Проклятие пикси

– Госпожа графиня принимает лекарства? – спросила она и протянула руку над чашкой, чтобы проверить на остаточную магию. Ничего.

– Про лекарства ничего не скажу, – покачала головой кухарка, – это у Мийки спрашивать надо. Но вообще, хозяйка редко болеет, да и то – простудами.

– Про траву кошкин хвост слышали?

– Это вонючие корешки что ли? Слыхала, как же, матушка моя в старости от бессонницы пила.

– Графиня Сакэда случайно микстуру от бессонницы не принимает?

– Утром? Из кофейной чашки? Сильно сомневаюсь! Но на всякий случай уточните у компаньонки.

Эрика покрутила в пальцах карандаш.

– Странностей в поведении хозяйки вы в последнее время не замечали?

– Нет, – твёрдо ответила кухарка, – всё как обычно, если не считать дурацкой шумихи с мукой на полу.

– Понятно, – чародейке стало ясно, что от кухарки больше ничего не узнаешь. Она поблагодарила Сэру Монси и попросила позвать мужа. С садовником тоже нужно было побеседовать. Хоть садовник и находится от хозяйки ещё дальше, чем кухарка, порой, самые неожиданные свидетели могут дать ключ к разгадке. Так по крайней мере говорилось в детективных романах.

Дабы не терять время зря, Эрика опять отправилась в комнату графини.

– А, это снова вы, – графиня Сакэда поглядела на чародейку поверх пенсне, она просматривала утреннюю газету, – по-моему я всё я всё самым обстоятельным образом рассказала Вилли. Если он сочтёт нужным, посвятит вас во все подробности.

Эрика уже начала закипать. Она не переносила, когда с ней разговаривали снисходительно и свысока, но грубить человеку, обратившемуся в Службу дневной безопасности и ночного покоя за помощью, было бы верхом непрофессионализма. Поэтому коронер его королевского величества произнесла с максимальной вежливостью:

– Мы с господином Окку делаем общее дело, и я бы очень высоко оценила, если бы вы выделили мне толику своего бесценного времени и ответили на несколько вопросов.

Графиня Сакэда одобрительно кивнула, отложила газету и сняла пенсне.

– Присаживайтесь, госпожа …

– Таками, – подсказала чародейка, более чем уверенная, что бывшая придворная дама обладает прекрасной памятью на имена, – королевский коронер Эрика Таками к вашим услугам. Скажите, леди Элеонор, вы принимаете лекарства?

– Это имеет значение? – ровные брови графини сдвинулись к переносице в недовольной гримаске, – вам надлежит защищать меня от маленького народца, а не задавать вопросы о моей частной жизни.

"А вам надлежит отвечать на вопросы офицера Кленовой короны при исполнении,"– про себя подумала Рика, а вслух сказала:

– Чтобы мой отчёт господину Окку был полным и всесторонним, мне, как это ни прискорбно, приходится вторгаться в частную жизнь людей.

– Я не принимаю никаких лекарств, разве что иногда пью пилюли от головной боли. Делаю я это весьма нечасто, строго по необходимости.

Чародейка записала ответ.

– Касательно трав: вы используете отвары, тинктуры, вытяжки?

– Никогда! – отчеканила графиня, – все травники – шарлатаны. Они обещают чудодейственное средство, а на деле вы получите толчёные листья да сухие ягоды, толку от которых будет не больше, чем от чашки чая или просто горячей воды. Мой врач, господин Фарлинг, он ещё моего незабвенного Чарльза пользовал, категорический противник траволечения.

– Спасибо, ваш ответ исчерпывающ, – Рике порядком надоело слушать про недостатки лечения травами, – вы можете мне описать подробнее, какие голоса вы слышали? В какое время и при каких обстоятельствах?

Бывшая придворная дама с явной неохотой начала рассказывать. При этом она легко отвлекалась на посторонние уточнения, перескакивала с одного на другое, увязая в ненужных подробностях.

Из этого путаного повествования чародейка вычленила следующее: голоса звучали в первой половине ночи, вскоре после полуночи. Как раз в это время графиня только-только засыпала. "Жизнь в Кленовом дворце привычки человека до конца дней меняет,"– пояснила она. Описывала графиня голоса как тонкие, писклявые, весьма раздражающего и неприятного тембра. На вопрос чародейки, откуда они раздавались, пожилая дама пожала плечами и заявила, будто голоса заполняли всю комнату, это только подтверждало подозрения Рики, что голоса пикси звучат в голове леди Элеонор. То, что пикси иногда вполне разборчиво угрожали и запугивали, а иногда лишь неразборчиво бормотали на своём языке, тоже лило воду на гипотезу о неумеренно развитом воображении. Тем более, что графиня Сакэда никак не могла определить, были эти голоса мужскими или женскими.

– Видите ли, звук голосов был настолько нечеловеческим и раздражающим, что определить пол говорившего не представлялось возможным, – леди Элеонор скривилась. Казалось, само воспоминание причиняет ей беспокойство.

Эрика решила перевести разговор на следы. Следы на муке графиня описала подробно, сравнив их размер с фалангой большого пальца. Она утверждала, что пикси танцевали босиком, и обе ноги у них одинаковые: в смысле, правую нельзя отличить от левой. Сколько их было, леди Элеонор сказать не могла. Может один плясал, может – несколько. На зеркале красовались отпечатки рук – эдакие маленькие ладошки, совсем как у грудного младенца, но с очень длинными пальцами. И походило это на заглядывание с обратной стороны зеркала.

– Вас не смутило, что размеры рук и ног не соответствовали друг другу? – спросила чародейка, завершив набросок ладони с оттопыренными длинными пальцами, – у обладателей ступней в дюйм руки должны быть гораздо меньше.

Вопрос ничуть не смутил графиню.

– Я не утверждаю, будто все следы оставили одни и те же существа. Мы ничего не знаем о представителях Неблагого двора и устройстве их общества. Если бы ваши коллеги-маги избавились от шор предубеждённости и со всей серьёзностью взялись за изучение того, что голословно отрицают, мы бы сейчас располагали более подробной информацией.

– Благодарю вас, леди Элеонор, – поклонилась чародейка, – ваши ответы очень помогут мне.

– Милочка, хоть вы и носите амулет бога смерти, врать вы не умеете совсем, – усмехнулась графиня, протягивая руку к пенсне, – вы ведь ни на грош мне не поверили. Считаете меня ненормальной, которой повсюду мерещатся голоса?

– Моё дело не выносить суждения об обратившихся к нам гражданах, а разобраться с проблемой и помочь.

– По крайней мере, честно.

Эрика опять отправилась на кухню. Там за столом сидел мужчина неопределённого возраста и хлебал суп из глубокой миски, шумно заглатывая длинные полоски лапши. Рядом стояла тарелка с толстыми ломтями домашнего хлеба. При виде чародейки он облизал ложку, аккуратно положил её на стол и поднялся.

– Вот это – Джошуа Монси, мой законный супружник, – словно на правах старой знакомой представила его кухарка, – он у нас и садовник, и дворник, и мастер на все руки! – не без гордости закончила она.

– Доброго вам вечера, госпожа чародейка, – неловко поклонился мужчина, – Сэра сказывала, будто вы желаете со мной поговорить.

– Да, – Эрика бросила взгляд на окно и поняла, что там давно уже разлита непроглядная тьма ноябрьского вечера.

– Ты хоть из-за стола-то выйдь! – прикрикнула Сэра, – не гоже с людьми через тарелку разговоры разговаривать.

Садовник кивнул и с шумом отодвинул стул. Он оказался крепко сбитым, широкоплечим с длинными крупными руками, которые никак не мог никуда пристроить: то прятал за спину, а то сжимал спереди в огромные кулаки.

– Давайте-ка лучше присядем, – предложила чародейка, – а лапша ваша меня ни чуточки не смущает, – скажите лучше, что вы думаете по этому поводу?

– По какому? – садовник попытался пригладить встопорщенные волосы.

– Не глупи, – Рика усмехнулась, – вот уж не поверю, будто ваша жена не поведала вам, что Служба дневной безопасности и ночного покоя заинтересовалась легендарным проклятием пикси?

– Это, конечно, да, – смутился Джош, – Сэра велела всё, как есть, рассказать.

– Вот и рассказывайте всё, как есть.

– Насчёт пиксей?

– Именно, как вы выразились, насчёт пиксей.

– Он вам сейчас наговорит! – кухарка шутливо замахнулась на мужа полотенцем, – ему только волю дай! Он же у нас – что дитё великовозрастное. У самого внуки, а он в сказочки про человечков с крылышками верит.

– Ваше мнение уже выслушано и принято во внимание, – осадила её Рика, – лучше помолчите, пока я вам рот заклинанием не запечатала!

– Ты, Сэра, и в правду лучше бы заткнулась, – садовник зыркнул в сторону жены, – не видишь, мистрис коронер со мной говорить желают, а на счёт рта я очень даже за.

Кухарка фыркнула и демонстративно отвернулась к корзине с кукурузой. Взяла початок и принялась с безразличным видом шелушить зёрна.

Рике супружеские разборки слуг уже стали порядком надоедать, она с деловым видом раскрыла блокнот.

– Итак, господин Монси, лично вы являлись свидетелем манифестаций потусторонних сил в доме графини Сакэда?

– Чего? – подался вперёд садовник.

– Того, – передразнила его жена, – мистрис Таками спрашивает, видал ты пикси или нет.

– А, – протянул Джошуа, – нету, самих не видал, а вот за ихними безобразиями наблюдать приходилось.

Чародейка сделала себе пометку и кивнула, поощряя продолжение разговора.

– Как эти мелкие пакостники молнию в сад притянули, сам, этими вот глазами видел. Оно как жахнет в иву, как громыхнёт! У меня уши заложило, полчаса потом звон стоял.

– Интересно, что вы во время грозы в саду делали? – чародейка отметила, что Джошуа Монси был свидетелем попадания молнии в клановое древо.

– Так любимые розы леди Элеонор только- только зацвели. Я их от дождя и ветра холстиной укрыть собирался, а тут эти паршивцы молнию притянули. Дерево хрясь и напополам! Запылало, загорелось. Хорошо, тогда ливень знатный был, пламя погасил. Зато, пожалуйста, извольте ли видеть – врата в Неблагий двор открыты, ходи – не хочу!

– Дубина ты старая! – наплевала на угрозу чародейки Сэра и вклинилась в разговор, – подумаешь, молния в дерево угодила! Ты будто не знаешь, молния во время грозы завсегда по деревьям лупит, поэтому под ними от грозы схороняться нельзя. Ива нашенская здоровущая была, выше всех деревьев в округе. Молнию к себе само дерево притянуло, а не пикси твои, которых на свете вовсе нет.

– Молчи уж, знаток по всем вопросам! Тебя в саду в то время не было. Я же зловещее свечение ещё до молнии увидал: прямо сквозь поникшие ветви ивы мертвенный такой свет сочился.

Кухарка в сердцах бросила в корзину недоочищенную кукурузу.

– Пускай мистрис Таками рот даже навсегда залепит, но я скажу: не мог ты никакого света от ивы видеть, не мог и всё тут. А коли видел, то с пьяных глаз. Думал, я не знаю про бутылку виски, на которой наклейка средства от ос красуется?

– Погодите, – некромантка повернулась к Сэре, – какова причина невозможности видеть попадания молнии в иву? Ведь ваш муж был в это время в саду.

– Быть-то был, да видеть не мог! – победный взгляд кухарки не оставлял сомнений, что у неё припрятан туз в рукаве, – ты говоришь о любимых розах леди Элеонор? Это такие желтоватые, с алым отсветом по краям лепестков?

– Ага, они самые, – подтвердил садовник, – материковый сорт, "Румяная красавица" называется.

– Вот тебе и "ага", дуралей! Розы эти, госпожа чародейка, растут в новом саду вдоль южной стены дома, старый сад дальше. И коли мой муженёк утверждает, будто этих самых румяных красавиц укрывал, у старого сада он как раз задом стоял. Следовательно, никакого таинственного свечения или удара молнии он видеть не мог.

– Может, мы все вместе выйдем в сад, и вы мне покажете, где ива, где растут ваши розы. Прямо на месте и посмотрим.

Садовник почесал ухо.

– Вроде как не получится.

– Что же нам помешает? Пикси не велят? – иронично поинтересовалась Рика.

– Какие там пикси, – махнула рукой кухарка, – просто у нас в саду, что в новом, что в старом, снега много. Вас аккурат по талию будет, не пройти.

– Тогда потрудитесь расчистить в самое ближайшее время, – велела Рика, – я проверю оба ваши сада на наличие магии.

– Мы, это…, – снова замямлил садовник, – ну…

– В старый сад мы не ходим без особой необходимости, – пришла ему на помощь жена, – я, конечно, ни в какую ерунду с проклятиями не верю, однако сэр Чарльз запрещал перешагивать через поребрик из песчаника. Вот мы и привыкли. Джош иногда туда хаживает бурьян с чертополохом повыдергать.

– Это не просьба, – Эрика выразительно дёрнула бровью, – это приказ коронера Кленовой короны, – чтобы к понедельнику всё было выполнено в лучшем виде!

Эрика с облегчением покинула дом графини Сакэда. На небе сияли звёзды предзимья, но их свет заглушали фонари, зажжённые на улицах столицы Островной империи. Ловить извозчика было лень, поэтому чародейка решила прогуляться. Она с удовлетворением ощущала, что хорошо выполнила свою работу на сегодня и предвкушала первые настоящие выходные в своей взрослой жизни. Но настроение немного подпортил образ Вилохэда Окку, вынырнувший не кстати из глубин подсознания. Отчёт. Завтра его ждёт король, видите ли! И этому, какому-то там по счёту сыну Дубового клана наплевать, что у Рики завтра нерабочий день.

– Тебе нужен отчёт, надушенный бездельник? – мстительно подумала чародейка, – ты велел с ним не затягивать. Ну, так будет тебе отчёт! Поглядим, насколько рано просыпаются по субботам древесно-рождённые лорды.

С самого детстве Рике лучше всего думалось во время прогулок, вот и сейчас по дороге домой она принялась обдумывать и систематизировать все части своего будущего отчёта. Она дошла до дома, открыла входную дверь и прислушалась: всё было тихо, слышалось лишь таканье часов в холле. Но стоило чародейке закрыть дверь, как зажёгся свет и на неё обрушился разноцветный дождь конфетти из хлопушек.

– С окончанием первой трудовой недели! – хором поздравили две женщины, и чародейку вторично обсыпало разноцветными блестящими кругляшками.

– Спасибо, спасибо, – растроганно проговорила она, смахивая конфетти со шляпы.

– Девочки, мойте руки и за стол, – приказала старшая из встречающих и направилась на кухню.

Это была – госпожа Доротея Призм, квартирная хозяйка Рики и её подруги Эни Вады, которая в данный момент продолжала веселье, подбрасывала вверх конфетти и сдувала их в сторону виновницы торжества.

Госпожа Призм уже разливала чай по чашкам.

– Мой покойный муж, господин Призм, всегда говорил, что в чае заключена вся сила природы.

Рика подумала, что муж квартирной хозяйки успел при жизни высказаться абсолютно по всем жизненным вопросам, потому как его цитаты не иссякали.

Госпожа Призм взялась за нож – на столе красовался большущий торт со взбитыми сливками, мягкими карамельными розочками и шоколадной крошкой.

– Вам, Эрика, полагается самый красивый цветок, – чародейка не представляла, по каким критериям их квартирная хозяйка выберет его среди совершенно одинаковых карамельных роз, но та как-то справилась со сложным выбором и на рикиной тарелке оказался гигантский кусок торта.

– Ну, дорогая моя Рикочка, мы с нетерпением ждём рассказа о том, чем тебя порадовал последний день недели службы Кленовой короне? – Эни обняла подругу.

Эни Вада, высокая и худенькая, успела завить волосы и украсить их модной заколкой в виде цветущих ландышей. Толика магии придавала цветам натуральный вид и дарила нежный, едва уловимый, аромат. Подруга зарабатывала на жизнь уроками игры на фортепиано для девочек из хороших семей и, как полагается учительнице, на уроках носила унылое тёмно-синее платье с белым кружевным воротничком и гладко забирала свои длинные тёмные волосы. Но уж после работы девушка облачалась в любимые всей душой милые наряды с обилием оборочек и бантиков, завивала крутые кудри, румянила щёки и рисовала родинку на левой щеке.

Но широкие плечи, крупноватые черты подвижного лица не вязались с кудряшками и бантиками. Эни не сдавалась и без разбора пробовала на себе многочисленные рекомендации из дамских журналов в надежде добиться желаемого уровня милоты. Внешностью чародейки она восхищалась и по-доброму завидовала:

– Ты такая изящная, такая миленькая, – не раз горестно восклицала Эни, наблюдая, как подруга облачается в свои чёрные наряды, – а одеваешься как будто горничная в трауре. Несправедливо! У тебя и бюст, и фигура, да ещё волосы вьются! И вся эта милота остаётся невидимой.

Эрика отговаривалась тем, что служителю бога смерти не полагается наряжаться в милые платьица и носить бантики на волосах. На самом деле это – была просто отговорка. Богу смерти Эрару было глубоко безразлично, что там надевали на себя его служители в свободное время. Например, рикина бабушка, которая до сих пор служит в храме, вообще кроме национальной артанской одежды вообще ничего не признаёт. Чародейке просто так хотелось, и всё.

– Вы очень устали, наверное, – госпожа Призм вернула Рику к реальности, – даже торт не кушаете!

– Да, нет, не устала. Просто задумалась. День же был – как день, ничего особенного, – чародейка с удовольствием отправила в рот кусочек торта, – если вы, дорогие дамы, думаете, будто работа коронера его королевского величества – интересное и захватывающее занятие, я вас разочарую. Никаких погонь за бандитами и магических битв, какими изобилуют ваши любимые детективные романы. Много бумажной работы и выезды на место происшествия.

– Подтверждаю целиком и полностью, – госпожа Призм поправила волосы. Она была рано поседевшей шатенкой с тёмными бровями, – мой муж имел отношение к вашему ведомству. И о работе у Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя мне известно не понаслышке.

Портрет упомянутого мужа красовался в простенке коридора, повязанный траурной лентой. С него внимательными глазами с недобрым прищуром за проходящими следил серьёзный, коротко отстриженный мужчина – майор Призм, героически отдавший свою жизнь, охраняя покой граждан Артании. По началу портрет этот до чёртиков пугал Эни по вечерам.

– Ещё и ночные дежурства у мужа бывали, – со знанием вопроса продолжала квартирная хозяйка, – преступники, Эни, не считают нужным творить свои преступные дела только в рабочее время. Вот и приходиться ночами и по праздникам дежурить.

– Занятно, – проговорила Эни, – она совсем недавно подцепила это модное словцо и теперь вставляла его по любому поводу, – а у тебя, Рикочка, были на этой неделе выезды на преступления? Убийство, например?

На чародейку выжидательно воззрились две пары любопытствующих глаз. Неделя у Рики выдалась на удивление спокойной, ни убийств, ни грабежей. А с драками по пьяни прекрасно, и сержант Меллоун разбирался. Так что рассказывать было не о чем.

– Пока мне довелось побывать только на одном вызове, да и тот к бывшей придворной даме, которой всюду мерещатся пикси, – сказала Рика.

– Расскажи, расскажи, – принялась упрашивать чародейку подруга, – ты видела настоящих пикси! Какие они? Правда с крылышками?

– Никаких пикси в природе не существует, – отрезала Рика, – графиня Сакэда навоображала себе всякого, а коррехидор с готовностью сочувствует женщине, хоть она ему в матери годится. При этом свалил на меня целую кучу работы на выходные.

– Вы были в доме Сакэда? – не поверила своим ушам госпожа Призм.

– И что? Вы так удивляетесь, словно меня в Кленовый дворец приглашали.

– Род Сааэда – весьма почтенный род, дайте мне боги памяти, Ивового клана, – сообщила квартирная хозяйка, неослабевающим интересом которой был интерес к светской жизни Кленфилда.

– Да, да, – поддержала её Эни, в лице которой Доротея Призм нашла верного союзника. Они вместе читали "Светский листок" – жёлтую газетёнку, переполненную сплетнями и скандалами из высшего общества. Они горячо обсуждали и спорили так, что иной раз могло показаться, будто речь идёт об их знакомых или родственниках.

– Совсем недавно с Сакэда был скандал, – воскликнула Эни, – тогда ещё все газеты писали.

– Летом муж дамы, помешанной на пикси повесился на клановом дереве у себя в саду, – чародейка поспешила предвосхитить подробный пересказ газетных статей, уже готовый сорваться с языка квартирной хозяйки. Об этом говорили загоревшиеся глаза.

– В точку! – подтвердили Эни, – я отлично помню рисунок разбитого грозой дерева. Тогда ещё что-то о родовом проклятии писали.

– Писали, подтвердила госпожа Призм, – но я уверена, вокруг фамилии Сакэда ещё раньше много скандальных слухов ходило. Мы тогда с моим дорогим Юто недавно поженились, вот и вертится в голове слово "свадьба".

– Знаете, сэр Чарльз, это тот мужчина, что повесился, в молодости собирался жениться на эльфийке. Газеты падки на подобную ерунду, может, из слуг разболтал кто, а, может, и сам Сакэда с журналистами планами поделился, – Рика допила чай.

– Дом у них, поди, роскошный, – мечтательно проговорила Эни Вада, – оно и понятно, графам хочешь-не хочешь, а статусу соответствовать надо.

– Дом, как дом, – пожала плечами чародейка, – медные ручки на дверях, библиотека хорошая и дикий виноград по фасаду. Слуг мало. Сама графиня вполне приятная, если б не отпечаток придворного прошлого, эдакая привычка смотреть на всех свысока, да интерес к сказочному народцу. Тут от светской дамы не остаётся и следа: глаза горят, пикси и проклятие с языка не сходят.

Да ещё коррехидор ей поддакивал во всём. А она: " Я всё рассказала Вилли. Только вы, Вилли, меня понимаете!" Я этого Вилохэда Окку просто прибить была готова!

– Я не ослышалась? – подруга чародейки замерла, не донеся кусок торта до рта, – ты назвала имя Вилохэда Окку?

– Да, и что с того? Сперва этот стервец не подумал представиться, и я посчитала, что имею дело с дежурным офицером. Потом же, напустив на себя всю важность древесно-рождённого, повелел к завтрашнему утру написать отчёт, – чародейка перевела дух, – не дав себе даже труда объяснить, в какой именно форме нужно его писать!

– Она говорила с Вилохэдом Окку! – восторженно вскричала Эни, госпожа Доротея, вы слышали? С самим Вилохэдом Окку!

– Ушам не верю – Вилохэд Окку! – вторила ей квартирная хозяйка с дурацкой улыбкой на губах.

– Подумаешь! – дёрнула плечом Рика, – чего такого особенного, Вилохэд Окку – верховный коррехидор Кленфилда и, к моему искреннему сожалению, мой начальник.

– Она ещё смеет говорить, что особенного! – возмутилась Эни, – то и особенное, что он – самый красивый и самый знатный из всех холостых мужчин столицы. Хотя король Элиас тоже не женат, – сама себе возразила подруга, – его можно не считать. Вилохэду Окку двадцать шесть лет, и о нём говорят, будто осколками женских сердец, которые он разбил, можно вымостить дорожку Жреческого парка Семи храмов. Он, и правда, настолько хорош?

– Хорош? – усмехнулась Эрика, – ровным счётом ничего хорошего я не увидела: надушенный, избалованный, надменный лентяй в замшевых туфлях, которому наплевать на работу, на подчинённых, да и на потерпевших тоже. Его влиятельные родители пристроили главой Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, чтобы их никчёмное чадо взялось за ум, но просчитались. Горбатого могила исправит.

– Заклеймила, так заклеймила! – засмеялась госпожа Призм, – только большинство девушек Кленфилда тебя буквально распнут за такие слова.

– Вил Окку не сходит со страниц "Светского листка", – подхватила Эни – его привычки, предпочтения в еде и одежде, романы, даже мимолётные увлечения, сразу становятся достоянием публики.

– В этом ему можно лишь посочувствовать, – Рика встала, – благодарю за поздравление и прекрасный торт. Я пойду к себе, мне ещё отчёт делать нужно, который утром велел принести ваш любимец. Ему наплевать, что у людей выходной, что у людей – планы.

– У тебя планы на выходной? – удивилась Эни. Обычно, если она не вытаскивала подругу в город, та все выходные валялась на кровати с книгой в руках.

– Нет, растеряно ответила чародейка, но ведь могли бы и быть!

Глава 3 МОЙ БЕСПУТНЫЙ СЫН

Вилохэд Окку из дома графини Сакэда решил заехать в клуб. Элитарный мужской клуб "Молчание – золото" слыл политическим, но это было, пожалуй, одно из немногих мест в Кленфилде, где обычно избегали политических дискуссий. По честности, многие члены клуба приходили сюда просто чтобы отдохнуть от семейной и светской суеты, посидеть в тишине, да и отменная кухня клуба не была лишней.

Вил попросил бокал вина и фирменных бутербродов с омлетом, свежим огурцом и тоненькими ломтиками маринованной свинины. Проведя пару часов наедине с "Мемуарами неудачливого царедворца" Джерико Мураси, он отправился домой.

Первое, что его неприятно удивило с порога, были подбитое мехом пальто и клетчатый берет с дубовым серебряным листом, знакомый с самого детства. Сие означало, что прибыл сэр Гевин – герцог Окку отец Вила и глава Дубового клана.

– Давно он приехал, – спросил камердинера, отдавая пальто.

– Часа два уже.

– И что он сказал?