ФЛАМЕНКО НАД БЕЗДНОЙ

А потом однажды осенью приполз в дом, истекая кровью, с арбалетной стрелой в задней лапе. И в кои веки подпустил к себе… нет, не брата! Он разрешил себя лечить именно что Аурелии! Уж почему так, один Всевышний ведает, но вот ей он свою драгоценную шкурку доверил. И потом периодически приходил только к ней погладиться и помочь ему избавиться от репьев. Поэтому, когда Арман полез к его любимице с объятьями, да еще отдавил самому лорду Гатто его роскошный хвостище, тот такого обращения не стерпел, и ответка последовала незамедлительно: кот молча запустил острейшие когти охальнику в голень.

Но и Арман оказался не прост: периодически сопровождая молодого лорда не только как лакей, но и как телохранитель, он, оказывается, был очень даже подкован. Подкован в прямом смысле слова. Помню я те сапожки, был случай потом поближе их рассмотреть: у них и каблук окованный, и в носок вставлена металлическая пластина. Вот таким тяжелым носком сапога неповрежденной ноги он лорда Гатто и ударил. И попал прямо в висок, а много ли коту надо?

Тогда Аурелии повезло, свидетельницей этой безобразной сцены оказалась я, вот и подняла крик на всю усадьбу, на который набежала уйма народу…, и все увидели своими глазами. Уже хотели господского лакея проучить кулачным образом, но не тут-то было! Фаусто, и без того втихую ревновавший лорда Гатто к камеристке, воспользовался своим положением и Армана отстоял. И даже наказывать его за смерть кота не стал, мотивируя это тем, что раз животное считалось его, то ему и определять его судьбу. Вот нанес кот ущерб человеку, за то и поплатился, понимать надо!

Он ведь и после насилия над девчонкой слугу своего всячески защищал, объясняя всем, что Аурелия сама виновата, не разглядев своего счастья в лице Армана, который, между прочим, не просто блудит, а жениться хочет, как честный человек. И даже денег ее семье готов за невесту отдать! Это я сейчас понимаю, что такой немаленький выкуп у Армана, поди, с подачи братика образовался, а тогда я этого наглого лакея подозревала в банальном подворовывании у хозяев…

Но теперь я это поломаю. Привести Марк в нужное место в нужное время мне труда не составит. Для начала он должен оказаться свидетелем этой мерзкой сцены. Оценить безжалостность соперника, проникнуться страхом за любимую девушку и ненавистью к сопернику. После этого он наверняка очень быстро согласиться с моими доводами насчет заработать денег на ее выкуп у родителей. И будет охранять ее насколько сумеет. А я должна успеть договориться о визите к бабуле и потребовать с собой в сопровождение именно личную камеристку. Если все получится, как я задумала, то пока мы будем гостить в Орвеллен-сюр-Вайле, Марк успеет получить нужную сумму от продажи бумаг компании «Тарган», выкупить свободу Аурелии, и у меня появятся сразу два человека, обязанных мне за помощь.

Но это не все плюшки такого развития ситуации. На сей раз вопить на всю усадьбу я не буду, созывать народ не в моих интересах, даже наоборот. Пока Марк с Арманом начнут свару, а они ее обязательно начнут, пока Аурелия будет приходить в себя, плача и икая, я постараюсь по-тихому утянуть тельце лорда Гатто. Мне нужна своя нежить, а тут такая возможность! Поднять его свежий трупик недолго, а что котик после такого удара и человеческой подлости станет еще более нелюдимым и даже поесть-погреться в дом заходить не захочет, так понять его после таких потрясений можно! Все и поймут, а я получу своего первого подопечного.

А подопечная нежить очень нужное подспорье! Это вы в присутствии других людей будете опасаться лишний раз рот открыть, а кто боится зверушек, присутствующих при беседе? Которых изначально принято держать за безмозглых и не умеющих разговаривать? А некромант может в такой момент и глазами питомца посмотреть, и ушами послушать. Призраки, конечно, для общения удобней и говорливей, и проникнуть могут абсолютно везде, но у поднятой нежити есть свои преимущества, например унести-принести что-нибудь, на что призраки не способны по определению. Кроме того, такой «милый» котик сможет стать и прекрасной защитой, что при моем хилом тельце и пока неразвитых до конца способностях ох как немаловажно!

Что осталось? Подкормка.

Если я сумею убедить отца, что дар у меня слабый, меня не станут учить дома и приглашать специалистов, потому что зачем? Дорого и не факт, что окупиться. Тогда я получу возможность следующие два года спокойно доучиться в том же лицее в Сарраноге до поступления в школу Стихий. Мне понадобится подпитка, а именно там ее будет предостаточно. А то это домашнее обожание перспективной доченьки, как в прошлый раз… прямо фу что такое. Слушать противно.

«Никочка, ты не устала? Никуся, ты не хочешь покушать? Детка, тебе не пора отдохнуть?» Тогда я еще кое-как терпела, то сейчас… харш, плеваться тянет. Некроманту все эти милые розовые сопли и сюсюканья не подходят по определению, некромант привык использовать смерть как источник собственной силы. И не только ее. Вдумайтесь, каждую секунду в мире кто-то умирает, кто-то трясется от страза, кто-то страдает, кто-то переживает… а кто-то ненавидит.

А ненависть очень мощная сила. Если ее не «глушить», она легко способна выжрать человека изнутри. В ее огне горит все: и чувства, и воспитание, и приличия, и разум. Вот когда догорит последний, человека будет ждать самое страшное – остаться наедине с собственной пустотой.

Все это и есть наша кормовая база. Энергия страданий, насилий, зависти, порока, ужаса – кроме нас ее все равно никто использовать не может! Не приспособлены остальные, чтоб такое перемолоть и в дело пустить. А те, кто надеется, что именно у них получится… есть ведь и такие самоуверенные… что ж, им следует помнить – посмертие существует не для всех. А то, что мы от этого подпитываемся… так не пропадать же корму втуне. Считайте, что поглощающий, а не сознательно провоцирующий чужие негативные чувства некромант попросту исповедует принцип меньшего зла.

А в лицее в ближайшие два года с учетом проявления дара что у меня, что еще у кого-нибудь, этих негативных чувств мне от остальных должно перепасть более, чем достаточно! Ненавидеть проявленных магов и завидовать им наверняка будет добрая половина учащихся. А злая половина постарается им еще и напакостить. Ну так и я в долгу не останусь.

Как же я буду рада повидать своих прежних знакомых! Как я буду счастлива! Приветствую вас, мои дорогие соученицы, как я по вам соскучилась, вы мне собратья, в смысле сестры, общение и еда. Пусть не в прямом смысле, но еда. Вы моя возможность поднять уровень собственной силы повыше. Я его подниму.

И, вот тоже такая тонкость, интересно, отец как в прошлый раз письменно порадует фактом проявления моего дара Орден Карающей Длани Всевышнего? Или по-простому отвезет меня в ближайший храм для проверки? Так, для соблюдения формальностей? Ладно, это частность, с основным я, похоже, определилась.

Без пяти восемь. Еще пять минут, и Аурелия придет меня будить. Ну как, ты готова нырнуть в новую жизнь? А у меня и выбора-то нет. В смысле, я, может, и не готова, только кто ж меня спрашивает? Последние мгновенья перед прыжком… А ведь мне не страшно, скорее нервы щекочет некий непривычный азарт… не думала, что я этому подвержена…

И кстати, не пора ли вспомнить что у меня изначально красивое имя? Назвали-то меня в честь прабабки, Снеженикой. Вот и хватит меня, любимую, коверкать. Проявленному магу не по чину дурацкие домашние варианты типа Ника, Никочка, Никуся, и прочих лингвистических издевательств над моим именем, экая мерзость.

Отныне только Снежана. В крайнем случае – Снежка.

Режим «Восстановление». Цвет – графит

Если жизнь нам дает второй шанс,

значит, либо мы его заслужили,

либо не усвоили урок…

Александр Шелехин

Представление на праздничном обеде удалось на славу. Впопыхах засунутые в землю косточки удалось как бы случайно пошевелить в нужный момент, ужасно удивиться задвигавшейся землице, а потом еще и повторить это по просьбе собравшихся на бис. А потом «обессилеть» и не суметь проделать это в «не заряженных» местах. Но уже и этой демонстрации вполне хватило, чтоб родители пришли в нехорошее такое возбуждение по поводу пробуждения дара хотя бы у одного их ребенка. Матушка утирала слезы счастья, отец рвался немедленно запрягать самых быстрых лошадок, хватать меня в охапку и ехать в ближайший храм для измерения уровня силы, и подтверждения факта, способного в корне изменить мою судьбу, бабка одобрительно улыбалась, а гости с интересом шушукались, мысленно прикидывая насколько возросла моя теперешняя «цена» в брачных раскладах. И кто именно захочет связать со мной судьбу. И кому не откажут.

И только старший братик, чувствуя себя обойденным милостью Всевышнего, сидел в стороне, супился и копил злобу.

Рвущегося чуть не в трех разных направлениях сразу отца удалось успокоить чуть не силой, только напоминанием о законах гостеприимства и тем, что везти ребенка на проверку всяко проще завтра с утра, когда мои силы восстановятся и можно будет нагляднее показать, так сказать, товар лицом. Что его хоть и утихомирило, но обеспечило тематику всех последующих тостов исключительно на тему удачи, выпавшей семье ле Даннерон.

А тут еще бабка грамотно подлила масла в огонь, глубокомысленно усмотрев преемственность дара по женской линии через поколение, пояснив, что ее бабка была магом земли, у нее самой – способность к работе с растениями, вот и внучка, продемонстрировав дар работы с почвой, растет достойной продолжательницей родовой традиции. Вот молодец какая, не уточнила семейной или фамильной. Чтоб не озвучивать лишний раз такие щекотливые подробности.

И, пока никто не успел опомниться, предложила на днях свозить меня к себе в загородное поместье. Где мои способности сможет оценить проживающий в Серебряном Ключе на постоянной основе маг земли. И в зависимости от силы дара эти самые способности будут развиваться под присмотром специалиста. И сама она подучит меня как работают с растениями со стороны флориста. Потому что сила – силой, а опыт при поступлении в школу Стихий… вы же намерены дать дочери пристойное образование? Так вот опыт по профилю дара только приветствуется.

Счастливый отец немедленно на все согласился, если можно забесплатно использовать возможности, предлагаемые нелюбимой тещей, это ж завсегда правильно! И полезно для развития дара дочери. Бабка, кстати, на праздничном обеде одобрила вытребованное мною под перемену статуса другое сокращение от имени – Снежка. Хотя сама и без того всегда называла меня только полным именем.

Ну, а на следующий день была поездка в храм, где мне намеряли пусть и средненький, но перспективный уровень дара, а еще через день состоялась та самая отвратительная сцена с убийством несчастного лорда Гатто. И пока Марк с Арманом под рыдания Аурелии примеривались как бы половчее врезать сопернику по морде, я еще теплое тельце котика в укромное место и уволокла. А уж поднять его было делом техники. Привычный щелчок пальцами – и котейка поднимает лобастую голову, готовый к исполнению приказов. Стереть с мордочки кровь заранее приготовленным платком… Арман, паразит этакий, прямиком ведь пушистику в боковую височную кость угодил! и потребовать от лорда Гатто прятаться в лесу, пока я его не призову.

А потом вернуться в усадьбу и за обедом наябедничать родителям на Армана, что и к девушкам пристает, и с другими слугами дерется, и кота убил. Отец неодобрительно нахмурился, Фаусто предпочел отмолчаться, матушка всплакнула и послала слуг найти и похоронить зверушку, действительно, не оставлять же его гнить посреди территории. Слугам на месте драки ожидаемо удалось обнаружить только кровавый след от моего волочения кошачьего тельца, уходящий в заросли… и все.

– Умирать уполз, – с осуждением констатировала бабка, выслушав доклад старшего лакея. – Небось теперь в самую чащу забьется, чтоб не нашли.

Температура за столом ощутимо понизилась. Казалось бы, дикая тварь, никого толком не признававшая, но такой смерти котику никто не желал. Фаусто, конечно, оправдывал своего лакея, но задумчивых и неодобрительных взглядов в свою сторону словил в количестве несколько. Ну, и его попытка возмутиться тем, что я хочу увезти с собой в бабкино поместье свою камеристку, тоже понимания в семье не нашла. Как это так, ты против? И твоя сестра поедет как последняя нищенка без личной прислуги? Ты, сынок, говори, но не заговаривайся! Или у тебя еще какие-то причины для недовольства есть?

Я-то знала, что там за причины, потому Аурелию с собой и увозила, радуясь, что поломала братику с Арманом все планы. И Марк, испугавшийся за нее, настропаленный и профинансированный мною, тоже без звука согласился поучаствовать в авантюре с покупкой ценных бумаг. Он истово благодарил меня за участие в судьбе девушки, рвался целовать руки, беспрестанно кланялся и обещал исполнить все как договорились.

И из пяти призраков, которые когда-то задержались в нашем доме, я на сей раз призвала только двоих, самых нужных: дворецкого Пауло и горничную Люсьенну. Пауло и при жизни был человеком порядочным и преданным семье, что и доказал, еще при моем прадеде погибнув в неравной схватке с забравшимися в дом ворами, и после смерти не отказывался со мной сотрудничать, сообщая обо всем происходящем в доме, с его точки зрения могущем оказаться важным. Не отказался и в этот раз.

А Люсьенна, когда-то ухитрившаяся глупо угореть в семнадцать лет, закрыв вьюшку, не дожидаясь полного прогорания печи, как была при жизни была невероятно любопытна, так и в посмертии не утратила этого полезного качества. Поэтому на предложение забрать с собой ее косточку, например, фалангу, «отвязав» тем самым ее от места захоронения и увезти с собой в путешествие, причем не одно, призванная призрачная девушка ответила громким и радостным визгом, аж в ушах зазвенело. Хорошо, что их слышу только я, а то бы на такой визг точно весь дом сбежался… Будет у меня теперь личный шпион везде, куда бы меня жизнь не занесла.

Остальных трех домашних призраков я и призывать не стала, они для моих целей и нервной системы не просто бесполезны, а в чем-то даже вредны. Сдуру призванный когда-то мною дед по отцу только и сумел сделать хорошего, что свой тайник в доме показать, а все остальное время предпочитал вертеться вокруг с рассказами о нынешнем падении нравов и отсутствии уважения к старшим. Тайник тот я и по старой памяти нашла, а общаться с этим хмырем ни малейшего желания как не испытывала, так и не испытываю.

Призванная прабабка с отцовской стороны тоже оказалась невероятно болтливой, но почему-то на одну-единственную тему: она страстно желала поведать миру о своих многочисленных любовных похождениях. Из-за чего постоянно устраивала свары с призраком собственного сына, не поощрявшего разврата. Ни об одном тайнике или еще о чем-то полезном она и понятия не имела, а собственноручно призывать такую головную боль, о нет, я к таким подвигам не готова!

А последний призрак, после долгих раздумий тоже признанный ненужным, был… как же его правильно классифицировать… приблудным. Один из многочисленных любовников той самой прабабки, которого разъяренный супруг пришиб чуть ли не на ней. И которого лично прикопал неподалеку от фундамента. Парнишка в общем забавный, не зануда, но стόящей информации от него все равно не было…

Так что дом оставался под присмотром Пауло, а Люси находилась в карете со мной, весело комментируя все, проносившееся мимо. Наш визит в Серебряный Ключ начался в самом радужном настроении.

Единственное, что не радовало – передвижение в карете. Жарко, тряско, насекомые атакуют, а захочешь поговорить – прикусишь язык. Я тряслась и мысленно ныла, ну сколько еще ждать до появления комфортабельных автокаров? Выходило, что лет пять, не меньше. Правильно, в прошлой жизни мы на одном из первых авто уезжали с Оливером к поезду, собираясь в свадебное путешествие, так что до момента появления первых транспортных удобств придется потерпеть…

Поездка в Орвеллен-сюр-Вайле оказалась… необычной. В прошлой жизни бабка приглашениями к себе в загородное поместье никого из нашей семьи не баловала, вот ее особняк в столице я помню, там нам доводилось бывать, приезжая на празднование Йоля, а наведываться сюда и менять одно сельское место на другое… долго, дорого, хлопотно, а, главное – зачем? Мы и сами за городом обитаем… у нас у самих воздух не хуже… хотя, конечно же, любопытство изнутри покусывало.

Поэтому, попав сюда впервые, мы с Аурелией и невидимой Люси не сговариваясь вертели головами во все стороны, интересно же! Вот вроде и родной Мшаный Бор, и бабкин Серебряный Ключ расположены на природе, а разница-то чувствуется! В смысле видна практически во всем. У отца бόльшую часть принадлежащей ему территории занимает лес. Который, собственно и дал название нашему поместью. У нас только с западной стороны разрешена вырубка, да и то ограниченная. Торговля элитной древесиной – это почетно и выгодно. Понятно, что ни палисандра, ни сандала у нас не найдешь, но дуб, ясень, орех и бук – все эти породы семья ле Даннерон исправно поставляла мебельщикам. А те, что поплоше – березы, например, тоже не пропадали, превращаясь в дрова для отопления господской усадьбы в холодное время года.

Причем как ни умоляли покупатели увеличить поставки, им разрешалось ежегодно вырубать только очень небольшую часть заранее выделенных лесных угодий с последующим засевом деревьев на смену выбывшим. Более того, иногда дело доходило до клеймления отдельных стволов личными метками покупателей, как наиболее перспективных образцов для изготовления некого заказанного им предмета меблировки. И таких заранее отмеченных деревьев набиралось не одно, и не два, и даже не десять, а намного больше.

Но несмотря на все просьбы изготовителей продать им побольше ценного сырья, потому как количество желающих обзавестись модным креслом или столом год от года увеличивается, и отец, и дед, и прадед и остальные предки до них твердо стояли на своем: ваш рынок сбыта может расти, как угодно, быстро, а наши леса не бесконечны. И вырубить их все за один сезон можно, а дальше что? Остаться на проплешине? Без привычного источника дохода? Нет уж, мы на такое разбазаривание не подписывались!

И договора с покупателями древесины представители семьи ле Даннерон всегда заключали только на сезон, выторговывая себе не стандартную цену, а процент от прибыли. И если их пытались обмануть… больше никогда они с такими прохвостами дела не иметь не соглашались.

Как бы те потом не каялись, как бы их не уговаривали.

Но сами по себе деревья были не единственным источником дохода семьи, потому что больше половины территории леса занимали охотничьи угодья. А это, если правильно ими распорядиться – золотое дно.

Олень, косуля, кабан, заяц – лакомая добыча для тех, кто рвется не просто удовлетворить свой охотничий инстинкт, а еще и побаловать себя свежей дичинкой. К услугам любителей риска на земле ле Даннеронов водились волки, рыси, росомахи и лесные коты. Была разрешена охота и на птицу: из крупных лесных – на глухаря, фазана и тетерева, из болотных – на благородную красную дичь с изысканным вкусом ароматного мяса в лице… нет, наверное, правильнее сказать клюве куликов-долгоносиков – вальдшнепа, бекаса, дупеля и дольше всех не улетающего на зимовку гаршнепа. А на примыкающем к лесу с северной части территории озере можно было подстрелить привычных уток, гусей и лебедей.

Поэтому, когда наступал сезон охоты егеря заранее составляли списки тех, кого можно, а то и нужно пустить на мясо или шкуру. И вот тут начиналось самое интересное, потому что любителей охоты всегда было в избытке, а лесные запасы, как уже говорилось, не бесконечны, о чем бы речь не шла, о растущей в нем древесине или об его обитателях. Да еще год от года количество зверья и птицы, определенных на убой, бывает неодинаковым. И Орвану ле Даннерону, хозяину Мшаного Бора регулярно приходилось, вздыхая, садиться за расчеты, сколько человек придется в этом сезоне на разную добычу пригласить, а сколько разрешений можно и продать. И кому. И как именно следует распорядиться домиками-заимками.

Потому что охота – это же не на пять минут. Если кто-то думает, что, получив разрешение от соседа на добычу того же оленя, ты утром бодро прискакал в его лес из своего имения, быстренько угробил зазевавшееся парнокопытное, и уже к ужину вернулся, сидишь дома, наслаждаясь рагу из свежатинки, то вынуждена разочаровать – это не так! Причем сразу по нескольким причинам.

Во-первых: прибытие на охоту в одиночку без понимания, где можно будет остановиться на ночлег – да кто ж так делает? Не привыкли благородные господа ночевать под кустом по лесам, невместно это! Поэтому и приходится заранее списываться с хозяином угодий, чтоб обеспечить себе пристойный ночлег либо в самой усадьбе, либо в одном из подсобных охотничьих домиков в лесу. Потому что такие «развлечения» могут длиться далеко не один день! И даже не два. Ибо не каждая добыча при выходе в лес сама рвется попадаться под выстрел.

Во-вторых, кто ж собирается на охоту в одиночку? Это нонсенс! Охота тем и хороша, что можно бросив и без того надоевшие за целый год дела, встретиться на природе в неформальной обстановке с друзьями и знакомыми, поговорить без соблюдения норм этикета, при случае обсудить с ними нечто, не предназначенное для чужих ушей, посоревноваться с ними в меткости или количестве добычи, сравнить с результатами прошлогодней охоты, непринужденно пофлиртовать с немногочисленными приехавшими дамами, отведать под дичь вкусного вина… это и спорт, и отдых, и общение. Нет, тут одному никак не можно!

В-третьих, кто убиенную добычу будет доставлять на заимку, чтоб потом превратить ее в ту самую вкусную еду? Кто обеспечит высокому гостю помывку в горячей воде и накроет на стол? Кто будет приглядывать за чистотой и целостностью его одеяния? Кто обиходит его коня? Кто передаст любовную записку заинтересовавшей его даме? Кто поможет самому перебравшему вина милорду добраться до мягкого ложа?

Егеря и псари, конечно, обязаны помогать гостям, но ровно до определенного предела. Показать нужный охотничий квадрат, обложить дичь, выгнать ее с собаками под выстрел, даже взять на себя труд добить подранка и произвести его первичную разделку, это да, это к ним, но вот обслуживать благородных господ еще и в бытовом плане – этого не будет! А, значит, с собой следует прихватить слуг, которых тоже нужно где-то размещать.

В-четвертых, не может аристократ ходить в одной и той же одежде несколько дней подряд! И набранное с собой оружие, а там и копья, и ножи, и арбалет в одних руках не уместится. Поэтому с собой набирается еще и багаж, приличествующий положению знатного охотника, который предполагает наличие неких средств передвижения, например, карет.

Так вот, в зависимости от желаний охотников, с одной стороны, и ежегодно меняющихся возможностей лесного массива, с другой, и приходилось хозяину поместья ежегодно пере рассчитывать на кого и в каком составе охотиться можно, а, значит, какие именно домики-заимки следует загодя открыть, проветрить, убрать и обеспечить всем необходимым от посуды до постельного белья, от дров до москитных сеток.

А ведь были еще у ле Даннеронов и домики, стоявшие на озере, для любителей рыбы и водоплавающих птиц, что тоже приносило небольшой, но доход, и которые тоже требовалось содержать в порядке.

Но основная сложность при расчетах для хозяина поместья заключалась не в этом. А в том, кого приглашать погостить, а кого селить за отдельную плату. Потому что гости – это, как ни крути, расходы, а платные посетители – это доходы, и соблюдение баланса – занятие непростое. Ибо были у отца соседи и знакомые, с которыми поддерживались дружеские или взаимовыгодные отношения, и которым приходилось, скрипя зубами, присылать приглашения и радушно принимать у себя. И следовало четко рассчитать заранее, сколько нахлебников его усадьба выдержит без ущерба для бюджета. И кому придется отказать даже при самых настырных просьбах, но так, чтоб при этом не обидеть кого-то нужного и важного.

И с платными «гостями» тоже было не все просто. Некоторые такие «гости», купив всего-то лицензию на отстрел косули, начинали думать, что купили все, что их окружает. И что вести себя там можно, как угодно. Они пьянствовали целыми днями, мусорили в домике и в лесу, требовали в уплаченную цену включить дополнительных слуг и особенно молоденьких служанок, могли развести костры где угодно, рискуя сжечь весь лесной массив, да еще снисходительно объясняли тем же егерям, пытавшихся их хоть как-то урезонить, что им крупно «повезло» заполучить такого знатного клиента. Которого следует со всех сторон облизывать, чтоб он не отозвался потом в обществе о месте своего пребывания как-то негативно. А то и приплатить за рекламу.

И когда один такой рискнул именно в этих выражениях попенять Орвану ле Даннерону на недостаточно крепкую мебель, которая не выдерживает, понимаешь, темперамента молодых аристократов, привыкших пинать подвернувшиеся с похмелья под ногу стулья, равно как и на отсутствие изысканного питания, на что он мог бы и закрыть глаза… в случае получения соответствующей компенсации… отец озверел.