Мы, которых я не знала

Мира Арден

Мы, которых я не знала

Ревность на заказ

Ирина вышла из парикмахерской, вдыхая морозный воздух, и машинально провела пальцами по новым локонам. Чёлка, которую она отважилась сделать впервые за десять лет, казалась смелым шагом. "Интересно, заметит ли он?"

– Ага. Ну ладно, поехали.Олег, её муж, ждал в машине. Даже не вышел. Смотрел в телефон, лениво пролистывая ленту. На её обновлённую причёску он не взглянул. – Чего так долго? – спросил, не отрываясь от экрана. – Чуть больше часа.

Больше он не сказал ни слова. Ни «тебе идёт», ни даже «нормально». В машине звучала музыка, дома – сериал. Ужин, приготовленный Ириной, был съеден молча. После – каждый ушёл в свой гаджет. Их брак в последнее время напоминал хорошо отлаженный механизм – без сбоев, без страстей, без души.

Ирина не могла вспомнить, когда они в последний раз куда-то ходили вдвоём. Или просто разговаривали, смеялись, дурачились. Всё стало серым. Не больно. Но глухо.

На следующий день она встретилась с подругой Мартой – той самой, чья жизнь напоминала бесконечный сериал. Всегда с другим мужчиной, всегда в теме, всегда с резким языком.

– Не обижайся. Просто ты вся в быте. Хочешь, чтобы он снова боролся? Включи ревность.– Ну, и как тебе новый имидж? – спросила Марта, поднимая бокал вина. – Мне нравится. А вот Олег… – Ирина пожала плечами. – Даже не заметил. – Он бы и татуировку на лбу не заметил. Ты для него – как удобный стул. Удобный, привычный, всегда под рукой. – Спасибо… – Ирина попыталась улыбнуться.

– Не бред. Проверенный способ. Мужчина реагирует на угрозу. Пока ты у плиты – ты часть интерьера. А если вдруг кто-то другой начнёт тебя замечать – у него в голове срабатывает сигнал: «моё».Ирина фыркнула. – Что за бред.

– Не обязательно. Есть… варианты. Один мой знакомый помогает в таких делах. Играет. Не до конца, конечно. Просто появляется. Флиртует. Случайно встречается в кафе, улыбается. Мужчинам этого хватает, чтобы взбрыкнуть.– И что ты предлагаешь? Завести роман?

– Безумие – это жить в молчании годами. Выйди из фона. Закажи встряску – а там посмотришь, нужен он тебе вообще или нет.Ирина покачала головой. – Марта, это безумие.

Ирина ушла домой с тяжёлым чувством. Вроде бы всё в порядке. Олег не грубый, не пьёт, работает, приносит зарплату. Домой приходит, где-то даже надёжный. Но будто выключен. Как старый телевизор, где есть звук, но нет картинки.

На утро она проснулась раньше обычного. Глянула на мужа – он спал, отвернувшись, будто за стенкой. Ни обнять, ни прижаться – они даже не ссорились, просто стали чужими.

– Того… "актёра". Пусть играет. Посмотрим, как среагирует мой "зритель".Ирина открыла телефон и набрала Марту. – Дай мне номер. – Какой именно? – Марта не удивилась.

– Вот это настрой. Приготовься – скучно не будет.Марта довольно усмехнулась в трубку:

А Ирина, отключив звонок, впервые за долгое время почувствовала дрожь. Не страха. А чего-то другого. Предвкушения, может быть. Или начала.

Первый раз Ирина увидела Андрея спустя четыре дня. Всё было именно так, как обещала Марта – просто, без наигранности.

Они с Олегом сидели в уютной кофейне в центре. Она предложила сходить туда вечером, без повода – просто чтобы выбраться. Он не возражал, но, как обычно, сидел, уткнувшись в телефон.

Когда Андрей вошёл, Ирина сразу поняла, что это он. Высокий, в сдержанном пальто, со спокойной, внимательной улыбкой. Он прошёл мимо, чуть задержал взгляд, будто кого-то узнал. Кивнул ей – едва заметно, но уверенно.

Ирина почувствовала, как по спине пробежал ток.

– Понятия не имею, – пожала плечами Ирина, стараясь сохранить спокойствие.– Кто это? – спросил Олег, оторвавшись от экрана.

Олег пожал плечами и вернулся к телефону. Но Ирина уловила – он всё-таки оглянулся. Дважды.

На следующий день Андрей «случайно» появился у их дома, когда Ирина выходила за продуктами. Он подошёл вежливо, с улыбкой:

– Простите, мы с вами не знакомы, но я видел вас в кафе. Хотел сказать – вам очень идёт этот цвет пальто.

– Просто хотел пожелать хорошего дня.– Спасибо.

Он ушёл, не дожидаясь продолжения. Ирина осталась стоять, слегка ошеломлённая. В его словах не было навязчивости. Но они подействовали.

Вторая сцена разыгралась в книжном магазине. Олег сам предложил пойти – это уже был звоночек. Раньше он не любил такие места. Но сегодня пошёл с ней. Может, из-за кафе?

– Вы читали эту? – спросил он, обращаясь к Ирине. – Хорошая вещь, если любите психологические драмы.И вот, как по сценарию, появился Андрей. С книгой в руках, с мягкой улыбкой. Поздоровался кивком.

– Тогда советую. Удачи.– Да, мне нравится такое, – ответила она.

– Потому что он тебя знает. По взгляду видно.Олег хмурился уже явственно. – Ты его знаешь? – Нет. Почему спрашиваешь?

Ирина не ответила. Но внутри росло чувство, давно забытое. Как будто она снова была женщиной, которую кто-то хочет понять. Заметить. Запомнить.

– Это не я. Это ты. Просто ты снова вспоминаешь, что ты – не только жена, но и женщина.– Работает, да? – Марта слушала, потягивая вино. – Ты сумасшедшая.

Ирина не спорила. Ей действительно стало легче дышать. Мир вокруг – стал ярче. Даже утро начиналось иначе: с макияжа, с выбором платья, с желанием нравиться.

Но она всё ещё не была уверена – кому. Мужу? Андрею? Или себе?

В третью встречу всё стало сложнее.

Это был субботний вечер. Они с Олегом пошли в ресторан – он сам предложил. Без телефона, в пиджаке, даже с цветами. Ирина почти не верила. Он заказал вино, спрашивал, как у неё дела на работе, смотрел в глаза.

И вот – за соседним столиком, будто невзначай, оказался Андрей. В рубашке, с бокалом, в одиночестве.

Он улыбнулся Ирине – чуть заметно, но с теплом.

Олег видел. Теперь уже – точно видел. Он напрягся, отодвинул бокал.

– Да? Тогда почему он улыбается именно тебе?– Он нас преследует? – Прости, я правда не знаю, кто он, – Ирина говорила почти правду.

Она не знала, что сказать. Потому что внутри её разрывали противоречия. Ей было страшно – но одновременно… приятно. Кто-то вызвал Олега из спячки. Кто-то доказал: она ещё может быть желанной.

Олег впервые за долгое время смотрел на неё по-другому. Не как на предмет быта. А как на женщину, которую могут увести.

Ирина вышла в туалет. У зеркала долго смотрела на своё отражение. Там была она – другая. Живая. С опасностью в глазах.

И вдруг вспомнила, что всё это – игра. Ревность на заказ.

И почему-то стало тревожно. Как будто кто-то уже начал играть не по сценарию.

Андрей стал появляться чаще. Иногда – мимоходом, иногда – будто по делу. У овощного ларька, возле парковки у торгового центра, в кофейне, куда Ирина заходила одна, якобы по дороге с работы.

– Похоже на то, – отвечала она, уже не удивляясь.Всегда – корректно, ненавязчиво. – Добрый вечер. Опять совпадение? – с лёгкой усмешкой.

Иногда он задерживал взгляд чуть дольше, чем положено незнакомцам. Ирина это чувствовала. Её сердце тоже. Оно начинало стучать иначе, как будто вспоминая, что такое ожидание.

– Просто хочу знать, что у тебя в голове.Олег вёл себя по-новому. Появились цветы. Не дежурные, праздничные – а просто так, «по дороге». Раз в неделю – ужин вне дома. Иногда – его руки ложились ей на плечи так, будто он вспоминал их форму. Он больше не включал телевизор сразу после еды. Порой спрашивал: – А что тебе сегодня снилось? – Почему ты спрашиваешь?

– Я взял отгул. Нам надо сменить обстановку.Когда он предложил уехать на выходные в загородный отель, Ирина замерла. – А работа?

Она кивнула, но внутри всё путалось. Она же хотела этого? Чтобы он ожил, захотел, боролся? Почему же теперь ей тревожно?

С Андреем всё пошло не по сценарию на седьмой встрече. Они оказались вдвоём в парке – случайно, как и раньше. Поговорили немного – о книгах, о погоде, о чайках над прудом. И когда она уже хотела уйти, он остановил её:

– А если всё это… могло бы быть не игрой?– Ирина… – он сказал её имя впервые. – Да?

Она смотрела на него, как будто впервые. В голосе не было флирта. Там было что-то другое. Тихая серьёзность.

– Ты ведь знаешь, что твой муж зашевелился не из-за меня. А из-за тебя. Ты изменилась. Засветилась. Вопрос в другом – тебе этогодостаточно?– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Я… сначала согласился, потому что Марта попросила. Ну, за деньги, да. Но потом… С тобой было просто. Настояще. Без лишнего. Он опустил глаза, потом снова взглянул.

Ирина не ответила. Она ушла быстро, почти не прощаясь.

– Не умею, – признался он, – но захотелось сделать тебе приятно.Вечером Олег пригласил её на кухню. На столе – свечи, вино, паста. Он готовил сам.

Она сидела напротив, глядя, как он волнуется. Говорит что-то о погоде, о пробках, о том, что надо поменять машину.

А внутри у неё шумело. Всё перемешалось. Андрей – случайный, но настоящий. Олег – родной, но чужой в последние годы. Всё, чего она хотела, начало сбываться. Но теперь она не была уверена, что хочет этого именно от него.

– Я просто устала, – соврала Ирина. – День был сложный.– Что с тобой? – спросил Олег. – Ты как будто не здесь.

Он кивнул. Но его глаза напряглись. Он чувствовал – что-то меняется.

Позже она лежала в постели, уткнувшись в подушку, и вспоминала всё сначала. Олег – всегда был её якорем. С ним – надёжность, дом, общие привычки. Андрей – появился как призрак, игра, иллюзия. Но вдруг оказался человеком, не декорацией.

А она… А кем была она? Женой? Искательницей любви? Жертвой скуки? Или женщиной, которая впервые за долгое время осознала собственную ценность?

Ирина не хотела предавать. Но теперь казалось, что она предаёт – саму себя, пытаясь остаться в привычной роли.

Утро принесёт обычную рутину. Но ночь… Ночь оставила её между двумя мирами, двумя мужчинами и одной правдой – что никакая игра не бывает без последствий.

Было прохладно, весна только начинала отвоёвывать улицы у зимы. Ветер поднимал пыль и шевелил волосы. Ирина стояла на лестничной площадке у двери своей квартиры и прощалась с Андреем.

Они пили кофе в маленьком баре на углу. Без намёков, без заигрываний. Просто говорили. О книгах, о страхах, о выборе, который всегда оказывается труднее, чем кажется. Андрей не торопил. Но в его взгляде была нежность, которую она давно не встречала.

– Это я должен сказать спасибо. За всё, что ты мне показала. За себя.Он проводил её до подъезда. – Спасибо за вечер, – сказала Ирина.

И вдруг он шагнул ближе. Не спрашивая. Осторожно. Лёгкий, почти невесомый поцелуй – не в губы, а в уголок рта. Не страсть, а прикосновение – как точка в предложении, которое он не решился произнести вслух.

И в этот момент дверь квартиры за её спиной распахнулась.

– Сходил мусор выкинуть… – произнёс Олег и замер.

– Что. Это. Было?Он смотрел на них молча. Несколько секунд. Потом шагнул вперёд.

– Это не то, что я подумал? – он рассмеялся, зло. – Конечно же, нет! Вы, наверное, просто прощались, как соседи!Ирина отступила на шаг. – Олег… это…

– Разговаривали губами? – Олег вскинул руки. – Я всё понял. Весь этот цирк. Все эти взгляды, "случайные"встречи, комплименты. Сценарий. Спектакль. Только вот знаешь что? – Он повернулся к Ирине. – Ты не актриса. Ты просто…Андрей остался спокойным. – Мы разговаривали. И всё.

– Я хотела, чтобы ты заметил меня. Хотела, чтобы мы снова стали живыми. Чтобы я почувствовала, что нужна тебе. Что я ещё что-то значу…– Хватит! – перебила его Ирина. Голос дрожал. – Не говори. Я сама уже не знаю, кто я. Всё началось как… игра. Да. Она выдохнула, прижав ладони к вискам.

Олег отвернулся, прошёл вглубь квартиры, снова вышел.

– Значит, вот до чего ты докатилась? Купила себе любовника?

– Я был частью игры. Но стал – не игрой. Я не собирался влюбляться, Олег. Но ты опоздал. Или ты думал, что женщина будет ждать всю жизнь?Андрей шагнул вперёд.

– Перестаньте. Оба. Я не знаю, что мне делать. Не знаю, кого из вас я люблю. И вообще – люблю ли кого-то. Всё смешалось. Всё пошло не так. Я думала, что контролирую это, а теперь… теперь я сама чужая в своей жизни.Ирина плакала.

– Я не буду стоять между тобой и ним. Решай. Но быстро.Олег сжал губы.

Он хлопнул дверью. Тишина ударила сильнее любого крика.

Ирина стояла, не двигаясь. Андрей посмотрел на неё долго, как будто что-то прощал – или понимал.

– Если тебе будет нужно поговорить – просто напиши, – тихо сказал он. – Но не потому, что кто-то тебя к этому подтолкнул. А потому что ты самаэтого хочешь.

Он ушёл.

А Ирина осталась. Между дверью, которой хлопнули, и той, что закрылась за человеком, который по-настоящему пришёл не по заказу.

Дом стоял в тишине уже третий день. Олег уехал к брату «подумать», как он сказал, без объятий и прощания. Андрей не звонил. Не писал. Не появлялся.

Ирина сидела на кухне с остывшим чаем, глядя в окно. Капли стекали по стеклу – за окном был март, та самая пора, когда зима уже не властна, а весна ещё не уверена в себе. Примерно как она.

Марта звонила. Но Ирина не брала трубку. Подруга знала, как устроить игру. Но не знала, как из неё выйти.

Днём она разобрала шкаф. Выбросила старую домашнюю одежду, кофты без формы, халаты, в которых чувствовала себя забытой домохозяйкой. В первый раз за долгое время посмотрела на себя в зеркало без самоосуждения.

Она поняла простую вещь: всё это время она жила в чьих-то ожиданиях. Олега – быть удобной. Марты – быть смелой. Андрея – быть интересной. А где в этом была она сама?

Через неделю она написала Андрею. Без особой надежды.

«Спасибо тебе. За всё. Мне надо поговорить с тобой. Можно?»

«Можно. Конечно.»Он ответил через час.

Они встретились на набережной. Без кофе, без театра. Просто сели на лавку, кутаясь в шарфы от ветра.

– Это была и моя история тоже, – ответил он. – Я согласился играть, но не ожидал, что ты окажешься… настоящей.– Прости, – сказала она. – Я втянула тебя в чужую историю.

– А ты? – спросила Ирина. – Ты всё это чувствовал или играл до конца?

– Я почувствовал, каково это – быть рядом с женщиной, которая оживает. И мне было важно не мешать ей идти до конца. Но ты должна идти сама. Без Олега. Без меня. Без страха.Андрей вздохнул.

– Ты и без игры – настоящая. Просто разреши себе быть собой.Он посмотрел ей в глаза.

Ирина не заплакала. В ней не было тревоги. Только ясность.

– Если когда-нибудь захочешь снова поговорить – я рядом. Но не ради роли. Ради тебя.– Спасибо, – сказала она.

Они попрощались без поцелуев, без обещаний и без драмы.

На следующий день Ирина проснулась не потому, что должна была, а потому что захотела. В комнате было прохладно, весенний свет пробивался сквозь занавески, и в этой тишине было что-то новое. Не тревога. Не радость. А ясность.

Она не знала, куда приведёт её жизнь. С Олегом ли. Одна ли. Или, может быть, когда-нибудь – с кем-то другим. Она не знала, что будет через месяц, через год. Но впервые за долгое время это незнание не пугало её.

Она больше не хотела быть чьим-то «фоном», удобством, чьей-то иллюзией. И даже не хотела быть чьей-то музой или драмой. Ей захотелось быть собой. Настоящей. Со своими сомнениями, страхами, желаниями. С правом меняться. С правом не быть идеальной.

Иногда путь к себе начинается с очень неправильных шагов. Иногда – с боли, с ревности, с игры. Но, пройдя этот путь, человек уже не может вернуться туда, где его не было видно.

Вечером она вышла на улицу без плана. Просто шла. Вдыхала холодный воздух. Слушала город. Слушала себя. Не нужно было ничего решать прямо сейчас. Главное – не предавать себя снова.

Потому что настоящая свобода – это не уйти. И не остаться. А выбрать себя. И идти дальше уже не из страха, не из привычки, а из уважения к тому, кем ты стал.

Блеклая невестка

Раиса Андреевна жила одна в типовой «трешке» на втором этаже панельной пятиэтажки. Дом – как дом: облупленные стены, злая кошка в подвале, ворчливый консьерж без будки. Но Раиса считала, что её квартира – почти дворянское гнездо. Гордость и опора.

Себя она называла не иначе как «женщина с биографией»: с работы ушла досрочно «по выслуге», замуж выходила один раз – удачно, как она любила подчеркивать, – за военного с усами и характером, но "увела в могилу стрессами и заботами". Зато теперь – осталась с пенсией, воспоминаниями и взрослым сыном, который, по её же словам, «на вес золота».

Каждое утро в девять ноль-ноль она занимала своё место на лавочке у подъезда. С бежевым пледом, термосом с чаем и маленькой коробкой леденцов – как будто принимала приём в собственной резиденции.

– А вчера Игорёк прислал мне розы. Алые! Тридцать три штуки – по числу лет, как он появился на свет. Вот ведь заботится, а! – громко произнесла она, обмахиваясь газовой квитанцией, как веером.

– Ой, Раиса Андреевна, ну вы прямо королева! – ахнула соседка с третьего этажа, и другие тут же закивали.

– Не у всех такие, а у вас сын – золото! – добавила одна, закручивая на пальце выцветшую от времени прядь.

Раиса Андреевна приосанилась, как будто кто-то сейчас должен был вручить ей орден.

– Он у меня один! Один-единственный! Как не побаловать родную мать? – выдала она, голосом актрисы второго плана из мелодрамы.

Рядом, скромно держа в руках сетку с картошкой, стояла Валентина Петровна – мать троих, бабушка семерых. Та только качала головой, но вслух ничего не говорила. Все знали: если Раиса начинает, это минимум на полчаса.

– В прошлом месяце сертификат в СПА подарил. Говорит: «Мама, тебе нужно расслабляться». Вот вам и айтишник. Не какой-нибудь слесарь. Душа у мальчика – тонкая!

– А уж как он меня в ресторан сводил… На Арбате! Там стейк как у министров. С прожаркой! С оливками! Меня официант по имени называл! – прищурилась Раиса, вглядываясь в лица слушательниц, словно выбирая, кому из них позволить позавидовать сильнее.

– Боже, Раиса Андреевна, вот это забота… – прошептала одна из женщин с третьего подъезда, поправляя шарф.

– Да, да! Такие мужчины – редкость! Вон, у Гальки – двое сыновей, а цветов с восьмого марта не дождёшься, – воскликнула другая и с нажимом подтянула шоппер на локоть.

Раиса довольно кивала. Её щеки наливались цветом, как у школьницы, вытащенной к доске – только вместо стыда в её глазах сияло откровенное самодовольство.

Она любила эти минуты славы. Любила ощущение превосходства. Каждый её рассказ был отточен до запятой, каждая интонация выверена. Легенда о заботливом сыне обрастала всё новыми деталями: то он купил ей тонометр с голосовым помощником, то заказал торшер «как у блогеров», то собирается на Новый год подарить путевку в санаторий с бассейном и грязями.

А уж как она рассказывала о его визитах!

– Приезжает с чемоданами! Всё сам! Сам пылесосит, сам ковры выбивает! Пельмени мои ест – только так! Говорит: «Мама, как в детстве!» А невестка… ну, это… так, рядом ходит, не мешает, – говорила она, с пренебрежением морщась при упоминании Марии.

Про Машу она старалась не распространяться. В рассказах её либо не было вовсе, либо она существовала как «воспроизводящий фон» – молчащая тень при сыне, как пальто на вешалке.

Раиса Андреевна искренне считала, что всё хорошее в её жизни – это Игорь. А всё остальное – чужое, временное, неважное.

Но настоящая жизнь Игоря и Марии мало походила на «материнские хроники» Раисы Андреевны.

Игорь жил с женой в другом городе, в двух часах езды на электричке. Работал программистом в частной ИТ-компании, где сроки горели всегда, а премии – не всегда. На работе его любили, дома – тоже, но домашним теплом он особо не интересовался. Типичный интроверт, уставший от чужих слов и собственных мыслей.

«Позвонить маме (коротко!)»Звонки матери он не то чтобы избегал – скорее, рассматривал как пункт в списке дел. В календаре телефона стояло регулярное напоминание с пометкой:

– Мам, всё нормально. Работаю. Да, Мария тоже работает. Нет, не болеем. Пока! – заученная мантра, которой он пользовался уже пятый год подряд.

Если мать затевала разговор про здоровье, политику или «а когда вы уже родите», он умело ставил телефон на громкую связь и открывал браузер с новостями. Иногда просто молчал, пока Раиса вещала – монологи у неё были самодостаточными, обратной связи не требовали.

Цветы? Духи? Сертификаты на массаж?

Всё это – дело рук Марии. Его жены. Тихой, старательной, внимательной. Не навязчивой, но не равнодушной.

С Раисой Андреевной у них с первого дня была «нейтральная вражда»: открытых скандалов не было, но каждое общение оставляло привкус как после пересушенного чая – терпкий, неприятный. Раиса её считала блеклой, холодной, «не той» женщиной для её «яркого» сына.

– Главное – не навреди.Мария это чувствовала с первой минуты, когда на свадьбе Раиса прошептала ей при обнимании:

С тех пор их отношения и развивались в стиле: «ты молчи – я забуду».

Не из любви к свекрови – из уважения к себе и к Игорю.И всё же Мария старалась.

– Хочешь, я закажу маме букет? – спрашивала она перед 8 марта или днём рождения.

– Закажи, если не жалко. Только не сильно дорогой, ладно? – отвечал Игорь, погружённый в очередной проект.

– Ещё добавлю шоколад и записку от тебя.

– Ладно… Только не подписывай «твой сын Игорёк» – это кринж.

– Хорошо, будет просто «обнимаю, Игорь».

Она всегда делала больше, чем просили. На День матери вручную подписывала открытку, подделывая характерный почерк мужа: чуть наклон вправо, большие крючки в буквах «д» и «б». Тренировалась заранее, проверяя на обычной бумаге, чтобы не испортить. Игорь в это время мог спокойно храпеть на диване под сериал.

Каждый праздник превращался для неё в мини-проект: бюджет, идеи, выбор, доставка, отслеживание. Она не просто заказывала цветы – она подбирала их по цвету глаз Раисы (в надежде, что та хоть раз заметит), искала крема, о которых та упоминала вскользь, читала отзывы, проверяла срок годности.

Но стоило Раисе Андреевне выйти во двор – и вся эта невидимая работа исчезала. Раиса рассказывала, будто букеты появляются сами по себе, а подарки материализуются из воздуха, сотканного из чистой сыновней любви.

Марии в этих историях не было.

Будто её не существовало вовсе. Не было забот, стараний, доставки, трат, даже мыслей. Раиса вычеркнула её из картины, оставив там лишь себя и своего «прекрасного Игоря».

И это терпеть было особенно обидно.

***

Поначалу Мария старалась не придавать значения. Ну да, не упомянула, ну да, «забыла». Главное, что Раиса получает внимание, которого так жаждет, и не лезет в их жизнь – уже хорошо. Но с каждым праздником, с каждой новой «рекламной кампанией» свекрови ей становилось всё обиднее.

Особенно обидно было после того памятного визита в гости к Раисе – летом, когда Мария лично вручила ей коробку с набором для домашнего ухода, кремами и эфирными маслами.

– Вот, Раиса Андреевна. Я подбирала всё по отзывам – вам должно подойти. Это от нас с Игорем.

Раиса чуть ли не выдернула коробку из рук.

– Спасибо. – И тут же отвернулась к соседке, с которой болтала на кухне.

Через три дня та же соседка, баба Зина, рассказывала продавщице в магазине:

– Ну ты бы слышала, как Раиса расписывала! Говорит: «Сын сам ездил, сам выбирал. Всё сам!» Вот молодец! А жена его, Маша, конечно, хозяйка хорошая, но без него – пустое место…

«Любимый Игорь не забыл. Как всегда, с вниманием и теплотой»Позднее, осенью, Раиса начала новый виток «славословия». В социальных сетях. Она освоила мессенджер и теперь публиковала фотографии своих подарков с подписями: «Мой сынок знает, как порадовать маму»

«Пусть будет второй. У меня встреча»На одной из фотографий был шарф, который Маша выбирала две недели, присылая Игорю три варианта и получая в ответ только:

(не «от Маши и Игоря», раз уж той было так важно, чтобы всё выглядело «от сына»).На другой – торт, который она заказала, указав в пожеланиях надпись: «Раисе Андреевне – с любовью»

– Маша, – спросила как-то подруга, увидев один из таких постов, – ты не ревнуешь?

– К кому? – усмехнулась Мария. – К своей работе?

– Ну… просто. Ты же всё это делаешь.

– Да. Но, видимо, я делаю это не для неё. Я делаю это, чтобы у моего мужа не болела голова. Чтобы у нас дома не звучали мамины упрёки. Чтобы никто не названивал в полночь с вопросом: «Почему я ничего не получила?» И знаешь, мне нормально. Пока.

Но «нормально» становилось всё менее «пока».

Особенно в дни, когда Раиса в их же присутствии вешала лапшу на уши соседям:

– Вчера мой Игорёк меня на ужин повёл! В ресторан. Мы с ним как с подружкой болтали! Он говорит: «Мама, ты у меня – королева». Ах, как мы смеялись!