Проклятие пикси

– Господа, – Вилу надоело слушать перепалку родственников по поводу предания пятисотлетней давности. Он не собирался потратить весь вечер на выслушивание жалоб бывшей фрейлины, чьё душевное здоровье тоже вызывало определённые сомнения, – закончите, наконец, свой рассказ.

– Ах, да, Проклятие, – Гектор Сакэда, – словно пробовал на вкус это слово, – по легенде Шико либо упал с лошади и сломал шею, либо был случайно застрелен на охоте.

– Ни то, и ни другое, – пожилая Леди сощурила свои серые глаза, – Шико перерезал себе горло фламбергом своего отца. Кстати, это знаменитый меч до сих пор украшает стену нашей оружейной гостиной. Вы можете своими глазами увидеть его.

Рика бросила вопросительные взгляд на офицера.

– Пожалуй, воздержусь, – кривую усмехнулся он, – осмотр графских достопримечательностей также не входил в его планы на сегодняшний вечер.

– Шико стал первой жертвой проклятия, – продолжила графиня, явно разочарованная отсутствием желания гостей лицезреть живое доказательство своей правоты, – а после него на наш род буквально посыпались внезапные и нелепые смерти: мужчины, женщины, старики – никого не щадило великое Проклятие короля пикси.

Гектор жалостью глядел на свою мачеху.

– Посыпалось – не совсем точное слово, – проговорил он и налил себе стакан виски из бутылки на подносе.

– Неожиданные несчастные случаи бывают, кто бы спорил! Да в каком семействе их нет! Даже древесно-рождённые не загарантированы от этого. Но в нашем роду они происходят куда чаще у других. Если бы не дедушка моего дорогого Чарльза, жертвенных смертей в роду Сакэда насчитали бы в разы больше!

– Вы можете сказать, как вашем роду жертв Проклятие пикси отличали от не жертв, – спросила Рика, видя полное равнодушие спутника к ситуации.

– Да никак, подал голос пасынок, – умер кто-то скоропостижно, – вот тебе одна жертва проклятия, произошёл несчастный случай – другая, на дуэли убили – третья. Так их почти целую сотню насчитали.

– Девяносто восемь, – со значением подняла указательный палец графиня Сакэда, – после девяносто восьмой жертвы все стихло.

– Почему, – не без иронии поинтересовался Вил, – Проклятье утратило силу?

– Прадед нашёл одного старого друида. Вы же знаете, что наш Ивовый клан всегда был связан с друидами. Этот чудотворец что-то там нашаманил в саду принёс, кажется, в жертву козлёнка и на окроплённым жертвенной кровью месте посадил иву.

– Не только козлёнка, – округлила глаза графиня, – наш предок порезал себе руку и собственной кровью оросил посаженное дерево. Так были запечатаны врата в Неблагий двор, и жертвенные смерти прекратились.

«Неудивительно, – подумала чародейка, рассматривая сложные на коленях руки, – пока верили в Проклятие, любую сомнительную смерть трактовали в его пользу. Но, если уважаемый седовласый старец в венке из дикого винограда авторитетно заявляет, что запер проход мир сказочного народца во веки веков, все странные и неожиданные кончины в роду принялись и объяснять естественными житейскими причинами».

– И что произошло потом? – с обречённым видом человека, которому предстоит выслушать очередную порцию глупых россказней, – проговорил Вилохэд.

– Врата были разрушены, а путь к проклятию открыт. В иву попала молния, – пояснил Гектор. Прошлым летом в Кленфилде случилась сильная гроза. А ива за сто с лишним лет разрослась на славу, считалась самым высоким деревом в квартале. Немудрено, что молния ударила именно в неё.

– Дерево расщепило надвое, – голос леди Элеонор приобрёл трагические нотки, – оно обрушилось и торчало в старом саду, как воздетые к небесам руки. Это и открыло путь Проклятью.

Мужчины и Эрика переглянулись: в век маговозов, кругосветных путешествий и больших открытий верить сказочных пикси из «Расписного сундучка» мог только очень наивный человек.

– На отца этот случай произвёл неизгладимое впечатление, – возвратился к своему рассказу Гектор, – он почему-то возомнил, будто следующей жертвой Проклятия короля пикси должен стать непременно он.

– Так и случилось, – проговорила графиня исполненным трагизма голосом, – через три недели мой ненаглядный Чарльз покончил с собой. Он считал, что его кровь запечатает врата навечно.

– Кровь! – воскликнул пасынок графини, – маман, что вы говорите? Какая кровь! Отец повесился на разбитой грозой иве в старом саду за домом!

– А письмо?

Вил вздохнул, к нестерпимо длинному и путаному рассказу о Проклятии грозил присоседится его брат в виде предсмертного письма. Но, к счастью, письмо забрала Служба дневной безопасности и ночного покоя во время дознания, где письмо благополучно и затерялась. Что, однако не помешало графине Сакаэда по памяти цитировать строки об «отверстых вратах, последний преграде сакральной жертве и так же великих несчастьях, ожидающих Артанию после нашествия пикси». Эмоционально воспроизведённые угрозы если и убеждали, то только в том, что госпоже графине весьма не повезло супругом: он был то ли экзальтированным человеком, то ли – попросту умалишённым, которому в банальном явлении природы чудятся дурные знамения и козни потусторонних сил. И в первом, и во втором случае самоубийство Чарльза Сакэда не было чем-то из ряда вон выходящим.

Эрике её сегодняшний напарник совершенно не понравился: высокомерный и равнодушный. Хотя она и сама в душе считала всю эту историю с проклятием пикси сущей безделицей, но так открыто демонстрировать пренебрежение собственными обязанностями, – это уже чересчур. Поэтому она решила взять расследование в свои руки. Пусть этот надушенный хлыщ Вили и дальше продолжает сидеть за скучающим видом, если ему наплевать на Службу дневной безопасности и ночного покоя, а также долг перед Кленовой короной. Она – не такая. Конечно. работать коронером в коррихедории никогда не было пределами мечтаний некромантки, но раз уж судьба так распорядилась, нужно проявлять максимум профессионализма и показать всем, чего стоит Эрика Таками, потомственная жрица бога смерти, что ей не напрасно платят жалование.

– Вы полагаете, что вашего мужа вынудило покончить с собой фамильное Проклятие, – спросила чародейка благожелательным тоном.

Графиня Сакэда повернулась к ней.

– Конечно, милочка. Ива, запечатавшая врата, была разрушена, Проклятие снова обрело силу. Оно и сейчас действует. Теперь оно нацелено на меня!

– Маман, довольно уже! – сердито воскликнул Гектор, – я вообще не понимаю, откуда Служба дневной безопасности и ночного покоя узнала о ваших проблемах?

– Я написала королю, – скромно ответила графиня, – должен же кто-то поставить точку в этой злосчастной череде смертей. Тем более, что опасность грозит нам всем и всей Артании.

– Чего же вы ожидаете от меня, как от представителя Короны? – поинтересовался офицер.

– Вы должны положить конец Проклятию и спасти меня! – последовал ответ.

– Вы полагаете что вашей жизни что-то угрожает, – спросила чародейка. Она ни на грош не верила в пикси, но, несмотря на всю абсурдность ситуации, ото всей этой истории шёл нехороший запашок. Вдова графа Сакэда был сильно напугана. Как практикующий некромант, Рика безошибочно чувствовала страх. Леди Элеонор боялась и боялась сильно. Старого пергамента и самоубийства супруга полугодичной давности для этого явно недостаточно. Страх графини был свежим и острым. Интересно, что вызвало его?

– Я точно знаю, что пикси выбрали меня следующий жертвой, – обречённо проговорила женщина, – Знамения чётко указывают на меня.

– У вас были знамения? – подтолкнула разговор в нужное направление Рика.

Но ответить графине не позволил Гектор.

– Какие там знамения! – картинно рассмеялся он, ища поддержку у офицера Короны, – так пустяки, которые моя горячо любимая и премного уважаемая матушка возвела в ранг знамений, указующих, ни больше – ни меньше, как на скорый конец света!

Вил усмехнулся, только конца света ему не доставало. Он хотел быстро завершить визит, обещанный королю, успокоительной беседой и уже принялся обдумывать формулировки доклада, как вмешалось эта чародейская выскочка.

– Иногда истинные Знамение остаются непонятыми простыми обывателями или, хуже того, их неправильно истолковывают, – авторитетно заявила она, – расскажите подробно, что вам были за Знамения?

Доброжелательный тон чародейки произвёл на графиню самое положительное впечатление. Она пригляделась и за вызывающе броским макияжем увидела хорошенькое личико совсем молодой девушки. Поэтому все своё внимание приключила на чародейку, демонстративно повернувшись спиной к своему пасынку.

– А Знамения, не постесняюсь сказать были самого зловещего свойства. Супруг мой по складу характера с младенческих годов был склонен к хождениям во сне, – со вкусом принялась рассказывать графиня, – и перед своей трагической кончиной он стал регулярно просыпаться все ближе и ближе к злосчастному дереву. Хочу пояснить, – она жестом остановила поднявшегося со стула и уже готового вмешаться в разговор пасынка, – старый сад позади дома у нас считается запретной территорией. После ритуала закрытия врат никто, понимаете, никто, включая нашего садовника, не заходит в старый сад без особой необходимости. Накануне кончины мой бедный Чарльз проснулся возле самой ивы.

– Я бы высоко оценил, если бы вы, леди Элеонор, скорее перешли к знамениям, а не посвящали нас в историю лунатизма вашего покойного мужа, – проговорил коррехидор, украдкой взглянув за окно, где сгущались ноябрьские сумерки.

– Это имеет самое прямое отношение к главному знамению, – словно непонятливому ребёнку объяснила графиня Сакэда.

– Значит, были и другие? – Чародейка даже не думала упускать инициативу разговора, – начните лучше с них. Тогда нам проще будет во всем разобраться.

– Похвально видеть в наше бездушное время столь глубокое понимание чужих проблем со стороны столь молодых людей, – умилилась пожилая дама, – и такую чуткость! Знамения начались голосов. Противные тонкие голоса стали преследовать меня по ночам. Они звали, пугали, утверждая, будто я – та самая сакральная жертва, которая откроет путь Проклятию пикси.

– Как вам не стыдно, маман, повторять посторонним людям подобные глупости, – заметил Гектор. – Если вы, господа, спросите моего мнения, то я скажу, что все эти злокозненные голоса, которые так пугали мою многоуважаемую матушку, ей просто-напросто приснились. Такое возможно?

– Вполне, – пожал плечами Вил, – иногда во время бессонницы нам кажется, что мы не сомкнули глаз, а мы просыпались и засыпали не единожды. И вот в момент таких засыпаний- задрёмываний могло привидеться и не такое.

– Но, с другой стороны, – чародейка зачем-то достала из кармана своего черного платья очки в металлической оправе и надел их, – именно в ночное время истончается зыбкая грань между сном и явью. Это – лучшее время для контакта с потусторонним миром. А как вы определили, что голоса принадлежат именно пикси?

– Во-первых, голоса были не человеческими, писклявыми и очень противными. Во-вторых, родовое Проклятие нашего семейства идёт именно от пикси, а, в-третьих, я видела следы.

– Следы? – оживилась Рика, – какие конкретно?

– Ладошки, точнее их отпечатки на зеркале. И они не стирались! – многозначительно подняла палец графиня, – я дохнула на стекло, потёрла их платком – и ничего! Отпечатки остались на месте. Они указывали, что маленький народе заглядывал мою спальню с той стороны зеркала.

– Я хотела бы взглянуть, – чародейка потянулась к своему саквояжу, – без сомнения, мне удастся определить, кто наследил на вашем зеркале.

– Вот это очень вряд ли, – Гектор почесал щеку, – видите ли, госпожа волшебница, все следы бесследно исчезали, как только моя матушка звала кого-то посмотреть на свои чудеса. Испарялось абсолютно все: и следы ручонок, и кровь в стакане на туалетном столике, и вонючая жижа вместо любимых духов. Даже следы маленьких ножек в муке, которую насыпала порога эта идиотка Мия, тоже исчезли. Чего, кстати, к сожалению, нельзя было сказать о муке: я чуть было не испортил свои любимые бархатные туфли для дома.

– Гектор, ты не смеешь называть мисс Таке́ру идиоткой! – раздался возмущённый голос графини, – Ми́я – моя компаньонка и прекрасная девушка. Она получила образование на континенте, никогда не смеётся надо мной, всегда готова выслушать и помочь. Идея посыпать мукой пол у порога, откуда накануне слышался топот маленьких ножек прекрасно зарекомендовала себя. Утром вся полоса муки пестрела следами босых ступней, только следочки эти были капелешными, вот такими, – графиня показала пальцем размер около дюйма.

А когда ты пошла позвать меня, все следы удивительным образом исчезли, на двухфутовой полосе (ведь не пожалели муки, чтобы сгубить мои туфли!), – усмехнулся пасынок, – не просматривалось ни единого следа. Даже мыши побрезговали марать свои лапки.

– Ну, – вздохнула пожилая дама, – и правда, кроме меня никто не видел оставленных пикси следов. Мне кажется, все потому, что являют их они только жертве Проклятия, не хотят, чтобы другие до поры до времени знали о готовящемся Конце света. Хотя нет, – победно воскликнула графиня Сакэда, – главное Знамение видели все!

– В чем же оно было явлено? – подалась поддалась вперёд чародейка. История обрастала новыми подробностями, становилось все запутаннее. С одной стороны, графиня Сакэда не проявляла малейших признаков душевного расстройства, с другой – получалось, что она слышит какие-то голоса, видит следы, которые кроме неё никто не видел и голосов не слышал.

– У меня стала регулярно болеть голова, – таинственным голосом сообщила леди Элеонор.

– Поистине, Знамение! – не выдержал Вил, – да у меня регулярно болит голова, а вместе со мной у двух третей населения Артании! Леди Элеонор, боюсь, вам лучше обратиться к врачу. Ни в моих силах и не в силах коронера вылечить ваши мигрени. Вы хорошо питаетесь?

– У меня раньше никогда не болела голова, никогда. Я понятия не имела насколько это тяжело и неприятно.

– Головная боль – весьма частая и распространённая реакция на магическое воздействие, – сказала Рика.

– Корнер, извольте отойти на пару слов проговорил, коррехидор.

Рика легко поднялась и вышла за дверь.

– Я вижу, вы совсем не заинтересованы в том, чтобы покинуть сей дом до окончания рабочего дня?

– А вы очень даже заинтересованы!

– Естественно, пожал плечами Вил, – в нашем прекрасном городе можно найти куда более интересные занятия, нежели бредни выживающей из ума женщины.

Рика попыталась метнуть в собеседника уничижительный взгляд, но сделать это было весьма затруднительно. Даже в обуви на каблуках и толстенной подошве макушка девушки едва доставала до его подбородка.

– Офицер, ваша жизнь принадлежит Кленовой короне, – отчеканила чародейка, – вы должны быть готовы провести в этом доме, если потребуется, всю ночь!

Мужчина окинул чародейку оценивающим взглядом и вскинул бровь в театральном удивлении.

– Ваше предложение весьма смело и неожиданно, – с широкой улыбкой проговорил он, – однако ж, я пока не готов провести с вами ночь ни в этом доме, ни в каком ином месте.

Рика залилась краской и готова была взорваться от подобной наглости. Она просто слов не находила! Он вывернул наизнанку её слова, в такой ситуации начать оправдываться – сделать только хуже.

– Наш долг – помочь несчастной женщине разобраться с её проблемами, – проговорила Рика, стараясь избегать взгляда миндалевидных глаз цвета спелых желудей, – понять, что за чертовщина происходит в доме графини Сакэда.

– Прекрасно, вот и разберитесь. Завтра поутру представите отчёт, – продолжал улыбаться он, – не задерживайтесь. С леди Элеанор я поговорю сам.

– Чего это вы вознамерились командовать? – огрызнулась Рика, – кто из нас дежурный офицер вы или я? Решили, что, если раньше меня пришли работать с коррехидорию, то и приказывать можете?

Кареглазый офицер смотрел на чародейку с понимающей улыбкой взрослого, столкнувшегося с глупой выходкой невоспитанного ребёнка.

– Ваше сиятельство, Ваше сиятельство, – вошедший с улицы Меллоун стянул с головы форменный берет, – кучер жалуется, что замёрз совсем. Вы долго ещё здесь пробудете? Он просится в ближайший трактир погреться. А я страшусь отпустить, вдруг вам карета понадобится.

– Вот ведь подхалим, – в сердцах воскликнула чародейка. Она презирала людей, пытающихся завоевать симпатии окружающих открытой лестью и униженным поведением. Понятно, красавец в кашемировым шарфе уж точно не из простых. Там что одеколон, что замшевые ботинки, да и запонки с ониксовыми желудями просто кричали о богатстве семейства. Но уж титуловать его древесно-рождённым был откровенным перебором!

– С каких это пор наши дежурные офицеры "сиятельствами" стали?

Лейтенант Мллоун буквально дар речи потерял от наглости некромантки. Его возмущение переселило страх, внушаемый даром Рики и оскаленным черепом с рубиновыми глазами на её амулете, поэтому он выразительно прокрутил пальцем у виска и произнёс:

– Я использую титулы в тех случаях, когда это продиктовано самыми элементарными правилами вежливости, известными даже ребёнку.

– А мне сдаётся, ваша, так называемые вежливость, продиктована самым настоящим стопроцентным желанием выслужиться, угодить тому, кто богаче или влиятельнее вас. Даже перед обеспеченными бездельниками палец о палец не желающими ударить ради Службы дневной безопасности ночного покоя.

– Госпожа Таками, – одёрнул её Меллоун, – перед вами верховный коррехидор Кленфилда, его сиятельство Вилохэд Окку, граф и четвёртый сын Дубового клана.

У чародейки в первый момент перехватило дыхание, но потом её захлестнула чистая незамутнённая злость. Так беззастенчиво водить её за нос! Наверняка в душе потешался над ней, да ещё выставил дурой перед леди Сакэда. Она-то точно знала, кто он такой этот Вилли! От этого насмешливый взгляд коррехидора бесил ещё больше.

– Сержант, мой магомобиль за углом, – проговорил он, – дождитесь мистрис Таками, она осмотрит дом и побеседует с остальными персонами. Чтобы не мёрзнуть на улице, я разрешаю вам зайти в дом и погреться на кухне госпожи графини. С отчётом не тяните, – это уже относилось к Рике, – завтра Его величество ждёт результатов. Поговорите с компаньонкой. Я же успокою старую даму.

Рика кивнула, в душе она обдумывала, каким образом поквитается с четвертым сыном Дубового клана за его издевательство.

– Так и не удостоите меня ответом?

– Хорошо, ваша светлость, – выдавила из себя Рика.

– О, нет, – засмеялся коррехидор, – не стоит награждать меня чужими титулами. С меня довольно будет "господина графа". А светлостью я стану, если, не дай бог, лишусь отца и трёх старших братьев.

Глава 2 НОВЫЕ ИМЕНА. НОВЫЕ ФАКТЫ.

Компаньонка вдовствующей графини Сакэда, столь нелюбимая её пасынком, дожидалась чародейку в малой гостиной. Мия Такеру идеально вписывалась в интерьер с кружевными салфетками, цветочными обоями и засушенными растениями в рамках на стенах. Симпатичная, скромная, с гладко зачёсанными назад волосами. Лёгкий румянец на щеках указывал на отменное здоровье.

– Здравствуйте, – девушка легко поднялась навстречу Эрике, – я так ждала вас. Кто-то должен положить конец этому бесконечному беспокойству моей госпожи.

Ни удивлённых взглядов, ни поджатых в немой иронии губ, какие некромантка нередко встречала в свой адрес со стороны незнакомых людей. Мия смотрела на неё доброжелательно и открыто. Рика позволила себе ободряющую улыбку специалиста, пришедшего решить все проблемы, и сдержано поклонилась.

– Могу я осмотреть спальню госпожи графини? – спросила она, – ведь именно там происходили основные манифестации потусторонних сил?

– Конечно, – кивнула Мия, – идёмте, я вас провожу и отвечу на все ваши вопросы.

Пока они шли, Рика искоса рассматривала свою спутницу. Мие больше всего подходило определение "статная": дюйма на три – четыре повыше чародейки, великолепная осанка, каштановые, с едва различимой рыжинкой волосы, гладкие и прямые. Не сказать, что красива, но взгляд останавливает. Словом, весьма впечатляющая особа.

– Вот здесь, – Мия распахнула дверь, – это и есть спальня госпожи.

Рика вошла внутрь и насторожилась. С самого детства она чрезвычайно остро ощущала магию, но в спальне графини Сакэда её чародейское чутьё молчало. Обычно девушка легко воспринимала даже лёгкие отголоски магии: нечто, напоминающее иногда слабое дуновение ветерка, что шевелит волосы на затылке, или тепло на подушке, где недавно кто-то спал. Здесь же не чувствовалось ничего, вернее ничего особенного. За шкафом с одеждой отозвался слабый отголосок заклинания, отпугивающего моль. Под кроватью мелькнул магический завиток в виде мышиного хвостика – ставили защиту от мышей, а возле самой широченной низкой кроватью наследили врачеватели. Все эти отголоски оказались старыми, едва различимыми, такие отыщутся практически в любом доме.

Мия присела на стул, чтобы не мешать, – идеальная компаньонка знатной дамы: скромненькое серое платье, белые воротничок и манжеты, спокойная уверенная поза – на такую девушку можно положиться. Только настороженно-внимательный взгляд нарушал идеальность образа, хотя взгляд вполне можно было отнести на счёт беспокойства о любимой хозяйке.

– Следы рук графиня видела на этом зеркале? – чародейка провела рукой по тяжёлому резному окладу старинного зеркала.

– Госпожа указывала сюда и сюда, – компаньонка подошла и коснулась поверхности в двух местах.

– Вы видели следы пикси?

– Не хочу показаться вам нелояльной, – чуть улыбнулась компаньонка, от чего на её щеках появились премиленькие ямочки, – моя госпожа достойна всяческого уважения…

– Госпожа Такеру, —перебила Рика, – с чародеями и врачами экивоки строго противопоказаны. Говорите, как есть. У нас тоже есть профессиональная тайна. Так вы самым лучшим образом поможете своей госпожи.

– Сказать, что зеркало было абсолютно чистым – было бы погрешить против истины, – серьёзно произнесла компаньонка, – видите, оно – поворотное. Боюсь, леди Элеонор сама случайно оставила следы рук на стекле, когда поправляла зеркало, чтобы поставить его в нужное положение.

Мия вздохнула и продемонстрировала, каким именно образом графиня могла сделать это.

– Вы, наверное, заметили, что боги не одарили госпожу высоким ростом, руки у неё небольшие и изящные. Мне кажется, в тот день леди Элеонор привиделся дурной сон, она не совсем проснулась, и приняла остатки сна за реальность.

Эрика заметила, что под определённым углом действительно можно было заметить отпечатки пальцев. Конечно, она ни на секунду не поверила в крылатых человечков из "Расписного сундучка", проверить комнату всё же следовало.

Девушка достала из саквояжа простое зеркало с ручкой – самое оно для теста Пикелоу. Компаньонка Мия отошла в сторону и с нескрываемым любопытством наблюдала за манипуляциями чародейки.

Та соединила ладони лодочкой и дохнула в них так, словно отогревала маленькую птичку. Руки наполнило фиолетовое сияние, и по спальне графини поплыл явственный аромат сирени. Неожиданно чародейка выпустила из ладоней маленький кошачий череп с крылышками бабочки-бражника. Череп взмыл вверх, закружился вокруг люстры, рассыпая повсюду лиловые искорки. В пустых глазницах зажглись любопытные огоньки.

– Довольно шалить, Тама, за работу! – тоном любящей нянюшки проговорила чародейка.

Когда-то Тама была любимой трёхцветной кошкой Рики. Но жизнь любимицы безвременно оборвалась в пасти бродячего пса, которого расстроенная некромантка в прямом смысле вывернула мехом внутрь, а череп Тамы она зачаровала и превратила в своего фамильяра. Вот и сейчас череп совсем по-кошачьи облизнулся призрачным язычком, спустился к зеркальцу чародейки и выпустил целый сонм фиолетовых искр, опустившихся на стекло, подобно снежинкам. Чародейка закрыла глаза и протянула руку над зеркалом, сосредоточилась. Снежинки кольнули ладонь, и на поверхность стекла упали несколько почти невесомых капелек крови.

От этого поверхность зеркала пришла в движение: всполохи пламени, снежные вихри, неисчислимые песчинки танцевали вместе с прозрачными капельками воды. Иногда всю эту круговерть пересекли тёмно-фиолетовые всполохи магии смерти.

К величайшему сожалению, госпоже компаньонке с её места не было видно ничего кроме разноцветных всполохов пламени, делающих лицо чародейки несколько зловещим.

Когда танец стихий под ритмы биения магии, наконец, стих, рикиному взору открылся редкой красоты узор из песка, воды, пламени и льда с редкими вкраплениями лиловых узелков магии смерти. Узор этот был совершенно гармоничен и уравновешен, что однозначно указывало на то, что в минувшие две – три недели в спальне графини никто не колдовал. Даже, если бы маленький народец существовал, его магия также оставила бы следы. Поскольку никакие изменения в мире (а любая магия – суть изменение реальности волей чародея) не проходит бесследно. И простаки, верящие в неопределимость неких, неизвестных человечеству, видов магии, глубоко заблуждаются.