Сказки Торгензарда. Там, где выпивают покойники

– Слышь, чмоня, ты че тут забыл? – спросил с деревенской интонацией амбал.

Внутри парня все сжалось, голос пропал, он в ужасе смотрел на склонившегося над ним человека и не знал, что делать. Бывают такие ситуации, когда ты вообще ничего не можешь сделать. Наслаждаясь своим величием и превосходством над худым парнишкой, дебошир схватил его за рубашку и потащил за собой.

– Пошли давай, объясню тебе, что в армии делают с такими, как ты. – Амбал выглядел довольным, он был боксером, перед которым наконец появилась груша для битья.

Арес тяжело и устало вздохнул и, поглядев на возвращающуюся к своим делам пеструю компанию на заправке, будто бы ничего и не случилось только что, сделал еще один глоток кофе и направился в туалет, где скрылись амбал и парень. Дверь легко открылась. На полу, у писсуаров, в той самой единственной луже мочи сидел вульпессар с уже разбитой бровью. Он плакал и пытался закрыться руками, что-то бормотал на ихнем. Увлеченный занятием амбал даже не заметил, что кто-то третий явился на его праздник. Он еще раз ударил берцем парня с размаху и разбил вульпессару губу, из которой хлынула густая кровь. Парень выплюнул клык. В этот момент дебошир уже отчетливо услышал звук, который хорошо запомнил с армии. Щелчок затвора пистолета. Он резко обернулся и окаменел от трупного взгляда Ареса.

– Вали в свою сраную тачку и еби отсюда сучьим газом, пока я не вышиб тебе мозги, понял? – спокойным голосом сказал Арес, целясь амбалу в голову.

Дебошир обделался. Закивал головой. Медленно пошел к выходу. Запахло дерьмом.

– Стой. – Неожиданно еще сказал Арес.

Амбал остановился.

– Дай правую руку. – Арес не сводил глаз с противника.

Амбал протянул правую руку и тут же завизжал от боли, когда в мгновение послышался хруст. Арес сломал ему запястье.

– Тебе она ни к чему, раз из развлечений у тебя только попиздить людей на улице. – Спокойно заключил Арес и спрятал пистолет только тогда, когда амбал выбежал из туалета, скуля, побеждено согнувшись.

Арес подошел к шмыгающему носом парню и протянул ему руку. Тот не сразу потянул руку в ответ, но через несколько секунд, тяжело вздохнув, доверился. Арес помог парню встать и выйти из туалета. Затем Арес купил влажные салфетки и кинул их на стол перед вульпессаром, чтобы тот вытер зад перед тем, как садиться, потому что чужая моча с пола так и осталась на джинсах. В это же время Арес еще раз подошел к прилавку и взял пару салатиков и еще одну чашку кофе. Вернулся за столик и поставил всё перед уже сидящим на стуле, все еще скованном парнем.

– Долго тут уже сидишь? – Спустя минуту попробовал начать диалог Арес, глотнув уже остывший свой кофе.

– Угу. – Коротко ответил парень.

– Как тебя зовут?

– Артур. – Ответил вульпессар, слегка замявшись. – Артур Элли.

– Голодный?

– Угу.

– Ешь давай тогда. Меня зовут Арес Сколл. Докину тебя до Погремка.

– Вам же куда-то в другое место… – Неуверенно поинтересовался Артур. У него был легкий акцент, но очень хорошо говорил на языке людей Волькрамара.

– Я напиздел. – Коротко ответил Арес.

– Понял.

Артур начал быстро есть, было слышно, как у него урчало в животе. Парень явно оголодал, пока сидел без денег и без надежды, что его кто-то увезет отсюда.

– Зачем тебе вообще Погремок?

– Личные дела… – Сказал парень с набитым ртом.

– Ужель секретное что-то?

– Нет… Простите, ничего секретного. Моя подруга умерла не так давно. Я хотел сходить к ней могилу.

– А как ты тут вообще оказался? – Слегка расслабившись, наконец спросил Арес.

– Меня огра…

– Нет. В Воле Никларнгов.

– А… Родителей уговорил. Здесь хорошие университеты, и я хотел отправиться сюда, чтобы получить образование.

– Ясно, студент. И жить тут остаться?

– Точно нет… – Артур дотронулся до разбитой губы и тут же отдернул руку.

– Так… Лицо сам себе будешь вытирать, понял? – Арес придвинул влажные салфетки покрасневшему вульпессару и продолжил пить кофе. Артур, скривившись от боли, начал промачивать раны.

– Откуда ты вообще? – Продолжил разговор от нечего делать Арес.

– Врастильонна.

– Столица прям? Гарда?

– Я не прям с Гарды. – Чуть разговорился уже все еще шокированный студент. – Я с небольшого городка, что у подножия Брумсцарского хребта. Эгида называется городок. У нас очень красивые места. Мы, когда с родителями ездили в Гарду, часто останавливались на полпути на обочине и выходили пройтись по проселочной дороге, что шла между тянущимися до горизонта виноградниками. Как перед глазами снова то тут, то там каменные заборчики, отдельные одинокие виллы с увитыми плющом стенами и старой красной кровлей… Было всегда очень жарко, но это было всегда так завораживающе и умиротворяюще.

Одним словом, Арес наконец разговорил Артура и второму полегчало после того, как утонул в воспоминаниях о детстве и выговорился. Вдруг он встрепенулся, будто вспомнил о чем-то чрезвычайно важном и виновато, будто это нужно было сказать еще год назад, пролепетал: «Спасибо». Арес просто кивнул в ответ и наконец допил кофе.

– Я был один раз в Мольертте. – Сказал Арес, ожидая, пока студент доест. – Только в Сцурнивенте.

Орбасцианские поля? – Тут же спросил Артур, зная, что в Сцурнивенту все прибывают только ради них.

– Да.

– В следующий раз лучше летите на остров Альтвахт, что в Страмуриа. Вандрелианская равнина менее известна, но гораздо более красива. Все вульпессары гоняют туда, оставив Орбасцианские поля туристам.

– Спасибо, учту парень. И все же… Возвращаясь к более насущным вопросам. Ты уже был в Погремке?

– Был. Подруга звала меня туда на каникулах, весь городок показала. Пока еще была жива…

– А сам ты живешь в Кнлеке?

– В Кулаке Никларнгов.

– Даже туда пробился. Молодец. Там действительно хорошие университеты. Раз так все получилось, поможешь мне быстренько найти пару мест в Погремке, когда доберемся туда?

– Да, конечно, разумеется. – Тут же закивал головой Артур.

– А как подругу то умершую зовут?

– Погибшую.

– Погибшую, значит…

– Ее сбила машина. Анна Керс.

***

Фридрих активно вонзал лопату в свежую могилу, пытаясь добраться до очередного желанного трупа. Он греб землю так, будто бы пытался вытащить ножом из кости лакомый костный мозг. Для Фридриха копание имело еще и собственный сакральный контекст. Его распалял этот процесс. Ему казалось, что лопата – это твердый фаллический символ, прорывающий девственную плеву земли, чтобы достать заветное сокровище, лакомство, которое Фридрих будет сосать, жевать, лизать, смаковать, а главное – ебать. Это чудовищное желание, которое даже невозможно выразить ни словом «совокупиться», ни словом «трахнуть», а именно «выебать», наполняло с детства всю его сущность. Всю жизнь перед ним та благоговейная для него, та сцена, когда ему было 12 лет, а его старшая сестра умерла. Он помнил то застывшее в комнате время, как лучи Огненной Звезды аккуратно падали на комод, дубовый элегантный письменный стол. В комнате стояли шкафы с большим количеством классических книг. Только цветы все вынесли. Они были слишком живые для этого места. В тот день Фридрих впервые остался в этой комнате один. Он видел, как в воздухе летает пух, даже частички пыли были такими заметными. И стояла абсолютная тишина. Колдовством окутывал тот ранний утренний час. Было жарко, но в окно залетал холодный ветерок. Старшая сестра лежала в открытом гробу и, казалось, безмятежно спала, закрыв глаза. Охраняемый от всего на свете родителями Фридрих впервые увидел тогда смерть. Смерть пугающую и одновременно для него великолепную. Рассветный час, пух, тишина, колдовство – разве не может это очаровывать? В особенности юного любознательного мальчишку. И в тот момент в сознании Фридриха начала зарождаться мысль, в голове начал прогрызать свой путь к мозгу чудовищный червь, несущий с собой проклятье. В понимании Фридриха навечно соединились понятие любви, желания и смерти. Фридрих не видел больше в жизни ни единой живой девушки, которая была бы для него хоть немного столь же прекрасной, как его мертвая старшая сестра. Десятилетия жизни проходили для него в абсолютной апатии, в мрачном одиночестве, избавить от которого его не могли ни семья, ни родители. Он совсем удалился от них и единственный луч света, который блеснул в его жизни, стала смерть его бывшей университетской одногруппницы, единственной живой женщины, к который Фридрих испытывал хоть какое-то влечение. Ее похороны прошли, как подобает: сотни незнакомых людей, ожидающих, когда уже можно будет пожрать после того, как ее наконец закопают, а потом бубнить себе под нос тосты, нажравшись, как свинья. Только родители мертвой искренне горевали. А Фридрих наоборот – ему казалось, что за тридцать лет его жизни у него еще ни разу так не стоял член. Он сложил руки на паху, будто бы в смиренной скорбящей позе, однако он просто пытался скрыть стояк, а его покрасневшие щеки и влажные глаза говорили лишь о чудовищном желании присунуть трупу перед ним. Спустя месяц его подруга стала его первой жертвой. Фридрих на тот момент допустил много ошибок, долго возился ночью, уже даже начало светать, когда он только добрался до заветного гроба. Однако все ему сошло с рук. Кладбище было столь «значительным», что вырытую могилу обнаружили только через четыре дня. Труп в могиле был неестественно выгнут – у него был сломан позвоночник. Ноги и руки были связаны вместе, а в рот был вставлен расширитель для рта, который служил больше элементом издевательства, нежели служил для какой-то практической цели. Тело было исполосовано ножом, присутствовали следы изнасилования, уши были отрезаны и запиханы по итогу в задний проход и вагину. Кожа подмышек была срезана, лоскуты так и не нашли. Вся одежда пропала. Имеющая кучу проблем с преступниками, охотящимися за живыми людьми, полиция замяла дело, а местные и вовсе со временем позабыли, что на кладбище что-то там произошло. С тех пор Фридрих стал путешествовать между небольшими городками и искать новых мертвых «любовниц»…

Лопата привычно ударилась об гроб, Фридрих сделал все необходимое и вскрыл «консервную банку», добравшись до своей рыбки. Очередная студентка. Ограблена, изнасилована и убита в подворотне. Фридрих считал себя счастливчиком, что в городе Погремок ему удастся трахнуть сразу два трупа, прежде чем отправиться за новым «урожаем». Фридрих снял штаны, оголив член, и крепко прижался им к мертвой, начиная посасывать гнойные выделения. Забывшись в блаженстве, мужчина даже не услышал, как гравий, рассыпанный у могилки, зашуршал и над ним склонилась тень. Тень то Фридрих уже заметил. Он резко поднял голову, и женщина, склонившаяся над ним, закричала и бросилась прочь. Фридрих не успел даже натянуть штаны. Он схватил лопату и трясущимися во все стороны яйцами помчался за той, что нарушила его праздник. На улице прошел дождь, и жидкая грязь сковала кладбище. В панике женщина так бежала, что даже не подумала о том, чтобы хоть как-то смотреть под ноги. В одно мгновение ее ноги поскользнулись на грязи, и она с размаху рухнула на дорогу. Нога сломана. Торчит кость. Горячая кровь хлещет наружу, смешиваясь с мулякой. Женщина поползла прочь, крича, зовя на помощь, но даже если на кладбище и был охранник, то он либо валялся пьяным на какой-то могиле, либо был слишком труслив, чтобы откликнуться на зов. Не сильно напрягаясь, очень аккуратно, Фридрих подбежал к женщине, схватил ее за руки и потащил ее к свежевырытой могиле, не обращая внимания на ее вопли. Он кинул ее в открытый гроб, спустился туда сам и, прицелившись лопатой, нанес удар прямо в горло, чуть ли не отделив голову от плеч. Вопли сменились булькающими звуками, как со шланга хлынула кровь. Тело задергалось в агонии, а Фридрих подставил эрегированный пенис под кровавый потом, аккуратно подрачивая. Снова что-то щелкнуло в его голове. Снова небывалая эрекция, как тогда, в первый раз, когда он выкопал мертвую одногруппницу. Сгорая от похоти, Фридрих лег на еще бьющуюся в агонии женщину и вставил член ей во влагалище. Фридриха охватила буря эмоций и он быстро кончил, прямо в тот момент, когда тело женщины дернулось в последний раз. Мужчина тяжело дышал, постанывал от невыразимого оргазма, который испытал. Он лежал так минуты две, приникая всем телом к еще теплому трупу. Потом он достал член, встал в полный рост и помочился на жертву, как делал всегда. Но всё, как всегда, уже точно не будет. Фридрих нашел ниточку, которая вернула ему давние ощущения, в тот период, когда они еще не приелись.

Мертвые, но еще горячие тела стали его новым наркотиком.

***

Погремок знал и лучшие времена, но все же прибрежное положение давало ему некоторые привилегии. За ним ухаживали, сюда приезжали туристы. Здесь не было порта, пролив Широкоушки был достаточно чистым для того, чтобы в нем можно было купаться. Проезжая по скалистой дороге, с которой хорошо было видно тянущееся вдаль побережье, Арес посматривал на разноцветные точки, которые были на самом деле в отдалении различными существами, прибывшими со всей Воли Никларнгов, чтобы расслабиться, поплескавшись в воде, и занять чем-то детей. Уже светало. Артур уснул в дороге, у него изо рта текла слюна прямо на паховую область джинсов. Арес отчего-то слегка привязался к этому олуху и был рад, что этот придурок, искавший попутку в глухомани, не попал к нехорошим людям. Изначально Арес хотел проучить вульпессара, устроив ему шоковую терапию в машине, напав на него понарошку, чтобы тот не лез в первую попавшуюся тачку, но парень и так не мог отойти от того, как к нему приебался тот амбал. Поэтому Арес решил его не трогать лишний раз и дал ему возможность поспать в относительной безопасности.

От очередного резкого поворота голова Артура стукнулась об окно, и он проснулся, сглатывая с трудом из-за сухого горла.

– Вода в двери. – Коротко сказал Арес и вульпессар тут же присосался к бутылке теплой воды.

Для того, чтобы добраться до кладбища, пришлось проехать весь городок до другой его части. Навигатор то показывал дороги, которых уже не было, то те, которых еще не было. Карты этого маленького городка давно не обновлялись, и Арес был рад, что взял с собой Артура, который показывал дорогу. Частные домики Погремка были окружены заборами, которые в свою очередь безошибочно выдавали уровень богатства владельцев жилища. То мимо окон проплывали ржавые железные заборы, состоявшие из располагавшихся в отдалении друг от друга на метр железными прутьями, то натянутая стальная сетка по колено, то кирпичная кладка, то безвкусные узорчатые золоченые произведения сельского искусства.

За городом наконец показалось кладбище, представлявшее собой зрелище удручающее. За ним мало следили, забора не было, дороги совсем размыло, охранник в сторожке валялся вусмерть пьяным рожей в стол, большое количество могил поросло бурьяном, и его не косили ни работники кладбища (если таковые имелись), ни родственники покойных, которые об этой могиле, скорее всего, вообще забыли. Уже рассвело. Арес сказал Артуру ждать в машине, но тот был непреклонен. Вульпессар напомнил, что сам собирался сюда, чтобы навестить могилу погибшей подруги. Арес лишь пожал плечами, уже зная, что за цирк начнется дальше. Арес и Артур отправились вперед по жидкой грязи. Парень в ужасе смотрел на то, во что превращаются его белые кроссовки.

Как и предполагал Арес, все пошло по сценарию: Анну Керс еще не обнаружили в том состоянии, в котором она находилась перед ним в данный момент. Обезображенный труп наполнили личинки, мухи отложили яйца, и все внутри нее бурлило, надувалось, двигалось по мере того, как внутри тела копошились червяки и всевозможные поедатели мертвечины. Артур с каменным лицом уставился на кровавое зрелище, затем медленно отошел к кусту смородины и выблевал салатики с кофе, и еще несколько раз после этого его выворачивало желчью и слизью. Пока парень опустошал желудок, Арес смотрел на труп и думал. Правильную информацию ему подогнал Фильтр. У некрофила либо были связи в полиции, либо целая шайка, которая заводит знакомства с моргами или университетами и покупает информацию о мертвых студентках. Но он все равно пока что опережает Ареса. Нужно связаться с Фильтрами и навести справки о мертвых студентках в ближайших городках, вероятно некрофил двинется куда-то в те края. Но в какой именно город он поедет следующим? Нужно понять, что именно его так привлекает помимо того, что мертвые – студентки. Тяжело дышащий от шока и страха Артур пересилил себя и присел на корточки рядом с Аресом.

– Какого, блять, хуя? – хрипло поинтересовался парень.

– Не повезло твоей подруге.

– Это пиздец. Это, сука, полный пиздец. – Артур поднялся и стал беспокойно ходить туда-сюда рядом с могилой, шурша по гравию.

Ареса начал раздражать шум, мешающий ему думать. Мужчина хотел поднять глаза на Артура, но его взгляд тут же остановился на уровне кроссовок парня. Арес совершенно точно увидел, как от могилы ведут следы помимо тех, которые принадлежали «сыщикам». Бессонная ночь помешала Аресу заметить эту важную деталь сразу, с другой стороны, нужно было в первую очередь убедиться, что Фильтры не ошиблись насчет новой жертвы. Арес поднялся на ноги и, вглядываясь в следы, отпечатавшиеся в грязи, направился по дороге.

– Эй, не оставляй меня здесь! – Артур побежал за мужчиной, поскользнулся, упал, засрав джинсы, поднялся и догнал человека. Ужас от ситуации затмил злобу на то, что он испортил свои любимые вещи. – Куда мы идем?

Арес не отвечал. Вместо этого он шел по следам и, в первую очередь, подтвердилась его догадка о том, что на этом кладбище вообще никого не бывает. Вероятно, что и хоронить тут перестали, а студентка была каким-то исключением. Места тут уже почти не осталось, а тратиться на расширение забора никто не собирался. Да и могилы, стоявшие здесь, явно уже привыкли к вечному одиночеству. У ворот кладбища следы обрывались перед застеленным травой и разбитым асфальтом входом. Зато появились новые ножки, причем четыре. Следы вели направо от входа в ту сторону, а вот обратно к воротам возвращалась уже только одна пара. «Дерьмо какое», – красноречиво высказался Артур, а Арес, утвердительно кивнув, пошел дальше в неизвестность.

Новая обнаруженная могила перечеркнула весь дальнейший порядок действий, которые Арес составил при рассмотрении прошлого трупа. Он выругнулся, а Артуру уже нечем было блевать, но желудок пытался выдавить из себя хоть что-то еще. С губ Артура стекла желчь и капнула покрытую росой траву.

– Блять, сука. – Выругнулся Арес. – Поздно взялись за эту тварь. В могиле два трупа, а значит этот урод вкусил горячей крови.

– Я нихера не понимаю. – Хрипло и сдавленно ответил Артур, борясь с желудком и стараясь не потерять сознание.

– Вон та, что снизу – владелица гроба. – Арес сложил руки на груди. – А сверху – откуда-то взявшаяся гостья, скорее всего зевака с кладбища. Как видишь, ее убили.

– Точно убили?

– Ну а на кой черт ему труп с другой могилы тащить?

– Блять, какая же вонь…

– Ему больше не нужны будут даже недавно умершие студентки. Теперь он будет охотиться за только что убитыми, еще горячими телами. Эта тварь начнет убивать. А значит теперь ему не спрятаться на пустынных кладбищах за городом.

Артур молча ждал, ожидая дальнейших действий Ареса.

– Артур, у тебя есть еще подруги в Кнлеке или Кулаке Никларнгов?

– Эм, ну есть медсестра знакомая… Еще подруга, которая работает в забегаловке, бариста еще…

– Студентки, идиот.

– А, ну… Да, да, конечно. В Кулаке Никларнгов. Одногруппницы, например.

– Безбашенные подруги, которые не побоятся залезть в кровавую ванну.

– В прямом смысле?

– Нет.

– Есть одна…

– Хорошо. Поможешь мне.

Не дожидаясь ответа или препираний Артура, Арес достал свой «служебный» телефон и по шифрованному каналу связался с Фильтрами.

– Это Ладья. – Поздоровался, как обычно, Арес.

– Как охота?

– В тупике.

– Вступаем в игру?

– Именно.

– Слушаем.

– Найдите ребят, которые прошерстят морги и университеты Кнлека или Кулака Никларнгов. Денег не жалейте, не сами тратимся. Предположительно, они должны наткнуться либо на хорьков, которые сливают данные, либо на тех, кто эти данные покупает. Некрофил уже совершил убийство, жестокое, он слетает с поводка. Точно потеряет бдительность.

– Морги зачем? – Холодно уточнил Фильтр.

– На всякий случай, но главный упор на университеты. Этот зверь бешеный, но еще не умеет убивать, постарается быть осторожным, но в выборке будет неразборчив, кинется на легкую добычу. Подкиньте ему мраморного мяса. У меня есть наживка, позже дам точную инфу. Основной костяк работы сейчас валится на Смотрителя и Языка. Устройте так, чтобы университет слил некрофилу наживку, расположим ее в отдаленном глухом райончике.

– Точно клюнет. Сделаем.

– Ждите инфы.

– Понял.

– Какого… – Артур воскликнул, едва Арес положил трубку.

– Что?

– Ты… – Артур собрал себя в руки. – Какого хрена ты решил, что моя подруга станет наживкой для какого-то маньяка?

– Ей заплатят.

Артур смотрел на Ареса круглыми глазами, не в силах справиться с ультимативностью его слов.

***

Кулак Никларнгов был не самой большой столицей в Торгензарде. Да даже на Волькрамаре. Однако он умел впечатлять строгостью своих линий и общим архитектурным решением. Город был погребен под камнем, мостовыми высокими прямоугольными зданиями, состоящими, как правило, из несколько разной высоты прямоугольников. При этом не выглядели, как социальное жилье коммунистических стран, а представляли из себя очень лаконичные, гладкие и чистые формы, лишенные как изысков, так и презрительной бедственной пустоты. Они были построены так не для того, чтобы сэкономить или радовать глаз рабочих, или для того, чтобы процесс строительства был максимально упрощен. В этой идеальной простоте хранилась та самая сложность. Совокупность этих высоченных гладких серых строений создавала в городе столь нужную для правительства атмосферу порядка, они будто свидетельствовали о силе власти, неотвратимости «Стилета Вотаменмура» и клали тяжелое бремя обязанности и ответственности на граждан своим видом. По мокрым дорогам проезжали белые или черные машины, цветные тут были не в почете, однако попадались и такие. То тут, то там проходила полиция, или Эсео Рэдар. Из-за туч и легкого дождя было настолько темно, что на улице даже включили белые фонари. Ветер залетал в форточки сидящих в квартирах людей, швырял желтые мокрые листья на окна, гудел на верхних этажах многоэтажек. На административных строениях висели флаги Воли Никларнгов: черно-белые со стилетом, протыкающим сверху-вниз череп и надписью под ним «STILVS AD GVTTVR». На стенах, над входом и под крышей многих зданий были высечены каменные головы, портреты героев Оргерта, а также и современной Воли Никларнгов.

Фридрих еще не был в столице, и оттого зрелище повергало его в благоговейный ужас. Тем было хуже для него, учитывая ту работу, которую он собрался сделать. Как бы ни пытался с тем же азартом поднять свой стояк на привычные трупы в гробах мужчина, ему это теперь не удавалось. Он смотрел купленное в Вульфдене gore-порно, в котором люди в масках насиловали трупы на кладбище, хоть и не истязая их так, как это делал Фридрих. Таким образом мужчина перебивался между своими походами на кладбище с его грязными целями. Член всегда стоял хорошо, однако единственное, чего он теперь желал и чего так боялся из-за сложности и нового уровня опасности, была тяга к еще горячей мертвой женщине. Он дрочил перед тем, как уснуть, вспоминая тот сладостный миг, когда воткнул своего дружка в еще не остывшую вагину, омытый горячей кровью. И этот опыт он снова хотел повторить. Вживую.

При этом Фридрих так и не отрекся от своего главного объекта наслаждения: студенток. В животе летали бабочки, когда мужчина представлял, как на лице студентки, которая уже никогда не вернется домой к родне, появится тот самый ужас, как у той женщины. Предсмертный ужас. Он разобьет ей лицо ломом или пустит кровь ножом, как свинье, она упадет, дергаясь в агонии, обделается, пустит мочу в штаны, а Фридрих прижмет ее к земле и кончит в момент, когда тело дернется в последний раз. От этих мыслей мужчина кончил прямо сейчас, даже не трогая пенис.

Фридрих, поменял трусы, одел чистый костюм, положил в карман складной нож, посмотрелся в зеркало. Это были уже не глаза человека, это были глаза чудовища. Они затухали днем, когда Фридрих должен был быть такой, как все. Частью потухшей массы, двигавшейся по жизни, как слизняк, оставляя за собой лишь дерьмо и пустоту. Ночью же его глаза открывались, светились, фокусировались, готовясь к славной охоте. По крайней мере теперь Фридрих не считал себя падальщиком. Теперь он охотился на свежую добычу. Он сорвался с поводка.

Его олухам хоть и понадобилось время для того, чтобы слегка поменять в этот раз свою основную задачу, все равно справились достаточно быстро. Деньги он им платит не зря. Фридрих, получил наводку, что двадцатилетняя студентка Никларнгского Государственного Университета Виола Ковач каждый день ездит по полтора часа от квартиры в отдаленном районе столицы до места учебы, а значит ее район – сраная глухомань, в котором половина зданий заброшена, а жильцы домов столь запуганы уровнем криминалитета, что побоятся высунуться на помощь, если даже кто-то будет вопить прямо перед их входной дверью. Мужчина еще раз посмотрел на фото девушки. Стройная, черные, как воронье крыло, волосы, пухлые губы с блеском, голубые глаза, густые сделанные брови. Симпатичная. Но станет еще симпатичнее, когда ее рожа утонет в кровавом потоке, льющемуся из ее лба. Фридрих закрыл глаза, представил это зрелище и собрался с силами. Пора на охоту.