Нити прошлого усадьбы Нейдгарта

Андрей Голов

Нити прошлого усадьбы Нейдгарта

Глава 1

Настя вылезла из машины и почувствовала, как заныла больная нога. Сказались два часа поездки от Нижнего Новгорода до посёлка Новый Мир, название которого звучало как издевательство. «Добро пожаловать, Настя, в Новый Мир», – пробубнила она, растирая ногу через толстую ткань джинсов. Терпков уже открывал багажник и доставал вещи.

– Ну вот, видишь, совсем неплохо, место красивое, лес прямо за усадьбой, река рядом. Купаться будешь бегать, – с наигранным энтузиазмом сказал он, таща чемоданы по дорожке.

«Осенью купаться?» – раздражённо подумала Настя, но ничего не ответила, пусть не старается, она не будет общаться с предателем. Терпков ей обещал, что, пока она помогает в конторе, её не тронут. Ещё как тронули, и он ничем не помог. Сам вызвался отвезти её в это глухое место. Как там распинался Чампасов Егор Ильич – начальник отдела 13: «Милая моя, это чудесное место, я так рад, что нам удалось его найти. Оно соответствует всем требованиям. Понимаешь, мы хотели отправить тебя в санаторий, но тебе надо учиться. Вы, люди, так мало живёте, что и год для вас большая потеря. А там ты сможешь и жить, и учиться. Два года назад усадьбу Нейдгарта восстановили и открыли там колледж. Поживёшь там, поучишься, у тебя будет диплом, а у нас время, чтобы как-то решить вопрос с Кощеевым».

Знала Настя, какой вопрос они хотят решить, чтоб она добровольно приняла силу стража и перестала сопротивляться выбранной для неё участи. Не на ту напали, Настя сделает всё, чтоб вернуться в Нижний Новгород и жить обычной жизнью.

Не будет она с Терпковым разговаривать, а то подумает, что смирилась или простила его. Настя молча пошла к дому, сжимая в руках папку с документами и стараясь сильно не хромать.

Зря Терпков восхищался, несмотря на свежий ремонт, усадьба выглядела неказисто, не спасали её ни колонны на входе, ни ажурный деревянный мезонин. Окна смотрели на прибывших людей, как больные, уставшие глаза.

Терпков проскользнул через полуоткрытые двери, поставил чемоданы в тёмном холле у лестницы и смущённо улыбнулся идущей за ним Насте.

– Ты это, звони, если что. Я примчусь, обещаю.

Настя в ответ раздражённо фыркнула, давая понять, что последним, кому она позвонит, будет хоть кто-то из отдела 13, а тем более их главный оперативник.

– Новенькая? Фамилия? – раздался холодный женский голос из темноты под лестницей. – Чемоданы поставьте в кладовой и проходи направо. Провожающие, покиньте помещение.

Настя вздрогнула, посмотрела, как Терпков вновь поднял чемоданы. Из тени появилась высокая женщина в чёрном длинном платье. Наверно, её можно было назвать красивой: стройная фигура, волосы, уложенные в аккуратный пучок, и правильное лицо, неприятно правильное, таких не должно быть у живых людей. Настя где-то читала, что у человека лицо перед самой кончиной становится симметричным. Судя по симметричности лица этой женщины, жить ей оставалось считаные минуты.

– Анастасия Смирнова, – ответил за Настю Терпков.

– Кладовая там, дверь открыта. – Указала женщина Терпкову в темноту под лестницей. – Анастасия, а тебе туда.

В этот раз тонкая ладонь с длинными, изящными пальцами легла на плечо Насти и подтолкнула в сторону высокой двустворчатой двери справа от лестницы. Настя автоматически сделала два шага вперёд, открыла створки и вошла. Внутри оказалось большое шестиугольное помещение с трёхметровыми потолками, узкими окнами, вдоль стен стояли обеденные столы, за которыми сидели будущие студенты. Все они внимательно рассматривали новоприбывшую.

– Так, осталось дождаться двоих и можно начинать, – сказала женщина в чёрном. – Анастасия, займите место за столом.

Мелькнула мысль: «Вот почему она знает, как меня зовут, а я её имя нет? Вечно от взрослых никакого уважения». Невысокая, худая Настя выглядела младше своего возраста, так что с ней взрослые обращались бесцеремонно, не утруждая себя вежливостью. Разве лишь в отделе 13 с ней разговаривали как с равной, так что она чувствовала себя настоящим сотрудником. Вот только это всё оказалось обманом, и когда пришло время, ей вновь напомнили, что Настя – бесправный ребёнок, за которого всё решают взрослые.

Настя подошла к столу, где сидел парень. Ей всегда было проще общаться с мальчишками, но коренастый и смуглый однокурсник посмотрел на Настю с брезгливым удивлением, и она прошла к следующему столу, где сидела девушка. Устроившись, Настя осознала, что понятия не имеет, на кого приехала учиться. Нет, ей, конечно, дали посмотреть буклет колледжа, но она тут же выбросила его в ближайшую мусорку в знак протеста. Настя сама хотела выбрать себе профессию, да, её пугали экзамены, но за собственный выбор можно и пострадать. Она до последнего надеялась, что Терпков что-нибудь придумает и никуда ехать не придётся.

Женщина в чёрном вышла из зала. Настя продолжила разглядывать новое место и будущих сокурсников. Девушка, сидящая с ней за столом, достала телефон и стала активно набирать текст. Настя, наблюдая за её руками, вздрогнула, заметив, что у соседки шесть пальцев на левой руке. На лишний мизинец было надето тоненькое серебряное колечко. Настя смутилась, стала рассматривать выкрашенные бледно-жёлтым стены и услышала, как хихикают за столом справа. Там уселись две девушки и что-то бурно обсуждали, одна из них тыкала пальчиком в сторону стола с парнем и смеялась. Настя почувствовала, как в кожанке и шарфе стало жарко. В углу стояли треногие вешалки, кто-то уже повесил туда плащи и куртки. Настя встала и подошла к ним, по старой привычке осторожно разворачивая шарф. Потом вспомнила, что Кисю и Касю – её любимых крыс – пришлось оставить дома, и теперь никто в её шарфе не клубочился. На глазах выступили слёзы, и Настя рывком стащила шарф и сняла куртку, повесив их на вешалку.

Дверь открылась и в комнату вошли парень и девушка, за их спинами стояла женщина в чёрном.

– Усаживайтесь. Все на месте. Начинаем вводную лекцию.

Новоприбывшая девушка была одета в длинное чёрное пальто, чёрные волосы обрамляли бледное лицо, на котором выделялись сильно подведённые чёрным глаза и такие же чёрные губы. Она прошла до стола, где сидел смуглый крепыш, и уселась, игнорируя его немое возмущение. Пришедший с ней парень немного помялся, расстёгивая джинсовую куртку, а потом прошёл за стол с двумя девушками. Как только скрипнули стулья, занятые новенькими, женщина продолжила:

– Меня зовут Елизавета Ивановна Манжен. Я куратор вашей группы, по всем вопросам о проживании и учёбе обращаться ко мне, я живу на первом этаже усадьбы. Остальные преподаватели проживают во флигеле по соседству. В этой усадьбе вы будете жить и учиться. Это наша столовая, рядом библиотека, кладовые и мой кабинет. На втором этаже находятся жилые комнаты, справа от лестницы женский корпус, слева мужской. Думаю, все достаточно взрослые и образованные, чтоб понимать, от чего случаются дети, и избегать этого. Теперь об учёбе. В нашем колледже после двух лет учёбы вы получите диплом специалиста по ритуальному сервису.

Настя сделала усилие, чтоб не выпучить глаза, но челюсть удержать не удалось. Что за издевательство? Зачем ей такой диплом? Она посмотрела на остальных, все сидели спокойно. Они что, добровольно сюда приехали учиться на такую специальность?

– Основным предметом у вас, конечно, будет менеджмент. Но вы также познакомитесь с такими направлениями работы, как похоронный агент, балсамёр, похоронный директор, крематор, оператор похоронного оборудования, цветочник, дизайнер похоронных услуг, специалист по преднамеренной смерти и специалист по управлению усыпальницами. Как видите, программа очень богатая, уникальная для нашей страны. Мы хотим выпустить высокообразованных в своей сфере владельцев похоронных контор. Не забываем об этике и праве, вы познакомитесь с юридической и этической стороной похоронного дела. Несколько слов про техническое оснащение колледжа. Недалеко отсюда находится кладбище, где был построен современный погребальный корпус с моргом, крематорием, залом прощания и мастерскими для практических занятий. Вам очень повезло с местом учёбы. Наш спонсор сам разработал этот курс и готов оплачивать ваше обучение. В прошлом году мы выпустили первую группу, сейчас здесь проживают шесть человек из второго набора. Вы наша третья группа. Ну и по дисциплине. Я буду лично за ней следить. – После этих слов по комнате пробежал холод, добравшись острыми лапками до спины Насти. – За сломанное и потерянное будут расплачиваться ваши родители или опекуны. Так, а теперь расходимся. Забирайте чемоданы, я вам сейчас выдам ключи от комнат. Подходите по очереди.

Настя с трудом выволокла чемоданы из кладовой, на одном из них лежал кожаный свёрток с запиской «Ты забыла». Настя решила рассмотреть в комнате, что ей подсунул Терпков, и убрала свёрток в чемодан.

Елизавета Ивановна ждала их у лестницы и вручала ключи. Насте достался с номером восемь. Восьмая комната оказалась последней на втором этаже у лестницы. Нумерация начиналась с мужского корпуса, там находились комнаты от первой до четвёртой.

Комната оказалась на двоих, и через минуту в неё зашла девушка, с которой Настя сидела за одним столом.

– Мы теперь соседки. Тебя как зовут?

– Варя, – сказала пришедшая и уселась на одну из кроватей, бросив рюкзак и сумку рядом. Она снова достала телефон и начала что-то набирать. Из комнаты напротив доносился смех, и Настя почувствовала, что завидует соседкам. Варя её именем не поинтересовалась, и Настя решила, что, значит, сообщать его и не нужно. Имена такая вещь, называть их кому попало не стоит.

Взгляд упал на чемоданы. Надо посмотреть, что за свёрток подсунул ей Терпков, но стоит ли делать это при соседке? Настя решила, что лучше дождаться, когда та уйдёт в душ перед сном, сейчас лучше позвонить бабушке и родителям, сказать, что всё в порядке и хорошо добралась. Разговаривать в комнате при буке Варе не хотелось. Комната неожиданно показалась удушающе маленькой, захотелось на воздух.

Настя взяла куртку и вышла в коридор. Тишина. Толстые стены и старинные дубовые двери не пропускали шума из комнат. Правда, перегородки между комнатами были тонкие, наверно, добавили при реконструкции, поделив большие залы особняка на жильё для студентов. Лестница тихо поскрипывала под ногами, а самая последняя ступенька простонала так, что Настя вздрогнула, решив, что наступила на хвост обитающей в поместье кошки. На первом этаже тускло горели два светильника у двери столовой. Настя подёргала входную дверь, та оказалась заперта.

– Как в тюрьме, – вздохнула Настя. – Ещё и на свете экономят.

Она слонялась по холлу в надежде найти место позвонить или запасной выход на улицу, который окажется открыт. В конце правого крыла нашлась лестница в подвал, перегороженная решёткой с замком, и ниша, где раньше стояла статуя или столик с вазой, а теперь лежал забытый ремонтниками мешок цемента. Разочаровавшись, Настя села на ступеньки лестницы и набрала бабушку. Потянулись долгие гудки. Бабушка не брала трубку сразу, сначала она надевала очки, внимательно изучала цифры, потом лезла за бумажной записной книжкой в карман халата и искала номер там, дождаться ответа везло тем, чей номер находился на первой странице. Номер Насти у бабушки был записан самым первым, да и знала его бабушка наизусть, поэтому ответила довольно быстро.

– Тася, ты? Я уж вся испереживалась. Устроилась? Соседи-то хорошие? Покормили вас хоть с дороги? Ты чего молчишь-то? Случилось чего?

– Бабусь, всё хорошо. Доехала нормально, не кормили, до ужина ещё полчаса, я думаю.

– Но хоть чаю-то налили с дороги? Тебя в машине-то не просквозило?

С ранних лет Настенька была окружена неустанной заботой своей бабушки. Пока родители трудились не покладая рук, именно ей приходилось присматривать за хрупкой, болезненной внучкой. Несчастные несколько дней в детском саду мгновенно оборачивались для девочки долгими неделями, проведёнными в постели. И в дальнейшем, на протяжении всех школьных лет, каждое свободное от уроков время Настя стремилась провести с любимой бабушкой. Это ещё одна причина, почему Настя не хотела уезжать из Нижнего, совсем недавно бабушке исполнилось семьдесят пять, и здоровье стало её подводить. С делами ей помогала Настя, убиралась, ходила в магазин, вовремя покупала прописанные кардиологом лекарства. Как-то Настя не выдержала и воспользовалась даром. Особым образом прикрыла глаза, и мир вокруг оплели разноцветные нити, составив простые и сложные узоры. Нить бабушки оказалась тонкой и выцветшей и выглядела так, словно оборвётся в любой момент. «Если бабушка без меня умрёт. Вы все у меня пожалеете!»

– Глушь тут, конечно. Усадьба небольшая, на краю поселка. А занятия, кажется, будут интересными.

Настя сказала это, чтоб не расстраивать бабушку, но потом прислушалась к собственным чувствам и поняла, ей действительно интересно. Чем-то сухой доклад Елизаветы Ивановны зацепил, возможно, сработал эффект неожиданности, но Насте захотелось узнать о той стороне жизни, о которой она думала с ужасом, когда вспоминала о совсем тонкой нити жизни самого любимого человека.

– Ну и ладно, ну и хорошо, – обрадовалась бабушка. – Воздух свежий, учёба интересная, друзей найдёшь. Ты звони почаще, не забывай нас.

– Ну что ты говоришь, бабусь. Конечно, буду каждый день звонить. Вот сейчас родителям наберу.

– Конечно, они тоже, поди, волнуются.

Настя попрощалась, ещё пару раз пообещав хорошо кушать, высыпаться и обязательно звонить. С родителями говорить не хотелось, они точно не волновались. Два года назад у Насти появился братик Ванечка, и всё внимание мамы и папы переключилось на него. Вот уж кого не отсылали к бабушке, а уделяли всё свободное время, мама с нервным вздохом говорила: «Через год Ванечку в садик отдавать. Нет, не смогу. Как я его брошу и на работу выйду? Он такой маленький». «Увольняйся, конечно», – поддакивал отец. А Настя молчала, не напоминая маме, что та вышла на работу, когда ей исполнился год. Она любила брата, но понимала, что и так небрежная забота родителей о ней теперь и вовсе сойдёт на нет.

Мама ответила сразу.

– Вот только Ванечку уложила, – послышался упрёк «ты не вовремя» в материнском голосе. – Ты добралась уже?

– Да, комнату дали, сейчас ужин, потом вещи разложу.

– Молодец, ну, учись, старайся. Если что, звони. Если вещи какие забыла или что купить и привезти, звони. Денег мы тебе перевели. Если не хватит, ещё положим, – протараторила мама, в трубку слышно было, как гремит посуда.

– Целую Ванечку и папу, – пробормотала Настя, понимая, что маме болтать с ней некогда.

– Да-да, передам.

В трубке зазвучали гудки. Настя убрала телефон и поднялась со ступеней. Тишину усадьбы нарушил тяжёлый, низкий гул колокола. Сверху раздались голоса, и на лестнице зазвучали шаги. Спускалась Елизавета Ивановна, за ней следовали студенты.

– А вот и наша потеряшка. Сбежала курить? – Елизавета Ивановна брезгливо принюхалась.

– Нет, я родителям звонила.

Слова прозвучали как оправдание.

– Курить на улице, там есть оборудованная площадка.

– Дверь заперта, – ответила Настя и поняла, что этой фразой убедила Елизавету Ивановну в своём курении.

– Не может быть. Двери у нас запирают только после одиннадцати вечера.

Елизавета Ивановна подошла к входной двери и дёрнула ручку, створка легко открылась. Раздались смешки. Настя покраснела, за одну минуту она для всех стала курящей врушкой. После такого завести друзей будет не так-то просто.

– Колокол звонил к ужину. Пойдёмте.

Настя зашла в столовую последней и быстро села одна за крайний стол. Народу прибавилось, к первогодкам присоединился второй курс. «Старики» показались Насте бледными и тихими, сели за два стола, три девушки за один, три парня за другой. От разглядывания пришлось отвлечься и сходить за едой к стойке буфета в соседнем со столовой небольшом помещении. На ужин дали макароны и куриную котлету. У раздачи стоял столик с разными бутылками: кетчуп, майонез, горчица. Рядом лежали хлеб, соль и перец. В углу отдельно стоял титан с горячей водой и кружки, на подносе лежали пакетики с чаем и кофе три в одном. «Да-а, небогато, – подумала Настя, поливая макароны кетчупом. – А я-то мечтала, что кормить будут в соответствии с окружением: рябчики, артишоки. А тут даже на Хогвартс не тянет».

Когда она вернулась в столовую, за её столом сидела одна из второкурсниц. Опустив голову, она рассматривала линии на деревянной столешнице. Когда под Настей скрипнул стул, девушка вздрогнула, рассеянно заморгала. Посмотрев на Настю, тяжело поднялась и вышла из столовой.

– Больные они тут все какие-то, – пробурчала Настя и с трудом подавила желание посмотреть на нить этой девушки.

После ужина все разбрелись по комнатам, Настя спряталась в тени лестницы и, когда все разошлись, подошла к входной двери, та оказалась заперта.

– Заперли? Не судьба нам на свежем воздухе покурить, – раздался голос с лестницы.

– Я не курю, – автоматически ответила Настя, а потом сообразила, что кто-то видел её попытки открыть дверь.

– Да и я не курю, курить вредно. А Манжета врала, что они после одиннадцати только запирают. Боятся, что мы в первый день разбежимся, – сказала, выходя на свет, девушка. Одна из новеньких, что делила комнату с хохотушкой. – Но сбежать уже куда-то хочется. Соседка ни на минуту не затыкается. Меня Соня зовут. А тебя?

Настя поняла: кличку Манжета Соня дала Елизавете Ивановне Манжен. Слишком созвучно, чтоб не воспользоваться. Новая знакомая начала ей нравиться. Высокая, с худым длинным лицом, некрасивая, но с какими-то бесенятами в больших карих глазах. Возможно, издевательство преподавательницы подарило Насте новую подругу.

– Я Настя. А я думала, вы с ней хорошо знакомы, сидели вместе, болтали.

– Первый раз её вижу, – сказала Соня. – Алиса сразу ко мне уселась за стол и начала болтать. Я люблю поговорить, но у всего должна быть мера.

– А моя соседка молчит, теперь понимаю, что этому следует радоваться. – Улыбнулась Настя.

– Завтра надо организовать вечеринку после занятий, чтоб познакомиться. Перезнакомимся, будет попроще. Пойдём завтра в Новый Мир и закупимся всяким. Надо только деньги со всех собрать.

– А ты думаешь, все согласятся?

– Куда они денутся. – Отмахнулась Соня.

Из темноты за лестницей совершенно беззвучно выплыла Елизавета Ивановна, заставив девушек синхронно ойкнуть.

– Здесь курить нельзя, – сказала она строго. – Анастасия, я вам это уже говорила, хотите, чтоб сообщили о вашем неподобающем поведении родителям? Соня, я шла за вами, пройдём в мой кабинет. Судя по всему, вы снова следуете дурному примеру.

Насте очень не хотелось снова оправдываться, а тем более извиняться за то, что не делала. Она кивнула Соне, хоть ей и не хотелось оставлять новую знакомую на растерзание Манжете, и молча пошла наверх в свою комнату. Позади раздалось:

– Какая невоспитанность.

В комнате царил хаос, Варя разбросала вещи, вытащив их из сумок, и снова сидела в телефоне. Настя достала из чемодана пижаму и сумку с банными принадлежностями, после чего задвинула чемоданы под кровать, отложив их разбор до завтра. Перед сном соседка ушла в ванную, и Настя наконец смогла достать свёрток Терпкова. Размотав тряпку, она увидела чёрный блеск лезвия. Это оказался серп. После битвы на Калиновом мосту артефакт, доставшийся ей от Кощеева, забрали в хранилище. Терпков что, думал, будто Настя расчувствуется, увидев своё оружие, примет силу и уйдёт сидеть на границу миров в лес? Нет, она сделает всё, чтоб вернуться домой. Докажет, что силы в ней больше нет, чтоб прожить настоящую человеческую жизнь. Серп Настя затолкала на дно чемодана. Появилась мысль выбросить оружие в реку или отправить по почте обратно в Нижний.

Вечер прошёл тихо. Настя подумала, что стоило взять с собой ноутбук и читалку, наверно, надо позвонить и попросить родителей привезти. Она думала, что Соня заглянет к ней после визита к Манжете, но такого не случилось. Идти и навязываться не хотелось, да и за стеной стало тихо, никто не болтал и не смеялся.

Уснуть на новом месте никак не удавалось. Матрас казался жёстким, а подушка слишком мягкой. Под одеялом жарко, а без него по ногам полз влажный осенний холод. Больше всего раздражали непривычные звуки усадьбы: здание ёжилось и стонало на осеннем ветру, тяжело вздыхало над своей долей. Не выдержав, Настя встала и подошла к окну. Тонкий серп месяца освещал парк, подступающий к этому крылу усадьбы. Ещё почти летняя листва отсвечивала мертвенно-зелёным в холодном свете. Чёрные корявые стволы лип тянулись, как водоросли со дна, к единственному лучику света. Настя почувствовала, как от стекла повеяло холодом. Хотелось чаю, который бы согрел замёрзшие пальцы и душу. Такой чай, какой пила у бабушки, с мятой или шиповником. Но горячая вода была только в столовой, да и заварки в чемодан не положила… Настя решила вернуться в постель, и тут краем глаза заметила движение в парке. Белая длинная фигура, не понятно – мужская или женская, прихрамывая, брела средь старых лип. Месяц светил слишком слабо, чтоб разобрать, кто это. Неожиданно фигура остановилась и подняла голову. Чужой, изучающий взгляд царапнул кожу, заставив Настю отпрыгнуть от окна.

Глава 2

Светлый березняк кончился, над головой плотно сплелись ветви старых дубов. Тася покрутила головой, но не увидела бабушку.

– Ау! Бабушка!

Никто не ответил, Тася обернулась, березняк пропал, позади оказалась всё та же дубрава. Под ногой захрустели жёлуди. Тася всё-таки пошла обратно, крича срывающимся голосом «Бабушка!», пока не опомнилась и не вытащила телефон. Связи не было, последняя палочка мигнула, и на экране осталась пустая рамка треугольника. Сердце тревожно ёкнуло, и пальцы заледенели. Для Таси это был первый поход в лес за грибами, до этого она считала, что с телефоном невозможно потеряться. Бабушка её, конечно, предупредила, чтобы далеко не отходила и всегда отзывалась, Тася так вначале и делала.

Они шли между берёз, в зелёной листве которых уже появились золотые пряди, над головой было пронзительно голубое небо с белыми нитями облаков. Пахло грибами, и скоро бабушка показала Тасе первую находку.

– Вот такие собирай, шляпка чтоб тёмно-красная или коричневая, а под шляпкой вот, смотри чего, – сказала бабушка, – это подосиновик, а с коричневой – подберёзовики. Если повезёт, то и белых найдём, у них ножка потолще и белая. Ты его понюхай, поганки по-другому пахнут, противно. Главное – в рот ничего не тяни. Если не знаешь, какой гриб, мне покажи или брось в корзинку, потом разберёмся.

После этого бабушка отломала себе длинную палку и пошла в глубь рощи, расшвыривая листву под деревьями. Тася шла рядом, с любопытством осматриваясь по сторонам, пока не споткнулась о большой красивый гриб, по виду точно съедобный. Тася добежала до бабушки и показала свою добычу.

– Ой, какой хороший. Белый! Ты молодец. Рядом поищи, они кучками растут.

Рядом действительно оказался ещё один, через пару шагов ещё. Забыв обо всём, Тася внимательно вглядывалась в опавшую листву. Скоро небольшое ведёрко наполнилось грибами. Вот только стало понятно, что бабушки рядом нет.

Тася прислушалась, вдали кто-то кричал: «А-а-ася-я-я». Радостно она бросилась вперёд, уже предвкушая, как покажет бабушке полное ведёрко белых. Но чем дальше, тем темнее становилось, дубы росли всё ближе друг к другу, переплетаясь ветками и корнями, через которые приходилось постоянно переступать. Голос звучал всё ближе, но Тасе стало казаться, что это кричит какая-то птица, а совсем не бабушка. Нога зацепилась за корень, и Тася упала, ведёрко улетело в сторону, грибы рассы́пались веером по мху. Стало обидно и больно. Ведро Тася оставила лежать и, размазывая слёзы, пошла вперёд, уже не надеясь выйти из леса. Деревья расступились, и впереди на поляне показалась избушка на больших столбах, вокруг которой рос огород, окружённый редким частоколом из настроганных кольев. Тася росла начитанной девочкой и знала сказки о Бабе-Яге. Заметив на одном из кольев череп, она собиралась развернуться и бежать обратно, но здесь вспомнила, что учится во втором классе и верить в детские сказки глупо, а вот потеряться и умереть в лесу от голода очень просто. К тому же череп висел нечеловеческий, а Тасе хотелось пить.

Она подошла к дому и увидела рядом брошенную деревянную лестницу. Пришлось подставить и забраться наверх. Дверь оказалась открытой, а внутри темно, в маленькие прорези окон под потолком попадало слишком мало света. В избушке пахло старостью и горечью трав, словно у бабушки на антресоли, где она перекладывала свои старые платья листьями герани и пачками нюхательного табака от моли. Бо́льшую часть комнаты занимала печь. За печью стояли стол и лавка, накрытая полосатым половиком, в углу сундук, в котором могли бы спокойно поместиться две Таси вместе с бабушкой.