
Полная версия
Призрак Сомерсет-Парка
Шаги, сопровождаемые отчетливым постукиванием трости, звучали все ближе.
Я попыталась истолковать его двусмысленный ответ в свою пользу, надеясь, что мои растущие подозрения в отношении старика ошибочны и этот добродушный джентльмен все еще мой союзник.
Уильям засмеялся, но смех его казался горьким, на грани слез.
– Однажды я доверился вам, и вот что из этого вышло! Она бы все еще была жива, если бы не вы.
Я затаила дыхание. Теперь они были всего в нескольких ярдах от меня. Мистер Локхарт стукнул тростью в пол и разразился негромким потоком ругательств в адрес Уильяма.
Воспользовавшись их перепалкой, я присела и заползла под стол, молясь, чтобы меня скрыла тень.
Голос мистера Локхарта скрежетал, будто гравий.
– Даже не смейте винить меня! Это все ваша дурацкая нетерпеливость.
– Она имела право знать.
– У вас была лишь одна причина препятствовать свадьбе, – возразил мистер Локхарт, – и она не имела никакого отношения к Сомерсету. Нет, хватит! Не желаю слушать ваши объяснения. С тех пор как вы стали подопечным Линвуда, вы портите все, к чему прикасаетесь.
Он произнес эти слова удивительно сурово. Гнев в его голосе выбил меня из колеи. Послышалось сопение. Две пары ног подошли ближе. Я могла практически сосчитать пуговицы на ботинках мистера Локхарта. В носу опасно защекотало – как бы не чихнуть.
Когда мистер Локхарт заговорил снова, его тон стал более спокойным, даже извиняющимся.
– Больше ничего не поделаешь. Я несколько раз обыскивал ее комнату и ничего не нашел.
– А вдруг кто-то из слуг стащил? – нерешительно спросил Уильям. – Никто туда не ходит.
Они помолчали.
– Это может все изменить.
Мистер Локхарт тяжело вздохнул.
– Нет смысла сокрушаться о неверно принятом решении, Уильям. Придется вам довериться мне – на сей раз по-настоящему довериться. Спиритический сеанс все расставит по местам, вам больше не нужно будет переживать насчет его светлости.
Глава 13
Леди Одра Линвуд
Запись в дневнике
Сомерсет-Парк,
28 октября 1851 года
Дружочек,
мой мир рушится. Прошлой ночью я так испугалась! Отца нашли разгуливающим у обрыва в одной ночной сорочке. Его не могли успокоить несколько часов, он утверждал, будто слышал чей-то зовущий на помощь голос. Он подумал, что это я, и отправился на поиски.
Без промедления послали за доктором Мэйхью, и всю вторую половину дня тот провел, наблюдая за отцом. Я слонялась по коридору, опасаясь худшего. Когда, наконец, доктор вышел, он заявил, что наиболее вероятной причиной недуга стала инфекция. Он оставил нам указания по снижению жара: усаживать больного перед открытым окном и кормить одними фруктами. Если через неделю не наступит улучшение, доктор вернется и сделает кровопускание, чтобы избавить организм от скопившегося яда.
Я искренне хочу верить в диагноз доктора Мэйхью, но не могу найти в нем утешения. Возможно ли, что он лжет мне? Со мной всегда обращаются будто с хрупким ребенком, неспособным вынести правду.
Но правда выяснится, что бы там ни говорил доктор Мэйхью. С каждым днем я тревожусь все сильнее – и за здоровье отца, и за собственное будущее. Это нераздельно связано.
И все же хотя бы Уильям понимает, почему мое сердце разбито. Однажды мне стало так горько, что я расплакалась и призналась, как боюсь потерять отца и свой дом. Он притянул меня к себе и поклялся, что этого не допустит. Я прекрасно понимаю: у него нет возможности сдержать подобное обещание, и все же благодарна ему за объятия.
Я знаю, о чем сплетничают слуги. Говорят, это проклятие моего дедушки, оно будет убивать нас одного за другим, пока все Линвуды из Сомерсет-Парка не сгинут навсегда.
Мне хочется накричать на них за такие жестокие слухи. Но разве я могу? Что мне делать? Сомерсет-Парк всегда был моим домом. Я родилась здесь и здесь должна умереть.
Глава 14
Казалось, я целую вечность ждала в скрюченном положении, и все мое тело задеревенело. Я боялась пошевелиться, поскольку уверилась, что Уильям и мистер Локхарт поджидают меня у выхода из оранжереи. Мои мускулы стали как каменные, будто я превратилась в статую из фонтана.
Наконец я убедилась, что уже можно покинуть убежище, и украдкой вернулась в дом, лихорадочно размышляя.
Все доверие, что возникло между мной и мистером Локхартом, разрушено. Я была лишь мелким винтиком в изощренном плане, который составили они с Уильямом. Так что же, как они считают, Одра спрятала у себя в комнате? По их словам выходит, будто эта вещь заставит мистера Пембертона покинуть Сомерсет. Но что бы там ни случилось накануне свадьбы, у заговорщиков имелись сведения, которые они намеренно скрывали от хозяина поместья и, вероятно, от полиции.
На подгибающихся ногах я подошла к кабинету его светлости. Там царила тишина, но виднелась полоска света под дверью. Я уже занесла руку постучать, но помедлила. Раз уж у мистера Локхарта и Уильяма есть секреты, вполне может статься, что они имеются и у мистера Пембертона…
Я решила привести мысли в порядок в надежном убежище – у себя в комнате. Обогнув лестницу, я направилась в холл. И увидела Флору, которая старательно натирала тряпкой безупречно чистый столик. Увидев, как я приближаюсь, она взглянула на меня с преувеличенным удивлением, явно притворным. Флора поджидала меня. Я улыбнулась, радуясь возможности поговорить. Я провела достаточно сеансов в богатых домах и прекрасно понимала, что слугам известны почти все секреты.
– Где комната леди Одры? – напрямую спросила я.
Служанка залилась краской и принялась теребить тряпку.
– В дальнем конце коридора, рядом с нишей, где стоит маленькая статуя ангела. – Она с опаской посмотрела на меня. – А зачем вы спрашиваете, мисс?
– Я хотела узнать, впустишь ли ты меня туда? – спросила я. Служанка вздрогнула, по всей видимости, потрясенная дерзкой просьбой. Я быстро добавила: – Для сеанса не помешает иметь личную вещь дорогого усопшего.
Флора горячо замотала головой.
– В комнату леди Одры никому хода нет. Миссис Донован не позволяет.
– Почему?
– Из уважения к покойной.
– Никто не питает большего уважения к покойным, чем я. Разве леди Одра не хотела бы, чтобы я помогла ей связаться с теми, кого она любила на этом свете? – Я улыбнулась, надеясь, что улыбка выглядит искренне. – Ну конечно, ты можешь ненадолго впустить меня в ее комнату. Никто и не узнает.
Она снова покачала головой.
– Я б не смогла, даже если б захотела. Ключа нет.
Раз она так сомневается, требуется иной подход. Я твердо решила пробраться в комнату Одры, и с помощью Флоры это сделать проще всего. К счастью, она сама искала со мной встречи, и я догадывалась почему.
Maman часто говорила: неважно, одинок человек или нет, у всякого найдется кто-то на том свете, и всякий надеется, что этот кто-то так же сильно скучает и ждет новой встречи.
Я склонила голову и внимательно посмотрела на нее.
– В тебе есть какое-то необыкновенное сияние, Флора, – сказала я. – Я заметила это еще в библиотеке. Я не часто его вижу, но когда подобное случается, то сразу понятно: этого человека оберегает особенный ангел-хранитель.
Брови Флоры удивленно приподнялись, а губы сложились в небольшую букву «О».
– Возможно, ты позволишь мне вызвать духа? – спросила я и добавила шепотом: – Устроить тебе частный сеанс.
Флора с самым невинным видом распахнула глаза. И все же я чувствовала исходящую от нее горячую надежду и хотела использовать это в собственных целях. Вопросы накапливались, а нужных ответов никто не давал. Флора может быть ценным союзником, а мне отчаянно таковой требовался. В оранжерее мистер Локхарт упомянул мое будущее – так легкомысленно, будто это совсем неважно. Я коснулась шеи, представив, как ее стягивает жесткая петля.
– Наверное, да, – нерешительно сказала Флора, но я поняла, что она именно этого и хотела. – Коли это не во вред, мисс.
– Меня зовут Женевьева, но ты, если захочешь, можешь звать меня Дженни. Как все мои друзья.
Уменьшительное имя, которым меня называла мисс Крейн, я никогда не любила, однако догадывалась, что Флора станет больше мне доверять, если я предложу ей отбросить формальности.
Она кивнула. На щеках ее расцвел нежный румянец.
– А что говорят духи? – спросила Флора. – О чем они думают?
Я улыбнулась. На эти вопросы я могла дать ответы.
– Обычно духи остаются с теми, с кем были ближе всего при жизни.
– А они что-то знают? Ну… вроде как чужие секреты?
– Полагаю, они рассказывают то, что сами считают правдой. – Вопрос Флоры показался мне интересным.
Но, как говаривала maman, в глубине души всегда таится печаль.
На площадке между этажами раздались шаги, затем негромкое звяканье ключей. В холл строгой поступью вышла миссис Донован. Со своей жесткой выправкой, в черном платье она казалась зловещим вестником.
– Идем, – сказала я Флоре, впустила ее в свою комнату и быстро закрыла за нами дверь.
Я сняла перчатки и развязала ленты капора.
– Сначала мне нужно приготовиться, – предупредила я.
Книга духов по-прежнему лежала у меня на кровати. Я открыла саквояж, достала свечу и защитную колбу, а потом водрузила их на трюмо перед зеркалом.
Флора сразу же подошла к камину и принялась старательно наводить порядок.
– Давно ли ты здесь работаешь? – словно между делом спросила я.
– Почитай уж три года, – ответила она, осторожно выгребая пепел. – Сначала им требовалась еще одна прачка, но миссис Гэллоуэй так добра, что взяла меня в судомойки.
– Значит, ты работала здесь еще при жизни леди Одры?
Лицо служанки просветлело.
– Она была такая красивая и добрая.
– Понятно, – ответила я, вспомнив, как сочла хозяйку Сомерсета избалованной девчонкой. – Лорд Чедвик упомянул, что члены их семьи зачастую внезапно погибают.
Флора молчала, но я догадывалась: она что-то знает.
– А ты как считаешь, что случилось той ночью? – спросила я.
Служанка нахмурилась, словно в душе у нее шла какая-то борьба. Флора сунула тряпку в карман передника, а когда заговорила, голос ее звучал едва ли слышнее вздоха.
– Она умерла точь-в-точь как ее отец, а перед тем – его отец. Доктор сказал, старый лорд занедужил, да только смахивало это на проклятие.
– Но почему ты думаешь, что семья проклята?
– Не только семья, сам Сомерсет! Моя тетка говорила, мол, прадед леди Одры выстроил его на краденые деньги. О старике я мало что знаю, но ей-богу: все началось с его сына, деда леди Одры.
– С того, чей портрет висит в библиотеке, – догадалась я.
Флора кивнула и осенила себя крестным знамением.
– Давным-давно он прыгнул со скалы, с тех пор-то на эту семью и обрушиваются сплошные напасти.
Из шкафа донеслось слабое царапанье. Добрый вечер, мистер Мышонок, подумала я. Флора его, похоже, не услышала, а возможно, просто привыкла к звукам, которые издают мыши в стенах Сомерсета.
Флора отошла зажечь свечи на столике у кровати, а затем канделябры на камине.
– А Лондон, он какой? – спросила она. Перемена темы застала меня врасплох. – Уж наверняка сплошное веселье – ходить на все эти представления да в рестораны.
– Эта сторона Лондона мне не знакома, – честно ответила я. – А что насчет Сомерсет-Парка? Должно быть, тут проводят чудесные приемы.
Выражение лица Флоры совершенно переменилось.
– Хотели дать бал в честь будущей свадьбы леди Одры. Пригласили, почитай, весь Рэндейл. Мы с Мэйзи, подружкой моей, так обрадовались, что приготовили особые платья. – Ее голос был пронизан печалью.
Снова послышался скребущий звук. Мне уже надоело, что нас все время прерывают. Я сняла ботинок и подошла к гардеробу. Открыла дверь и приготовилась ударить.
– О боже, – выдохнула я.
Гардероб больше не пустовал, теперь в нем располагалось по меньшей мере пять платьев, пара черных туфель и даже нарядный черный плащ с золотой отделкой. Все вещи были одновременно простыми и элегантными – великолепная маскировка для такой девушки, как я, желающей сойти за свою в богатом поместье. Взгляд остановился на черном платье с кружевом на манжетах и красной отделкой. Девочки мисс Крейн, даже разодетые по последней моде, рядом с таким показались бы торговками рыбой.
Я взяла рукав и пощупала великолепную ткань. Мне никогда не доводилось носить нечто столь же прекрасное. Но пуговиц на нем было, наверное, больше, чем звезд на небе. Как же облачиться в подобный наряд? Я смущенно хихикнула, зная, что, даже если надену новое платье, никогда не смогу никого убедить, будто я настоящая леди.
– А что там? – спросила Флора.
Я закрыла дверцы и повернулась к ней.
– Мистер Локхарт любезно предоставил мне пару нарядов.
Круглое личико Флоры стало мечтательным.
– Леди Одра тоже была очень добрая. Она одолжила нам с Мэйзи два своих старых платья, чтоб мы принарядились на бал. – Служанка печально улыбнулась – это счастливое воспоминание было омрачено горечью и чувством утраты, моими постоянными спутниками.
Флора продолжила:
– Мое пришлось укоротить да чуток выпустить в талии, а Мэйзи платье как влитое подошло. Размер у нее был точь-в-точь как у леди Одры, и волосы такие же. Они были как сестрички! – Улыбка Флоры угасла. – Мэйзи в ее платье была прехорошенькая.
Я помолчала, чувствуя, что Флоре нужно аккуратно польстить. Не хотелось ее отпугнуть.
– Не сомневаюсь, что на балу вы обе были бы как с картинки, – похвалила я.
– Нет! – шмыгнула носом Флора. – Хотя Мэйзи удалось-таки покрасоваться в платье последний разок. Ее в нем схоронили.
Я кивнула и положила руку ей на плечо. Она перевела взгляд на мою постель, где лежала закрытая Книга духов.
– Это чтобы духи могли написать послание с того света, – негромко объяснила я.
Флора подошла к постели и коснулась обложки книги.
– Мэйзи плясать любила, – сказала она. – А уж волосы у нее какие красивые были! Она умела плести любые косы. – Флора промокнула глаза рукавом.
– А если бы была возможность снова поговорить с Мэйзи, ты бы этого хотела? – спросила я, чувствуя, что Флора все больше и больше мне доверяет.
В комнате становилось темнее. Свечи, зажженные Флорой, создали нужное настроение. Не придется слишком стараться, убеждая ее, что Мэйзи здесь, с нами. Требовался лишь небольшой сигнал, знак с той стороны. Я зажгла свечу на трюмо и опустила на нее защитную колбу.
– Мэйзи боялась темноты, – прошептала Флора.
– Для нее не существует темноты, – отозвалась я. – Духи тянутся к пламени свечи.
То, что не подвластно взгляду людей, они восполняют сердцем. Сердце видит.
Я взяла Книгу духов и вспомнила, что внутри все еще лежит записка миссис Хартфорд. Пришлось зайти с другой стороны.
– Обычно я прошу написать послание на карточке и оставляю его между страницами книги, а когда открываю ее, с другой стороны появляется ответ.
Флора слегка выпятила нижнюю губу.
– Я не очень хорошо пишу.
– Это ничего, – улыбнулась я. – Помнишь, я говорила, что в тебе особенное сияние? Это большая редкость. В твоем случае нужно всего лишь положить ладонь на книгу и мысленно задать вопрос. Хочешь узнать, ответит ли Мэйзи? – Я поднесла книгу к ней.
Флора опустила дрожащую руку на обложку Книги духов, а потом крепко зажмурилась. Ее губы зашевелились, что-то неразборчиво шепча.
Не было необходимости писать новое послание в Книге. То, что осталось после сеанса миссис Хартфорд, все еще лежало внутри. Узнав, что Мэйзи пребывает в лучшем мире, Флора станет больше мне доверять. Я уже вообразила, как мы с ней вдвоем пробираемся в комнату Одры этой же ночью.
Флора открыла глаза и быстро кивнула.
Тогда я положила свою руку поверх ее руки. Что сказать ей, я сочиняла прямо на ходу.
– Есть ли здесь кто-нибудь, кто желает поговорить с нами? – спросила я и помедлила, чтобы вой ветра, доносившийся снаружи, заполнил тишину. – Мэйзи, ты здесь? Мэйзи, ты хочешь поговорить с Флорой?
Свеча на трюмо погасла.
Флора ахнула. Сама природа словно помогала мне осуществить план: ветер усилился и принялся яростно биться в окна.
– Мэйзи злится… – сказала Флора.
– Нет, она не злится, – успокоила я ее. – Она просто взволнована. Порой призраки не умеют контролировать потоки окружающей их энергии.
С криком Флора оторвала ладонь от Книги.
– Она жжется! – Томик с глухим стуком упал на ковер. Я удивленно смотрела, как Флора, спотыкаясь, бросилась к двери. – Простите, мисс! То есть Дженни… Но я не могу говорить с Мэйзи!
Ее шаги вскоре затихли в коридоре. Я огорченно поникла. Флора, наверное, так перепугалась, что теперь не подойдет ко мне и на расстояние плевка. Ветер внезапно унялся. Книга духов открылась на потайной странице.
Пришлось несколько раз поморгать, потому что я не поверила своим глазам. В животе у меня все будто оборвалось. Вместо послания мистера Хартфорда, написанного моей рукой, на странице красовался чей-то изящный мелкий почерк. Там было всего два слова, но повторялись они столько раз, что заполнили обе стороны дощечки. Поначалу разборчиво, затем очень неряшливо, будто пишущий постепенно впадал в панику.
Всего два слова, вновь и вновь.
Помоги мне.
Глава 15
Леди Одра Линвуд
Запись в дневнике
Сомерсет-Парк,
25 ноября 1851 года
Дружочек,
две процедуры кровопускания не помогли, и здоровье отца стремительно ухудшается. Уже несколько раз он выбирался ночью из своей комнаты, а находили его бродящим у обрыва. Ничего не поделаешь, пришлось запирать дверь и оставлять кого-то дежурить у его постели. Я стараюсь бывать с ним как можно дольше, но глядя, как болезнь пожирает отца, я чувствую, что горе разъедает мое сердце, будто соленая вода – скалы, в которые она бьется. Я боюсь утонуть в его страданиях.
Сегодня днем нам нанес визит доктор Мэйхью. Осмотрев отца, доктор отвел меня в сторону и признался: он сделал все, что было в его силах. Теперь нам остается лишь ждать.
Слуги все смелее перешептываются о проклятии. Они так сильно его боятся, что, кажется, с нетерпением ждут, когда же отец умрет. Миссис Донован слушала наш с доктором разговор без капли сочувствия, и теперь мне хотелось бы знать, что за успокоительный чай она подает отцу.
Уильям предложил сменить меня у постели отца, когда глаза начнут слипаться так, что мне потребуется отдых. Он был так мил, совсем не похож на того безрассудного мальчишку-смутьяна, которого я знала прежде. Я подслушала, как мистер Локхарт говорил доктору Мэйхью, что минуты сильных переживаний способны пробудить в человеке лучшие черты. Надеюсь, это означает, что из Уильяма выйдет джентльмен – тот, на кого я смогу положиться. Кому я смогу довериться всем сердцем.
Глава 16
Я бросилась вниз по парадной лестнице. Я уже давно согрелась, и теперь мной владела ярость. Я подошла к кабинету мистера Пембертона и даже занесла руку постучать. За дверью послышались шорохи. Должно быть, хозяин Сомерсета работает там за своим письменным столом.
– Что вам угодно? – поинтересовалась миссис Донован, которая внезапно выскользнула из тени, словно была соткана из самой тьмы.
– Кто-то побывал в моей комнате, – заявила я, – и переворошил мои вещи.
Экономка все так же невозмутимо взирала на меня.
– Немногим ранее я заходила в вашу комнату, мисс Тиммонс, и могу заверить: я ничего не трогала. Лишь оставила несколько платьев в гардеробе и кое-что в трюмо. Все ли вы нашли? Надеюсь, наряды пришлись вам по вкусу. – Экономка оглядела мое платье сверху донизу. – Мне показалось, будто вы не прочь переодеться.
На щеках у меня вспыхнул румянец. Складывалось впечатление, что миссис Донован, даже будучи прислугой, держала весь дом в кулаке. Я постаралась говорить спокойно:
– Я бы предпочла иметь ключ от отведенной мне комнаты и самой следить за сохранностью своего имущества.
– Я в ответе за все ключи в этом доме, – холодно возразила она. – Вам нет никакой необходимости иметь отдельный ключ. У вас есть что-то особенно ценное и вы желаете отдать это на хранение? Я сама спрошу у его светлости. – Она шагнула вперед и трижды быстро постучала в дверь.
– У меня нет ничего такого, что могли бы украсть, – сказала я. – Но я бы хотела, чтобы мои вещи никто не трогал. И еще я предпочла бы запираться на ночь.
Она по-прежнему сверлила меня непреклонным взглядом. Это было все равно что пытаться обыграть в гляделки статую.
– Мистер Локхарт пообещал удовлетворять все мои нужды. Мне требуется ключ от моей комнаты, или я уеду сегодня же. – Последние слова я произнесла несколько громче, чем намеревалась, однако нервы мои были уже на пределе, и я едва не плакала.
Черты миссис Донован разгладились. Под маской раболепия, умение надевать которую – я нисколько в этом не сомневалась – экономка отточила за долгие годы службы в Сомерсет-Парке, таился намек на жестокую улыбку.
Дверь открылась. На пороге появился мистер Пембертон. Он внимательно осмотрел нас с миссис Донован. Я безотчетно опустила голову, вспомнив, как оконфузилась при нашем последнем разговоре. На хозяине Сомерсет-Парка были сапоги для верховой езды.
– В чем дело? – спросил он. В его голосе отчетливо слышалось нетерпение.
Миссис Донован и не подумала изобразить покорность. Вместо этого она выше задрала подбородок.
– Ваша гостья требует собственный ключ от комнаты, милорд, – сказала она.
Я наконец посмотрела на него, намереваясь настоять на своем. Волосы мистера Пембертона были растрепаны как от ветра, а пахло от него так, словно он только вернулся с улицы. Хозяин Сомерсета пристально смотрел на меня и ждал, однако слова будто улетучились из моей головы. Я представила, как объясняю, что нашла в Книге духов послание со словами «Помоги мне», однако он лишь возразит, что это просто дешевые фокусы. Для него я фальшивый медиум, которого он шантажом привлек на свою сторону. Какое ему дело, даже если кто-то рыскает по моей комнате? Я решила промолчать.
Мистер Пембертон перевел взгляд на экономку, но уже не с таким раздосадованным видом.
– В этом доме каждый, кто пожелает, может иметь собственный ключ, – сказал он. – Полагаю, прошлое нас многому научило. Если мисс Тиммонс просит ключ от своей комнаты, она его получит. Будьте добры, принесите его из вашего кабинета внизу.
– Разумеется, милорд. – Экономка едва заметно кивнула и потянулась за большим кольцом с ключами, что висело у нее на поясе. – Ключ у меня как раз при себе.
Она тщательно выбрала ключ, отстегнула его от кольца, поднесла почти к самому носу, внимательно осмотрела и лишь потом передала мне.
Забирая ключ, я почувствовала, как неохотно она выпустила его из руки.
– Благодарю, – ответила я.
Миссис Донован не обратила на меня никакого внимания и повернулась к хозяину Сомерсета.
– Напитки будут поданы через час. Полагаю, мистер Локхарт отдыхает. По совету доктора Барнаби он будет ужинать в своей комнате.
– Спасибо, – ответил мистер Пембертон. – Бромуэлл передал миссис Гэллоуэй, что доктор Барнаби тоже останется на ужин?
Экономка почтительно кивнула.
– Обо всем уже позаботились.
– Прекрасно, – сказал он, отвернулся от нее и тут же переключил внимание на меня.
Либо миссис Донован привыкла к такому резкому обращению со стороны своего господина, либо ей очень хотелось уйти. Она бесшумно, будто змея, каковой и была на самом деле, ускользнула через дверь для слуг, что вела вниз, на кухню.
Мистер Пембертон бросил взгляд на мое платье.
– Когда спуститесь к ужину, познакомитесь с доктором Барнаби. Он, как и все остальные в поместье, полагает, будто вы приехали, чтобы связаться с Одрой и облегчить мои страдания.
– Не извольте сомневаться, милорд, облегчить ваши страдания – моя первостепенная задача.
Хозяин Сомерсета окинул меня снисходительным взглядом, едва не возведя очи горе, а затем ответил, понизив голос:
– Имейте в виду: каждое ваше действие, каждое слово внимательно изучаются обитателями этого дома и прежде всего слугами. Я знаю, что вы сегодня спускались в кухню. От персонала подобает держаться на расстоянии. Подозреваю, что вы и не догадываетесь, сколь важны подобные правила поведения.
Я сжала ключ в ладони, острый край впился в плоть. Прежде мне не доводилось встречать человека, чей характер настолько неприятен, что затмевает всю его внешнюю привлекательность.
– Вы верно сказали, – отозвалась я. – Мне не знакомы правила этикета, гласящие, что следует с меньшим уважением относиться к тем, кто, в общественном понимании, стоит ниже по статусу.