bannerbanner
Тени Овидии
Тени Овидии

Полная версия

Тени Овидии

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 8

Что в Обществе не менялось уже очень давно, так это отношение к Серым, полукровкам, один только факт существования которых внушал обычным Чувствительным тревогу и страх. Ну и еще, конечно, к Дезертирам, которых не устраивала филолософия Общества. Подписав пакт о неразглашении, они выходили из него, отправляясь в свободное плавание, к Нечувствительным. Сами Дезертиры говорили о своей жизни после выхода как о вольной и самодостаточной. Единственный минус состоял в том, что, единожды выйдя из Общества, вернуться обратно они уже не имели возможности. Как и поддерживать контакты с близкими.

В последнее время Дезертиров становилось все больше. И были специальные контролеры, которые тщательно следили за поведением каждого из них. Если Дезертир нарушал пакт о неразглашении, контролер должен был действовать строго по протоколу. А именно: допросить разболтавшего секрет Чувствительного и срочно отправиться на поиски Нечувствительного, который вольно или невольно узнал то, что ему нельзя было знать. Что потом происходило с этим Нечувствительным? Все очень просто: его уничтожали.

Другого выхода не было: маги не могли позволить себе рисковать. Овидия верила, что все Чувствительные могут жить в гармонии друг с другом, но Общество, похоже, придерживалось другого мнения.

Девушка оторвалась от своих размышлений и снова принялась рассматривать Представителей. Рядом с Алазне стояла Элеонора Данкворт, самая младшая и самая видная из всех Дневных ведьм. У нее были длинные волосы красновато-каштанового цвета, карие глаза и длинная хрупкая шея. Она была стройнее и чуть ниже ростом, чем Алазне. Ходили слухи, что Элеонора отклонила как минимум три предложения о браке, чтобы добиться того места и статуса, которые она занимала сейчас.

За Галусом стоял высокий человек с каштановыми волосами и светлыми глазами, он привествовал собравшихся с сердечной улыбкой на лице. Это был Бенджамин Калпеппер, представитель от Серых. Магов, к которым относилась и сама Овидия.

Бенджамин Калпеппер был одет в простой черный костюм. Волосы его были гладко зачесаны назад. Мать Бенджамина была Чувствительной, отец – нет. Когда мама Калпеппера забеременела, отец оставил ее. Члены Общества активно помогали ей в вопросах воспитания ребенка. Когда матери не стало, Бенджамин, в планах которого не было создания семьи, остался один. Это обеспечивало ему относительное спокойствие и оберегало от внимания контролеров – ведь родственников у полукровки не было.

Наконец, центральное место среди собравшихся на балконе занимал Представитель Ночных магов, и лидер всех магов, Элия Мурхилл. Светлые глаза его приветливо осматривали собравшихся, а на лице сияла добрая улыбка. Он вообще был очень улыбчивым. Семья Мурхилла стояла в толпе вместе со всеми, занимая передние ряды. Супруга, дочка и сын. Девочка и мальчик горячо приветствовали отца.

Овидия улыбнулась. Привязанность детей к отцу тронула ее.

– Друзья! – начал он. – Прошел еще один год, и мы снова собрались, чтобы отметить один из важнейших праздников нашего Общества. Начинается самый значимый для нас, магов, период. Дни становятся короче, ночи длиннее. Мы прощаемся с Солнцем и готовимся проводить больше времени в компании другого нашего союзника – Луны.

В этот день мы благодарим лето за то, что оно подарило нам за эти месяцы. Вспоминаем тепло солнечных лучей, долгие прогулки на закате, пироги с яблоками (и с персиками, ммм), прохладу воды. Знаю-знаю, многие из присутствующих радовали себя купанием в живописных реках и озерах вокруг нашего любимого города. Не отрицайте этого.

По толпе прокатилась волна смеха, и Овидия тоже не смогла сдержать улыбки.

Природная харизма и теплота, с которой Элия умел строить свои речи, была одной из причин, почему восемь лет назад именно его выбрали Лидером.

– Сегодня вечером мы потанцуем у костра, попрощаемся с летом и встретим осень, – продолжал Элия. – После этого мы, Представители, поблагодарим вас за то доверие, которое вы нам оказывете. Без вас наш труд не имел бы смысла. А прежде, чем начнутся торжества, мы объявим избранника этого года, который произнесет речь в день Самайна. День, с которого начинается наш с вами год.

Четкое следование календарю, Колесу года, как его назвали среди магов, было для Общества важной традицией. Тридцать первого октября для Чувствительных заканчивался год. Этот день в Обществе назывался Самайн. Первого ноября начинался год следующий.

Это был самый эмоциональный момент вечера. Овидия посмотрела вокруг. По лицам присутствующих и по тому, с каким напряжением взрослые держали за руки своих детей и как нетерпеливо те перетаптывались на месте, было заметно, что взволнованы все. Не удивительно: этого момента ждали не один год. Элия показал рукой направо, и все посмотрели на Провидицу Алазне. Помимо способности проникать в сознание людей, Провидцы обладали еще одним важным умением: они могли создавать зрительные иллюзии, настолько правдоподобные, что их невозможно было отличить от реальных явлений, предметов и людей. Овидия чувствовала, как пространство вокруг нее буквально вибрирует от эмоций. Ощущала и разницу в состояниях людей, разницу их эмоций. Были в толпе те, кто дрожал от нетерпения. И те, кто более спокойно относился к происходящему. Последние точно знали, что их и их близких не выберут, и поэтому просто ждали, когда церемония закончится, и начнется, наконец, то, ради чего они сюда пришли – танцы у костра.

Алазне сделала изящное движение рукой, воздух перед ней вдруг зашевелился и стал принимать форму. Начиналось самое интересное.

– Мы решили… – сказал Бенджамин.

–…что речь на празднике этого года… – подхватила Элеонора.

– …будет произносить… – продолжил Галус.

Алазне сделала еще один жест, и пространство под балконом, как раз там, где собрались ожидающие решения Чувствительные, погрузилось в туман. А через мгновение из тумана показалась фигура, больше похожая на привидение, чем на реального человека. Кто это был? Овидия изо всех сил всматривалась в облако пара, но очертания образа будущего избранника (или избранницы) были слишком размытыми, чтобы она могла что-то понять. Серая Ведьма была так увлечена этим процессом, что не заметила, как десятки голов повернулись в ее сторону. Тем временем фигура оформилась окончательно.

Нет!!! – зазвучали голоса Фесте и Вейн в ее голове.

Теплый взгляд Элии коснулся ее лица. Лидер смотрел на Овидию и широко улыбался.

– …будет произносить Овидия Уинтерсон!

Овидия бросила быстрый взгляд на Шарлотту. Глаза подруги от удивления стали круглыми, как тарелки.

Теодор, который стоял слева от Овидии, тихонько позвал дочь по имени. Но та даже не обернулась в его сторону. Все внимание девушки было сосредоточено на туманном образе – видении, создаваемом Алазне.

Тем временем публика начала отходить от шока. Послышались первые возгласы: одни реагировали гневно и с возмущением, другие – с радостным удивлением. Ясно было одно: равнодушными эта новость не оставила никого. Овидия стояла на месте, окаменев, и не могла пошевелиться. И только после того, как Шарлотта легонько толкнула ее в бок, Серая Ведьма заметила, что толпа Чувствительных перед ней расступилась, освободив ей проход к зданию Академии.

Ей предстояло выйти на балкон и присоединиться к другим Представителям.

«Дыши. Дыши. Дыши».

– Серая? – удивленно переговаривались в толпе.

– Единственная, не имеющая силы. Кем надо было быть, чтобы избрать ее!

– Смотрите, смотрите, она сама не верит.

–Ужасно завидую Серой! Лучше бы они выбрали меня, чем такую дурочку.

Овидия поднялась по ступенькам, придерживая юбки дрожащими руками. Повернула направо и, войдя в бальный зал, направилась к балкону. Заметив Овидию, Элия протянул ей руку.

– Поздравляю вас, мисс Уинтерсон.

Овидия кивнула и попыталась улыбнуться. Но от волнения у нее получилась лишь гримаса.

Наконец, они вышли на балкон, и толпа разразилась аплодисментами. Правда, они были уже не столь шумными, как когда Представители в первый раз этим вечером предстали перед публикой. Овидия смотрела на вытянутые лица и пыталась отыскать в толпе отца и Вудбретов. Тут взгляд ее невольно упал на группу, стоящую чуть дальше. Клинхарты. Ноам. Он аплодировал вместе со всеми, всматриваясь в лицо Овидии. Почему он так внимательно смотрел на нее? Потому что наслаждался ее неловкостью вместе со всеми? Или потому, что был по-прежнему влюблен в нее?

Отбросив в сторону несвоевременные мысли, Овидия сделала шаг вперед и, вцепившись в перила балкона, посмотрела на туманную фигуру, ее собственную фигуру, которая все еще висела в воздухе. Робко подняла руку, приветствуя собравшихся. И тогда Элия, который стоял рядом с ней, властным голосом провозгласил:

– И да начнется праздник осеннего равноденствия!

И в это мгновение по всему саду, окружавшему Академию, зажглись десятки костров. В толпе послышались возгласы восхищения. Люди оборачивались, направляя лица к огням. Овидия же продолжала крепко держаться за перила, безуспешно цепляясь взглядом за темноту. Она ощущала, как пульсирует в ее венах и просится наружу что-то горячее и мощное. То ли обида на гнев толпы, недовольной ее избранием. То ли гнев на себя саму.

3

30 сентября 1843 года.

Винчестер, Англия.


– Мы больше не можем быть подругами. Извини, но между нами все кончено.

Овидия вздохнула. Уже в который раз за этот день.

– Лотти, не драматизируй. Я же не виновата, что выбрали меня!

– Я не драматизирую. Я лишь надеюсь, что это послужит тебе уроком. Передай мне молотый розмарин.

Овидия послушно кивнула и протянула Шарлотте стеклянный сосуд с розмарином. Они сидели у дома Лотти, на крыльце, выходящем в сад. Ведьма Земли готовила эликсир – их домашнее задание в Академии.

– Я думаю, тебе следует сосредоточиться на приготовлении эликсира, а не… – начала было говорить Овидия, пытаясь сменить тему. Но подруга перебила ее.

– Мне не нужно сосредотачиваться! Я делала это больше раз, чем ты можешь себе представить, дорогая! И не пытайся заговаривать мне зубы. Я в своем доме и могу говорить, о чем захочу! Они выбрали тебя! Выбрали! Тебя! О чем они вообще думали?!

Со дня праздника Шарлотта не могла прийти в себя. Эмоции переполняли ее, и каждый раз, когда речь заходила о случившемся, в ее глазах вспыхивали огни, а вокруг нее начинали распускаться цветы. И это несмотря на то, что стояла глубокая осень, и природа, в точности как сама Овидия сейчас (по крайней мере, так она себя ощущала), медленно умирала.

– Ты вообще понимаешь, что это значит? – спросила Шарлотта, энергично встряхивая сосуд с розмарином. – То, что они выбрали тебя? Понимаешь или нет?

– Пожалуйста, не начинай опять, – взмолилась Овидия, раскрывая учебник и пытаясь углубиться в чтение.

– Не игнорируйте меня, мисс Уинтерсон, я на год старше, и вы должны уважать мое желание поговорить на эту тему.

– Я прекрасно понимаю, что это значит. И за последние дни я не раз говорила тебе об этом в ситуациях, о которых мне не хочется вспоминать.

– Готовься стать Представительницей Серых!

– Но я не хочу ею становиться! – ответила Овидия, подняв, наконец, голову, и посмотрела испуганными глазами на подругу. – Бенджамин был прекрасным лидером, да он и сейчас им остается. Как я могу его заменить?

– Это будет через много лет. К тому же, ты ничего не теряешь. Попробуй.

Зелье, которое готовила Лотти, зашипело, забулькало, послышался негромкий хлопок. Ведьма удовлетворенно улыбнулась и прикрыла сосуд пробкой.

– Готово. Дай-ка мне теперь лавандовое масло.

Овидия вяло потянулась за маслом, думая, что ответить подруге на ее предыдущую реплику. И тут Фесте внезапно выросла перед Шарлоттой. Это произошло так внезапно, что колдунья вскрикнула от неожиданности.

Не смей давить на мою сестру, Ведьма Земли!

– Фесте! НЕ ЗДЕСЬ! – вскрикнула Овидия, бросаясь к тени.

Та, хихикая, исчезла.

– Извини, Лотти.

Отдышавшись, Шарлотта покачала головой.

– К моему большому сожалению, я уже привыкла видеть твоих приятельниц, – Ведьма Земли закончила работу над зельем. И подойдя к подруге, крепко взяла ее за руки.

– Послушай моего совета. Не думай о статусе Представительницы. Пока. Тогда твое поведение изменится. И отношение людей к тебе тоже. Они другими глазами на тебя посмотрят. Смягчатся. Но я понимаю, что ты едва ли сделаешь это. И переживания твои понимаю тоже. Хотя вижу, что в таких вопросах, как этот, мы с тобой кардинально расходимся.

– Ты всегда была мне опорой, настоящей, правда, – еле слышно произнесла Овидия.

– Я могу остаться ею. Но решать – тебе. Только тебе.

Серая Ведьма поморщилась и, не смея взглянуть на подругу, пробормотала:

– Просто… Я не могу в это поверить. Ты же знаешь, что я не люблю обращать на себя внимание.

Шарлотта глубоко вздохнула.

– Когда же ты поймешь, Овидия Уинтерсон, любишь ты это или нет, ты уже обращаешь на себя внимание, да еще как!

Колокола Винчестерского собора пробили пять. Овидия вздохнула и, поправляя платье, встала.

– Спасибо за гостеприимство, Лотти, мне пора домой.

– Я провожу тебя. Возьми мою карету, сейчас стемнеет. Не забывай, что до Самайна остался месяц – у тебя еще есть время как следует подготовиться.

Лотти отправила слугу готовить карету и, взяв подругу под локоть, не спеша направилась с ней к выходу.

Дом Лотти располагался неподалеку от Уинчестерского собора. Этот дом знали главным образом благодаря саду – большому, пышному, предмету зависти всех соседей. На деревьях, украшавших дорожку, ведущую от главного входа к калитке, оставалось все меньше листьев – все они уже лежали на земле.

– Как тебе новая книжка?

– Нравится. Сейчас я на том месте, где герои признаются в любви.

Лотти тихонько хихикнула.

– Какая ты все-таки романтичная!

Подъехала карета и подруги крепко обнялись.

– Увидимся завтра. Расскажи потом, что там дальше будет, после признания.

Кучер закрыл дверцу кареты и приготовился трогать.

Овидия опустилась в кресло и принялась следить за мельканием огней и темнотой, в которую погружался город.

Была почти полночь, когда Овидия закончила роман, который читала последние два дня. Перелистнув последнюю страницу, она положила книжку на грудь и выдохнула, ошеломленная тем состоянием, которое переживает каждый читатель, расставаясь с увлекательной историей – состоянием перехода от вымысла к реальности. Разбросанные по комнате тени наблюдали за ней: она привыкла, что на нее смотрят, когда она читает, и привыкла жить с этим.

Значит, ты дочитала, сестричка, – прошептала Вейн в голове у Овидии.

Овидия кивнула, отошла от подоконника и со вздохом направилась к комоду.

– По крайней мере, мне удалось немного отвлечься от реальности, – проговорила она. – Мне это было нужно.

В этот момент Фесте подпорхнула к Овидии и, выхватив книгу у нее из рук, принялась с любопытством рассматривать ее. Пользуясь моментом, пока за ней не следят, Овидия решила причесаться. Темно-каштановые локоны ее доходили почти до бедер. И если утром ее волосами занималась Жанетта, с ловкостью и быстротой, которая была присуща только ей, то по вечерам Овидии приходилось справляться самой.

Серая Ведьма взглянула на Фесте, но в этот момент та вдруг исчезла, вместе с книгой, которую держала в руках, а в следующее мгновение материализовалась на кровати. Она лежала на боку и с сосредоточенным видом переворачивала страницы.

Тем временем Альбион неподвижно стояла в углу у двери. Овидия не видела ее, но вибрацию, которая от нее исходила, трудно было перепутать с чем-то еще. Через какое-то время она переместились, Альбион подплыла к Вейн и резко дернула ее за волосы. Точнее, за то место, где у людей были бы волосы.

Думаешь, я забыла о том, что случилось сегодня днем? Явиться перед всеми, при полном свете, без предупреждения.

– Это все Фесте, сестра. Это она виновата, – попыталась защищаться Вейн, почти шипя.

– Сестры, я очень прошу вас чуть больше считаться со мной, по крайней мере, когда мы не дома, – смеясь, проговорила Овидия и тут же прикрыла рот рукой, стараясь не производить шума: в доме все давно спали. Разборки теней, хоть и были опасными, все-таки ужасно веселили ее. – Не затем я столько времени училась защищать вас и себя, чтобы вы выскакивали наружу, когда вам вздумается. Запомните раз и навсегда: это опасно. Даже если вы в доме Шарлотты.

Прости, сестра, – послышался с кровати голос Фесте. – Ведьма Земли плохо обращалась с тобой. Я чувствовала, как волнуется твое сердце, как тебе тяжело и неприятно.

– Я ценю вашу заботу, – Овидия повернулась к своим теням, которые теперь втроем неподвижно смотрели на нее. – Спасибо. Но ваши попытки защитить меня опасны – не только для меня, но и для моих близких. Шарлотта – почти родная мне. Я доверяю ей, и вы доверяйте тоже.

С этими словами Овидия встала, подняла с кровати книгу, которую там, не долистав, оставила Фесте, и поставила ее на полку.

– Вы забыли, чему вас учили на занятиях с Представителями? Вас месяцами готовили к тому, чтобы вы умели не обнаруживать себя. А теперь вы в одночасье хотите перечеркнуть все эти усилия?

Мощная вибрация была ей ответом. И решив, что разговор на этом может быть закончен, Овидия вернулась к своим локонам, которые нужно было теперь заплести в косы.

Она права, – Фесте подплыла слева и зависла над комодом. – Просто мы хотим защитить ее.

– Прямо сейчас я должна защищать вас от внешнего мира. Я вас. А не вы меня.

Может, лучше будем защищать друг друга, – предложила Вейн, слегка поворачивая голову. – Мы команда. Мы сестры.

Овидия закончила заплетать волосы, закрепила косу белой ленточкой, и кончики ее скользнули по спине.

– Сестры доверяют друг другу. Вы должны доверять мне, – твердо сказала она.

Мы согласны, – хором проговорили Вейн и Фесте.

Овидия повернулась и бросила взгляд на Альбион. Ты хмыкнула и слегка качнула головой.

– Раз так, тогда начните это доказывать. Сейчас, когда вас трое. С двумя я еще справлялась, но сейчас мне сложнее. Ничего личного, Альбион, – добавила она. – Уж кому-кому, а великой тени здесь более чем рады.

Альбион тихонько фыркнула, словно преуменьшая свою важность.

С этими словами Овидия встала, показывая, что разговор окончен, и с шумным выдохом задула свечи. А потом легла на кровать и накрылась одеялом.

Фесте и Вейн переглянулись и бросили взгляд на Альбион, чьи глаза засияли ярче.

Не переживай, сестра. Мы все сделаем, – легкий шепоток пролетел над головой девушки, и тени исчезли. И в этот момент место внутри нее – то самое, которое открывалось всем ветрам, когда сестры покидали ее тело, заполнилось.

– Надеюсь на это, – успела проговорить Овидия и тут же провалилась в сон.

Воспоминание II

22 июля 1843 года.

Винчестер, Англия.


Из всех дней недели больше всего Овидия любила субботы. В этот день они с отцом и Жанеттой отправлялись куда-нибудь загород, чтобы провести время на свежем воздухе. Та суббота тоже была такой. Небольшой парк в Винчестере полон людей: погода как на заказ.

Овидии нравилось это оживление. Приятно было болтать с папой и Жанеттой, а параллельно здороваться со знакомыми: Чувствительными и Нечувствительными друзьями ее отца. Несмотря на то, что они уделяли больше внимания ему, чем ей, Овидия чувствовала себя особенной. А в эту субботу тем более. Ведь ей исполнялось девятнадцать – важная веха, означавшая в Обществе начало взрослой жизни и последних двух лет обучения. Так что на этот раз субботний пикник был праздничным. Там были торт и подарки: отец подарил Овидии простой серебряный браслет и пару книг. Хороший длинный день. К моменту, когда они вернулись домой, на Винчестер уже опустилась темнота, а через приокрытые окна в комнаты залетал свежий ветерок.

Овидия была у себя и уже собиралась задуть прикроватную свечу, чтобы лечь спать, когда послышался тихий стук в окно. Девушка в изумлении обернулась, чувствуя, как Фесте и Вейн, выпорхнув из нее, бросились к окну.

Ведьма Земли, сестра.

«Шарлотта».

Овидия выглянула наружу и увидела подругу, которая сидела в саду, накрывшись плащом.

– Как, черт возьми, ты выбралась из дома? Уже почти полночь!

– Все вопросы потом! И потише, я тебя умоляю. Хватай плащ и спускайся, поехали!

Будто ища подсказки, Овидия взглянула на свои тени. Они улыбались.

Схватив плащ в одну руку и свечу в другую, Овидия побежала вниз по лестнице, чувствуя, как тени весело летят следом.

Привычным движением руки, не прикасаясь к двери, Серая Ведьма приказала ей открыться. И холод осенней ночи, а вместе с ним и Шарлотта, обняли ее.

– Что ты здесь делаешь?

– С днем рождения! – прошептала Шарлотта. – Как насчет ночного ритуала?

Овидия улыбнулась. Но Фесте было совсе не улыбок. Дрожа от страха, она вцепилась в ногу хозяйки. Лететь куда-то в ночь ей, кажется, не хотелось совсем.

– Вернитесь на место, – проговорила Овидия, улыбаясь. – Прямо сейчас. Ну-ка!

Хорошо, сестра, – шепнули тени.

Ведьма Земли взяла Овидию за руку, и девушки направились к пригородным полям, в сторону от Академии. Лунный свет и Шарлотта, чья связь с природой делала подобные вылазки безопасными, были хорошими проводниками. Так что поляну, где совершались их традиционные ночные ритуалы, они нашли быстро и без труда.

На месте для костра в центре поляны спали остывшие угольки. Обменявшись улыбками, Шарлотта и Овидия встали друг напротив друга с противоположных сторон от кострища. А потом подняли руки и принялись бормотать:

– Игнис, вени ад нос. Игнис, вени ад нос.

Из девичьих ладошек пошел слабый оранжевый свет. И в тот же момент мертвые угольки загорелись ярким пламенем. Оно было таким жарким, что Овидии пришлось снять плащ и остаться в одной сорочке, ощущая прохладу косички спиной. Шарлотта тоже скинула верхнюю одежду и распустила длинные черные волосы.

Девушки обменялись взглядами и кивнули друг другу.

– О, мать Земля, о, сила мира, что горит между нами, мы благодарим тебя за то, что ты помогаешь нам чувствовать себя живыми! Одари нас еще раз своим благословением! И мы будем вечно поклоняться тебе!

Овидия встряхнула плечами, выпуская тени, и в следующее мгновение те повисли за ее плечами в позах защитниц, внимательно наблюдая за Шарлоттой. По мере того, как сила Ведьмы Земли прибывала, поляна заполнялась яркими белыми цветами.

Девушки принялись двигаться по кругу, танцуя и напевая. Ночь все плотнее окутывала их, а горячие языки пламени осыпали их тела теплыми воздушными поцелуями.

Эти ритуалы успокаивали Овидию. В такие минуты она могла отпустить себя и забыть обо всех заботах. Прыгать, кричать, танцевать, и снова кричать, – до тех пор, пока в сладкой истоме не упадешь без сил и без голоса, чистая и обновленная.

Необычно было танцевать на глазах у теней: вопреки обыкновению, Вейн и Фесте были рядом на протяжении всего ритуала. Но неудобства это не вызывало. В ту ночь Овидия как никогда раньше чувствовала себя с ними в ладу и безопасности. И даже Шарлотта призналась, что испытывает то же самое.

Закончив действо, девушки уселись плечо к плечу, тяжело дыша и вытирая капли пота с разгоряченных лбов.

– Знаешь, – начала Овидия, ощупывая руками виски, к которым прилипли влажные от пота волосы. – Мне всегда было интересно, что за сила таится в огне.

Шарлотта нахмурилась, хмыкнула.

– Что ты имеешь в виду?

Овидия провела руками по голове. От косички после ритуальных танцев не осталось и следа. Спутанные каштановые локоны рассыпались по плечам.

– Понимаешь, когда я сижу с кем-то у костра или камина, я могу говорить о чем угодно, не боясь, что меня осудят, – сказала она меланхолично. – Такого больше никогда не бывает.

Шарлотта обняла подругу, и та уткнулась лбом ей в плечо.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Но почему ты сейчас об том спросила? Есть повод?

Овидия помолчала, собираясь с мыслями.

– С тех пор как появились они, – обе девушки обернулись в сторону теней, шушукающихся в сторонке о чем-то своем на языке, который не могла понять даже Овидия. – С тех пор я много думаю о том, как устроена моя сила, в чем ее природа. Иногда я думаю, что они пришли из какого-то другого мира, другого измерения. Я никогда не слышала, чтобы у кого-то были бы похожие «друзья». Что ты скажешь?

Шарлотта отстранилась от подруги, усевшись так, чтобы было удобнее смотреть ей в лицо.

– Скажу, что раз ты задаешь такой вопрос, значит, на самом деле веришь в это, просто ищешь подтверждения, – заявила Ведьма Земли, и глаза ее засияли еще ярче.

На страницу:
3 из 8