Академия лжи

Дмитрий Вектор

Академия лжи

Глава 1. Первые подозрения.

Утренний туман висел над озером Леман, окутывая швейцарские Альпы мягкой дымкой, когда Элизабет Мюллер проснулась от звука колокола "Альпийской академии". Шесть утра – время подъёма в одной из самых престижных частных школ Европы, где год обучения стоил больше, чем многие люди зарабатывают за всю жизнь.

Элизабет потянулась в своей кровати, глядя через большое окно комнаты в студенческом общежитии на величественные горные вершины. Три года она жила здесь, среди детей миллиардеров, потомков аристократических семей и отпрысков политических династий. Три года привыкала к тому, что её соседки по общежитию тратят на один наряд больше денег, чем её родители зарабатывают за месяц.

– Элизабет, вставай! – послышался голос из соседней кровати. – Если опоздаешь на завтрак, мадам Дюшан снова будет читать лекции о пунктуальности.

Софи Дюбуа, её соседка по комнате и лучшая подруга, уже сидела у зеркала, приводя в порядок свои каштановые волосы. Дочь французского посла в Швейцарии, Софи была одной из немногих в академии, кто не кичился богатством родителей и относился к Элизабет как к равной.

– Уже встаю, – ответила Элизабет, спуская ноги с кровати. – А ты видела, что с Анабеллой? Вчера весь день ходила какая-то странная.

Анабелла Циммерман, дочь швейцарского магната, училась в их классе и обычно была воплощением самоуверенности. Вчера же она выглядела обеспокоенной и даже испуганной.

– Не знаю, – пожала плечами Софи. – Может быть, родители сократили её карманные расходы до миллиона в месяц?

Элизабет усмехнулась. За три года в академии она научилась относиться к подобным шуткам с юмором. Её родители – успешный адвокат и врач – были состоятельными людьми по меркам обычной жизни, но в "Альпийской академии" она считалась чуть ли не бедной студенткой. Единственной причиной, по которой она смогла здесь учиться, была академическая стипендия за выдающиеся способности.

Столовая "Альпийской академии" больше походила на ресторан пятизвёздочного отеля, чем на школьную столовую. Высокие потолки с лепниной, хрустальные люстры, столы из красного дерева – всё здесь дышало роскошью и традициями. За завтраком подавали блюда, приготовленные поварами, которые раньше работали в лучших ресторанах Европы.

Элизабет и Софи заняли свой обычный столик у большого окна с видом на озеро. К ним вскоре присоединился Лукас Шмидт – высокий семнадцатилетний парень с умными серыми глазами и неизменно взъерошенными тёмными волосами. Сын немецкого промышленника, Лукас был известен в школе своими техническими способностями и независимым характером.

– Доброе утро, леди, – сказал он, усаживаясь за стол с подносом, на котором красовались круассаны, свежие фрукты и дорогой швейцарский сыр. – Слышали новости?

– Какие новости? – спросила Элизабет, намазывая масло на тост.

– Говорят, что герр Вебер вчера поздно вечером встречался с какими-то людьми в своём кабинете. Охранник видел свет до полуночи.

Хайнрих Вебер, директор академии, был одним из немногих преподавателей, который пользовался искренним уважением учеников. В отличие от многих других сотрудников школы, которые явно преклонялись перед богатством родителей студентов, герр Вебер относился ко всем одинаково. Элизабет особенно ценила его за то, что он никогда не делал различий между стипендиатами и теми, кто платил полную стоимость обучения.

– Странно, – заметила Софи. – Герр Вебер обычно не задерживается в школе после девяти вечера.

– Может быть, встречался с родителями какого-нибудь особенно проблемного студента, – предположил Лукас, бросив взгляд на соседний столик, где завтракали несколько нарушителей дисциплины из старших классов.

Элизабет машинально последовала его взгляду и заметила, что Анабелла Циммерман сидит за дальним столиком одна, что для неё было крайне необычно. Обычно её окружала свита поклонниц и поклонников, но сегодня она выглядела изолированной и несчастной.

– Что-то происходит, – прошептала Элизабет друзьям. – Видите, как странно ведёт себя Анабелла?

– Может быть, у неё проблемы в семье, – предположила Софи. – Знаете, иногда даже у богатых людей бывают сложности.

Первый урок дня – литература – проходил в одной из самых красивых аудиторий академии. Профессор Кристиан Хоффман, элегантный мужчина средних лет, был одним из самых популярных преподавателей школы. Его уроки литературы больше напоминали университетские семинары, чем школьные занятия.

– Сегодня мы обсуждаем "Процесс" Кафки, – объявил профессор Хоффман, когда все студенты расселись по местам. – Кто может объяснить мне основную тему произведения?

Элизабет подняла руку. – Это книга о том, как человек может стать жертвой системы, которую он не понимает и не может контролировать.

– Превосходно, мисс Мюллер. А что вы думаете о природе вины в романе?

– Главный герой не знает, в чём его обвиняют, но система заставляет его чувствовать себя виновным. Это показывает, как власть может манипулировать людьми, заставляя их сомневаться в собственной невиновности.

Профессор Хоффман одобрительно кивнул. – Интересная трактовка. А как вы думаете, актуальна ли эта тема сегодня?

– Более чем актуальна, – ответила Элизабет. – В современном мире тоже существуют системы, которые могут разрушить жизнь человека, даже если он ничего плохого не делал.

– Можете привести пример?

Элизабет задумалась. – Например, коррупция. Когда честные люди страдают из-за того, что не хотят участвовать в нечестных схемах, а те, кто участвует, процветают.

В классе воцарилась тишина. Тема коррупции была деликатной в школе, где учились дети людей, занимающих высокие посты в правительствах разных стран.

– Интересное наблюдение, – медленно сказал профессор Хоффман. – Но давайте вернёмся к тексту Кафки.

После урока литературы Элизабет направлялась к своему шкафчику, когда заметила, что дверь кабинета директора приоткрыта. Герр Вебер стоял у окна спиной к двери и разговаривал по телефону. Голос его звучал взволнованно, что было крайне необычно для всегда спокойного директора.

– это неприемлемо я не буду участвовать в этом есть вещи важнее денег – доносились обрывки разговора.

Элизабет знала, что подслушивать нехорошо, но что-то в тоне голоса герра Вебера заставило её остановиться. Директор звучал не просто взволнованно – он звучал испуганно.

– если вы думаете, что сможете заставить меня молчать я не позволю использовать мою школу – продолжался разговор.

Внезапно герр Вебер повернулся к двери, и Элизабет поспешно отошла, делая вид, что ищет что-то в шкафчике. Через минуту директор вышел из кабинета, закрыл дверь на ключ и быстро направился к лестнице, не заметив Элизабет.

Лицо его было бледным, а руки слегка дрожали.

На большой перемене Элизабет рассказала о подслушанном разговоре Лукасу и Софи. Они сидели в библиотеке академии – огромном зале с высокими сводчатыми потолками и тысячами книг на десятках языков.

– Может быть, ты неправильно поняла, – предположила Софи. – Возможно, герр Вебер просто обсуждал какие-то финансовые вопросы школы.

– Нет, – покачала головой Элизабет. – Он говорил о том, что не позволит использовать школу для чего-то. И звучал он действительно испуганно.

Лукас задумчиво постучал пальцами по столу. – А что, если это связано с тем, что он встречался вчера поздно вечером с какими-то людьми?

– Ты думаешь, кто-то пытается заставить его сделать что-то против его воли?

– Возможно. В конце концов, "Альпийская академия" – очень престижное место. Диплом отсюда открывает двери в лучшие университеты мира.

Элизабет задумалась над словами Лукаса. Действительно, выпускники академии автоматически попадали в список кандидатов для поступления в Гарвард, Оксфорд, Сорбонну и другие элитные университеты. Многие родители платили огромные деньги не только за качественное образование, но и за связи и возможности, которые давала учёба здесь.

– А что, если кто-то пытается использовать репутацию школы в своих целях? – высказала предположение Софи. – Например, обеспечить поступление в университет тому, кто этого не заслуживает?

– Это было бы серьёзным нарушением академических стандартов, – сказала Элизабет. – Герр Вебер никогда на это не согласится.

– Именно поэтому он и сказал, что не позволит использовать школу, – понял Лукас.

Днём во время урока истории Элизабет заметила, что герр Вебер прошёл мимо окна их аудитории в сопровождении двух незнакомых мужчин в дорогих костюмах. Лица мужчин были серьёзными, а их манера держаться говорила о том, что они привыкли к власти.

– Извините, профессор Мартин, – подняла руку Элизабет. – Можно выйти? Мне плохо.

Учитель истории, пожилой и добродушный швейцарец, с пониманием кивнул. – Конечно, мисс Мюллер. Попросите в медпункте дать вам что-нибудь от головной боли.

Элизабет вышла из аудитории и осторожно направилась к административному крылу здания. Коридоры академии были широкими и роскошными, с мраморными колоннами и картинами известных художников на стенах. Обычно здесь царила тишина, но сегодня из направления кабинета директора доносились приглушённые голоса.

Подойдя ближе, Элизабет увидела, что дверь кабинета герра Вебера закрыта, но голоса слышны достаточно отчётливо. Она прислонилась к стене рядом с дверью, притворяясь, что завязывает шнурок на туфле.

– это неразумно, герр Вебер, – говорил мужской голос с немецким акцентом. – Мы предлагаем вам очень выгодное сотрудничество.

– Я уже сказал, что не заинтересован, – отвечал знакомый голос директора. – "Альпийская академия" имеет безупречную репутацию, и я не позволю её запятнать.

– Но подумайте о возможностях, – вмешался другой голос, более молодой. – Пятьдесят тысяч евро за каждого студента. При том количестве заявок, которые вы получаете, это может составить миллионы в год.

– За что пятьдесят тысяч евро? – резко спросил герр Вебер.

– За скажем так, особое рассмотрение определённых кандидатов. Студенты с не очень высокими оценками, но с очень состоятельными родителями.

– Это взятка за поступление! – возмутился директор. – Я никогда не соглашусь на это!

– Не будьте наивным, – холодно сказал первый голос. – Это происходит в половине престижных школ Европы. Мы просто предлагаем сделать это более организованно.

– И кто вы такие, чтобы делать подобные предложения?

– Мы представляем группу инвесторов, заинтересованных в развитии образовательного сектора. У нас есть связи с университетами по всему миру.

– Какие именно связи?

Элизабет услышала шорох бумаг.

– Гарвард, Йель, Принстон в США. Оксфорд и Кембридж в Англии. Сорбонна во Франции. И ещё дюжина престижных университетов. Мы можем гарантировать поступление ваших выпускников в любой из них.

– За деньги, – догадался герр Вебер.

– За разумную плату за консультационные услуги.

– Это коррупция, – твёрдо сказал директор. – И я не буду в этом участвовать.

Тишина длилась несколько секунд.

– Герр Вебер, – наконец сказал первый голос, и теперь в нём слышались угрожающие нотки. – Мы надеялись на ваше понимание. Но если вы не готовы к сотрудничеству.

– То что?

– То это может повредить репутации вашей академии. Слухи распространяются быстро. Особенно слухи о финансовых нарушениях или неподобающем поведении администрации.

– Вы угрожаете мне?

– Мы просто объясняем реальность, герр Вебер. В современном мире нужно быть прагматичным.

Элизабет услышала скрип стула – кто-то встал.

– Я думаю, наш разговор окончен, – сказал герр Вебер. – Прошу вас покинуть мою школу.

– Мы дадим вам время подумать, – ответил первый голос. – Неделю. После этого наше предложение может измениться в худшую сторону.

Элизабет поняла, что разговор заканчивается, и поспешно отошла от двери, спрятавшись за поворотом коридора. Через минуту из кабинета директора вышли два мужчины – высокий седоволосый в дорогом сером костюме и полный брюнет лет сорока в тёмно-синем пиджаке. Лица их были непроницаемыми, но в движениях читалась уверенность людей, привыкших получать желаемое.

Мужчины прошли мимо, не заметив Элизабет, и направились к выходу из здания. Только когда их шаги затихли, она осмелилась выйти из укрытия.

Вечером в своей комнате Элизабет рассказала Софи о подслушанном разговоре. Они сидели на кроватях друг напротив друга, и Софи слушала с возрастающим удивлением.

– Ты уверена, что правильно всё поняла? – спросила она, когда Элизабет закончила рассказ.

– Абсолютно уверена. Эти люди предлагали герру Веберу деньги за то, чтобы он принимал в школу студентов, которые не соответствуют академическим стандартам. А потом обещали обеспечить им поступление в лучшие университеты мира.

– Но это же.

– Коррупция. Самая настоящая коррупция в образовании.

Софи задумалась. – А знаешь, теперь странное поведение Анабеллы тоже становится понятным.

– Что ты имеешь в виду?

– Её отец – очень влиятельный человек в швейцарских деловых кругах. Возможно, он как-то связан с этими людьми.

Элизабет вспомнила бледное и испуганное лицо Анабеллы за завтраком. – Ты думаешь, она что-то знает?

– Возможно. Богатые родители не всегда скрывают свои дела от детей. Особенно если считают, что делают это для их блага.

– Нужно поговорить с ней.

– Осторожно, – предупредила Софи. – Если её семья действительно замешана в этом, то разговор может быть опасным.

Элизабет кивнула, но решение уже созрело в её голове. Завтра она попытается узнать у Анабеллы, что происходит. А пока нужно было рассказать обо всём Лукасу.

Лукаса они нашли в компьютерном классе академии, где он работал над каким-то техническим проектом. Компьютерный класс был оборудован новейшей техникой, и студенты имели доступ к ресурсам, о которых большинство школ могли только мечтать.

– Лукас, нам нужно поговорить, – сказала Элизабет, подходя к его рабочему месту.

– Минутку, – ответил он, не отрываясь от экрана. – Я почти закончил написание программы для анализа финансовых данных.

– Финансовых данных? – заинтересовалась Софи.

– Да, это для проекта по экономике. Мы изучаем, как выявлять несоответствия в финансовых отчётах компаний.

– Это может нам пригодиться, – многозначительно сказала Элизабет.

Лукас наконец поднял голову от компьютера и посмотрел на подруг. – О чём вы говорите?

Элизабет рассказала ему о разговоре, который подслушала у кабинета директора. Лукас слушал молча, но его лицо становилось всё более серьёзным.

– Это очень серьёзные обвинения, – сказал он, когда Элизабет закончила. – Если это правда, то речь идёт о международной системе коррупции в образовании.

– Именно поэтому мы должны что-то предпринять, – сказала Элизабет.

– Что именно? Мы всего лишь студенты.

– Но мы студенты, которые не готовы мириться с несправедливостью. Если богатые могут покупать места в лучших университетах, то что остаётся честным студентам?

Лукас задумался. – Хорошо. Но если мы решим действовать, то должны быть очень осторожными. Люди, способные организовать подобную схему, не остановятся ни перед чем, чтобы защитить свои интересы.

– Ты хочешь сказать, что они могут быть опасными?

– Я хочу сказать, что мы имеем дело с очень влиятельными и богатыми людьми, которые явно не привыкли, чтобы им отказывали. И герр Вебер им отказал.

Троица молчала, обдумывая ситуацию.

– А что, если с герром Вебером что-то случится? – вдруг спросила Софи.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Элизабет.

– Ну, если эти люди действительно опасны, а герр Вебер отказывается сотрудничать.

– Ты думаешь, они могут попытаться заставить его?

– Или устранить его как препятствие.

Мысль была ужасающей, но не лишённой логики. Элизабет вспомнила угрожающий тон голоса одного из посетителей: "наше предложение может измениться в худшую сторону".

– Тогда мы должны защитить герра Вебера, – решительно сказала она.

– Как?

– Собрать доказательства против этих людей. Если у нас будут факты их преступной деятельности, то герра Вебера нельзя будет тронуть безнаказанно.

Лукас кивнул. – Логично. Но где мы возьмём доказательства?

– Начнём с того, что есть. Анабелла что-то знает – нужно заставить её говорить. Потом попытаемся узнать, кто эти люди и что за организация стоит за ними.

– А если нас поймают?

– Тогда нас исключат из школы. Но если мы ничего не сделаем и с герром Вебером что-то случится, мы никогда себе не простим.

Поздно вечером, когда в общежитии наступила тишина, Элизабет лежала в постели и думала о событиях дня. За одни сутки её спокойная жизнь в элитной школе превратилась в детектив с коррупцией, угрозами и неизвестными опасностями.

Ещё вчера её главной заботой были оценки и поступление в университет. Теперь же она размышляла о том, как защитить любимого директора от людей, готовых превратить образование в товар для богатых.

– Софи, ты спишь? – прошептала она.

– Нет, – ответил голос с соседней кровати. – Тоже думаю о том, что мы узнали.

– Ты не жалеешь, что я всех в это втянула?

– Нет. Если существует несправедливость, с ней нужно бороться. Мой отец всегда говорил, что равнодушие к злу делает нас соучастниками.

– А ты не боишься?

Софи помолчала. – Боюсь. Но знаешь что? Когда я думаю о том, что кто-то может украсть место в университете у действительно талантливого студента только потому, что у него богатые родители, мой страх превращается в злость.

– А злость – это хороший мотиватор для борьбы с несправедливостью.

– Именно.

Элизабет улыбнулась в темноте. Хорошо иметь таких друзей. Завтра их ждал разговор с Анабеллой, который мог многое прояснить. А пока нужно было выспаться перед трудным днём.

За окном шумел ночной ветер, гоняя облака над озером Леман. Где-то в горах завывали совы, а в административном корпусе академии горел свет в кабинете герра Вебера – директор снова работал допоздна.

Элизабет заснула с мыслью о том, что завтра их жизнь может кардинально измениться. Она ещё не знала, насколько права окажется в своих предчувствиях.

Глава 2. Первые сомнения.

Хайнрих Вебер, директор "Альпийской академии", лежал в морге уже третий час, а Элизабет Мюллер всё ещё не могла поверить в то, что услышала от Лукаса. Смерть от сердечного приступа в пятьдесят два года? Человека, который каждое утро пробегал десять километров по горным тропам и гордился своим здоровьем?

– Это невозможно, – пробормотала она, проталкиваясь сквозь толпу взволнованных учеников.

Академия жила по строгому расписанию, но сегодня весь привычный порядок рухнул. Учителя шептались в коридорах, родители звонили каждые пять минут, а полиция уже второй раз опечатывала кабинет директора. Элизабет наблюдала за всем этим хаосом с холодным расчётом аналитика – способностью, которая сделала её лучшей ученицей академии и неофициальным детективом класса.

– Лиз! – знакомый голос заставил её обернуться. К ней торопливо приближалась Софи Дюбуа, её лучшая подруга и единственный человек в школе, которому она полностью доверяла. Дочь французского дипломата, Софи обладала удивительной способностью находить информацию там, где другие видели только пустоту.

– Что происходит? – спросила Софи, прижимая к груди планшет. – Лукас сказал, что герр Вебер.

– Умер, – коротко ответила Элизабет. – Официально – сердечный приступ. Неофициально – я в этом сомневаюсь.

Софи нахмурилась. За три года дружбы она научилась доверять интуиции Элизабет. Когда в прошлом году из школьного музея пропали редкие книги, именно Элизабет вычислила, что их украл ночной охранник, продав потом частному коллекционеру. Когда весной разгорелся скандал с утечкой экзаменационных билетов по физике, Элизабет за два дня нашла реального виновника – сына влиятельного политика, которого все считали образцовым учеником.

– Что тебя смущает? – спросила Софи тихо.

– Всё, – Элизабет огляделась, проверяя, не слушает ли их кто-нибудь. – Вчера вечером герр Вебер выглядел прекрасно. Я видела его, когда уходила с дополнительных занятий по математике. Он беседовал с кем-то по телефону у окна своего кабинета. Говорил громко, даже кричал. Это было не похоже на него.

– На каком языке?

– По-немецки. Но я разслышала несколько слов по-английски. Что-то про "документы" и "невозможно". А потом он увидел меня и резко завершил разговор.

Лукас появился рядом с ними как призрак. Высокий, худощавый, с острыми чертами лица, он обладал удивительной способностью появляться в нужном месте в нужное время. В отличие от большинства детей богатых родителей, Лукас не кичился своим происхождением. Наоборот, он словно стыдился семейных денег и всегда старался доказать, что достоин успеха благодаря своим способностям.

– Я говорил с секретаршей фрау Хоффман, – сообщил он вполголоса. – Она сказала, что нашла герра Вебера утром в кабинете. Лежал за столом, лицом вниз. Врач сразу же констатировал сердечный приступ.

– Она вызывала полицию? – спросила Элизабет.

– Конечно. Но они пробыли здесь всего час. Осмотрели кабинет, опросили нескольких учителей и уехали. Стандартная процедура при внезапной смерти.

Элизабет задумалась. Что-то в этой ситуации её беспокоило, но она не могла понять что именно. Может быть, слишком быстрое заключение полиции? Или странное спокойствие учителей, которые должны были быть потрясены смертью своего директора?

– Мне нужно попасть в его кабинет, – сказала она наконец.

– Лиз, ты с ума сошла! – воскликнула Софи. – Полиция опечатала дверь. Если тебя поймают.

– Меня не поймают. – В голосе Элизабет прозвучала уверенность, которая одновременно восхищала и пугала её друзей. – Я знаю расположение всех камер видеонаблюдения в школе. И помню, что во время ремонта прошлым летом рабочие оставили техническое окно в стене рядом с кабинетом директора незаделанным.

– Зачем тебе это? – спросил Лукас. – Что ты хочешь найти?

– Доказательства того, что герр Вебер умер не от сердечного приступа.

Лукас и Софи переглянулись. Они знали Элизабет достаточно хорошо, чтобы понимать: когда она принимает решение, переубедить её невозможно.

– Хорошо, – вздохнула Софи. – Но я иду с тобой.

– И я тоже, – добавил Лукас. – Если мы делаем это, то делаем вместе.

В половине четвёртого, когда большинство учеников разошлись по домам, а оставшиеся были заняты подготовкой к выпускному, троица собралась у служебного входа. Элизабет изучила расписание патрулей охраны и знала, что у них есть ровно двенадцать минут, пока охранник Густав не вернётся с обхода территории.

Техническое окно находилось на первом этаже, в простенке между кабинетом директора и библиотекой. Элизабет аккуратно сняла декоративную панель, за которой обнаружилось отверстие размером как раз достаточным, чтобы пролезть подростку.

– Я первая, – шепнула она. – Если что-то пойдёт не так, убегайте.

Кабинет директора встретил их запахом кожи, дорогого дерева и едва уловимым ароматом страха. Элизабет сразу же заметила то, что не увидели полицейские или просто проигнорировали: кабинет был слишком аккуратным.

Герр Вебер славился своей педантичностью, но его стол всегда был завален документами, книгами, письмами. Сейчас же поверхность стола была практически пустой – только телефон, настольная лампа и аккуратная стопка бумаг.

– Смотрите, – Элизабет указала на ковёр перед столом. – Видите эти следы?

Лукас и Софи присмотрелись. На тёмном ковре были едва заметные потёртости, как будто кто-то пытался стереть следы борьбы.

– И вот это, – Элизабет подошла к книжному шкафу. Несколько томов лежали не на своих местах, а один лежал на полу, прикрытый упавшим документом.

Софи осторожно подняла бумагу. Это было письмо на бланке Министерства образования Швейцарии, датированное прошлой неделей. Текст был написан на немецком, но Софи достаточно хорошо знала язык, чтобы понять суть: академии угрожала проверка в связи с "несоответствиями в отчётности и возможными нарушениями в процессе аккредитации".

– Это может быть мотивом, – пробормотала Элизабет, фотографируя письмо на телефон. – Если герр Вебер пытался предотвратить проверку или скрыть что-то важное.

Лукас тем временем исследовал стол директора. Компьютер был заблокирован, но рядом лежала открытая записная книжка. Почерк герра Вебера был мелким и аккуратным, но последние записи выглядели нервными, поспешными.

– Здесь что-то про "К.Ц." и цифры, – прошептал он. – "К.Ц. – 500 тысяч – НЕТ!" И дата – вчерашняя.

Элизабет подошла к нему. К.Ц. – инициалы. Кто это мог быть? И что означали эти цифры? Пятьсот тысяч франков? Долларов? Евро?