Тайны снов Черри Наварре

Анастасия Денисенкова

Тайны снов Черри Наварре

Посвящается Эмме

Сны – пожалуй, самое загадочное, что случается с нами каждый день. Вернее, каждую ночь… Но что если это не хаотично возникающие миры, созданные бессознательным? Что если у паутины снов есть вполне логичная система координат, которая подводит нас к ответам на вопросы, которые мы боялись себе задать?

Глава 1. РОББИ

Каждая пробежка напоминала начало новой жизни. Кровь пульсировала в висках, ноги приятно гудели, а горячий воздух обжигал легкие. И хотя последние два километра дались с трудом, Черри все же удержала свой целевой темп 5:20. Вбежав в подъезд уже легкой трусцой, она уперлась руками в колени и сделала глубокий вдох. Эндорфиновая волна растопила ненужные сомнения в своем теле и постепенно отступала.

Черри сделала шаг в открытую кабину лифта и нажала кнопку своего этажа. В тот же момент перед ее раскрасневшимся лицом возник Том, успевший заскочить внутрь за долю секунды до того, как двери закрылись.

– О, привет, бегунья! – улыбнулся он, поправляя рукой светло-каштановые волосы, и с веселым позвякиванием достал из кармана ключи от квартиры.

– Привет, – ответила Черри, проклиная себя за слипшиеся мокрые волосы и потные подмышки. Том кивнул на ее форму:

– Идешь на рекорд?

– Будем считать, что да – на личный. Ее сердце заколотилось под его пристальным взглядом.

– Личный и есть самый важный, – кивнул он. – Я вот все собираюсь начать бегать, но пока только летаю…

Лифт зазвенел, двери открылись на этаже Черри. Она выскользнула, помахав Тому рукой и стараясь держаться от него подальше, чтобы не распространять запах тела после спорта. Красавец! Куда это он летает, интересно? В командировки, наверное – иногда они не сталкиваются по несколько дней кряду.

Переступив порог квартиры, Черри быстро сняла кроссовки и направилась в кухню, где открыла бутылку с водой и прямо в ней растворила таблетку изотоника. Каждый раз она, как завороженная, смотрела на лопающиеся пузырьки и ловила носом щекочущий, бодрящий запах апельсинового ароматизатора. Несколькими громкими глотками она осушила бутылку, почувствовав, как горло увлажнилось и жажда отступила. Затем Черри отправилась в душ.

Под убаюкивающее журчание прохладной воды ее слегка загорелое и подтянутое тело расслабилось, а мысли постепенно возвращались к привычным делам. Укутавшись в махровый белый халат, похожий на те, что выдают обычно в отелях, Черри взяла телефон и набрала сообщение Вэл: «Опять встретились в лифте…». Но передумала и стерла, отправив другое: «Как там дела в приюте? Могу приехать завтра выгулять новых щенков». Ответ пришел почти сразу: «Буду рада! Старичкам тоже не хватает внимания. Если получится, захвати пару упаковок говяжьего легкого». «Окей. А еще я купила анатомическую шлейку размера М, тоже привезу».

На следующий день Черри загрузила в такси банки с консервами, палочки из пищевого пластика, шлейки и поводки, а также пеленки и диетический корм для пожилых собак с проблемами пищеварения. Этот приют – самый большой в городе, здесь больше двух тысяч собак, поэтому лай слышен издалека, что неподготовленного человека может и напугать. Несмотря на то, что приют муниципальный, денег все равно недостаточно: утепление вольеров, покупка лечебных кормов, игру шек, амуниции для прогулок – все это держится на волонтерах, которых значительно меньше и на всех собак не хватает.

Черри познакомилась с Вэл несколько лет назад. Она тогда готовила статью про приюты для журнала и попросила Вэл об интервью. Общение оказалось таким приятным и легким, что как-то само продолжилось и незаметно перетекло в крепкую дружбу. Черри, хоть и не решалась пополнить ряды волонтеров, знала, что каждая пара рук была бесценна, поэтому старалась иногда помогать – то выгулом, то покупкой необходимого. Вольеры выстроились ровными рядами, образуя отсеки. За каждый – отвечает своя команда волонтеров. Из-за решеток выглядывали любопытные морды – большие и поменьше, черные, серые, палевые, коричневые, белые, пятнистые. С длинными ушами и короткими, с черными носами и с розовыми. Но глаза у всех почти были карие, и у всех не то чтобы грустные, а будто понимающие всю суть мироздания.

Даже быстрое касание руки проходящих мимо людей – целое событие для приютских, а уж прогулки по выходным – настоящий праздник. Зря многие думают, что в приюты ездить – только рвать себе душу. Вовсе нет, если посмотреть на это иначе. Скрасить чью-то однообразную жизнь, подарить немного внимания, угостить вкусняшкой и обучить команде – это и есть собачье счастье, искреннее и абсолютное.

Вольер с щенками располагался в дальней части окруженной глухим забором территории. Лай оттуда звучал выше и резвее. Если взрослые собаки сидели по двое-четверо, то щенки – компанией до десятерых, а то и больше. Детвора!

Пока Черри шла вслед за Вэл к щенячьей зоне и разглядывала по пути поднявшихся на задние лапы хвостатых, ее взгляд привлек один пес. Густая серая шерсть с причудливыми мраморными разводами, пушистый хвост, больше напоминающий енота, задумчивые и добрые глаза, огромные черные уши. В отличие от большинства собак, он не лаял, а молча наблюдал за происходящим. А главное, что происходило в данный момент, – приход волонтеров. Черри притормозила и пригляделась. Пес сидел спокойно рядом с извивающимся соседом по клетке, внимательно глядя на нее своими янтарными глазами.

– А это кто? – спросила она у Вэл, показав на собаку.

– А, это Тоб, а рядом безумный Гудвин – ответила та с улыбкой. – Тоба на стройке нашли, придавленным арматурой. Жути все тогда натерпелись, но выходили, слава богу, теперь он уже почти полностью восстановился. Правда, засиделся что-то у нас, года четыре уже. Почему-то никому не приглянулся, хотя симпатичный.

Черри опустилась на корточки перед вольером и протянула через решетку руку с двумя лакомствами, которые держала наготове в открытой упаковке. Прыгающий от радости Гудвин выхватил собачью колбаску и заглотил ее не разжевывая. Тоб же осторожно взял угощение, коснувшись пальцев Черри влажным, с налипшими на него опилками, носом. В груди что-то сжалось. «Ты же мой пес», – подумала она с удивлением, радостью и облегчением.

В тот вечер мысли о Тобе не давали ей покоя. После тщетных попыток уснуть, чтобы обдумать все с утра, она написала Вэл, что хочет приехать снова. К Тобу. Просто так прийти выгуливать собаку из приюта не разрешено местными правилами безопасности, для этого требуется сопровождение волонтера и пропуск. Вэл согласилась приехать внепланово на пару часов, разумеется, в надежде на пристройство Тоба, ведь каждая собака, нашедшая дом – главная мотивация и награда для любого волонтера. Она никогда не давила на своих друзей, не уговаривала взять домой животное, потому что понимала, что к этому человек должен прийти сам. Вэл просто делилась счастливыми историями пушистиков, обретших семью, и подсказывала заинтересованным, чем можно помочь приюту.

На следующий день, заметив приближение Черри, Тоб так активно завилял хвостом, что казалось, вот-вот – и поднимется ураган, который закружит в вихре сначала пыль, песок и опилки, а затем клетки, ящики, гремящие алюминиевые ведра и самих обитателей приюта. Вознесет их ввысь, шумно и весело, и порывистыми движениями разбросает кого куда: белую тихоню с порванным ухом – в тихий деревенский домик к степенной хозяйке, визгливого пса с вьющейся палевой шерстью – на остекленный балкон в квартирку какого-нибудь студента, черных щенят с забавными белыми пятнышками на брюшке – на футбольное поле в компанию поджарых смеющихся юношей, а рыженькую красотку с коротким хвостом и тонкими лапами – в большой загородный дом, где живет семья с трехлетними близнецами. И так все они разом окажутся каждый в своем новом доме с любящими людьми рядом. Но, увы, даже такой прекрасный хвост, как у Тоба, не всесилен.

Черри осторожно открыла засов и вошла в вольер, прижимая собою дверь, чтобы собаки не выскочили. Гудвин принялся обшаривать карманы, а Тоб – вылизывать руки Черри. Несмотря на то, что вряд ли он мылся хотя бы раз в жизни, шерсть его выглядела удивительно ухоженной и чистой, а уши вблизи казались еще милее – нежными и бархатными. Черри надела на Тоба довольно массивную шлейку, которую привезла с собой, закрутила карабин на поводке и вывела его из вольера, оставив Гудвина возмущенно подвывать. Так и не привыкший к амуниции за все эти годы в приюте, – ведь прогулки случались нечасто – Тоб сильно тянул поводок, от чего грубый брезент натирал и обжигал кожу рук. Казалось, путь к свободе манил его так же, как и Черри. Дойдя вдоль проезжей части до заброшенных железнодорожных путей километрах в двух от приюта, Тоб переключился на обнюхивание земли и кустов, и даже нашел в траве землянику. Черри то и дело чувствовала, как у нее против воли слезились глаза, а в голове крутилась мысль: «Я тебя нашла».

Вэл чуть не завизжала от счастья, услышав радостную новость о том, что Тоб отправляется в новый дом. Она вообще не скупилась на выражение чувств, причем делала это каждый раз так заразительно, что, казалось, может заставить рассмеяться (или заплакать) даже булыжник. Вся ее мимика говорила о том, что жизнь полна удивительных приключений и ярких эмоций, но иногда может и хорошенько встряхнуть. Вэл училась на ветеринара, но врачебная практика как-то не сложилась, поэтому благородный порыв помогать животным проявился в другом – груминге. Страданий меньше, а денег больше. Но большому сердцу Вэл нужны не деньги, а возможность любить и заботиться – мытье, стрижка и вычесывание четвероногих эту потребность удовлетворяли недостаточно. Так она и пришла в волонтерство: сначала помогала деньгами, потом руками, а теперь курирует не только целую команду начинающих волонтеров, но и ведет соцсети приюта, ищет спонсоров, организует выставки бездомных животных и встречи с кинологами, ветеринарами и другими экспертами – в общем, всячески популяризует культуру помощи приютам и осознанного собаководства. Глядя на нее, Черри порой недоумевает – откуда в этом маленьком и хрупком тельце столько энергии и душевных сил?

У Черри начались насыщенные дни подготовки к приезду собаки. Походы в зоомагазины и общение со знакомыми собачниками, изучение правил адаптации приютских животных, выбор лежанки, препаратов для обработки от паразитов, новой амуниции. Не обошлось и без специальной сумки-поводка для бега – у Черри были серьезные спортивные планы на нового четвероногого друга. Разбирая собачьи обновки, она подумала, что даже детям покупают меньше вещей. Ну что ж, можно считать, что Тобу повезло. Черри решила: Тоб будет Робом. Новая жизнь – новое имя. Робби. Ее Робби.

В решающий день было немного – да что там, очень! – волнительно: а вдруг что-то пойдет не так, а вдруг милый пес окажется агрессором, как это случалось в ее жизни с людьми, вдруг устроит погром в квартире или покусает соседских детей? Один голос Черри шептал ей: «Ты тщательно все взвесила? Ты понимаешь, что дороги назад не будет? Ты только представь себе разъедающий душу стыд, который ты испытаешь, если придется вернуть его обратно в приют. Это тебе не попугайчик, а большое дикое по своей природе животное!» Но второй голос тут же вставал на защиту Робби: «Что за чушь ты несешь? Посмотри вокруг: каждый второй держит дома собаку, собака – друг человека, собаке не место в холодной грязной клетке. Вспомни его пронзительный взгляд: сколько в нем нежности и ласки; вспомни, что ты почувствовала, когда увидела его».

Пытаясь успокоиться, Черри расхаживала по квартире с тряпкой и уже в третий раз протирала везде пыль. Машинально она взяла с полки в прихожей ключи и сняла с них свой синий брелок в виде круглого кота – он был для нее чем-то вроде четок. Нагреваясь в ее сжатой ладони, синий пластик как будто источал запах жасмина и роз. Наверное, переизбыток эмоций будоражил воображение. Говорят, многие нервничают и сомневаются, когда забирают собаку из приюта. Боятся, что не справятся с внезапными сложностями, разочаруются и всю оставшуюся жизнь будут жить под гнетом либо чувства вины, либо чувства долга. Но как узнать, в конце концов, если не решиться?

Дэнис, который представился коллегой Вэл, мужчина лет сорока пяти с седыми прядями и веснушками на носу, встретил Черри в приюте и помог оформить все документы. Нужно было подписать договор, – в котором, помимо директора приюта и нового владельца, требовалось также заверение третьей стороны – ответственного волонтера. Затем Дэнис проводил Черри в соседний корпус к местному врачу, чтобы тот заполнил ветеринарный паспорт, поставил необходимые штампы о прививках и обновил в базе данные чипа.

– Только будьте готовы к тому, что прямо сейчас он не испытывает к вам благодарность. Здесь шумно, одиноко, холодно и скучно, зато все понятно и идет своим чередом. Новый дом и новый опекун – всегда большой стресс. Если что-то пойдет не так, знайте, что это временно. Нужно набраться терпения и просто пережить это вместе, – со всей серьезностью наставлял Дэнис.

– Конечно, я понимаю, – невозмутимо отозвалась Черри, прикидывая в уме, во сколько ей обойдется ремонт, если все окажется совсем плохо.

– Он особенный пес, вот увидите, – добавил Дэнис.

– Вне всяких сомнений, – улыбнулась Черри, предвкушая свою новую жизнь. Жизнь с собакой.

Поездка в машине далась Робби на удивление легко – он бодро крутил головой по сторонам, вероятно, пытаясь понять, куда его везут и откуда на дорогах столько машин в рабочее время. Вэл ждала их в груминг-салоне примерно на полпути до дома, чтобы отмыть шерсть от приютской грязи, постричь когти, почистить уши, провести процедуру экспресс-линьки – и тем самым освободить новоиспеченных опекуна и питомца от ненужных стрессов на новом месте. Лучше уж пережить все самое страшное сразу.

Водитель такси каждые несколько минут переспрашивал, точно ли не мешает радио. Нет, нисколечко, даже наоборот – Follow me в исполнении Imagine Dragons, разливающаяся по салону, звучала как никогда символично, закрепляя в сознании Черри уверенность в том, что все происходящее, кроме как судьбой, по-другому не назовешь.

Добравшись до груминг-студии, где работала Вэл, Черри проверила, крепко ли застегнута ярко-синяя шлейка и надежно ли закручен блокиратор на карабине поводка. Она натянула на спину свой потертый бежевый рюкзак в мелкий сиреневый цветочек, пожелала водителю чудесного дня и подбадривая вывела Робби из салона. Он уже отзывался на новую кличку, хотя, возможно, его внимание привлекал сам голос Черри, каждый раз звучавший достаточно звонко и радостно, а смех и вовсе напоминал рождественский колокольчик.

Спустившись всеми четырьмя лапами на лоснящийся зеленый газон возле стоянки, от которой с визгом отъехало такси, Робби с нетерпением ринулся вперед, чтобы оставить записку – от слова «писать» – на шершавом стволе старого тополя. Морда его выражала крайнюю озабоченность, но в то же время высунутый язык и озорная ухмылка говорила о том, что он не испытывает страха – скорее поглощен любопытством.

До дверей груминг-салона оставалось всего метров двадцать, так что с чистой совестью и пустым мочевым пузырем Робби и Черри отправились на встречу с Вэл – смывать остатки опилок, которыми засыпаны полы в вольерах приюта, пыль, грязь, а вместе с ними и все прошлые невзгоды. Впереди – теплый дом, свежий корм и много, очень много любви. Вообще любить кого-то – это прекрасно, будь то человек или собака. Пожалуй, даже лучше, если это собака, ведь к новому человеку Черри, наверное, еще не готова.

– Мои сладкие, я для вас уже все приготовила! Как доехали? – Вэл с порога угостила Робби лакомством и нежно потрепала за ухом, как бы заранее извиняясь за то страшное, что ждало впереди. Фен.

– Даже не рыпался, – весело ответила Черри, приобняв подругу лишь боком, так как второй ее бок был обращен к питомцу. – Как думаешь, ты быстро управишься? Отсюда до дома еще минут пятнадцать.

– Постараюсь не затягивать, но полчаса точно. Можешь побыть рядом, а можешь выпить чай или воду, – Вэл показала в сторону стойки ресепшен, рядом с которой располагался небольшой симпатичный кофе-бар в ретро-стиле.

– Ну уж нет, я с вами, а то вдруг ты уведешь у меня такого симпатягу! – Подруги смеясь направились в сторону крайней правой двери в конце небольшого, но широкого коридора.

Обстановка располагала и успокаивала: низкие круглые пуфы нежного лавандового оттенка были расставлены в большом холле у входа, там же стоял кулер и две керамические миски для воды – одна маленькая, другая для собак покрупнее. Тихо играл фьюжн, а в мягком освещении можно было рассмотреть висевшие на стенах портреты в рамках из светлого дерева: пудель, чау-чау, ретривер и еще какие-то неизвестные Черри породы. На фото все они выглядели мило, но слишком уж «глянцево», словно модели с обложки какого-нибудь Pet Forbes – «10 самых успешных собак страны».

Процедура по наведению красоты – хотя куда уж еще красивее! – длилась почти час, который, впрочем, пролетел незаметно. Робби за это время продемонстрировал всю гамму эмоций: от восторга, пока Вэл вычесывала шерсть на его боках, до дикого ужаса при виде поднимающегося механизма электрической ванны.

Когда все, включая великий и ужасный фен, осталось позади, Черри вызвала зоотакси, и они с Робби поехали домой.

– Что за порода такая красивая? – Спросил водитель, глядя на явно гордого собой Робби. Горд он был не потому, что вымыт и причесан, а потому что стойко перенес все, через что двое двуногих заставили его пройти.

– Мраморный роб-терьер, – на автопилоте с совершенно серьезным выражением лица ответила Черри.

– М-м-м, – с пониманием хмыкнул таксист.

Не то чтобы ей хотелось съязвить, просто суета этого дня порядком ее измотала и сил на осмысленный разговор уже не оставалось.

Дома Робби ждало идеальное, по мнению Черри, место – мягкая и упругая лежанка цвета кофе с молоком с антивандальными бортиками для когтей. В углублении лежанки – небольшой плед. Продавщица в зоомагазине настояла на том, что собаке обязательно надо что-нибудь копать, чтобы почувствовать себя в безопасности. Миски Черри заранее наполнила кормом со вкусом «Дикий лосось, тыква и рис» и водой – и закрепила их на элегантной регулируемой подставке, купленной на распродаже. Несколько видов палочек, которые можно грызть, разложены вдоль лежанки, и столько же видов резиновых мячей брошены рядом якобы небрежно. Робко, на полусогнутых лапах Робби обошел небольшую светлую квартиру Черри, принюхиваясь то к ее следам на мягком белом ковре, то к предметам, стоявшим на нижних полках стеллажа – книгам, беспроводной колонке, контейнеру со всякой мелочью под крышкой. Особенно его заинтересовал брелок в виде круглого котика, брошенный на пуф в прихожей, – Робби долго раздувал над ним свои черные ноздри, потом осторожно облизал и пошел дальше. Черри пока что и не догадывалась, как многое таилось в этом, казалось бы, обычном собачьем обнюхивании.

– Давай, Робби, иди сюда, смотри, как уютно, – она похлопывала ладонью уголок лежанки, приманивая пса.

Но тот, оглядевшись еще раз, прыгнул на стоявший рядом диван и, потупив взор, свернулся калачиком, вероятно представляя себя маленьким пушистым котенком, а не двадцатикилограммовой собакой.

– Ну ладно, но когда ты захочешь перейти на лежанку, там уже буду спать я, – Черри в шутку показала ему язык и ласково погладила по голове. – Добро пожаловать домой.

Так началась их совместная жизнь.

Глава 2. ДЕВЯТЫЙ ЭТАЖ

Темное небо над головой затянуло рваными облаками, воздух густел от нахлынувшей тревоги. Черри шагнула на потрескавшийся асфальт, сжимая в руке сложенный вчетверо листок с адресом. Но как только она пыталась сфокусировать взгляд на небрежном почерке, буквы расплывались и ускользали от ее взора. И все же она знала – это здесь.

Перед ней возвышался высокий серый дом с узкими окнами, теряющимися в ночной дымке. На его фоне Черри почувствовала себя совсем крошечной и даже какой-то жалкой. Внутренний двор огорожен низким кованым забором, окрашенным то ли в черный, то ли в синий – было не разглядеть. Краска засохла выступающими подтеками, а опорные кирпичные столбы выглядели удручающе обшарпанными. Над двором застыла пугающая тишина, будто поглотившая время. Черри ощутила себя в вакууме – без звуков, без красок, без воспоминаний. При очередном шаге в сторону дома под ее ногами хрустнул мелкий гравий, рассыпанный возле бордюра. Опустив взгляд, она увидела прыгающие по дорожке грязные листки бумаги, похожие на записки. Ветер лениво поднимал их, теребил и снова ронял, как уставший игрок, потерявший интерес к партии. Вдруг один листок прибился к ее ноге, и на мгновение ей показалось, что на нем тот же почерк, что и в записке с адресом, которую она сжимала в руке. Но не успела она всерьез задаться вопросом, что бы это могло значить, как ее внимание привлекли ржавые сломанные качели, лежавшие – и похоже, давно – среди сорной травы посреди двора, скрученные и погнутые. Оборванные металлические цепи все покрылись оспинами коррозии, а сиденье провалилось под землю. За забором тянулся ряд старых гаражей, крыши которых тоже прогнулись под тяжестью лет.

Черри повернулась к подъезду, подняла голову вверх и отсчитала девять этажей – девятый был предпоследним. Она не знала, что должна была там увидеть, но чувствовала, что это важно. Расстояние между этажами было непривычно большим, отчего здание казалось почти небоскребом. Только вот свет не горел ни в одном окне, поэтому разглядеть что-то было невозможно. Это могло показаться странным, но почему-то совсем ее не удивило.

Подойдя к подъездной двери, Черри приложила самый маленький ключ металлической стороной к домофону. Раздалось резкое пиликание – дверь открылась. От подрагивающего света ламп Черри невольно заморгала. Откуда-то с потолка доносилось противное жужжание, похожее на назойливого комара. В ожидании лифта стояла женщина с усталым лицом и пакетами, доверху набитыми продуктами. От них исходил аромат томатной ботвы и базилика – и это было глотком свежего воздуха среди царивших здесь запахов приторной сырости и пыли. Лифт с грохотом опустился и скрипнул, двери медленно разъехались, нехотя приглашая пассажиров войти. Черри вежливо улыбнулась женщине с ботвой и нажала кнопку с цифрой «9». Та поспешно надавила пальцем на «7», глядя куда-то мимо.

Лифт тронулся – старые механизмы зловеще заскрежетали в шахте. Не хотелось бы в таком застрять. На седьмом этаже попутчица, не оборачиваясь, вышла, и двери с лязгом сомкнулись вновь. Лифт продолжил движение, но Черри постепенно охватывал ужас – что-то не так. Даже очень старый и медленный лифт не мог так долго преодолевать всего лишь два этажа. Паника усилилась, когда она осознала, что едет уже минут пять, которые казались теперь и вовсе вечными. Страх расплескивался по телу, мысли путались, а тонкие струйки холодного пота неприятно щекотали виски. Черри рефлекторно потянулась пальцами к кнопкам, но вместо них обнаружила пустую панель. Как только она попыталась вжаться в стену, невесомость подхватила ее – пол ушел из-под ног, пространство пошатнулось, лифт начал плавно раскачиваться, как огромная маятниковая игрушка. Гладкие и предательски скользкие стены не давали ни за что зацепиться. Черри поставила ноги в распорку, но и это не помогло. Словно со стороны, она увидела свое испуганное лицо – зрачки расширены, рот приоткрыт в беззвучном крике.

Резкий вдох. Черри очнулась.

В комнате было темно. Только теплый свет уличных фонарей пробивался сквозь шторы. Рядом с кроватью сидел Робби, внимательно глядя хозяйке в глаза. Большая умная морда выражала беспокойство. Мраморные пятна на шерсти казались ожившими узорами.

– Все хорошо, малыш, просто дурной сон,– пробормотала Черри, проведя похолодевшей рукой по его большой теплой голове.

Через пару часов начало светать. Черри наспех умылась, с трудом выдавила остатки имбирной зубной пасты из смятого алюминиевого тюбика, почистила зубы и влажной рукой поправила волосы – их оттенок в зависимости от освещения всегда выглядел по-разному. Сейчас он напоминал шоколадные лепестки каликанта.

Натянув спортивные леггинсы и майку, Черри принялась разминаться. Робби настойчиво завилял хвостом – он впервые собирался на пробежку, и приготовления ему явно нравились. Пока сонное тело Черри начинало наполняться энергией утра, Робби нетерпеливо перебирал передними лапами, сидя у двери.

– Сейчас, спортсмен, сейчас.

Беговой поводок плотно обхватил ее талию, ключи звякнули и карабин защелкнулся на кольце шлейки.

– Выдвигаемся, – кивнула Черри, открывая дверь.

Почувствовав свободу, Робби сделал короткий рывок вперед, увлекая за собой хозяйку.

Солнечный свет приветливо разливался по заспанным улицам. Воздух, напоенный дурманящими ароматами поздней весны, обволакивал утренней свежестью. Черри и Робби трусили по асфальтовой дорожке в сторону ближайшего парка – под беспечное чириканье птиц и приглушенный шум проезжающих вдали машин. Зеленая зона начиналась внезапно – ни ворот, ни ограждений. Просто за очередным поворотом ветви деревьев сплетались над головой в огромный купол – и открывался портал в другой мир.