Королевская битва. Книга 1. Пробуждение

Игорь Сыпачев

Королевская битва. Книга 1. Пробуждение

Глава 1. Зов гор

Три часа ночи. Синий свет монитора отбрасывал призрачные тени на лицо Максима Волкова. Он был на грани – еще пара строк кода, и алгоритм семантического анализа заработает. Внезапно интерфейс на экране сменился. Это был «Дедал» – его собственное творение, искусственный интеллект-ассистент, встроенный в систему. Беззвучно, лишь мягким пульсирующим свечением, он выдал срочное уведомление.

– Обнаружена аномалия. Сопоставление данных.

На экране развернулось три окна:

● 

Слева: Сейсмограмма с пиком магнитудой 7.2 в районе Пиков Раздора 72 часа назад.

● 

Справа: Обработанный спутниковый снимок горной гряды Торн с пометкой «микросдвиг тектонической плиты».

● 

В центре: Прямой эфир местного новостного канала «Норд-Ньюс», который Максим всегда оставлял на фоне. Диктор с невозмутимым лицом рассказывал о погоде, но бегущая строка внизу выдавала сенсацию: «Группа альпинистов обнаружила неизвестное сооружение в горах после недавних толчков…»

Максим увеличил громкость. Диктор сменился кадрами любительского видео, снятого на телефон. Камера тряслась, слышалось тяжелое дыхание и возбужденные крики:

«…Видишь? Это не просто пещера! Смотри на края! Это кладка!»

На записи было видно, как двое мужчин в альпинистском снаряжении стоят перед гигантским каменным проемом. Массивная скала, веками бывшая частью склона, действительно сдвинулась, обнажив вход, обрамленный идеально подогнанными блоками. Солнечный свет, падая внутрь, выхватывал из тьмы первые футы тоннеля. И там, на стенах, виднелись знакомые каждому археологу мира символы. Те самые иероглифы, что встречались в других, уже известных, но куда более скромных и плохо сохранившихся храмах древней цивилизации. Но здесь их было несоизмеримо больше, а сохранность казалась идеальной.

– Вероятность случайного совпадения геологической активности и обнажения объекта с высокой концентрацией неизвестных письмен: 0.003%. Рекомендую уведомить профессора Волкова.

Максим уже набирал номер отца. Его пальцы летали по клавиатуре, сохраняя видео и формируя краткий отчет. Он чувствовал это нутром – то самое шестое чувство Волковых. Это был шанс. Тот самый, который может прийти лишь раз в жизни.

Кабинет профессора Александра Волкова в Институте Древних Цивилизаций и через три часа после звонка напоминал штаб в день большого открытия. Воздух, густой от запаха старого пергамента и свежего кофе, вибрировал от энергии. Сам профессор, могучая фигура с бородой, в которой, казалось, застряли пылинки тысячелетий, стоял перед большим экраном, где застыл кадр с тем самым входом.

– Увеличь здесь, – его голос, низкий и густой, не требовал повышения тона, чтобы быть услышанным.

Максим щелкнул мышью. Изображение стены тоннеля заполнило экран. Десятки, сотни строк загадочных иероглифов, высеченных с невероятной точностью.

– Ничего подобного по масштабу мы еще не видели, – прошептала доктор Мария Петрова, специалист по мертвым языкам, подходя ближе. Ее глаза, обычно спокойные, горели азартом. – Все известные храмы содержали фрагменты. Обрывки текстов. Здесь же… это может быть полноценный архив. Ключ ко всем остальным надписям.

– Именно, – отозвался Максим. – «Дедал» уже скачал все доступные изображения других храмов. База для сравнения готова. Если здесь есть хоть один повторяющийся контекстный блок, мы сможем сделать прорыв в расшифровке.

Профессор Волков обвел взглядом команду: Петрова, техник Иван Краснов, фотограф Анна Соколова, и своего сына.

– Пики Раздора, – проронил он, глядя на карту. – Нейтральная территория, но яблоко раздора между Новарией, Люменаром и вердангийскими кланами. Официальная экспедиция потребует дипломатического уведомления и… присмотра. – Он тяжело вздохнул. – Правительство назначит своего куратора. Для нашей же «безопасности». Но иного выхода нет. Я выбью разрешения за сутки. Готовьтесь.

Спустя сорок восемь часов два вертолета «Ми-8» с опознавательными знаками Новарии заходили на посадку в суровой долине у подножия Торна. На борту, кроме команды Волкова, теперь был и капитан Сергей Орлов – представитель спецслужб, человек с непроницаемым лицом и лаконичными манерами. Его присутствие было молчаливым напоминанием, что они находятся на политической мине.

Максим прильнул к иллюминатору. Внизу проплывали суровые, величественные пейзажи – зелень лесов, бирюза бесчисленных озер и серые, покрытые вечными снегами пики. Его пальцы бессознательно барабанили по крышке ноутбука. Его нейросеть, «Дедал», уже пожирала все доступные данные: геологические отчеты, спутниковые снимки, мифы инуитов о «каменных людях». На экране мелькали проценты, строя гипотезы, но ответа не было. Было лишь тихое, нарастающее жужжание предвкушения.

– Не забегай вперед, сынок, – профессор Волков положил руку ему на плечо. – Горы не любят суеты.

– Они не любят, когда их тревожат, – поправил Максим. – Но они позвали нас сами. И теперь ждут.

Он чувствовал это нутром, тем самым шестым чувством, что всегда отличало Волковых, – эта экспедиция станет точкой невозврата. Не просто открытием, а разломом. Пропастью между «до» и «после».

И когда вертолеты пошли на снижение, пропаханная временем долина открылась их взглядам, дыхание перехватило даже у бывалых. Гигантская каменная глыба, ушедшая в сторону, обнажила вход. Не просто пещеру. Врата. Обрамленные искусственной кладкой, не поддающейся идентификации, они зияли в склоне горы темным, бездонным зевом, словно страж, на мгновение приоткрывший рот, чтобы поведать свою древнюю сагу.

Они еще не знали, что внутри их ждут не просто письмена или артефакты. Там ждал ключ. И дверь, которую он отпирал, вела не в прошлое, а в будущее, о котором человечество не смело и мечтать.

Глава 2. Язык камня

Вертолеты, оглушительно хлопая лопастями, приземлились на небольшом плато, как ладонь, протянутой среди безмолвного величия горной гряды Торн. Воздух здесь был тонким и колючим, а тишина – оглушающей, нарушаемой лишь свистом ветра и суетливой руганью Ивана Краснова, распаковывающего хрупкое оборудование.

«Осторожнее с этим ящиком! Там квантовый интерферометр, а не картошка!» – его голос, привыкший перекрывать гул двигателей, прорвал горное безмолвие.

Анна Соколова, не обращая внимания на суету, уже сняла крышку с объектива. Ее взгляд, безжалостный, как у хищной птицы, сканировал ландшафт. «Снимки не передают и десятой доли… – прошептала она, наводя камеру на зияющий провал в скале. – Свет здесь ложится иначе. Кажется, сами камни помнят тот день, когда их сдвинули».

Капитан Орлов, молчаливый и собранный, как его собственный ранец, уже выставил периметр. Его люди – тихие, профессиональные тени – заняли позиции. «До наступления темноты – шесть часов, – его фраза, обрубленная и ясная, не требовала ответа. Это был факт. – Петрова, ваши лингвисты – в центре. Краснов, чтобы к закату у нас было стабильное энергоснабжение и связь. Иначе будем жечь костры и свистеть в свисток».

Внутри храм встретил их не просто простором, а давящим, величественным молчанием. Воздух был неподвижным и сухим, пахнущим озоном и пылью тысячелетий. Стены от пола до самого свода, терявшегося в темноте, были испещрены письменами. Не просто знакомыми символами – здесь был высечен целый язык.

Доктор Мария Петрова замерла на пороге, ее обычно скептическое лицо выражало почти религиозный трепет. «Боги мои… – выдохнула она. – Это не просто "похоже". Это… архив. Или библиотека. Таких концентраций текста мы не находили ни в одном из ранее открытых святилищ». Она тут же достала планшет, ее пальцы летали над экраном, делая предварительные зарисовки. «Волков, я требую протоколировать каждый сантиметр в три этапа: фотограмметрия, спектральный анализ и ручная зарисовка. Ни один штрих не должен быть утерян!»

Работа закипела. Лагерь внутри пещеры превратился в муравейник: жужжали дроны, сканирующие своды, мигали огни приборов, поставленных Красновым, щелкали затворы камеры Анны.

Максим отключился от общего хаоса. Устроившись в углу на ящике с оборудованием, он запустил «Дедала». Нейросеть жадно пожирала гигабайты данных: тысячи символов, их взаимное расположение, глубина гравировки. Но вместо ответов «Дедал» выдавал лишь все более сложные и противоречивые паттерны. Проходили часы, а затем и дни. Напряжение росло.

«Ну что, наш вундеркинд, уже все расшифровал?» – с едва уловимой насмешкой бросил Краснов, запивая сухой паек кофе.

«Иван, не мешай, – отрезал профессор Волков, но в его голосе тоже сквозила усталость. – Максим, может быть, нужен другой подход? Мы бьемся уже третьи сутки. Петрова предлагает метод сравнительного анализа с шумерской клинописью, но…»

«Это не сработает, – тихо, но уверенно произнес Максим, не отрываясь от экрана. – Это не просто другой диалект. Это… другая логика. Другой способ мышления. «Дедал» показывает, что здесь несколько слоев информации. Грамматика, математика, астрономия… все сплетено воедино».

Разочарование витало в воздухе, густое, как пыль. Даже неунывающая Анна снимала уже без привычного азарта.

На четвертый день Максим почти смирился с поражением. Он откинулся назад, чтобы дать глазам отдохнуть от мерцания экрана, и его взгляд упал на центральную стену зала, которую он в упор не видел все эти дни. И он замер.

На стене была высечена грандиозная фреска. Не просто узор – сцена: древние фигуры в странных одеждах манипулировали кристаллическими устройствами, рядом с ними парили символы, идентичные тем, что были на стенах. И в углу фрески был высечен небольшой, но четкий набор иероглифов, повторяющийся рядом с каждым предметом.

И тут его осенило. Это был не религиозный текст. Это была инструкция. Эти иероглифы были не словами, а подписями. Ключом.

«Отец! Мария Петрова! Идите сюда! – его голос сорвался на вопль, в котором смешались усталость и триумф. – Мы искали синтаксис там, где его нет! Смотрите!» Он тыкал пальцем в экран, где «Дедал» уже начал перестраивать алгоритм, сопоставляя изображения предметов с фрески и соседствующие с ними символы. «Вот тут. Это не язык. Это… пиктографический код! Словарь!»

В считанные минуты, с новым ключом, «Дедал» начал выдавать первые, обрывочные, но осмысленные результаты. Команда, забыв про усталость, столпилась вокруг его ноутбука, ловя каждое появляющееся слово.

И в этот момент командного триумфа земля под ногами содрогнулась. Небольшое, но яростное землетрясение, эхо того, что открыло пещеру. С потолка посыпалась пыль и мелкие камни. Все инстинктивно пригнулись.

Раздался резкий, чистый звук – словно лопнул хрустальный бокал. В центре зала, на массивном пьедестале, треснул тот самый кристалл, который они до этого считали просто артефактом. Его ровное голубое свечение померкло и угасло.

И тогда в воздухе над треснувшим кристаллом замерцала фигура. Высокий человек в длинных, струящихся одеждах, с лицом, испещренным морщинами-иероглифами мудрости и скорби. Его губы шевелились, он говорил на древнем, давно забытом языке. В воздухе вокруг него загорались и гасли те самые символы, что были на стенах храма.

«Дедал», все еще работавший в новом режиме, уловил знакомые паттерны. На экране Максима, который он один мог видеть, поплыл первый, сырой перевод.

[СИСТЕМНОЕ СООБЩЕНИЕ: АКТИВИРОВАН КОНТИНГЕНТНЫЙ ПРОТОКОЛ]

…энергия истощена… барьер пал…

…мана возвращается в ваш мир… это… неизбежно…

…следую за… потрясения… за… рассветом…

…ищи… храм… за… морем…

…я… наставник…

Голограмма медленно растворилась. Символы угасли. В зале стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь треском рации капитана Орлова.

«Никто не пострадал? Доложите!» – его голос вернул всех к реальности.

Все были слишком напуганы землетрясением и появлением голограммы, чтобы заметить, как побледнел Максим и как он инстинктивно прикрыл экран своего ноутбука. Они видели мерцающую картинку, но не видели слов. Слова были только у него.

«Что это было? Голограмма? Запустилась от вибрации?» – растерянно спросила Анна, все еще держа наготове камеру.

«Невероятно… – прошептала Петрова. – Самовоспроизводящееся послание. Технология, которую мы не можем постичь».

Профессор Волков подошел к пьедесталу и осторожно прикоснулся к треснувшему кристаллу. «Это и есть источник энергии… И мы только что стали свидетелями его смерти».

В тот вечер в лагере царило возбужденное, и сбитое с толку оживление. Все обсуждали землетрясение и голограмму, строя теории. Профессор подводил итоги: «Мы столкнулись с чем-то грандиозным. Технология, опережающая наше понимание на века. Завтра начнем детальный анализ кристалла».

Максим лишь молча кивал, вставляя реплики в общий разговор. Его разум был далеко. Он слышал не теорию, а предупреждение. Он видел не артефакт, а ключ. И он единственный понимал – дверь не просто открылась. Она была распахнута настежь, и назад пути нет.

«Это только начало», – прошептал он себе под нос, глядя на ноутбук, где в защищенном файле лежала полная, пока только ему понятная, расшифровка послания.

Он был уже не просто студентом. Он был хранителем тайны. И его путешествие только начиналось.

Глава 3. Тень прошлого, свет будущего

Ту ночь Максим не спал. Не из-за неудобного спальника или каменного пола пещеры. Перед его внутренним взором, словно выжженная сетчатка, стоял образ древнего человека. Тихий, властный голос, звучавший лишь в его голове, повторял обрывки фраз: «…мана возвращается…», «…следуй в храм…». Это был не сон, и не галлюцинация. Это была цель.

Утром лагерь напоминал разоренный муравейник. Команда, возбужденная вчерашними событиями, сворачивала оборудование, готовясь к возвращению в цивилизацию. В воздухе витали обрывки разговоров об открытии века, Нобелевских премиях и сенсационных публикациях.

Максим же молча наблюдал за суетой, дожидаясь момента, когда профессор Волков отойдет в сторону, проверяя упакованные образцы породы. Он подошел, подбирая слова.

«Отец, прежде чем мы уедем… мне нужно кое-что проверить в деревне, внизу».

Александр Волков оторвал взгляд от ящика с осколками кристалла. Его пронзительный, уставший взгляд изучал сына. Он видел не юношеский азарт, а глубинную, взрослую озабоченность.

«Арктик-Бей? Это же люменарская территория. Мы не можем просто так взять и полететь в приграничную деревню другой державы. У нас разрешение только на нейтральные земли и наше визирование», – его голос стал жестче, профессиональнее.

«Там есть храм. Не такой, как этот. Маленький. Местный. Но… – Максим запнулся, не зная, как объяснить то, что знал только он. – Я видел его координаты в данных «Дедала». Совпадение символов… статистически маловероятно».

Профессор помолчал, вглядываясь в лицо сына. Он увидел ту же одержимость, что гнала его самого всю жизнь. Он понял. Речь шла не о данных. Речь шла о голограмме.

«Ладно, – тяжело вздохнул он. —Но это деликатная миссия. Орлов будет против, и он будет прав. Попробую решить вопрос».

Решение оказалось на удивление простым, хоть и потребовало нескольких часов ожидания. Через спутниковый канал связи Волков-старший вышел на новарийского дипломатического куратора в регионе. Тот, в свою очередь, связался с торговой миссией Люменара в «Узле». Разрешение было получено – строго ограниченное, на один визит небольшой группы, под предлогом изучения культурного наследия и налаживания добрососедских отношений после недавней «Великой Стройки». Бумаги были оформлены в цифровом виде с печатями обеих сторон. Орлов, изучив документы, лишь хмыкнул: «Сработали быстро. Значит, кому-то наверху тоже очень интересно, что мы тут копаем. Или прикрывают себя на случай, если мы устроим международный скандал. Держитесь строго разрешенного маршрута».

Путь вниз занял несколько часов. Вертолет опустил их на том же плато, и дальше они двинулись на внедорожнике, предоставленном местным гидом. Дорога вилась серпантином по склону, открывая все более широкие виды на бескрайний, синий и холодный океан. Воздух постепенно густел, наполняясь запахом йода, влажной хвои и дымка.

И наконец, они въехали в Арктик-Бей.

Деревня цеплялась за скалистый берег. Домики из темного дерева и дикого камня, с крутыми крышами, удерживающими снег, были скромны и практичны. Ярких красок здесь не было – только суровая функциональность, гармонирующая с пейзажем. Над дверьми многих домов висели скромные иконки Светоносного Пути. Жители, одетые в простую, добротную одежду темных тонов, останавливались и провожали их настороженными, недружелюбными взглядами. Чужаки здесь, да еще и с новарийской техникой, были редкими и нежеланными гостями.

Храм оказался на самом краю поселения, на невысоком утесе, будто последний бастион между миром людей и бескрайней водной пустыней. Это было невысокое, приземистое строение из темного, поросшего лишайником камня. Его крышу венчал знакомый по фрескам кристаллический шпиль, сейчас матовый и потускневший. Он выглядел не столько святыней, сколько частью ландшафта, древней, как сами скалы.

Их ждал старейшина общины, человек по имени Джозеф. Лицо его было похоже на старую, потрескавшуюся карту, а глаза, узкие и умные, смотрели на чужаков с молчаливым, испытующим любопытством.

Профессор Волков сделал первый шаг, обратившись к старейшине на беглом, хотя и с акцентом, языке Люменара. «Мир вашему дому и благословение Светоносного Пути. Мы благодарны за разрешение посетить ваше святилище».

Максим незаметно активировал на своем смартфоне «Дедала», направив микрофон на старейшину. В наушнике тут же зазвучал тихий, синтезированный перевод: [*Входящий аудиопоток. Распознан диалект люменарского языка. Начинаю перевод…*]

Джозеф кивнул, его лицо не выразило ни удивления, ни одобрения. «Ваш язык хорош для чужака. Немногие из-за хребта утруждают себя его изучением. Вы пришли смотреть на камни? Камни помнят многое. И иногда они просыпаются, чтобы поговорить». Его голос был скрипучим и неторопливым.

«Недавно наши кристаллы внутри стали светиться. Слабый, голубой свет. Старики говорят, что это знак. Одни говорят – к испытаниям. Другие – к очищению», – продолжал он, внимательно наблюдая за реакцией гостей. Волков-старший внимательно слушал, кивая, его собственные знания языка позволяли улавливать нюансы, недоступные машинному переводу.

Он встал. «Вы можете войти. Но уважайте тишину камней. Они выбирают, кому говорить».

Внутри храм был крошечным после горного исполина. Всего одна комната. Тот же камень, те же символы на стенах, но здесь они складывались в иные, более плавные и цикличные узоры. В центре на алтаре лежало несколько небольших кристаллов, и правда, от них исходило тусклое, едва заметное в полумраке свечение – ровное и завораживающее.

И как только Максим переступил порог, воздух в центре зала задрожал и замерцал.

Голограмма древнего мага появилась вновь. Но на этот раз это было не просто послание. Это было… действо. Целая сцена из забытого прошлого.

Он увидел…

Глава 4. Эхо первой битвы

Солнце. Яркое, почти слепящее солнце било в глаза. На площади перед храмом, утопающей в зелени, кипела жизнь. Воздух был теплым и густым, пахнущим цветущими лианами и печеным хлебом.

Из двери храма вышел он. Киран. Лет двадцати, с беззаботной улыбкой и горящими азартом глазами. Его движения были полны энергии и непоколебимой уверенности юности.

«Эй, Киран! Ну как? Получилось?» – крикнул ему коренастый парень с добродушным лицом, опираясь на рукоять здоровенного молота, заткнутого за пояс.

Юный маг широко улыбнулся. Вместо ответа он сжал кулак. Кожа на его руке на мгновение будто стала прозрачной, и под ней вспыхнули и заплелись причудливые голубые узоры, словно прожилки мощью. Кулак на миг окутало холодное, сдерживаемое сияние. «Как не получить-то? Сказал же, к полудню освою укрепление! Теперь твой молот мне не страшен, Лоренц!»

К ним подбежала девушка с темными, заплетенными в сложную косу волосами и умными, пронзительными глазами. В ее взгляде читалось и восхищение, и легкая, ревнивая досада.

«Как всегда, первый, – покачала она головой, но углы ее губ дрогнули в улыбке. – Тебе хоть бы раз дало трудностей, чтобы мы, простые смертные, не чувствовали себя совсем уж никчемными».

«Полно тебе, Элария, – рассмеялся Киран, разжимая кулак. Сияние угасло. – Твои травы уже пол-деревни от лихорадки излечили. Это ли не магия?»

Их легкую перепалку прервал отчаянный, прерывистый набат колокола. Смех на площади замер, сменившись настороженной тишиной. И тогда до них донеслись другие звуки – удаленные, но оттого не менее жуткие: треск ломающегося дерева, испуганные крики и хриплое, гортанное улюлюканье.

По центральной улице, спотыкаясь и задыхаясь, бежал старейшина. Его лицо было бледным, а в глазах стоял неприкрытый ужас.

«Портал!.. На северной окраине… открылся новый! Из него… твари! Лезут полчищами! Ломают дома!»

Уверенность в один миг испарилась с лица Кирана, сменившись шоком, а затем – стальной решимостью. Он обменялся быстрыми взглядами с друзьями.

«Значит, пора опробовать знания на практике, – голос Кирана прозвучал тверже, чем можно было ожидать. – Нас учили не для красоты».

«Киран, мы только начали! Это же не учебные манекены! Это… – Элария умолкла, услышав новый вопль, на этот раз детский. Ее лицо вытянулось. – Это опасно».

«Иначе прорвутся к храму. Ко всем. Ничего, прорвемся!» – крикнул Киран и, не дожидаясь ответа, рванул с места в направлении хаоса. Лоренц с громовой руганью последовал за ним. Элария, стиснув зубы, схватила со стоявшей рядом телеги увесистый серп и бросилась вслед.

Идиллическая деревня превратилась в ад. Полутораметровые, коренастые твари с кожей цвета грязного болота крушили всё на своем пути. Их длинные, зазубренные кинжалы сверкали на солнце.

Киран, крича что-то неразборчивое, вскинул руки. Воздух перед ним задрожал, и невидимый барьер принял на себя град брошенных в него кинжалов. Лезвия со звоном отскакивали в стороны. Лицо юного мага исказилось от невероятного напряжения. Это был не учебный щит – каждый удар отзывался в нем глухой болью, но техника выдерживала.

Лоренц, ревя как медведь, врезался в толпу. Один из гоблинов, проворнее других, метнулся ему в бок. Кинжал с размаху вонзился в коренастую спину Лоренца, но тут же со скрежетом отскочил – кожа под рубахой на миг вспыхнула тем же голубым сиянием, что и кулак Кирана. Лоренц, не почувствовав удара, крутанулся и своим молотом отшвырнул ошеломленного нападавшего в стену.

Элария, ловко уворачиваясь, не столько атаковала, сколько отвлекала, подставляя гоблинов под удары товарища. Она увидела, как другой гоблин целится в Кирана метательным ножом, пока тот удерживал щит. Резким движением она швырнула серп. Тот не убил тварь, но вонзился в ее плечо, заставив крикнуть и уронить оружие.

И тогда Киран заметил его. Того, кто стоял в стороне, не двигаясь с места. Гоблин на голову выше остальных, в кожаных доспехах, с грубым, костяным ожерельем на шее. В центре ожерелья пульсировал, отливая кровью, красный кристалл. И от этого кристалла к зияющему порталу, висевшему в воздухе, тянулась тонкая, алая нить энергии.

Это был ключ.

«Лоренц! Прикрой!» – закричал Киран.

Он ринулся вперед. Гоблины бросались ему навстречу, но их удары разбивались о его усиленные предплечья с сухим, костяным треском. Он был неудержим. Ударом сжатого кулака, в последний миг вспыхнувшего голубым светом, он выбил кристалл из ожерелья. Кость треснула.

Кристалл упал на землю. Киран, не раздумывая, всадил в него всю свою энергию. Раздался оглушительный хлопок, и кристалл рассыпался в алую пыль.

Портал дрогнул, его края поплыли и с громким, словно ломающееся стекло, звуком – схлопнулся.

Но тишина не наступила. Бой не прекратился. Дюжина гоблинов, успевших перебраться до закрытия портала, не собиралась сдаваться. Они, огрызаясь, отступали к центру деревни, окруженные со всех сторон.

Их уже ждали. Не только Киран и его друзья. На площадь, с косами, вилами и топорами в руках, высыпали жители деревни. Их лица были искажены не страхом, а яростью. Они видели, как пали чудовища, и теперь их гнев обрушился на тех, кто остался.

Лоренц, истекая кровью из раны на плече, где магия не сработала, прислонился к стене. Элария уже была рядом, прижимая к ране пучок светящихся трав. Киран, тяжело дыша, смотрел на свою дрожащую руку. Голубое сияние окончательно угасло, оставив лишь обычную кожу. В его глазах не было триумфа. Было осознание. Осознание цены и силы, которую он только что впервые по-настоящему применил.