Паук в паутине

– Там тоже были… элементы. Символика. Какая-то своя.

– Была, – кивнул старый криминалист. – Но там был сложный узор из природных материалов. Земля, ветки, мох. Никакой паутины.

– Но способ? Колотые раны? Тонкое острое орудие?

Петрович внимательно посмотрел на нее, и в его глазах мелькнуло понимание. – Да. Похоже. Очень похоже. Ты думаешь, это он? Вернулся?

– Не знаю, – честно призналась Кира, чувствуя, как тревога сжимает ее горло. – Но совпадения… Слишком много совпадений.

Сергей смотрел на них обоих, не понимая. – О чем вы? Какое дело?

– Старое, нераскрытое дело, – коротко объяснила Кира, уже открывая на компьютере архивную базу данных. Ее пальцы летали по клавиатуре. – Я тогда только начинала. Мы ничего не нашли. Ни мотива, ни подозреваемых. Убийца словно испарился.

Она нашла дело и открыла сканы фотографий. Черно-белые, зернистые снимки. Молодая девушка, ее тело уложено в странной, ритуальной позе. Рядом на полу из мха и грязи выложен сложный лабиринтообразный узор. Не паутина. Но дух… Дух был тот же. То же желание создать нечто большее, чем просто убийство. То же послание в пустоту.

– Боже, – прошептал Сергей, смотря на экран. – И правда… похоже.

– Но не точно, – покачала головой Кира, пытаясь сохранить хладнокровие. – Узор другой. Жертва другая – тогда это была простая студентка, без связей и денег. А здесь – известный архитектор. Могли скопировать. Могло быть подражание.

– Или это один и тот же автор, который эволюционировал, – мрачно заключил Петрович. – Усложнил свой почерк. Сменил символ. Перешел на более… значимых жертв.

Мысль была пугающей. Если это был тот же убийца, значит, он все эти годы был на свободе. И теперь он вернулся. Зачем?

Кира откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. В висках стучало. Перед ее мысленным взором проплывали два изображения: современная, геометрически точная паутина и старый, выполненный из природных материалов лабиринт. Они накладывались друг на друга, создавая причудливый, тревожный узор. Отпечаток прошлого лег на настоящее, и теперь она не могла отделаться от ощущения, что за всем этим стоит одна и та же темная сила.

– Петрович, – сказала она, открывая глаза. – Мне нужна полная экспертиза по веществу из символа. Сравнительный анализ с материалами из дела Беловой. И подними, пожалуйста, все архивные дела за последние… десять лет, где были элементы ритуальности, нестандартная символика, посмертные манипуляции с телом.

– Понимаю. Сделаем.

– Сергей, – она повернулась к напарнику. – Мы едем. Надо посмотреть на склад еще раз. При дневном свете. И поговорить с семьей Соколова. Мне нужно понять, что связывало архитектора и студентку. Должна же быть нить.

Сергей кивнул, уже вставая. – Едем.

Кира взяла со стола свою кепку и плащ. Предчувствие, которое она ощущала прошлой ночью, теперь обрело форму и имя. Имя старого, незажившего поражения. Она шла к двери, и ей казалось, что за ее спиной, с пожелтевших фотографий старого дела, на нее смотрит не только лицо погибшей девушки, но и чьи-то другие, невидимые глаза. Глаза того, кто начал эту игру пять лет назад и теперь решил ее продолжить.

Она была на правильном пути. Она чувствовала это кожей. И этот путь вел ее прямиком в самое сердце тьмы, которую она когда-то не смогла развеять.

Свидетель молчания

Утреннее солнце, яркое и обманчиво теплое, заливало светом кабинет Киры. Оно не принесло облегчения, лишь подчеркнуло усталость на ее лице и отбросило резкие тени от стопок бумаг, громоздящихся на столе. Предварительные отчеты, распечатки финансовых документов Соколова, фотографии с места преступления – все это сливалось в одно монотонное пятно. Но в голове ее, словно навязчивый мотив, звучали два слова: «дело Беловой».

Она достала телефон, снова открыла то самое сообщение от неизвестного номера. «Добро пожаловать в паутину, детектив. Первая муха поймана. Ждем паука.» Отправитель был неуловим, номер, купленный по поддельным документам и активированный за сутки до убийства, уже не работал. Чистый, профессиональный подход.

– Поехали, – коротко кивнула Кира, с силой отталкиваясь от стола. Бумаги могли подождать. Живые люди, их глаза, их паузы – вот что могло дать нить.Сергей, вернувшийся с чашкой свежего кофе, прервал ее размышления. – Ну что, начинаем обход? Первым делом – жена. Марина Соколова. Ждет нас в их таунхаусе.

Роскошный таунхаус в престижном закрытом поселке «Лесная гавань» был таким, каким и должен был быть дом успешного архитектора: безупречный ландшафтный дизайн, панорамные окна, дорогая, но сдержанная отделка. Воздух здесь пахл деньгами, причем старыми, устоявшимися. Тишина была неестественной, гулкой, нарушаемой лишь щебетом птиц где-то вдали.

Их встретила сама Марина Соколова. Женщина лет сорока, с идеально уложенными каштановыми волосами, в простом, но безумно дорогом черном платье, которое сидело на ней как влитое. Ее лицо было бледным, но макияж безупречным, словно броней. Глаза, однако, выдавали ее – они были красными, опухшими от слез, и в их глубине плескалась не просто скорбь, а животный, неосознанный ужас.

– Проходите, – ее голос был тихим, ровным, будто она читала заученную роль. – Извините за беспорядок.

Беспорядка, разумеется, не было. В гостиной с камином и видом на сосновый бор царила стерильная чистота. Казалось, даже пыль боялась нарушить этот идеальный порядок.

– Марина Викторовна, приносим наши соболезнования, – начала Кира, усаживаясь в кожаное кресло напротив хозяйки. – Понимаем, как это тяжело, но нам нужно задать несколько вопросов.

– Я понимаю, – женщина кивнула, сжимая в коленях тонкие, изящные пальцы. – Спрашивайте. Я сделаю все, чтобы вы нашли того… того негодяя.

– Ваш муж в последнее время вел себя как-то необычно? Был чем-то напуган, взволнован? Может, упоминал о новых знакомых, угрозах?

– Нет, – ответила она слишком быстро. – Все было как всегда. Арсений был поглощен работой. Проект Северной набережной отнимал все его силы. Он приходил поздно, уезжал рано. Иногда ночевал в городе, в своей квартире. Но он всегда был таким, когда работал над чем-то грандиозным.

– А как насчет его деловых партнеров? Были ли конфликты? Недовольные конкуренты?

– В бизнесе всегда есть конкуренция, – Марина Соколова отвела взгляд, уставившись на идеально отполированную поверхность журнального столика. – Но Арсений был дипломатом. Он умел договариваться. Все уважали его.

Кира почувствовала фальшь. Слишком гладко. Слишком идеально. «Все уважали его» – такие слова обычно говорят о человеке, которого боялись или которому завидовали, но не уважали.

– Марина Викторовна, – мягко, но настойчиво продолжила Кира. – Мы нашли тело вашего мужа в заброшенном складе. Это не случайное место. Убийство носит… ритуальный характер. Вы не представляете, почему его могли убить именно так? Может, он увлекался чем-то эзотерическим? Или у него были враги, способные на такое?

– Нет! Что вы! Арсений был абсолютно нормальным, здравомыслящим человеком. Он презирал все эти секты и ритуалы. Он был практиком. Строителем. – Она снова опустила взгляд, нервно теребя складки платья. – Должно быть, это маньяк. Случайность.Женщина резко подняла на нее глаза, и в них на мгновение мелькнула настоящая паника.

«Случайность». Убийство известного архитектора, вывезенное в определенное место, с тщательно прорисованным символом. Случайность. Кира почувствовала, как Сергей рядом с ней ерзает. Он тоже слышал эту фальшь.

– У вас есть дети, – перевела тему Кира. – Как они? Старший сын, кажется, учится в университете?

– Андрей, да, – на лице Марины на мгновение появилось что-то похожее на тепло. – Он на втором курсе. Архитектурного. Хочет пойти по стопам отца. А младшая, Полина, в школе. Они… они пока не знают всех деталей. Думают, что это несчастный случай.

– Понятно. Последний вопрос, Марина Викторовна. Вы не знаете, что могло связывать вашего мужа с именем Татьяна Белова? Студентка, погибшая пять лет назад.

– Н-нет… Не знаю. Никогда не слышала этого имени. Кто это?Эффект был мгновенным и шокирующим. Марина Соколова побледнела так, что казалась прозрачной. Ее губы задрожали, пальцы впились в обивку кресла.

– Просто проверяем одну старую версию, – уклончиво сказала Кира, внимательно наблюдая за ней. Жена не просто не знала. Она испугалась. Испугалась до дрожи в коленях. – Большое спасибо за ваше время. Если вспомните что-нибудь, вот мой номер.

Они вышли из таунхауса в давящей тишине. Воздух за пределами этого идеального мирка показался Кире на удивление свежим.

– Она врет, – констатировал Сергей, как только они сели в машину. – Врет по поводу всего. И про работу, и про угрозы, и особенно про эту Белову.

– Не то чтобы врала, – поправила его Кира, глядя в окно на проплывавшие мимо ухоженные фасады. – Она что-то скрывает. И боится. Боится так, что даже смерть мужа кажется ей меньшим злом, чем правда.

Следующим пунктом было архитектурное бюро «Соколов и Партнеры», занимавшее два верхних этажа современного бизнес-центра в самом сердце города. Здесь все дышало успехом, инновациями и деньгами. Стекло, хром, открытые пространства, на стенах – чертежи и макеты футуристических зданий.

Их принял партнер Соколова, человек по имени Алексей Воронов. Он был полной противоположностью погибшему – невысокий, коренастый, с умными, быстрыми глазами и практичным рукопожатием. Его кабинет был завален чертежами и образцами материалов, здесь пахло кофе, бумагой и напряженной работой.

– Ужасная трагедия, – начал Воронов, предлагая им стулья. – Арсений был не просто партнером. Он был другом. Гением. Это невосполнимая потеря для всех нас.

– Мы соболезнуем, – сказала Кира. – Алексей… можно на «ты»?

– Конечно, – кивнул он.

– Алексей, скажи, были ли у Арсения в последнее время проблемы? Конфликты? Может, он на кого-то жаловался?

– Конфликты? В нашем бизнесе они случаются. Но ничего серьезного. Тот скандал с тендером на набережную утих. Коробов… ну, ты знаешь, он умер. Все устаканилось. Арсений был на подъеме. Строил планы, мечтал сделать этот проект визитной карточкой города.Воронов тяжело вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

– А как насчет его личной жизни? – встрял Сергей. – Могли быть проблемы на этой почве?

– Личная жизнь… Он любил Марину, детей. Все было стабильно. Конечно, были… увлечения. Но ничего серьезного. Мимолетные романы. Он же творческий человек, звезда. Такое бывает.Партнер Соколова покачал головой, но его взгляд на мгновение стал бегающим.

«Увлечения». Слово прозвучало как отмазка. Кира почувствовала, что здесь тоже что-то недоговаривают.

– Алексей, а имя Татьяна Белова тебе о чем-нибудь говорит? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.

– Нет. Не помню такого имени. Это кто?Эффект был сходным с реакцией жены, но выраженным иначе. Воронов не побледнел. Наоборот, его лицо застыло, стало маской. Он на несколько секунд уставился на свой монитор, потом медленно поднял на Киру взгляд.

– Студентка. Погибла пять лет назад.

– Не знаю. Никак не связываю. Должно быть, совпадение.

Его ответ был слишком гладким, слишком подготовленным. Он не испугался, как жена. Он включил режим отрицания. Кира была уверена – он знал. И знал он не просто имя, а что-то большее.

Опросив еще нескольких сотрудников – личного ассистента Соколова, молодого архитектора, работавшего с ним над набережной, – они получили один и тот же набор фраз. «Гениальный архитектор». «Честный партнер». «Преданный семьянин». Все в один голос. Все слишком слаженно. Словно они повторяли заученный некролог, боясь отступить от текста.

Последним в их списке был водитель Соколова, мужчина лет пятидесяти по имени Геннадий. Он ждал их в служебном гараже под бизнес-центром, нервно куря у старого черного седана, который возил босса.

Геннадий был другим. Не глянцевым, не отлакированным. Простой, грубоватый человек в простой рабочей одежде. Его глаза были красными от бессонницы и, возможно, слез.

– Он был хорошим мужиком, – хрипло сказал он, затушив о ботинок окурок. – Не зазнавался. Разговаривал. Премии давал. – Он посмотрел на Киру умоляющим взглядом. – Найдите того ублюдка, товарищ майор. Найдите.

– Мы постараемся, Геннадий, – тихо сказала Кира. – Помоги нам. Вспомни, может, в последние недели он куда-то ездил необычное? С кем-то встречался тайком? Был не в себе?

– Он… он последнюю неделю был какой-то нервный. Не в себе. Пару раз просил отвезти его не в офис и не домой. В один район… старый, промышленный. Говорил, встретиться нужно. Но с кем – не сказал. Я ждал в машине.Водитель задумался, почесав щетинистый подбородок.

– Ты помнишь адрес? – тут же спросил Сергей, доставая блокнот.

– Точный нет. Но это был какой-то старый, полуразрушенный дом. Рядом с тем самым складом… где его нашли.

Кира и Сергей переглянулись. Наконец-то первая зацепка, прорывающая стену молчания.

– И еще, – понизив голос, сказал Геннадий, – однажды он разговаривал по телефону, а я случайно подошел. Он не заметил. Так он сказал… сказал такую фразу: «Я не хочу иметь с этим делом ничего общего. Оставьте меня в покое. Я уже все забыл».

– Забыл? Забыл что? – не удержалась Кира.

– Не знаю. Он тут же бросил трубку, увидев меня. И вид у него был… будто он привидение увидел.

Они поблагодарили водителя и поехали обратно в участок. В машине царило молчание, каждый был погружен в свои мысли.

– Итак, – наконец сказал Сергей, – у нас есть архитектор, который за неделю до смерти тайно встречался с кем-то в районе, где его later убили. Который просил оставить его в покое и говорил, что «все забыл». И чья жена и партнер панически боятся имени Татьяны Беловой.

– Да, – кивнула Кира, глядя на город за окном. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая стеклянные фасады в кроваво-оранжевые тона. – И у нас есть убийство, стилистически сближающее его со старым, нераскрытым делом. Случайность? Не думаю.

Она чувствовала это. Они все что-то знали. Жена, партнер, возможно, и другие. Они хранили общую тайну. Тайну, связанную со смертью студентки пять лет назад. Тайну, за которую Арсений Соколов поплатился жизнью.

Он был не просто жертвой. Он был свидетелем. Свидетелем молчания. И его уста теперь навсегда закрыты. Но другие… другие еще могли заговорить. Нужно было лишь найти правильный ключ. И правильное давление.

Кира понимала, что стоит на пороге чего-то большого. Не просто цепочки убийств, а системы. Паутины, в которой Соколов был лишь первой, случайно сорвавшейся и потому уничтоженной мухой. А где-то в центре, в тени, сидел Паук. И он уже протянул свои нити к ней.

Вторая жертва

Прошло три дня. Три дня бесконечных допросов, проверок алиби, погружения в финансовые потоки бюро «Соколов и Партнеры» и копания в прошлом Татьяны Беловой. Стену молчания пробить не удавалось. Марина Соколова через адвоката сообщила, что больше не может общаться и находится на грани нервного срыва. Алексей Воронов ушел в глухую оборону, отделываясь общими фразами о тяжелой утрате и загруженности на проекте. Зацепка с водителем Геннадием пока не дала результатов – район вокруг склада был огромным и практически не охваченным камерами наблюдения.

Кира чувствовала себя так, будто бьется головой о бронированное стекло. Она видела очертания истины за ним, но не могла до них добраться. Дело Беловой, поднятое из архивов, лежало у нее на столе, и она проводила долгие часы, пытаясь найти пересечения. Соколов и Белова. Успешный архитектор и студентка-отличница из простой семьи. Что могло связывать их? Прямых контактов, общих знакомых, финансовых операций найдено не было. Было ощущение, что они существовали в параллельных вселенных. И все же где-то их пути должны были пересечься.

– Может, мы идем по ложному следу? – предположил он, разминая затекшую шею. – Сходство способа убийства – совпадение. А Соколова убил кто-то из конкурентов, просто решил сделать это с… особенным шиком.Сергей, несмотря на свое первоначальное рвение, начинал терять оптимизм.

– Слишком много «просто», – устало возразила Кира, в очередной раз просматривая фотографии паутины со склада и лабиринта из дела Беловой. – Профессионал не стал бы так рисковать, оставляя следы. Это личное. Это послание. И мы его еще не расшифровали.

– Кира, ты на месте? – голос дежурного был напряженным. – Поступил вызов. Убийство. Мужчина. Частная клиника «Эскулап-плюс» на Проспекте Мира. Обстоятельства… странные. Очень странные. На месте нарисован какой-то символ. Похож на тот, что был в деле Соколова.Она отложила фотографии и потянулась за чашкой с уже остывшим кофе, когда ее рабочий телефон резко зазвонил. На дисплее – прямой номер дежурной части. – Волкова.

– Высылай группу. Мы выезжаем. – Она бросила трубку и резко встала, смотря на Сергея. – Второй. Владелец частной клиники. Тот же символ.Ледяная волна прокатилась по телу Киры. Второй. Так скоро.

Лицо Зайцева вытянулось. – Твою мать… Серийник.

– Похоже на то. Поехали.

Дорога до клиники «Эскулап-плюс» заняла не больше пятнадцати минут. Это было солидное, отдельно стоящее здание в несколько этажей, облицованное светлым камнем. Здесь не пахло заброшенностью и смертью, как на складе. Здесь пахло деньгами, стерильностью и… страхом. У входа уже стояли патрульные машины, собиралась небольшая толпа зевак, которых оттесняли сотрудники полиции.

– Товарищ майор… Кабинет на втором этаже. Охранник нашел, когда делал обход.Их встретил тот же участковый, что был на складе. Его лицо теперь выражало не просто испуг, а некое оцепенение.

Они поднялись по широкой мраморной лестнице. Интерьеры клиники кричали о роскоши: дорогая мебель, картины в позолоченных рамах, хрустальные люстры. И на фоне этой показной роскоши еще более чудовищным выглядело то, что они увидели, войдя в кабинет главного врача и владельца клиники, Дмитрия Романова.

Тело мужчины в белом медицинском халате, испачканном кровью, сидело в кресле за массивным дубовым столом. Оно было привязано к спинке кресла тонким, почти невидимым каким-то синтетическим шнуром. Голова была запрокинута, рот открыт в беззвучном крике. На шее, прямо на горле, зияла та же узкая, аккуратная колотая рана, что и у Соколова. Смерть была мгновенной.

Но самое жуткое было не это. Позади кресла, на стене, окрашенной в дорогой бордовый цвет, был нарисован тот самый символ. Паутина. Такой же размер, та же геометрическая точность линий. И в ее центре, прикрепленный к стене булавкой, – еще один маленький, мертвый паук.

– Господи… – прошептал Сергей, замирая на пороге. – Точно тот же почерк.

Кира стояла, не в силах оторвать взгляд от этой жуткой композиции. Смерть, ворвавшаяся в этот храм достатка и здоровья. Ритуал, повторенный с пугающей точностью. Серийный убийца. Сомнений не оставалось.

Она заставила себя сделать шаг вперед, включив профессиональный режим. Ее взгляд скользнул по столу. Никаких признаков борьбы. Компьютер выключен. На столе – аккуратные стопки бумаг, дорогая ручка, семейная фотография в серебряной рамке. Романов улыбался на ней вместе с женой и двумя детьми-подростками.

– Осмотр, – тихо скомандовала она криминалистам, которые уже начали работу. – Ищем все. Волокна, отпечатки, любые следы. Он должен был что-то оставить. Не может быть так идеально.

– Уже работаем, Кирочка. Место сложное. Много поверхностей. Но он… он аккуратен, черт возьми. Как призрак.Петрович, уже облаченный в комбинезон, мрачно кивнул.

Кира подошла к телу. Запах. Тот же сладковатый запах крови, смешанный с едва уловимым химическим ароматом – тем самым веществом, которым был нарисован символ. Она внимательно посмотрела на шнур, связывавший жертву. Тонкий, прочный, темного цвета. Никаких узлов, просто несколько витков, фиксирующих тело в позе.

– Он не сопротивлялся, – вслух произнесла она свои мысли. – Или был уже без сознания, или… он знал убийцу. Доверял ему.

– Доктор Романов, – сказал Сергей, просматривая документы на столе. – Пятьдесят два года. Владелец этой клиники и сети стоматологий. Известный в городе медик. Специализация – пластическая хирургия и эстетическая медицина.

Пластическая хирургия. Слово отозвалось в памяти Киры. Татьяна Белова. В деле было указано, что за полгода до смерти она перенесла операцию. Небольшую, корректирующую. Где она ее делала? Кира мысленно пролистала страницы старого дела. Да, там была справка. Из частной клиники. Название… Название было другим. Но владелец мог поменяться. Или могла быть другая связь.

– Сергей, срочно проверь все медицинские учреждения, связанные с Романовым. И найди, где оперировалась Белова. Быстро!

Зайцев, не задавая лишних вопросов, тут же достал планшет и начал стучать по клавиатуре.

Кира тем временем обошла кабинет. Ничего. Ни следов взлома, ни признаков хаоса. Убийца вошел, как свой. Возможно, у него была назначена встреча. Или он воспользовался моментом, когда охрана и персонал были не так бдительны. Клиника работала допоздна, но в ночную смену оставался лишь дежурный персонал и охрана.

– Я… я делал обход, как положено, – заикаясь, начал он. – В кабинете доктора Романова был свет. Я подумал, что он задерживается. Постучал… нет ответа. Решил проверить. Дверь была не заперта. И я… я увидел…Она вышла в коридор, где под присмотром полицейского дрожал тот самый охранник, молодой парень с перепуганными глазами. – Расскажите, как вы его нашли, – мягко сказала Кира.

– Н-нет. Все было тихо. Тишина мертвая.Он сглотнул, смотря на нее с мольбой. – Вы никого не видели? Не слышали подозрительных звуков?

– Нашел! Татьяна Белова делала операцию по исправлению носовой перегородки за четыре месяца до смерти. В клинике «МедЭлит». И знаешь, кто был ее лечащим врачом и, по совместительству, одним из учредителей той клиники?«Мертвая». Удачное определение. Кира поблагодарила его и вернулась в кабинет. Сергей уже ждал ее, его лицо выражало торжество.

– Именно. В то время «МедЭлит» только открывалась и была его первым серьезным проектом. Позже он продал свою долю и открыл «Эскулап-плюс».Кира смотрела на него, уже зная ответ. – Дмитрий Романов.

Вот она. Нить. Тонкая, почти невидимая, но прочная. Дмитрий Романов оперировал Татьяну Белову. Арсений Соколов, судя по реакции его окружения, тоже каким-то образом был связан со смертью девушки. И теперь оба они мертвы. Убиты одним и тем же способом, с одним и тем же символом.

– Он убирает всех, кто был как-то связан с тем старым делом, – тихо прошептала Кира. – Он начал с Соколова, самого заметного. А теперь… Романов. Кто следующий?

Она чувствовала, как по спине бегут мурашки. Они больше не просто расследовали убийство. Они пытались опередить убийцу, который методично вычеркивал из жизни людей, связанных с тайной пятилетней давности. Тайной, которую они, полиция, так и не смогли раскрыть.

В кармане ее плаща снова завибрировал личный телефон. Сердце ее упало. Она медленно, почти нехотя, достала его. Новое сообщение. С того же неизвестного номера.

«Вторая нить закреплена. Сеть становится прочнее. Ты все еще не видишь узора, детектив? Вспомни Белову. Вспомни склад. Вспомни отца.»

Кира чуть не выронила телефон. Последняя фраза ударила ее, словно током. «Вспомни отца.» Ее отца? Какое отношение он имеет к этому? Он погиб, когда она была подростком. Несчастный случай на производстве. Так всегда говорили.

– Кира? Что случилось? Опять он?Она подняла глаза и встретила взгляд Сергея. Он что-то прочитал на ее лице.

Она кивнула, не в силах вымолвить слово. Она сжала телефон в руке так, что костяшки побелели. Это была уже не просто игра. Это была личная война. Убийца не только знал о ее прошлом расследовании. Он знал о ее семье. О ее боли.

Он протянул нить из прошлого прямо к ней. И теперь Кира понимала, что она не просто охотник. Она – следующая потенциальная жертва в этой смертоносной паутине. И чтобы выжить, ей нужно было сделать то, чего она не могла сделать пять лет назад. Раскрыть правду о смерти Татьяны Беловой. Даже если эта правда убьет ее самой.

Пресс-конференция

Воздух в кабинете начальника Управления по расследованию особо тяжких преступлений, полковника юстиции Виктора Анатольевича Орлова, был густым и спертым, словно пропитанным запахом старых бумаг, дорогого кофе и невысказанного напряжения. Орлов, массивный, седовласый мужчина с лицом государственного деятеля и цепкими, скрытыми под тяжелыми веками глазами, сидел за своим широким столом из красного дерева. Напротив него – Кира и, подобравшийся с краешка стула, Сергей.

– Волкова, – начал Орлов, отодвигая от себя стопку свежих газет. На первых полосах кричали заголовки: «РИТУАЛЬНЫЙ УБИЙЦА ТЕРРОРИЗИРУЕТ ГОРОД!», «ПОЛИЦИЯ БЕЗСИЛЬНА ПЕРЕД ПАУКОМ!», «ВТОРАЯ ЖЕРТВА ИЗВЕСТНОГО ВРАЧА – КОГДА КОНЕЦ?». – Объясни мне, желательно без профессионального жаргона, что происходит. Два громких убийства за неделю. Один преступник. И ноль вменяемых результатов. Мне уже звонят из мэрии. Сам губернатор требует отчет.