Крылья Валериана

«Место прикованной к стене сумасшедшей в твоем подвале?» – выдохнула я, с трудом поднимаясь на ноги. Колени дрожали. – «Я слышала, как ты говорил. «Охотничья собака». Ты не хочешь меня спасти. Ты хочешь меня использовать».

На его лице что-то дрогнуло. Тень раздражения, быстро подавленная железной волей.

«Война не оставляет места для сантиментов. Да, твоя способность – оружие. Оружие, которое может спасти сотни жизней по нашу сторону стены. Разве это не лучше, чем стать орудием разрушения в их руках?»

Он был так убедителен. Так чертовски убедителен. В его словах была своя, уродливая правда. Я видела скелеты вокруг. Я чувствовала эхо их смерти. А что, если он прав? Что, если, подчинившись ему, я смогу предотвратить еще больше смертей?

Я посмотрела на Валериана. Он стоял неподвижно, но его пальцы сжимали рукоять кинжала так, что костяшки побелели. Он не смотрел на меня. Он смотрел на де Клермона, и в его янтарных глазах горел холодный, безжалостный огонь. Огонь ненависти, которую копили столетия.

«Он лжет, Марта, – тихо сказал Ролан, не поворачивая головы. – Они всегда лгут. Светлые маги… они не спасают жизни. Они их приносят в жертву своему идеалу. Твой дар сожгут, как свечу, с двух концов, пока от тебя не останется пепел».

«Последний шанс, мадемуазель Франк, – голос де Клермона снова стал жестким, как сталь. – Прикажи своим «спасителям» отступить, и ты уйдешь отсюда живой».

В воздухе повисло напряжение. Пять арбалетов были направлены на нас. Солдаты были спокойны, как машины. Они ждали лишь приказа.

И в этот момент Валерин повернул ко мне голову. Всего на долю секунды. И я увидела в его взгляде не мольбу, не угрозу. Я увидела… понимание. Он видел мою борьбу. И он принимал любой ее исход. Даже если это будет его смерть.

Это был не взгляд манипулятора. Это был взгляд того, кто сам прошел через этот выбор.

И мое решение стало кристально ясным.

Я сделала шаг вперед. Не к де Клермону. А вперед, чтобы встать рядом с Валерианом и Роланом. Мой голос не дрожал, когда я заговорила.

«Я уже сделала свой выбор, капитан. В ту ночь, когда ушла. Я не буду твоей собакой. И я не буду твоей мученицей».

Лицо де Клермона исказилось гримасой холодной ярости. Он медленно поднял руку.

«Тогда раздели участь предателей».

«Теперь!» – крикнул Валериан.

Он не стал атаковать. Он вскинул руку, и из его ладони вырвалась не вспышка света, а волна абсолютной, густой тьмы. Она не была просто отсутствием света – она была живой, тягучей материей, которая поглотила солдат, словно чернильное пятно. Я слышала их крики, приглушенные этим магическим мраком.

«Беги! К скалам!» – Ролан схватил меня за руку и рванул с места.

Мы побежали. Не оглядываясь. Сзади доносились крики, ржание лошадей и сухие, щелкающие звуки выстрелов. Что-то просвистело у самого уха, вонзившись в землю перед нами с шипением.

Тьма Валериана начала рассеиваться, но он уже был рядом с нами, его дыхание было ровным, но лицо побледнело.

«Надолго меня не хватит!» – бросил он.

Мы достигли гряды острых скал и нырнули в узкое ущелье. Оно было немногим шире тоннеля контрабандистов. Камни царапали плечи.

«Куда мы?» – задыхаясь, выдохнула я.

«Туда, куда они не посмеют сунуться, – бросил через плечо Ролан. – В самое сердце Пустоши. К Разлому».

За нашими спинами раздался яростный крик де Клермона. Он был полон такой ненависти, что по коже побежали мурашки.

«Я найду тебя, Марта Франк! Слышишь?! Я сотру тебя в порошок!»

Его голос прервался, заглушенный нарастающим, низкочастотным гулом, который исходил уже не сзади, а спереди. Оттуда, куда мы бежали.

Воздух снова завибрировал, но на этот раз вибрация была в разы сильнее. Камни под ногами мелко задрожали.

«Что это?» – крикнула я.

Валериан, бежавший впереди, резко остановился, заставив нас налететь на него.

«Не двигаться!» – его голос был резким, полным внезапной тревоги.

Мы замерли. Гул нарастал, превращаясь в оглушительный рев. Свет Рюс померк, будто его затянула дымка. И тогда я увидела его.

Впереди, в конце ущелья, воздух… разорвался. Это был не разлом в земле. Это был разлом в самой реальности. Гигантская, вертикальная трещина в небе, из которой лился слепящий, хаотичный свет – клубки синих молний, клубы багрового пламени и потоки зеленоватой слизи. Она пульсировала, как живое, бьющееся сердце, и от нее исходила такая мощная волна магии, что у меня закружилась голова, а в груди что-то болезненно сжалось.

«Разлом… – прошептала я, не в силах оторвать взгляд. – Так вот он какой».

«Да, – сказал Валериан, не сводя с него глаз. Его лицо было напряжено. – И сейчас он просыпается. Бежать уже поздно. Есть только один шанс».

Он повернулся ко мне. В его глазах не было страха. Была лишь абсолютная, стальная решимость.

«Марта. Твой дар. Ты должна попробовать поглотить это».

Глава 6. Глотка Хаоса

«Что?» – вырвалось у меня. Голос сорвался на визгливый шепот. «Поглотить… это? Ты сошел с ума!»

Я смотрела на Разлом. Это было не просто зрелище. Это было физическое ощущение. Воздух вырывался из него, как из раскаленной печи, обжигая лицо сухим жаром. Звук не просто оглушал – он вибрировал в костях, угрожая разорвать их изнутри. А магия… Магия была всем. Хаотичным вихрем, в котором сталкивались и кипели все возможные и невозможные энергии. Поглотить это было все равно что попытаться выпить океан.

«Это не просьба, – голос Валериана был жестким, как удар кинжала. Он схватил меня за плечи, заставив встретиться с его взглядом. Вихрь разноцветных вспышек отражался в его глазах, делая их еще более нечеловеческими. – Это единственный вариант. Энергетический выброс вот-вот достигнет пика. Он испепелит все в радиусе мили. Нас, де Клермона, всех».

«Я не могу!» – я попыталась вырваться, но его хватка была железной. «Это убьет меня! В тоннеле… это были просто жуки! А это… это…»

«Это то, для чего ты рождена, Поглотительница!» – его слова прозвучали как приговор. «Ты – живой громоотвод! Ты можешь принять удар!»

«А если не могу?»

«Тогда мы умрем. Но умрем, пытаясь. Это лучше, чем быть расстрелянными в спину как подлые крысы».

Я перевела взгляд на Ролана. Старый солдат стоял, уперев руки в колени, его грудь ходила ходуном. Он смотрел на меня, и в его единственном глазе не было надежды. Была лишь усталая готовность.

«Девочка… – его голос был хриплым от натуги. – Лучше сгореть, чем сгнить».

За спиной, из дальнего конца ущелья, донесся приглушенный взрыв. Крики. Солдаты де Клермона. Они были все еще там. Они тоже чувствовали это. Нарастающая буря магии не разбирала, светлый ты или темный. Она пожирала всех.

Что-то внутри меня сломалось. Может, это был страх. А может, та самая ярость, которую я копила всю жизнь. Ярость на мир, на де Клермона, на саму себя. Я выдернула свои плечи из хватки Валериана.

«Отойдите, – прошипела я. Голос был чужим. – Отойдите оба. Как можно дальше».

Они не спорили. Они отступили к стене ущелья, и я осталась стоять одна, лицом к бьющемуся в агонии сердцу мира.

Я закрыла глаза.

Это было инстинктивно. Я не могла смотреть на этот хаос. Мне нужно было сосредоточиться на том, что было внутри. А внутри была пустота. Та самая, что осталась после взрыва в тоннеле. Пустота, которую я так боялась заполнить.

«Прими это, – прошептала я сама себе. – Прими и… услышь».

Я перестала сопротивляться. Я отпустила все: страх, гнев, саму мысль о контроле. Я просто… открылась.

И это пришло.

Сначала это было похоже на удар кувалды в грудь. Я закричала, но не услышала собственного крика, потому что его поглотил рев. Волна невыразимой боли обрушилась на меня. Это не была боль от пореза или удара. Это была боль самого бытия. Боль распада материи, боль рождения звезд, боль умирающих богов.

Затем пришли образы. Искаженные, безумные. Вспышки сражений, которых я не видела. Лица существ, которых не знала. Песни эльфов, превращенные в визг. Звериный рык, сплетающийся с человеческим плачем. Все это кружилось в моей голове вихрем, угрожая смести рассудок.

Я чувствовала, как моя плоть становится проводником для этой мощи. По венам текло не кровь, а молнии. Кости горели изнутри. Я пала на колени, впиваясь пальцами в раскаленный камень, пытаясь уцепиться за что-то реальное.

«Слишком много…» – это была последняя связная мысль.

Я тонула. Хаос затягивал меня, обещая полное уничтожение. Но где-то в глубине, на самом дне, теплилась крошечная искра. Искра моего «я». И она нашла то, что искала.

Среди всеобщего гула, визга и рева… был ритм.

Слабый, едва уловимый, как биение сердца умирающей птицы. Но он был. Повторяющийся цикл. Не порядок, нет. Но пульсация. Рождение и разрушение, сжатие и расширение. Музыка хаоса, у которой все-таки был свой такт.

Я ухватилась за этот ритм. Я сделала его своим дыханием. Своим сердцебиением. Я перестала пытаться поглотить все. Вместо этого я начала резонировать.

Я позволила энергии проходить сквозь меня. Не задерживаться, не накапливаться, а просто… течь. Как вода сквозь сито. Боль не исчезла, но она перестала быть разрушительной. Она стала… просто фактом. Фоном.

Я не знаю, сколько прошло времени. Секунда? Вечность?

Когда я снова смогла открыть глаза, мир изменился.

Рев стих. Слепящие вспышки угасли. Разлом все еще был там, но теперь он был не бьющейся раной, а спокойной, мерцающей рекой света в воздухе. Он все еще пульсировал, но эта пульсация была ровной, почти умиротворяющей.

Я лежала на камнях, вся дрожа, как в лихорадке. Из носа и ушей текла кровь. Каждая клетка моего тела кричала от перегрузки. Но я была жива.

Первым ко мне подбежал Валериан. Он опустился на колени, его лицо было бледным. Он осторожно, почти с благоговением, прикоснулся к моему плечу.

«Марта?»

Я не смогла ответить. Я только смотрела на него, пытаясь понять, реальность это или галлюцинация.

Ролан подошел медленнее. Он смотрел не на меня, а на успокоенный Разлом. Потом его взгляд упал на конец ущелья, откуда мы прибежали. Там было тихо. Слишком тихо.

«Де Клермон… – прохрипел он. – Они… отступили?»

Валериан покачал головой, все еще глядя на меня.

«Не думаю, – он кивнул в сторону Разлома. – Она не просто поглотила энергию. Она… перенаправила ее. Выброс все равно состоялся. Просто… не здесь».

Я поняла. Я закрыла глаза и снова увидела их – искаженные ужасом лица солдат, залитые багровым светом. Я услышала их последние, беззвучные крики.

Я не просто выжила. Я стала оружием массового уничтожения.

И тогда меня наконец вырвало.

Глава 7. Цена тишины

Меня вырвало черной, вязкой жижей, пахнущей озоном и пеплом. Тело сотрясали спазмы, выворачивая наизнанку, пока не осталась одна горькая желчь. Я лежала, прислонившись лбом к холодному камню, не в силах пошевелиться. Внутри все было выжжено. Я была пустым, обугленным сосудом.

Ролан молча подал мне флягу. Вода смыла со губ вкус крови и смерти, но не смогла смыть ощущение. Ощущение той мощи, что прошла сквозь меня. И того, что она сделала с другими.

«Можешь встать?» – голос Валериана был низким и лишенным эмоций. Он стоял, глядя в ту сторону, где остался отряд де Клермона.

Я попыталась подняться, но ноги подкосились. Валериан, не говоря ни слова, подхватил меня и поставил на ноги, продолжая держать за локоть. Его прикосновение было прохладным и твердым, единственной точкой опоры в этом плавающем мире.

«Что… что там?» – прошептала я, боясь услышать ответ.

«Тишина, – ответил Ролан. Он вернулся оттуда, его лицо было каменным. – Ни криков, ни стонов. Только пепел, сплавившийся со стеклом».

Меня снова затошнило, но желудок был уже пуст. Я закрыла глаза, но под веками снова вспыхнули те самые образы – искаженные багровым светом лица. Солдат. Людей. Убитых мной.

«Я… я не хотела…»

«Они сами сделали свой выбор, – холодно отрезал Валериан. Он наконец посмотрел на меня. В его глазах не было ни осуждения, ни одобрения. Был лишь трезвый, безжалостный расчет. – Они преследовали. Ты защищалась. В этой игре нет места невинным».

«Это не игра!» – крикнула я, и голос мой сорвался на истерику. «Я их убила! Целый отряд!»

«А они убили бы нас! – рявкнул Ролан, ударив кулаком по скале. – И не моргнув глазом! Ты думаешь, они оставили бы тебя в живых после того, как ты увидела Разлом? После того, как ты показала, на что способна? Ты для них теперь не просто оружейник. Ты – угроза. И угрозу устраняют. Запомни это раз и навсегда».

Его слова били прямо в цель, жесткие и беспощадные, как удар топора. Они не оставляли места сомнениям. Только для боли.

Валериан отпустил мой локоть.

«Мы должны идти. Эхо от выброса привлечет сюда всех: и стражей Бастиона, и охотников Хэсэма. Мы стали слишком заметными».

Он был прав. Даже сквозь опустошающую слабость я чувствовала это – зудящее ощущение на коже, будто на нас смотрят тысячи глаз. Спокойствие Разлома было обманчивым. Теперь мы были мишенью.

Мы снова двинулись в путь. Я шла, почти не видя дороги, механически переставляя ноги. Ролан и Валериан шли молча, их фигуры напряжены и готовы к бою. Мы оставили позади ущелье и вышли на еще более пустынную равнину, где ветер гулял свободно, поднимая тучи серой пыли.

Я смотрела на спину Валериана и думала. Он назвал меня громоотводом. Но громоотвод принимает удар и рассеивает его в землю. Я же… я перенаправила его. Я стала не щитом, а пушкой. Непредсказуемой, неуправляемой.

«Как? – тихо спросила я, ломая тягостное молчание. – Как я это сделала? Ты сказал – поглотить. Но я… я не поглотила. Я пропустила через себя».

Валериан не обернулся.

«Я ошибся, – сказал он. – Я думал, твой дар – это впитывание, как губка. Но это не так. Ты – проводник. Ручей, а не озеро. Ты не хранишь эхо. Ты становишься им. И в этот момент можешь изменить его направление».

«Ты знал, что так произойдет? Что я… уничтожу их?»

Он на секунду замедлил шаг.

«Нет. Я надеялся, что ты просто погасишь выброс. То, что произошло… это было неожиданно. И беспрецедентно».

В его голосе прозвучала неуверенность. Впервые за все время. Это пугало больше, чем гнев де Клермона.

«Значит, ты использовал меня как неизвестное оружие, – голос мой снова задрожал, но на этот раз от ярости. – Бросил в самое пекло, не зная, что из этого выйдет!»

Наконец он остановился и обернулся. Его лицо было серьезным.

«Да. Как и ты использовала нас, чтобы сбежать от де Клермона. Мы все здесь что-то друг от друга хотим, Марта. Перестань искать в этом мире добро и зло. Ищи причину и следствие. Ты хотела свободы. Я дал тебе шанс. Ты хотела выжить. Ты использовала свой дар. Причина. Следствие».

Он был прав. Чертов прав. Я сама сделала этот выбор. В кузнице, когда решила уйти с ними. И в ущелье, когда решила противостоять Разлому.

Я кивнула, сжимая кулаки. Слабость отступала, ее место постепенно занимала холодная, тяжелая решимость. Я больше не была Мартой Франк, оружейником из Вердана. Эта девушка умерла в том ущелье, вместе с солдатами де Клермона.

Теперь я была тем, что из нее вышло. Поглотительницей. Оружием. Проклятием.

«Хорошо, – сказала я, и мой голос наконец обрел твердость. – Причина и следствие. Значит, каков наш следующий шаг? Куда мы идем?»

Валериан и Ролан обменялись взглядами. Впервые за весь день в уголке рта Ролана дрогнуло нечто, отдаленно напоминающее улыбку.

«Теперь, дитя, – сказал он, – мы идем домой. Если, конечно, он нас примет».

Глава 8. Приют Изгоев

Мы шли всю оставшуюся ночь. Я двигалась автоматически, ноги горели, веки слипались, но внутри бушевала буря. Образы сожженных заживо солдат преследовали меня, смешиваясь с леденящим душу ощущением мощи, что прошла сквозь меня. Я была одновременно и пустой, и переполненной до краев этим ужасом.

Валериан и Ролан почти не разговаривали, их фигуры в предрассветных сумерках казались призрачными. Мы углубились в зону, где ландшафт начал меняться. Ровная выжженная равнина сменилась полем гигантских, острых черных кристаллов, торчащих из земли, словной обглоданные кости какого-то исполинского зверя. Воздух звенел от их вибрации, едва уловимый высокочастотный гул, который впивался в зубы.

«Не прикасайся к ним, – предупредил Ролан, видя мой взгляд. – Они высасывают тепло. И волю».

Я и не собиралась. От кристаллов веяло такой же безжизненной пустотой, как от того меча де Клермона, только в тысячу раз сильнее.

Вскоре за кристаллами показались руины. Не элегантные эльфийские постройки и не грубые человеческие крепости. Это были низкие, приземистые здания из темного, почти черного камня, с оплавленными краями и странными, изогнутыми арками. Архитектура была чужой, не принадлежащей ни Эринтару, ни Хэсэму.

«Что это было?» – спросила я, с трудом переставляя ноги.

«Кто, а не что, – поправил Ролан. – Древняя раса. Была. Они пали задолго до появления Бастиона. Говорят, они и вызвали первый Разлом».

Мы прошли через площадь, усыпанную обломками с непонятными письменами, и Валериан остановился перед ничем не примечательной стеной одного из полуразрушенных зданий. Он не искал скрытый механизм. Он просто положил ладонь на камень и что-то прошептал на языке, который звучал как шелест песка и лязг стали.

Камень под его рукой потеплел, и на нем проступил слабый оранжевый узор, похожий на паутину. Затем часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход, с которого пахнуло сыростью, дымом и… жизнью.

«Заходите быстрее», – бросил Валериан, пропуская нас вперед.

Проход вел вниз по грубо высеченной лестнице. Воздух становился теплее, влажнее. Я слышала отдаленные голоса, лязг металла, чей-то смех. И вот мы вышли в огромное подземное пространство.

Это был целый город под землей.

Пещеру, высотой с собор, пронизывали мостки и лестницы, сколоченные из обломков и того, что, видимо, удалось раздобыть. Вдоль стен громоздились жилища – частью высеченные в скале, частью построенные из камня и дерева. В центре бил небольшой фонтан из подземного источника, и вокруг него кипела жизнь. Я видела людей в потертой одежде, темных эльфов в простых практичных доспехах, нескольких коренастых существ, похожих на гномов, но с более острыми чертами лиц. Были и другие, чью расу я не могла определить.

Все они остановились и уставились на нас. Вернее, на меня.

Разговоры стихли. Звук работы молота в дальней кузнице прекратился. Сотни глаз – человеческих, эльфийских, звериных – смотрели на меня с нескрываемым любопытством, недоверием и… страхом.

Я поняла. Новости путешествуют быстро, даже под землей. Они уже знали. Знают, что я сделала.

Ко мне подошел ребенок, темноволосый мальчик лет семи с бледной, почти серебристой кожей – полукровка. Он уставился на мои запачканные кровью и сажей руки.

«Это ты погасила Большой Гром?» – прошептал он.

Прежде чем я успела что-то ответить, высокая женщина-эльф с шрамом через глаз резко отдернула его назад.

«Простите его, – сказала она, но ее тон не был извиняющимся. Он был ледяным. – Он еще не научился бояться того, чего следует».

Валериан шагнул вперед, заслоняя меня от ее взгляда.

«Где Олдрин?» – спросил он, его голос прозвучал громко в наступившей тишине.

«Здесь, – раздался спокойный, глубокий голос. – Принесите новую порцию вина. Похоже, у нас появился новый… резидент».

Из тени под одной из арок вышел человек. Пожилой, седой, с лицом, испещренным морщинами, но с прямой, как клинок, осанкой. Он был одет в простые, но чистые одежды, а в его глазах светился острый, всевидящий ум. Он был человеком, но в его присутствии даже величественный Валериан казался слегка скованным.

Это был Олдрин. Лидер этого логова изгоев.

Он подошел ко мне и внимательно, без осуждения, посмотрел на меня.

«Так вот она, – произнес он задумчиво. – Та, что заставила дрожать сам Разлом. Добро пожаловать в Лабиринт, дитя. Надеюсь, твое пребывание здесь окажется менее разрушительным, чем твой визит на поверхность».

Он повернулся и пошел прочь, явно ожидая, что мы последуем за ним. Люди расступались перед ним с безоговорочным уважением.

Я сделала шаг и споткнулась о неровность каменного пола. Чья-то рука меня поддержала. Я обернулась. Ролан.

«Не обращай внимания, – тихо пробормотал он. – Они боятся. А боятся всегда того, чего не понимают».

«А ты? – спросила я, глядя на него. – Ты понимаешь?»

Он хрипло рассмеялся.

«Черт возьми, нет. Но я видел, как ты сражалась. И я знаю, что иногда самое страшное оружие – это единственный щит, который у тебя есть».

Мы последовали за Олдрином в его скромное жилище – комнату с простым столом, заваленным картами и странными приборами. Он указал мне на стул.

«Теперь, Марта Франк, – сказал он, наливая в глиняный кубок темно-красное вино. – Расскажи мне все. С самого начала. Особенно ту часть, где ты решила, что стать живым катапультным снарядом – это хорошая идея».

Глава 9. Уроки выживания

Комната Олдрина была своего рода командным центром, если у изгоев вообще могло быть что-то подобное. Столы, сколоченные из ящиков, были завалены потрепанными картами, испещренными пометками. На полках стояли склянки с образцами почвы, обломки артефактов и странные механизмы, чье назначение я не могла понять. Воздух пах старостью бумаги, металлом и сушеными травами.

Олдрин отпил из своего кубка и жестом предложил мне сделать то же самое. Вино было терпким и крепким, оно обожгло горло, но странным образом вернуло меня в реальность. Я сделала еще один глоток, собираясь с мыслями, и начала рассказывать. О де Клермоне и его проклятом мече. О бегстве через тоннель. О кротокраулерах и первом, неосознанном выбросе. И, наконец, о Разломе.

Я говорила, стараясь быть точной, опуская только собственную панику и отчаяние, оставляя лишь голые факты. Олдрин слушал, не перебивая, его пронзительный взгляд был устремлен на меня, словно он видел не только мои слова, но и то, что скрывалось между ними.

Когда я закончила, в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факела в железном держателе на стене.

«Интересно, – наконец произнес Олдрин, отставляя кубок. – Де Клермон… сын лорда Клермона, если я не ошибаюсь. Амбициозный молодой червь на службе у Имперского Магического Совета. Тот факт, что он лично возглавил погоню, говорит о многом. Твой дар интересует их куда больше, чем я предполагал».

«Они думали, я просто могу чувствовать металл», – пробормотала я.

«А теперь они знают, что ты можешь уничтожить целый отряд, перенаправив энергию Разлома, – парировал он. – Поверь, для них это куда интереснее». Он обвел взглядом комнату. «Для всех нас».

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

«Что вы хотите со мной сделать?»

Олдрин мягко улыбнулся, но в его глазах не было тепла.

«Сделать? Ничего. Ты не пленник, Марта. Ты гость. Пока что. Но гость, чье присутствие создает… уникальные проблемы и возможности». Он встал и подошел к одной из карт. «Ты – аномалия. Существо, не вписывающееся в картину мира, которую столетиями выстраивали обе стороны. И аномалии в этом мире либо уничтожают, либо пытаются использовать. Де Клермон выбрал второй путь и проиграл. Теперь тобой заинтересуются другие. Более могущественные».

Он ткнул пальцем в точку на карте, обозначавшую, как я поняла, Лабиринт.

«Мы здесь выживаем, потому что мы незаметны. Мы – пыль под ногтями великих империй. Ты же, своим поступком, подожгла факел, освещающий наше убежище. Маги Света теперь будут искать тебя с удвоенной энергией. А маги Тьмы… маги Тьмы захотят заполучить тебя для своих целей».

Я сглотнула. Перспектива, нарисованная им, была безрадостной.

«Так что же мне делать?»

«Тебе? Тебе нужно научиться, – он повернулся ко мне. – Контролировать свой дар. Понять его пределы. Иначе следующее же твое непроизвольное… чихание… может обрушить своды этой пещеры и похоронить нас всех. Или призвать сюда нечто такое, с чем не справятся ни мои лучшие бойцы, ни магия Валериана».

В дверь постучали. Вошел Валериан. Он выглядел свежее, сменил плащ и смыл с себя пыль и копоть боя.

«Олдрин. Периметр чист. Но ненадолго. На поверхности уже заметили активность».

«Как я и предполагал, – кивнул старик. – Хорошо. Валериан, твоя задача – научить Марту основам. Она должна понимать, что с ней происходит, прежде чем это опять выйдет из-под контроля».

Валериан бросил на меня беглый взгляд.

«Она готова?»

«Нет, – честно сказала я, поднимаясь с места. Ноги все еще дрожали. – Но выбора у меня, кажется, нет».

Олдрин снова улыбнулся, на этот раз с легкой долей одобрения.

«Первый урок выживания, дитя: осознание отсутствия выбора – это уже половина пути к победе. Иди. Начните с малого. Очень с малого».