за результат. Чёткость избавляет от недоразумений.

– Недоразумений? – она с силой швырнула папку на стол. – Вы покупаете меня, как покупают костюм на один вечер! Вы хотите, чтобы я подписала бумагу, где я обязуюсь «не испытывать реальных чувств»? Вы настолько самовлюблённый, что думаете, будто я могу в вас влюбиться за один вечер?

Он откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах заплясали чёртики.

– Опыт подсказывает, что женщины иногда путают игру с реальностью. Я страхуюсь. А что касается самовлюблённости… – он медленно провёл взглядом по её лицу, потом по фигуре, и под его взглядом кожа загоралась. – Ты сама сказала «да». Ты пришла сюда за деньгами и местью. Не стоит притворяться невинной овечкой, которую заманили в ловушку. Мы оба знаем, кто ты.

Его слова жгли сильнее пощёчины. Он был прав. Чёрт возьми, он был прав. Она пришла сюда не из-за благородных побуждений. Это была сделка. Грязная, циничная, но сделка. И её возмущение было лишь попыткой сохранить лицо, крохи достоинства.

– Хорошо, – выдохнула она, снова беря папку. – Давайте по пунктам. Что ещё в этом вашем шедевре юриспруденции?

Они принялись обсуждать условия. Это был странный, изматывающий торг. Роберт выбивал из неё каждую уступку с хладнокровием опытного переговорщика.

– Пункт четвёртый, – говорила она, чувствуя, как злость придаёт ей сил. – «Исполнитель обязуется не покидать Заказчика на протяжении всего мероприятия». А если мне нужно в туалет? Или мне следует пристегнуть себя к вам наручниками?

– Остроумие – это мило, – заметил он. – Но ты будешь всё время под прицелом камер и глаз. Один неверный шаг, одно слово, сказанное не тому человеку – и вся игра пойдёт насмарку. Я плачу за безупречность.

– Я не кукла, которую таскают на верёвочке! – вспыхнула она. – Я могу играть свою роль, не будучи вашей тенью.

– Докажешь это на практике, – отрезал он. – Пока что ты лишь демонстрируешь свою амуницию.

Они спорили о деталях гардероба (он настаивал на полном контроле), о том, что и кому она может говорить (только заранее одобренные легенды), о её поведении в социальных сетях (полное молчание на период действия контракта).

Светлана чувствовала, как стены этого стерильного кабинета начинают давить на неё. Он выстраивал вокруг неё невидимую клетку правил и ограничений. И самое ужасное было то, что часть её, та самая, что жаждала мести, понимала его правоту. Чтобы обмануть таких проницательных людей, как Лиза и София, нужна была безупречная легенда.

И тогда она решила перехватить инициативу.

– Хорошо, я принимаю ваши условия, – сказала она, и её внезапная покорность заставила его насторожиться. – Но у меня есть одно дополнительное требование. Без него сделки не будет.

– Какое? – он сузил глаза.

– Мне нужен неограниченный доступ к свадебным приготовлениям. Ко всем. Встречи с организаторами, примерки платьев, девичники, выбор меню. Всё.

Роберт смотрел на неё с нескрываемым изумлением.

– И с какой стати? Чтобы ты могла заранее отравить торт?

– Чтобы моя роль была убедительной! – парировала она, сама удивляясь своей находчивости. Это была лишь часть правды; главная причина была, конечно, в возможности саботажа. – Если я – твоя невеста, если мы «так счастливы», то естественно, что я буду вовлечена в подготовку к свадьбе твоего лучшего друга! Лиза будет рядом всё время. Это идеальный способ продемонстрировать наши «чувства» в естественной для неё среде. Это придаст нашей истории глубину и правдоподобие.

Она видела, как он обдумывает её слова. Мысль была, чёрт возьми, логичной. И опасной для него. Он понимал, что она что-то затевает. Но он также видел в этом стратегический смысл.

– Рискованно, – произнёс он наконец. – Ты хочешь играть с огнём.

– А разве вся эта затея не игра с огнём? – она позволила себе улыбнуться. Впервые за весь разговор она чувствовала, что стоит на равных. – Вы хотите убедительной лжи? Так вот вам шанс. Или вы боитесь, что я окажусь слишком хорошей актрисой и переиграю вас?

Это был вызов. Прямой и немедленный. Роберт медленно кивнул, и в его глазах снова мелькнуло то самое уважение, что она видела в баре.

– Хорошо. Я внесу этот пункт. Но с оговоркой: все твои действия согласовываются со мной. Никакой самодеятельности.

– Разумеется, – сладко согласилась она. – Мы же партнёры по преступлению, не так ли?

Он взял ручку и на чистом листе бумаги вписал новый пункт своим размашистым, уверенным почерком. Светлана наблюдала за его руками. Сильные, с длинными пальцами, с дорогими часами на запястье. Руки человека, привыкшего владеть и управлять.

Наконец все условия были оговорены. Настал момент истины. Он перевернул страницу к месту для подписи и протянул ей ручку.

– Ну что ж, Светлана Иванова. Готова продать душу дьяволу?

Она взяла ручку. Пластик был тёплым от его прикосновения. Она посмотрела на его подпись – резкую, угловатую. Затем на чистое поле, где должна была расписаться она. Этот момент казался вечностью. Подпись будет означать точку невозврата. Она продавала не просто вечер своего времени. Она продавала часть своего достоинства, соглашалась на унизительную роль.

Но затем она вспомнила Лизину ухмылку. Вспомнила боль от крахи её мечты. И с новой силой вспыхнувшая ярость придала ей решимости.

Она наклонилась и вывела своё имя. Размашисто, с нажимом, почти царапая бумагу. Её подпись выглядела дерзким вызовом на фоне его сдержанной.

– Не душу, – сказала она, поднимая на него глаза. – Всего лишь образ. На один вечер.

Он взял папку, просмотрел подпись и кивнул.

– Договорились.

Он встал и протянул ей руку для рукопожатия. Деловой, формальный жест, завершающий сделку.

Светлана медленно поднялась и протянула свою. Его ладонь была сухой, твёрдой, пальцы сомкнулись вокруг её кисти с такой силой, что было почти больно. Но не это было главным.

В момент прикосновения по её телу пронеслась странная, горячая волна. Не просто физический контакт. Это было как удар током, как короткое замыкание, которое на мгновение выбило из неё всю ярость, всю защиту. Она почувствовала не просто его силу, а его тепло, исходящую от него скрытую энергию. Она увидела, как его зрачки чуть расширились, почувствовала, как его пальцы непроизвольно сжали её руку чуть сильнее, прежде чем он её отпустил.

Он тоже это почувствовал. Эта искра проскочила между ними, вопреки всем контрактам, всем правилам, всей их циничной договорённости.

Они стояли друг напротив друга, и воздух в кабинете вдруг стал густым, напряжённым. Никто из них не говорил ни слова. Сделка была заключена, но в ней появилась новая, непрописанная переменная. Опасная и неконтролируемая.

– До завтра, – наконец произнёс он, и его голос звучал чуть хриплее обычного. – Первая репетиция. Не опаздывай.

– Не беспокойтесь, – выдохнула она, чувствуя, как дрожат её колени. – Я человек слова.

Она развернулась и вышла из кабинета, не оглядываясь. Она шла по бесконечному коридору, чувствуя на своей спине его взгляд. Её ладонь, которую он сжимал, всё ещё горела. Это было невыносимо. Унизительно. И чертовски волнующе.

Сев в лифт, она прислонилась к холодной стеклянной стене, пытаясь перевести дух. Контракт был у неё в сумке. Она сделала это. Она вступила в сговор с дьяволом.

Но когда лифт понёсся вниз, а её отражение в стекле казалось уже не таким потерянным, а скорее решительным, она поймала себя на мысли, что боится не Лизы, не свадьбы, не возможного провала.

Она боялась его. Роберта Орлова. И того непредсказуемого огня, который только что промелькнул между ними и который грозил спалить все их хитроумные планы дотла.

Глава 3. Репетиция чувств

Дверь в его квартиру была такой же, как он сам – массивной, лакированной, без единой замочной скважины на виду, с едва заметной панелью для сканирования отпечатка пальца. Светлана стояла на пороге, чувствуя себя Золушкой, которую вот-вот разоблачат перед балом. Только вместо хрустальной туфельки у неё была сумка из дешёвого искусственного велюра, а вместо доброй феи – грызущее изнутри чувство стыда и азарта.

Он открыл ей мгновенно, будто ждал за дверью. На нём были простые чёрные брюки и серая футболка, облегающая торс так, что было невозможно не заметить рельеф мышц. Босиком. Это «босиком» сбивало с толку больше всего. Оно делало его менее богоподобным и более… доступным. И оттого – опаснее.

– Проходи, – кивнул он, пропуская её внутрь.

Светлана переступила порог и замерла. Она ожидала стерильной роскоши, как в его офисе, но здесь было иначе. Пространство было огромным, открытым, с теми же панорамными окнами, но наполненным жизнью. На полках стояли книги, настоящие, потрёпанные, а не бутафорские. На стенах висели не мрачные полотна, а чёрно-белые фотографии – не постановочные, а живые, полные эмоций. На одном из снимков молодой Роберт, лет двадцати, с гитарой в руках и с беззаботной, почти мальчишеской улыбкой, которой сейчас и в помине не было. Сердце Светланы сжалось от неожиданной жалости. Куда подевался тот парень?

– Нравится? – его голос прозвучал прямо за её спиной. Она вздрогнула, не слышав его шагов.

– Ты был другим, – вырвалось у неё, прежде чем она успела подумать.

Он посмотрел на фотографию, и его лицо на мгновение стало мягче.

– Все были другими. Это было до того, как мир объяснил мне, что гитара – это несерьёзно, а доверять можно только самому себе.

Он повернулся и пошёл вглубь гостиной, и Светлана последовала за ним, стараясь не пялиться по сторонам, но поглощая каждую деталь. На огромном диване валялось мягкое шерстяное одеяло, на столе стояла наполовину допитая чашка кофе. Здесь пахло не озоном, а кожей, деревом и едва уловимым ароматом его одеколона – что-то терпкое, с нотками дыма. Пахло… мужчиной.