bannerbanner
Аколит Хозяйки Забвения
Аколит Хозяйки Забвения

Полная версия

Аколит Хозяйки Забвения

Язык: Русский
Год издания: 2025
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 5

Георгий Смородинский

Аколит Хозяйки Забвения

Аэнор. Книга 1

Действие книги происходит в вымышленной реальности. Все персонажи и события придуманы автором. Любые совпадения с реальными людьми или событиями случайны.

Глава 1

Что значит не прёт…

Я посмотрел вслед уезжающему автобусу, выругался и, перейдя дорогу, зашёл на территорию парка. Да, наверное, умнее было вызвать такси, но в карманах пусто, и на карте закончились деньги. Приложения банка на этом телефоне у меня нет, а устанавливать я его буду целую вечность. Проще дойти до метро пешком.

День не задался с самого утра. Сначала я проспал, потом неловко повернувшись, опрокинул на ноги чашку горячего чая. Не смертельно, но достаточно неприятно, особенно когда ты надел единственные чистые джинсы. Ещё хорошо, что я пью чай без сахара, а то бы вообще труба.

Впрочем, на этом неприятности не закончились. Когда выходил из дома, позвонила подруга и известила о том, что мы с ней перешли в свободное плавание. Нет, к этому все шло давно, и сохранять отношения не было смысла, но почему оно случилось сегодня? Семнадцатое ведь совсем не тринадцатое, и на дворе даже не пятница.

В довесок ко всему – дорогу перекопали, мне пришлось делать крюк и закончилось все этим автобусом. Очень хочется верить, что это дерьмо было последнее. Не хотелось бы опаздывать на работу. Только ведь устроился, м-да… Бегать я пока, к сожалению, не могу, но времени вроде хватает, так что все не так плохо, как кажется.

Вообще за чёрной полосой всегда следует белая, и такая вот череда неприятностей обязательно завершится удачей. С женщиной познакомлюсь красивой или выиграю в лотерею. Впрочем, я не азартный, поэтому никаких билетов покупать, конечно, не буду. Лучше подожду какую-нибудь красотку.

Размышляя так, я повернул за палатку мороженого, вышел на просек[1] и увидел впереди две полицейские машины, возле которых находилось человек десять народа. Территория справа от дороги была обнесена желтыми лентами, и там определенно что-то случилось. Кому-то, судя по всему, сегодня повезло ещё меньше, чем мне.

В кармане зазвонил телефон. Я вытащил трубку, посмотрел на экран, хмыкнул и, поднеся аппарат к уху, произнёс:

– Здравствуй, Андрей! Что-то ты рано сегодня.

– Привет, командир, – поздоровался старлей. – Мне Настя Орлова только что звонила. Женькина жена.

– Что-то случилось? – уточнил я, глядя на стоящие впереди полицейские автомобили. – Надеюсь ничего…

– Женьку и Ваню Акатова вчера привезли в Москву…

– Что с ними? – внутренне похолодев, уточнил я. – Живы?!

– Да, оба в Бурденко, – ответил Андрей и пояснил: – Их, как и нас с тобой, посекло осколками, но Настя сказала, что жить будут. У Вани, наверное, ампутируют левую руку. В общем, для них тоже теперь только гражданка.

– Да и хрен с ним, – я облегченно выдохнул. – Главное – живы.

– Ну да, – согласился старлей и добавил: – Настя завтра ещё позвонит, сориентирует. Ты как в выходные?

– Свободен, – я вздохнул, вспомнив о разговоре с уже бывшей подругой. – Звони в любое время.

– Добро! – произнес старлей и отключился.

Я убрал телефон в карман, покачал головой и мысленно выругался.

Не знаю, но, может быть, все сегодняшнее невезение предвещало этот звонок? Ради того, чтобы они были живыми, а не двухсотыми? За десять лет на службе начинаешь верить во всякую чушь. И в приметы, и в Бога, и в черта. Как бы то ни было, день сегодня начался не так уж хреново. Ну а гражданка – это лучше, чем цинковый ящик. Я вот уже почти что привык. Хожу практически не хромая. Ну а простреленные бок и грудь – это такая фигня. До свадьбы, говорят, заживет.

Когда я проходил мимо полицейских машин, дорогу мне преградил молодой парень. В летней рубахе, синих джинсах с чёрной сумкой на поясе. Видя, что я обратил на него внимание, парень предъявил удостоверение и представился:

– Лейтенант Сибирцев. Уголовный розыск. Седьмое УВД ВАО.

– И что тебе нужно от меня, лейтенант? – остановившись, я вопросительно поднял брови.

– Нам нужен ещё один понятой, – парень убрал удостоверение в карман и кивнул в сторону огороженной территории. – Это займёт минут десять-пятнадцать. Вам только поприсутствовать и подписать.

– Я опаздываю на работу…

– Мы выдадим вам справку с печатью, – тут же заверил меня лейтенант. – Предъявите ее на работе, и вас не оштрафуют.

М-да… Меня и так никто штрафовать не стал бы, но это вроде как выход. Торопиться не нужно, и значит, бедро вечером не будет болеть. Как закончу здесь, позвоню Петровичу и все ему объясню. Он, конечно, поржет, но зато я не буду чувствовать себя виноватым. Да, мне, конечно, не хотелось со всем этим связываться, но вряд ли эта история получит хоть какое-то продолжение. Подпишу, где надо, получу справку и пойду себе подобру-поздорову. Ну и государевым людям помогу.

– Хорошо, – согласился я. – Говорите, что нужно делать?

– Идите за мной, – парень сделал приглашающий жест и поинтересовался: – У вас паспорт с собой?

– Да, – ответил я и, пройдя вместе с лейтенантом вокруг полицейских машин, оглядел огороженную территорию.

Посмотреть тут было на что… Посреди небольшой полянки, в десяти метрах от группы деревьев на траве, в луже крови лежал безголовый труп. Мужчина, в костюме с сумкой вроде моей, лежал на боку, подогнув под себя правую руку. Галстук, сорочка и пиджак были заляпаны кровью, сумка слетела и валялась в метре от тела. Небольшая и вроде закрытая, так что вряд ли этого несчастного кто-то пытался ограбить. Тут скорее непонятно другое. Голову этому мужику определенно срубили. Судя по крови, произошло это именно здесь и не больше часа назад, но кому, на хрен, такое понадобилось? Ритуальное убийство? В парке завелись самураи? Впрочем, какая мне разница…

Возле трупа работали фотограф и какой-то мужик в штатском – очевидно, эксперт. В пяти шагах справа от них, на траве, возле брезентовых носилок сидели два молодых парня в синих робах медицинских работников. Ещё один курил у машины скорой помощи, которую я сразу не заметил – она стояла за высокими кустами возле дороги.

Впереди, возле одного из деревьев, растущих в двадцати метрах от дороги, сидели два бомжа. Судя по отсутствию наручников, к убийству они никакого отношения не имели, но оно и понятно. Эти товарищи в первую очередь распотрошили бы сумку убитого, ну или вывернули бы карманы. Скорее всего они к нему даже не приближались.

Возле бомжей стояли трое мужчин в гражданской одежде и с ними двое патрульных. Ещё трое полицейских в форме дежурили метрах в тридцати справа на краю поляны, не пропуская случайных прохожих с той стороны парка. Шестой – с капитанскими погонами – сидел на пассажирском месте ближней машины, положив на колени пятнадцатый АК[2], и записывал что-то в блокнот.

– Давайте паспорт, – потребовал лейтенант и, забрав мой документ, направился к машине, в которой сидел полицейский.

Через пять минут опер вернулся с листком бумаги и, отдав мне паспорт, сделал приглашающий жест.

– Пойдёмте, Алексей Михайлович. Нам нужно провести личный досмотр.

– Тех бомжей? – я убрал документ в сумку и посмотрел в сторону обозначенных кадров. – А они-то каким боком к этому трупу?

– Спали в тех кустах, когда мы приехали, – лейтенант кивнул налево в сторону зарослей. – Стали опрашивать, а один несёт какую-то чушь.

– Может, белая горячка? – хмыкнул я, направляясь за оперативником к дереву. – У них же она перманентно.

– Если бы… – лейтенант вздохнул, и в этот момент до меня донеслись слова бомжа – того, что сидел на корточках слева.

– Вот не верите мне, а он и за вами придёт! Увидите, тупоголовые! Одно слово: менты!

Мужик выглядел колоритно. В драной испачканной куртке на голое тело, таких же штанах и одном тапке на босой левой ноге. При этом на правой виднелся драный шерстяной носок, надетый, видимо, для симметрии. Второй бомж выглядел похоже и несло от них преизрядно. Когда подходили к дереву, ветер как раз подул в нашу сторону.

– Вот проспишься, Анисимов, тогда и запишем твои показания, – хмуро произнёс опер, которому на вид было лет сорок или чуть больше. – Книги бы тебе писать, дураку. Такие сюжеты придумываешь.

– Да был он! Вот те истинный крест! – бомж перестал чесать свою грязную голову и, выпучив глаза, коряво перекрестился. – Натуральный демон! Двухметровый, чёрный весь, в капюшоне! И глаза горят как два оранжевых фонаря.

– Как ты глаза разглядел, фантазёр? – хмыкнул второй парень в гражданском. – Утро же было. Какие на хрен глаза?

– Оранжевые! Как у змеи! – Анисимов возмущённо посмотрел на оперативника. – Они ж под капюшоном – в черноте! Я как увидел из кустов – так со страху и обоссался.

– И не только обоссался, – мой провожатый поморщился от нестерпимого запаха и тронул старшего оперативника за плечо. – Василий Данилович, вот привёл второго понятого.

– Отлично! – мужик обернулся, посмотрел на меня и перевел вопросительный взгляд на своего подчиненного.

– Ветров Алексей Михайлович, – подсказал начальнику лейтенант и протянул ему заполненный документ.

Тот пробежал глазами по листку, поднял на меня взгляд и представился:

– Майор Зорин. Зам по розыску. Седьмое УВД.

– Здравствуйте, – я кивнул в ответ. – Мне сказали, что долго оно не продлится.

– Так и есть, – майор обернулся и нашёл взглядом старика, который стоял чуть в стороне и с интересом наблюдал за работой криминалиста с фотографом. – Сейчас вы вместе с Геннадием Николаевичем поприсутствуете при досмотре этих товарищей, – он кивнул на бомжей. – Это и правда недолго.

Передав листок второму оперативнику, майор попросил нас со стариком подойти и направился к бомжам, чем вызвал мое глубокое уважение. Мне почему-то казалось, что досмотр будет проводить встретивший меня лейтенант, но настоящий профессионал не доверит такое молодому сотруднику. Да, от бомжей воняет и вряд ли у них что-то найдется, но тут не учебка. Молодых нужно учить, а не воспитывать.

– Поднимайся! – приказал майор разговорчивому бомжу. – И руки разведи в стороны.

– Да, начальник, – мужик покладисто кивнул, встал и наши с ним взгляды встретились.

– Давай уже, шевелись! – поторопил его Зорин, и в следующий миг произошло странное.

Глаза у Анисимова почернели. Он шагнул вперёд, схватил меня за руку и плаксиво запричитал:

– Ну хоть ты им скажи, что он придёт и всех убьёт! Ты же с виду нормальный!

М-да… Я никогда не жаловался на скорость реакции. Даже после ранения, госпиталя и долгой реабилитации, все оставалось по-прежнему. Вот только убрать руку или оттолкнуть бомжа я не смог. Тело стало словно бы ватным, а в голове зазвучали странные звуки, похожие на сбивчивый шепот. В тот момент, когда бомж схватил за руку, Мое запястье словно сдавило в раскаленных тисках. Кожу обожгло и одновременно с этим чудовищно заболели раны. Жар мгновенно поднялся до локтя, а потом предплечье заледенело. Стало трудно дышать, перед глазами на миг потемнело.

– А ну назад! – в себя меня привёл резкий окрик майора. Зорин отшвырнул бомжа к дереву и, придержав меня за руку, уточнил: – Что с вами?! Плохо?!

– А хрен его знает, – тяжело дыша, прошептал я и, вытерев со лба пот, пояснил: – Последствия болезни. Так иногда бывает…

На самом деле такого со мной ни разу не было, но не говорить же майору о черных глазах и горячечном шепоте. К слову, на предплечье и запястье никаких следов не осталось. Глаза у бомжа снова стали нормальными, но раны еще продолжали болеть. В голове шумело, хотя никакого шепота я уже не слышал.

Боль потихоньку отступала, дышать стало легче, но что опять не так с моим организмом?! Не хватало ещё загреметь в какую-нибудь психушку. Десять дней назад закончилась реабилитация, ходить начал нормально, а тут такая херня…

– Давайте я позову врача? – предложил стоящий позади лейтенант.

– Нет, не нужно, – я покачал головой. – Говорю же – бывает.

– Хорошо, – майор кивнул и, переведя взгляд на бомжа, рявкнул: – Руки развёл! И только попробуй мне дернуться.

Обыск длился пару минут, и все это время я пытался понять, чего же мне не хватает? Мало того, что боль прошла как-то удивительно быстро, так ещё и появилось какое-то странное чувство, очень похожее на голод. При этом ни есть, ни пить мне совсем не хотелось, но внутри что-то тянуло. И ещё во всем организме появилась странная легкость, слегка изменились зрение и обоняние. Предметы вокруг добавили объема и четкости, добавилось запахов, но они стали терпимее. Вонь от бомжей не воспринималась так резко. Ощущение такое, словно вмазался дурью[3]. Наверное, так и сходят с ума?

Как я и думал, у бомжей ничего не нашли. Это если не считать мелочи и пустого пузырька из-под какого-то лекарства. Закончив с обыском, майор обернулся к нам со стариком и кивнул:

– Спасибо! Пройдите к машине, подпишите документ и больше вас никто не задерживает.

– Мне нужна справка…

– Да, конечно, – майор посмотрел на Сибирцева. – Евгений, выдай документ гражданину.

Мы прошли к машине, в которой сидел капитан с автоматом, и подписали протокол. Старик бодро попрощался и ушел, а Сибирцев залез в салон в поисках нужного бланка. Я стоял возле машины, смотрел по сторонам, прислушивался к себе и мысленно матерился. Нет, по ощущениям все было очень даже неплохо. Раны не болели, непонятный голод слегка поутих, и чувствовал я себя превосходно. Так, словно не было этого проклятого года. И это произошло после того, как бомж схватил меня за руку. Непонятный ступор и чёрные глаза… При этом видел их только я. Такое же нельзя не заметить! Не знаю, но, может быть, этот Анисимов юродивый? Лечит прикосновениями? Ага, хорошая отмазка, чтобы не идти к психиатру.

– Вот, возьмите, – Сибирцев вылез из машины и протянул мне листок с печатью. – Спасибо, Алексей Михайлович.

Я ответно поблагодарил лейтенанта, свернул листок и убрал его в сумку. В этот момент впереди истошно заорал бомж.

– Вон он! – Анисимов указал рукой в сторону деревьев. – Тот самый демон!

Я повернул голову и выругался.

– Твою ж мать! – потрясенно выдохнул лейтенант и одним движением расстегнул поясную сумку.

Анисимов не соврал. К дежурящим на краю поляны патрульным шел странный тип в длинном черном плаще с рукавами, с накинутым капюшоном и оранжевыми, сука, глазами! Не знаю, откуда он появился, но трое бойцов, судя по их поведению, увидели его только в тот момент, когда заорал бомж.

Когда я повернул голову, один из них уже падал на траву. Двое других сообразили, что происходит и вскинули автоматы, но выстрелить ни один из них не успел. Непонятное существо в чёрном плаще, развело в стороны руки, и из рукавов плаща к патрульным вытянулись чёрные веревки, ну или что-то похожее. Два немаленьких бойца словно словили по пуле и, замерев на середине движения, стали заваливаться на траву. Громко выругался обернувшийся фотограф, и события понеслись вскачь.

Полицейские – не спецназ, но ребята среагировали оперативно. Первым «проснулся» Зорин. Майор выхватил пистолет и три раза выстрелил на поражение. Одновременно с этим Сибирцев достал свой ПМ из поясной сумки и, отшагнув вправо, произвел два выстрела по незнакомцу. Капитан передернул затвор и выскочил из машины. Патрульные возле дерева вскинули свои автоматы. Оперативник, находившийся рядом с майором, обернулся и тоже выхватил пистолет. Фотограф что-то закричал и попятился, медики повскакивали с земли, бомжи неуклюже побежали в сторону зарослей.

Наверное, и мне умнее было бы попробовать отсюда сбежать, но я этого делать не стал. Не в моем состоянии бегать, но была и другая причина. Дело в том, что этот урод показался мне очень знакомым. Я словно встречал его не один раз, и при взгляде на эту фигуру в плаще в душе поднялась спокойная ненависть. Странное, идиотское чувство неправильности. У меня нет знакомых с горящими оранжевыми глазами, но этот не знаю кто определенно был моим личным врагом, без привязки к происходящему. Не такой как духи, или тренировавшие их пиндосы. Нет – этот враг настоящий, истинный, который всегда на другой стороне и которого обязательно нужно убить. А ещё я откуда-то знал, что полицейским его не достать. Тридцать метров – смешная дистанция. Из ПМ не промахнется даже ребёнок, а тут пять выстрелов и две короткие очереди, но противник даже не почесался.

Все это пронеслось в голове за мгновение, и я, скрывшись за кузовом автомобиля, продолжил наблюдать за происходящим, одновременно пытаясь разобраться в собственных чувствах.

– Да сдохни ты, мразь! – зло прорычал Сибирцев и произвёл ещё два выстрела из своего пистолета.

Зорин успел дострелять магазин и потянулся за запасным, когда ублюдок в чёрном выбросил вперёд правую руку, хлопнув на ветру рукавом. Мгновение спустя в середине поляны появился большой чёрный шар, и из него в разные стороны выстрелили тонкие щупальца.

Картина происходящего отпечаталась в голове, чудовищная в своей неправильности. Висящий в воздухе шар, и вытянувшиеся к людям отростки. В следующий миг перед глазами появилась какая-то пленка, и дыхание вышибло из груди.

Я открыл глаза и понял, что сижу, привалившись спиной к машине. Грудь, бедро и бок болят, но не так, чтобы сильно. Слева, раскинув в стороны руки, лежит лейтенант. Рот парня приоткрыт, глаза стеклянные. Поляна впереди завалена трупами. Зорин, второй опер, фотограф, криминалист, двое врачей и бомжи – слева у зарослей. Эта тварь убила их всех, но я почему-то пережил этот гребаный шар…

В какой-то момент сознание прояснилось окончательно, и я привычно выкинул из головы все ненужные мысли. Выжил и выжил, думать об этом буду потом, если получится.

По всему выходило, что сознание я потерял ненадолго, поскольку урод в чёрном плаще был ещё здесь. В мою сторону он не смотрел – шёл через поляну к зарослям, где лежали оба бомжа. Мгновенно оценив ситуацию, я скосил взгляд направо и увидел то, что хотел. Возле раскрытой двери машины, рядом с трупом капитана полиции в траве лежал автомат. Покойник не успел сделать ни одного выстрела. Он только дослал патрон и снял оружие с предохранителя. Полтора метра всего до него, и я дотянусь. Сдохну потом от боли, но когда на кону жизнь… И да, я помнил, что пули этого урода не берут, поэтому дергаться буду только тогда, когда не останется других вариантов.

Убийца тем временем подошёл к телу Анисимова и, вытащив из-под плаща чёрный меч, одним коротким ударом отрубил бомжу голову.

О-хре-неть, и по-другому не скажешь. Причём меня поразило не то, что ублюдок в плаще отрубил голову человеку, а то, как легко это у него получилось. Ты и специальным топором так не сразу научишься, а уж мечом-то, да всего лишь с удара… Впрочем, после того, на что я тут уже насмотрелся, можно поверить во все. Вот только вряд ли это чем-то поможет.

Убийца тем временем убрал меч и поднял с земли голову. Взяв ее в две руки и поднес лицом к капюшону. Простояв так секунд десять, он что-то неразборчиво прорычал, а затем отшвырнул голову в сторону и резко обернулся ко мне. Наши взгляды на миг встретились, и я не раздумывал ни секунды.

Мне казалось, что сделать это будет непросто, но все произошло словно на тренировке. Рванувшись вправо, я схватил автомат, совершил кувырок и встал в позицию стрельбы с колена. Одновременно с этим урод выбросил в мою сторону правую руку.

Мне не хватило мгновения, слишком долго валялся в госпиталях… В тот момент, когда я доводил прицел, в меня прилетела какая-то черная мерзость. В груди тут же заледенело, перед глазами снова появилась полупрозрачная пленка, и сознание погрузилось во тьму.

Глава 2

Сука!

Я очнулся и понял, что лежу на деревянном полу. Открыл глаза, поморщился от запаха гнили и, подтянув автомат, принял сидячее положение. Выругался от боли в боку, поморщился и с удивлением оглядел помещение, в котором сейчас находился.

Просторный деревянный зал с арочными окнами, из которых стекло осталось только в одном. Повсюду валяются гниющие обломки допотопной мебели. Грубые скамьи, треснувший стол с примитивной резьбой и корявой фигурой на столешнице. Два полуразвалившихся шкафа, куски истлевшей материи, большой ржавый стакан или что-то похожее, и человеческие кости у правой стены под уцелевшим окном. Сижу в вырезанном на половых досках кругу, внутри которого изображена какая-то птица. Вернее, ее скелет. Рисунок и круг сохранились нормально, но…

Но это же какой-то гребаный бред! Какой-то древний общинный дом? Может, сельсовет времён революции, ну или хрен пойми что. Наверное, так и сходят с ума? Я в психушке? Или уже умер? Только откуда тогда эта боль в боку, и почему у меня в руках автомат?

Хмыкнув, я осмотрел «Калаш», снял магазин, выщелкнул досланный патрон и добавил его к остальным. Пожал плечами, установил магазин, мгновение поколебался и снова дослал патрон. Не понимаю, что происходит, где нахожусь и как здесь оказался, но оружие должно быть готово к работе.

Судя по всему, я не псих и пока что живой. Сумасшедшим не выдают автоматы, а мертвые не могут думать и испытывать боль. Однако если я жив и нормален, возникает целое море вопросов, и нужно хотя бы попытаться во всем разобраться.

Ладно по порядку… Судя по всему, бомж передал мне что-то, и это «что-то» очень нужно тому ублюдку в плаще. Сначала оно было у того мужика, чей труп лежал посредине поляны. Покойник передал это «что-то» бомжу, и урод в плаще этого сразу не понял. Что ещё? Тот шар, который убил всех находящихся на поляне – это определенно какая-то магия, ну или что-то очень похожее. Ведь по-другому логично объяснить это дерьмо нельзя. Да, бред, но помещение, в котором я оказался – такой же бред! Однако я здесь! Сижу в вырезанном кругу со скелетом пернатой твари, чувствую запах гнили и вижу висящую в небе Луну! Ладно, хрен с ней, с Луной, нужно понять, что со мной происходит.

Та штука, которую передал Анисимов, защитила меня от вражеского заклинания и потом перенесла сюда. Хорошо, допустим, но тогда вопрос: на хрена он мне ее передал? Она же могла защитить и перенести его самого. Ответ только один: эта штука сама решает, где ей удобнее находиться. То есть я тоже кому-нибудь ее передам? Или что? Хотя… Оно ведь как-то влияет на сознание. Анисимов говорил о демоне, но я того мужика таковым не считал. Истинный враг, да… Тот, кого нужно убить именно мне. Возможно, я последний носитель? Хорошо, что еще?

Непонятный голод, пленка перед глазами и сейчас меня куда-то тянет. Так, словно в отпуске перебрал и нужно дойти до ближайшего магазина за спасительным пивом. Ну, допустим, пленка – это та самая защита, голод – нехватка какой-то энергии, а на то, куда меня тянет, сейчас схожу и взгляну. Лучше бы, конечно, за пивом, но выбирать не приходится. Самое поганое – это то, что я не чувствую в себе никакой магии. Ведь если ты влез в такое дерьмо – она должна была появиться! В книжках и фильмах оно происходит так.

Усмехнувшись и обозвав себя идиотом, я поднялся на ноги, ещё раз обвёл взглядом зал и подошёл к лежащим под окном костям. Остановившись, оглядел останки и задумчиво почесал щеку. На костях сохранились куски истлевшей одежды. Чёрной и определенно не синтетической. Сами кости вроде бы целые, и, скорее всего, этот человек умер своей смертью. Да, я не патологоанатом, но скелетов повидал и это определенно представитель моего вида. Странно, что его не сожгли и не предали земле, но если этот зал в таком состоянии, то живых людей там, за дверью, я не найду.

В общем, это вся информация. Не понимаю, что происходит, но я жив и чувствую себя прекрасно. Бок больше не болит. Эта непонятная хрень, что во мне, похоже, способна притуплять боль. Спасибо ей за это, да… и я попробую отплатить добром за добро. Схожу и посмотрю, куда она меня так тянет. Колдовской силы не появилось, но зато есть пятнадцатый «Калаш», а с ним я обращаться умею.

Оглядев напоследок помещение, я перехватил левой рукой автомат и направился к открытым дверям. Перешагнув через порог, по привычке резко ушел вправо, огляделся и, не увидев опасности, озадаченно хмыкнул.

Местность вокруг вполне соответствовала тому, что я увидел в доме у себя за спиной. Какая-то деревня или что-то похожее. Десяток покосившихся деревянных строений, торчащая из земли скала и большая вода. Поселение находилось на острове, и противоположный берег не просматривался ни с одной стороны. Справа вниз вели каменные ступени. Там на берегу лежали три большие лодки с мачтами, но, судя по их виду, уплыть отсюда у меня не получится. М-да…

И нет, я не идиот и давно понял, что это не Сокольники, но все же теплилась надежда, что меня не закинуло в какую-то задницу. Карелия, или какой-нибудь уголок в Сибири… Вот только это ни хрена не Карелия, и, судя по всему, вообще не Земля. Ну да… Две Луны в небе это в два раза больше, чем нужно. Одна белая, другая ярко голубая. Звёзды вроде такие же, но это слабое утешение.

На страницу:
1 из 5