Сказки Торгензарда. Там, где выпивают покойники

Артем Журавлев

Сказки Торгензарда. Там, где выпивают покойники

Пролог. Человек с глазами покойника.

Сегодняшней ночью было довольно прохладно даже для Периода Тени. Моросил легкий дождь, а ветер игрался с ветвями высоких пожелтевших деревьев, скрывших звезды от тех, кто приходит в бар. По асфальту застучали берцы, иногда хлюпая по едва заметным лужам. От зажжённой дешевой сигареты исходил тусклый свет, слабо освещая лицо идущего к бару. Прохожих на ночных улицах Кнлека уже не было. В воздухе стоял запах озона, иногда сверкали молнии. Район, в котором находился «Пьяный оратор» можно было назвать «малозаселенным». Большое количество заброшек, царящий всюду тлен, разбросанные стройматериалы на площадках, на которых когда-то начали строить новые многоэтажки или магазины, но в итоге эти здания так навсегда и застряли в состоянии недостроя. Берцы стучали, проходя мимо подожженной некогда машины, которую владельцы так и оставили тут ржаветь, даже не сдав ее в металлолом. Иногда даже чудом встречались жилые многоэтажки или ларьки, в которых можно было приобрести, как шоколадный батончик с газировкой, так и пакетик с белым порошком вне зависимости от твоего возраста. Главное, чтоб с бабками пришел. В одном из таких ларьков стоял за прилавком неприятного вида жирный мужичок с сальными длинными волосами, завязанными в хвост, жиденькой бородкой и прыщавым круглым лицом. В другом ларьке – больного вида рогардт с проплешинами в шерсти, воспаленными глазами и дырками в козлиных рогах.

В конце улицы в оранжевом свете фонарей наконец показался живущий своей особой и таинственной жизнью бар «Пьяный оратор». Один из сидящих у окошка завсегдатаев, посмотрев в окно, увидел знакомую фигуру, появляющуюся здесь регулярно, как минимум раз в неделю. А порой и чаще. Этот мужчина всегда приходит в темной одежде. На этот раз в черной кожаной куртке с черной футболкой под ней, в тактических темных штанах и берцах. Мужчина немного постоял у входа. Докурил сигарету. Затушил в луже и метко кинул окурок в мусорку. После чего провел рукой по мокрым от дождя волосам, закинув их назад, и вошел в бар. Тогда уже в самом заведении все узнали Ареса Сколла – человека из того разряда, что ты не знаешь о нем практически ничего, но кажется, будто он твой давнишний знакомый, с которым ты прошел уже полжизни. Нечто притягивающее было в Аресе, хотел он того или нет.

Аресу был 41 год, ростом около 185 см. Жилистый, сухой. Кожа бледная. Глаза серые. Взгляд, как у трупа. Волосы светлые, средние, закинутые назад. Сильно заметен был один крупный шрам от правого уха к шее. На несколько едва заметных шрамов на руках и пальцах можно обратить внимание только, если Арес решит пожать тебе руку. Одежда у него зачастую поношенная, но всегда чистая. От него пахнет дешевыми сигаретами, сталью, бензином. Никогда не суетился, даже когда в баре начинались драки. Его движения точны, хорошо видит периферическим зрением. Разговаривает громко и уверенно. Без татуировок, хотя и внешний вид мужчины располагает к тому, что у него вся спина и руки должны быть исколоты тюремными или наемническими рисунками. Никто не знал, чем занимается Арес. Тот всегда лишь отшучивался, что работает охранником на заводе. Арес был всегда немногословен, холоден. О нем знали, что он курит дешевые сигареты, не любит сладкое. В баре всегда пьет один и тот же напиток: пахнущий огнем и пылью сотол. Знали, что он ненавидит шум, любит дождь. А еще он всегда любил слушать людей в баре, хотя бы даже краем уха. Иногда даже присоединялся к разговору, когда за историей не стоял пустой трёп. Однажды он сказал кому-то: "Тело гниет – а история остается", на что пьяные собеседники уважительно закивали с многозначительным видом. Кто-то шептался о том, что Арес – торговец оружием и срубает немалые деньги на теневых поставках либо Старой Дользандрии, либо Ковжуху во время войны, которая у них сейчас идет, либо и тем, и тем одновременно. Другие шепчутся, что Арес из Стилета Вотаменмура, и он собирает данные для спецслужбы, буквально слушая все из первых уст. В общем, кто что мог – то и выдумывал, не имея под своими выдумками никаких реальных оснований.

Как обычно Арес вошел в бар, слегка кивнув приветственно головой бармену и тем, с кем однажды разговаривал, и направился к своему любимому месту за барной стойкой, чуть в отдалении от того угла, где обычно сидел или зависал бармен. Бармен в свою очередь чуть оживился, увидев Ареса, и уже начал открывать новую бутылку сотола. Арес сел за барную стойку, расслабленно положив на нее руки и чуть сгорбившись. С его волос и кожаной куртки стекали капли дождя. Арес молча ждал и смотрел на освещенные неоном бутылки алкоголя. Бармен поставил перед Аресом шот живительной влаги и заговорил первым.

– Ллатьярдский наконец довезли. – Бармен гордо показал бутылку со старомодным дизайном. – Я давно уговаривал Леофрика потратиться именно на этот бренд. «Линеа Роха» – настоящие летекьярские мастера, знающие толк в своем деле.

– Не сказать, что я сильно разборчив в этом плане. – С усмешкой через секунду ответил Арес.

– Ты попробуй. Это небо и земля по сравнению с тем аворструбским дерьмом, которым тебя поили до этого.

Арес выпил шот сотола, и даже его неискушенные вкусовые рецепторы почувствовали разницу. Чуть землистый, с травяными нотками, с легким привкусом пепла и приятным запахам дыма. Все сбалансировано, ничего не преобладает, ничего не перебивает другие оттенки вкуса и запаха. Арес на секунду закрыл глаза от удовольствия, и бармен понял, что попал в точку.

– Как эти чертовы зайцы так научились гнать сотол. – Уважительно сказал Арес, постучав пальцами по барной стойке, как он обычно делает, намекая на следующий шот.

– Они его и придумали, чего б им не уметь. – Пояснил бармен, наливая еще. – Ты вообще поздновато сегодня.

– Дела были. Серьезные.

– Понял. Не лезу. Держи. За счет заведения. Леофрик передает привет.

Арес кивнул. Он всегда так говорит спасибо. Выпил еще шот сотола. Приятный огонек прошелся по горлу и упал в желудок. Слух чуть обострился, время замедлилось. А Арес поймал ухом интересный разговор. Он обернулся к окну и увидел, как за столом сидит вульпессар с зеленой шерстью и скьяльбрис. Тут уже стоит рассказать чуть подробнее о видах вульпессаров. Уже упомянутые «руфа вульпекула» – наиболее распространенный народ, для которого характерен рыжий или золотисто-рыжий цвет шерсти. «Каерулеа вульпекула» – второй по численности народ. Им характерен синий или голубой цвет шерсти, отличаются зачастую развитой мускулатурой. В среднем чутка выше ростом, нежели другие вульпессары. «Виридис вульпекула» – печально известные вульпессары с зеленой шерстью. В прошлом промышляли разбоем и агрессивной политикой по отношению к соседям. Это привело к тому, что виридис вульпекула были практически стерты с лица земли другими вульпессарами. Их осталось мало, однако в современном мире им удается на данный момент не исчезнуть насовсем. «Пурпуреа вульпекула» – так называлась царственная династия объединенного государства вульпессаров, обладавшая шерстью фиолетового цвета. В ходе войны с Мионией, ставшей для объединенного государства последней, царствующая династия была полностью убита во время штурма столицы мионийцами, а страна поделилась на небольшие независимые государства, которые со временем объединились снова. После гибели всех представителей династии более не появлялось на свете ни одного вульпессара с фиолетовой шерстью. Сидящий за столом виридис вульпекула о чем-то напряженно рассказывал своему белошерстному кошачьему другу. Слышно только было отчетливое раз за разом: «Ненавижу людей». Арес еще не встречал этого вульпессара в этом баре. Кто-то новенький. Арес стал замечать, что изрядно нажравшиеся люди стали оборачиваться на молодого лиса, что могло привести к очередному межнациональному конфликту в заведении (в «Пьяном ораторе» это настолько обыденно, что никто даже не обижается уже на это). Ненавидящий шум Арес встал из-за стойки и медленно поплелся к вульпессару и скьяльбрису в надежде предотвратить драку. Едва тень Ареса упала на этих двоих, как те вжались в стулья, тут же прекратив разговор. На вид обоим было около двадцати лет. У каждого стояло несколько пустых кружек пива, и кажется скьяльбрис обоссался.

– Свободно? – Арес, не дожидаясь ответа, присел на свободный стул рядом с вульпессаром и начал молча смотреть на обоих.

– Мы уйдем. – Промямлил скьяльбрис. – Мы не хотим проблем.

– Сиди. – Холодно сказал Арес и посмотрел на вульпессара.

Лис сидел, чуть дрожа и не рискуя посмотреть в глаза человека. Просидели так минуту. В полной тишине. Остальные посетители потеряли интерес к сцене и продолжили снова общаться между собой, потягивая алкогольные напитки. К Аресу подошла подосланная барменом девушка с подносом, на котором стояли две кружки штургского пива и шот сотола. Она поставила напитки на стол и быстро ретировалась. Арес снова посмотрел на вульпессара.

– Что случилось? – Спокойно спросил он.

– Ничего… Тяжелый день. – ответил тот, все еще не решаясь посмотреть в глаза.

– Ты новенький тут?

– Да…

– Виглаф, мы можем просто уйти. – Напряженно сказал скьяльбрис вульпессару.

– Так, котенок, не с тобой говорю. – Резко оборвал Арес скьяльбриса и снова повернулся к вульпессару. – А ты значит Виглаф, да? Любишь по дому побегать с белыми шнурками на берцах, пока никто не видит?

– Н-нет! – Тут же воскликнул Виглаф. – Нет, я не… Это не то…

– А что же тогда? Рассказывай давай.

– Ты не должен… – Опять открыл рот скьяльбрис.

– Да заткнись ты. – Рыкнул Арес. – Или еще раньше его вылетишь из бара.

Скьяльбрис потупил взгляд, обхватил двумя руками кружку пива и замолк.

– Моя жена… – Начал тихо вульпессар.

– Рановато ты с этим делом. – Вставил свои пять копеек Арес.

– Ну не перебивай, ладно? – Скорчившись будто от боли, будто прошипел Виглаф. – Мы с ней были недавно в баре за городом. Весь день были в дороге, я устал вести машину. Решили посидеть отдохнуть. Она выпить хотела, я хотя бы кофе. У входа стояли байкеры, они мне сразу не понравились. Мы зашли в бар, посидели, решили вернуться в машину, чтобы поспать. Уже был поздний вечер. И когда мы выходили, я уже даже смутно помню, что произошло. Очень быстро. Меня ударили, ее схватили, вот она уже на байке, ее связывают. Через день ее нашли недалеко, в лесу. Изнасилованную, без одной руки и ноги. Рядом стоял костер, на котором байкеры и пожарили лисятину после изнасилования.

В этот момент вульпессара скрючило, и он наблевал рядом со столом. Арес положил руку ему на спину. Бармен недовольно посмотрел в сторону столика, махнул рукой и продолжил делать коктейль. Когда спазмы прекратились, а хриплый голос вернулся – вульпессар продолжил.

– Их так и не посадили. Даже искать не захотели, потому что байкеры эти с каким-то ОПГ. Вот и пришлось собрать всех знакомых вульпессаров, гремзирдров, скьяльбрисов. Мы то этих байкеров нашли и их клуб. Оружие достали. – У вульпессара из воспаленных глаз потекли слезы. – Мы там всех положили. Башку снесло напрочь. Кого успели – того запытали перед смертью, даже тех, кого не было той ночью у бара за городом.

Лис замолчал на некоторое время, Арес не стал прерывать тишину.

– Вот и нас искать не стали. – Виглаф сделал глоток пива из стеклянной кружки. – Просто другой ОПГ было очень на руку, что мы ослабили эту группировку. И всё. Ничего не поменялось. И я не знаю, что делать дальше.

– Ты правильно сделал. – Твердо сказал Арес, положив руку ему на плечо.

Вульпессар чуть испуганно и непонимающе в первый раз посмотрел в глаза Ареса. Серые, холодные и правдивые.

– Бешеных собак стреляют. – Арес выпил сотол и на несколько секунд замолчал, внимательно разглядывая рюмку. – И, к сожалению, эта ноша падает на наши плечи.

– Мы думали, что ты… – Начал было тихо скьяльбрис.

– Не, уголовников я не переношу, кем бы они ни были. – Арес поставил рюмку обратно на стол. – А ты, Виглаф, держись. Переживешь. Что тебе еще остается. Только не вешайся. Тебе пока рано.

Арес встал из-за стола. Пожал руку вульпессару и скьяльбрису. Выпил сотол у барной стойки. И направился на улицу. На работу.

Хоровод мертвых студенток

По листьям и веточкам стучали капли черного дождя. Одинокие деревья стояли на кладбище, угрюмо склонившись над серыми могильными плитами. Тучи скрыли Яркую Звезду, и оттого даже она не могла хоть как-то осветить мрачное пристанище мертвых. Хрустел гравий. Фридрих Марк медленно брел по дороге. Глаза привыкли к темноте, и оттого были видны очертания железных оград и нескончаемой тропинки. Фридрих пару вытаскивал в пути скомканную бумажку и, на секунды осветив текст зажигалкой, сворачивал ее обратно в карман, вспомнив нужную информацию для поиска могилы. Сторожа либо не было, либо он просто спал где-то далеко в своей маленькой кабинке.

Изредка Фридрих перелазил через заборчики и, подавив растущие цветы ботинками, подходил к могильным плитам, чтобы осветить зажигалкой имя, год рождения и смерти, и посмотреть на фотографию усопшего. Первые три-четыре раза Фридрих спокойно отреагировал на то, что ошибся в поисках. Затем он начал материться, пинать свежие цветы на могилах, со злостью пинать калитки. Он понял, что заблудился, хотя ему казалось, что это кладбище он знал уже очень хорошо. Однако на этот раз он искал нужную могилу в той части, в которую до этого еще не совался. Фридрих еще раз проверил бумажку, которая уже успела размокнуть в кармане его дождевика. Мужчина кинул бумажку на какой-то куст, будто смахнул сопли с пальцев, и направился дальше рыскать по кладбищу, то и дело суя в лицо фотографиям зажигалку. И наконец удача настигла его.

Фридрих застыл с зажигалкой, смотря на фотографию покойной. Ее звали Анной Керс, на момент смерти ей исполнилось девятнадцать лет. Умерла недавно. Капли стекали по фотографии, на которой она улыбается. Каштановые длинные волосы, легкий едва заметный макияж, треугольное лицо, пухлые губы, карие глаза, тонкая шея. У нее была обычная миловидная внешность, в кадр попал верх ее любимой белой футболки. Фридриху казалось, что она смотрит прямо на него и улыбается именно ему. Он крепко сжал в руке лопату, которую все это время тащил с собой. Ночь только началась, а ее самый темный час станет тем временем, когда Фридрих по-настоящему живет. Время, когда он снимает свою человеческую маску, в которой ходит днем, и обнажает свою ночную звериную сущность.

Лопата легко вошла в мокрую почву. Неделя дождей хорошо размягчила землю, и оттого мужчина был уверен, что справится со всем даже раньше, чем обычно. На ботинки и джинсы налипла грязь. Фридрих по щиколотку стоял в муляке и месил лопатой сырую могилу. Несмотря на то, что весь день было зябко, Фридрих почувствовал сильный жар. И от физической работы, и от нестерпимого ожидания праздника. Вокруг не было никого. Шумел дождь. Слышно было тяжелое дыхание уставшего мужчины, его бубнеж себе под нос.

В какой-то момент раздался глухой стук, больно отдало в руки от удара. Гроб. Фридрих слегка обкопал находку, снял с пояса небольшую монтировку и, собравши все силы в кулак, вскрыл гроб. Крышка открылась, и в нос ударило трупное зловоние. Вот она. Недавно погибшая студентка. Ее сбила на дороге машина, и травмы оказались несовместимыми с жизнью. По крайней мере такую информацию слили Фридриху те, кому он давал на лапу. Фридрих всегда искал трупы только студенток. Он встал сначала на колени. Потом на четвереньки и, шумно и с наслаждением вдыхая зловоние, стал смотреть на ее мертвое бледное лицо. Затем Фридрих достал перочинный нож и неаккуратно, оставив раны на губах, порезал нитки и резким движением, сломав челюсть, открыл трупу рот и засунул внутрь нос. Мужчина застонал от удовольствия и начал тереться об живот мертвой причинным местом. Затем он встал на колени и с силой ударил кулаком ей по животу. Гнилостные жидкости брызнули из всех возможных щелей, и Фридрих тут же приник к ним губами, удовлетворенно посёрбывая. Мужчина начал трогать руками мертвую, касаясь ее лица, порезанных губ, плечей, талии, вагины, ног. После этого Фридрих начал ломать ей пальцы на руках и на ногах один за другим, наслаждаясь звуками хруста. Дойдя до крайней точки своего возбуждения, мужчина срезал веки мертвой и надавил на один из глаз, войдя большим пальцем как можно дальше в голову. После этого он снял штаны, приподнял голову трупа и начал насиловать его в глазницу. Фридриху хватило секунд десять на то, чтобы с вскриком разрядиться. Он вытащил член из глазницы, грубо бросил голову и замер, смотря на второй оставшийся окровавленный глаз. Около минуты мужчина стоял так на коленях, не двигаясь. После чего резко выхватил нож и исполосовал лицо мертвой, плюнул на него, затем встал в полный рост, помочился на тело и вылез из могилы, оставив все так, как есть. Фридрих испытывал особенное удовольствие от того, что родители, родственники и друзья этой девушки узнают о том, что случилось с телом Анны ночью и будут страдать. Долго и сильно. Фридрих думал об этом и продолжал потирать член, упиваясь этими мыслями.

В тот день Фридрих не знал, что палач уже начал заносить топор над его головой.

***

Арес Сколл двигался на своем дорогом внедорожнике «Зетрауд» по шоссе в сторону маленького прибрежного городка Погремок, что к востоку от Кнлека. Бесконечно тянулись за окнами машины деревья и кусты, изредка прерываемые расположенными в глухомани заправками. На одной из таких заправок Арес и решил остановиться, чтобы восполнить запас кофеина в организме и хоть слегка передохнуть от дороги. Глаза устали, а руки были будто наполнены свинцом. «Люблю сесть в машину и поехать, куда глаза глядят», – Арес презрительно сплюнул, вспомнив эту фразу от его давнего друга Бёрча. Тот любил сидеть за рулем и покорять километры дорог на стареньком фургоне, пока в очередной прекрасный день не поймал яму, а потом вылетел с дороги и кубарем покатился вниз по склону. Знакомые медики рассказали Аресу, что Бёрч напоминал марионетку: конечности, голова сгибались и выворачивались во все стороны, болтались в воздухе. На лоскутках кожи держалась челюсть с выбитыми зубами и случайно откусанным во время падения языком. Обломанный ствол тонкого дерева пробил череп водителя насквозь. Одно из яиц лопнуло, и из случайного пореза в мошонке во время падения все еще тонкой струйкой хлыстала кровь. Арес ненавидел водить машину. Особенно в дождь. Ну хотя бы его сегодня не было. Жена Бёрча Линда долго горевало по смерти мужа. А, нет. Недолго. Это Аресу так запомнилось, потому что ему не хотелось тратить время на успокаивание вдовы. Общий знакомый рассказал, что Линда получила все нажитое совместным проживанием в браке имущество себе, потому что Бёрч успел оставить завещание, в котором все переписывал на жену, оставив родителям только сраный раздолбанный фургон. Сейчас Линда живет с каким-то гремзирдром, у которого член напоминает толстую колбасу, с трудом помещающуюся даже в трусы-семейники. Хотя и он спокойно заходит в Линду, которая наконец начала испытывать оргазм во время занятия сексом.

Вообще, в Торгензарде браки между людьми и другими народами были нечастыми, но и не редкими. Уже во времена замков и осадных машин никто не считал каких-нибудь скаартаров или родтайков животными, учитывая их равным, а то и превосходящий людей интеллект. Что те, что те – ходили на двух ногах, строили сначала лачуги, потом замки, потом небоскребы, заводили семьи, находили друзей, устраивали войны за клочки земли, совершали преступления с целью ограбления или на сексуальной почве. Разве что у других народов чуть отличалось тело, как правило, и покоилась не похожая на человеческую голова на плечах. Подобные браки не бесплодны. Дитя человека и, например, ольдейрина, может родиться человеком с оленьими рогами или ольдейрином без хвостика или без рогов, или человек с оленьими глазами, а может и вовсе родиться человеком или ольдейрином без признаков, присущими другому родителю. Большинство государств не устанавливают запретов на подобные браки, однако есть и те, кто воспринимает подобные вольности недопустимыми, нарушающими законы божьи или природы. Аресу не приходили мысли о том, чтобы отодрать где-нибудь скьяльбриссианку, но к интересам других существ он относился без негатива, равнодушно.

Мужчина прошел мимо тройки довольно потрепанных грязных бензоколонок и вошел в помещение заправки. Плитка на полу внутри кое-где потрескалась, стояли полупустые полки с различными снеками, напитками по цене втридорога. Вторая половина заправки представляла собой зону отдыха со столиками, стульчиками. Там за прилавком стояла немолодая жилистая женщина, скучающе смотревшая какое-то дрянное шоу на старом черном телевизоре в виде коробки, издававшем неприятный, едва слышный, но раздражающий писк. Арес прошел в зону отдыха, и женщина тут же поднялась. На витрине за стеклом лежали несвежие пирожки и пирожные, салатики. Боясь за свой желудок, Арес просто положил у кассы взятый с полки шоколадный батончик и попросил чашку черного кофе. Крепкого и без сахара. Несмотря на то, что заправка располагалась в глуши, можно было оплатить с карты. Пока женщина неспеша готовила кофе, Арес оглянулся и посмотрел на контингент, сидевший здесь. Бубнил что-то себе под нос мрачный балькрадавринг, пил пиво крепкий лысый мужичок с густыми, черными как смоль, усами, довольно причмокивая после каждого глотка. Семья рогардтов в составе мамы, папы и трех детей сидели в уголке и тихо обсуждали пережитые после активного отдыха эмоции. А еще сидел молодой манерный руфа вульпекула. У него была чистая ухоженная, пахнущая цветочными духами, рыжая шерсть, напомаженные, закинутые назад длинные волосы, даже едва заметный, скрывающий недостатки мейкап. Его грустные и усталые глаза были подведены, губы сжаты из-за какой-то тревоги или размышлений. Он был очень худой, стройный. Он был одет в идеально сидящую по фигуре белую рубашку, узкие голубые джинсы в обтяжку, белые кроссовки. На левом ухе у него был пирсинг, на правом ухе красовалась серебряная серьга.

Арес дождался своего кофе, поставил его на свободный столик и пошел отлить. Туалет, на удивление, был чистым, только у одного из писсуаров блестела желтая лужица, и почему-то Аресу стало смешно от мысли, что это именно тот манерный вульпессар чутка промахнулся и накапал на пол. Мужчина расстегнул ширинку, достал член и опорожнил ноющий мочевой пузырь. Аресу было трудно самому себе ответить на вопрос, почему ему вечно так претила мысль остановиться и отлить где-нибудь за кустами у обочины. Закончив дело, Арес вышел из туалета и прошел к столику с кофе, заметив своим отменным периферийным зрением то, что вульпессар на него поглядывает. Иногда даже не отрывая глаз. «Чего ему от меня надо?» – подумал Арес и сделал глоток кофе, но по профессиональным привычкам уже полностью сконцентрировав все свое внимание на вульпессаре, не смотря на него напрямую. «Почему они вообще стали так часто попадаться в Воле Никларнгов» – подумал мужчина. – «Как никак, тут не самое лучшее место для жизни, особенно для беззаботных уроженцев Мольертты». В какой-то момент парень поднялся, и Арес напрягся, готовый к любому развитию событий. Вульпессар неуверенно огляделся, чуть постоял, сел обратно, потом снова встал и жеманной походкой направился к столику Ареса. Мужчина посмотрел на парня прямо своими холодными трупными глазами. Парень тут же остановился, сглотнул с явным страхом, но отчего-то заставил себя все же подойти.

– П-простите, Вы не до Погремка едете? – спросил парень мягким и высоким голосом, чуть виляя роскошным лисьим хвостом.

– Тебе какое дело? – Холодно ответил Арес вопросом на вопрос.

– Извините… Я просто… Мне туда нужно, но меня обокрали, и у меня даже нет денег на автобус… Я попытался уговорить хоть какого-то водителя автобуса докинуть меня до Погремка, а я бы потом перебросил деньги или как-то… В общем, меня никто не берет. И туда никто не едет… Вы случайно не до туда?

– Нет. – Соврал Арес и сделал глоток кофе.

– Понял… Простите еще раз. – Глаза вульпессара потухли, и он вернулся за свой столик под раздраженный взгляд женщины за прилавком. Парень явно сидел тут уже давно и сильно надоел своим присутствием продавщице, учитывая, что он даже ничего не заказывает.

Какое-то время Арес просидел в тишине, попивая кофий. Тишина нарушилась довольно быстро, когда дверь на заправку открылась, и вошел какой-то мужик с проплешиной на голове и козлиной бородкой. На вид ему было лет тридцать пять, не толстый, массивный, высокий. Он был в майке-алкашке, военных штанах, берцах. У него были глубоко посаженные глаза, чуть приоткрытый рот, тонкие губы. Мужик прошел в зону отдыха и с тупым видом уставился на вульпессара, приподняв одну бровь. Потом прошел мимо него, заказал салатик, кофе. Потом сделал несколько шагов от прилавка и выбил ногой стул из-под вульпессара. Семья родтайков, мужчина с усами, балькрадавринг – все застыли, стараясь не издавать шуму и никак не обращать на себя хоть какого-либо внимания. Дебошир склонился над упавшим, и скулящим от боли от падения вульпессаром, и положил ему руку на плечо больно сжав, когда тот чуть приподнялся.