
Полная версия
Что-то я на самом-то деле зациклился на этой теме. Права мать, искать тут нечего.
Матрос вышел на улицу, длинные пальцы достали сигарету, по воздуху поплыл дымок. Взгляд упёрся в стену гаража.
Зачем всё-таки она постоянно его включает?
Захотелось тотчас же зайти в гараж, но Илья сдержал себя.
Однозначно, что мать права на все сто. А то, что мне было непонятно, Пахлеванов популярно объяснил с точки зрения науки. Науки, товарищи, а не досужих вымыслов и темных предрассудков! Так что лучше с сегодняшнего дня я начну обустраивать жизнь. И начну прямо сейчас, с огорода. Скоро настоящие морозы, а снега нет. Да зайцы и белки могут яблони попортить. Давай-ка с огоньком, да за дело!
Неплохо было бы всё это дело с музычкой организовать!
Илья вбежал в дом, нашёл бобинный магнитофон “Комета-212М-стерео”, купленный отцом в далёком январе 1982 года за 350 руб. Тогда, когда отец ещё был жив и ничего не подозревал об ожидающих его неприятностях. Тогда, когда жизнь казалась такой простой и счастливой. Живи, честно выполняй твою работу и наслаждайся результатами трудов. Да. Если бы на самом деле, всё было так просто!
Илья сразу же полюбил этот магнитофон. Внешний вид, особенно, когда бобины вращались был просто кайф! Бобинные магнитофоны! В них чувствовалась сила! В них ощущалась мощь! У многих пацанов тогда уже были кассетные магнитофоны, и они в лицо смеялись над “Кометой” Ильи. А для него сразу стали важными лишь бобины, бобины и только бобины! Ведь ленту можно было трогать руками, размотать её, а потом часами наматывать обратно. А звучание? Разве могло с ним сравниться звук несерьёзного подобия бобин – жалких аудиокассет? Да ни когда в жизни! Мягкий звук с частотой от 20 до 31000 герц. Это был не просто звук, это было дыхание…
Сначала катушек было немного. Потом отец научился записывать любимые песни с телевизора, и количество катушек резко увеличились. Отцу нравилась советская музыка, мама записывала для неё новогодние “Огоньки”, русскую народную музыку и “артистов зарубежной эстрады”. А потом Илья стал записывать на него рок-музыку.
В руках матроса появилась коробка с катушками. Бумажное покрытие некоторых размякло от времени и сырости, но названия, написанные шариковой ручкой, ещё читались. Юрай Хип, Лед Зеппелин, Дип Пёрпл. Матрос, ничего специально не выбирая, вытащил первую попавшуюся катушку. Бледные пальцы отмотали от катушки первые полметра коричневой плёнки, которая тотчас же была заправлена в канал и выведена на пустую катушку с другой стороны. После чего закрепили там ленту, поставили катушку на подкатушечник, включили. Коротким прыжком лента двинулась. Прошёл прозрачный ракорд, белое место склейки ракорда и остальной ленты, динамики заговорили слегка гнусавым голосом:
Как много дней
Ты провел среди друзей,
Пока не понял,
Что ты совсем один?
Илья слушал.
И сколько ты искал путей
К мечте своей,
Пока не понял,
Что дороги не найти?
Матрос смотрел, как левая катушка постепенно пустела, а правая наполнялась лентой, протянутой через лентопротяжный механизм.
И сколько дней
Ты ждал любви своей,
Пока не понял,
Что такой на свете нет?
Скажи, с какого дня
Ты стал
Обманывать себя;
И дай мне,
Дай мне,
Дай мне ответ!
Нервные пальцы щелкнули выключателем, звук прекратился. Илья схватил тяжёлый магнитофон и вытащил на веранду. Тотчас распахнул окна, поискал в коробке, нащупал первую попавшуюся бобину. Из колонок запел Демис Русос “Гудбай май лов, гудбай”. Илья переменил бобину, удовлетворённо услышал пинкфлойдовское “Атомное сердце мамы” , и после того, как за ним последовал “Юрай Хип”, пошёл за граблями.
Илья вышел в сад за домом. Музыка далеко раздавалась в свежем воздухе, наполняла бодростью.
Отец любил и гордился своим садом. Здесь росли малина, вишня, сливы, крыжовник, клубника, а также яблочные деревья. Начиная с июня, начинал плодоносить белый налив. Потом наступала очередь медовки. Потом подходила очередь Уэлса и антоновки. Пока с отцом всё было нормально, он ухаживал за садом. Потом, когда начались проблемы, он забросил всё. А заодно и любимый сад.
Илья рассматривал потерявшие листву ветви, слегка припорошённые ночным инеем.
А что ему ещё оставалось делать?
Бороться до последнего, вот что ему оставалось делать.
Даже, когда бывшие друзья от него отвернулись?
Даже, когда все от тебя отворачиваются, надо продолжать бороться. Потому что это мужской долг.
Тебе легко рассуждать, потому что ты в его шкуре не был. А вот хлебнул бы ты того, что ему выпало, тогда и посмотрели бы какой ты мужчина.
Каждый решает свои проблемы. Даже если бы я очень захотел, я бы не смог оказаться в его шкуре.
Матрос подошёл вплотную к деревьям, разглядел на ветвях сливы гнёзда вредителей.
Развелось вас здесь!
С каким-то непонятным удовольствием матрос начал срывать гнёзда боярышницы и златогузки. Когда набралась небольшая кучка, он притащил из сарая сухие доски и развёл костерок. Сухая сосна быстро принялась, в морозном воздухе потянуло дымком. На ноябрьском ветру костёр быстро разгорелся. Пламя приятно согревало.
Неплохо было нарубить лапника. До снега нужно обвязать стволы, а то зайцы и белки всё пожрут!
Маленький топорик был засунут за пояс ремня, матрос через заднюю калитку сада вышел на поле за домом. Летом там сеяли горох, кукурузу или другими культурами для нужд “Птички”. Сейчас, поздней осенью, на чёрном убранном поле местами лежал лёгкий снежок. Илья направился через поле к лесу. Где-то сзади остался кричащий магнитофон.
В морозной тиши леса матрос принялся рубить лапник. Спокойная размеренная работа разогревала молодое тело и вместе с тем успокаивала. Давно уже образовалась большая куча. Гораздо большая, чем ему было нужно. Но разгорячённый почти до пота Илья продолжал рубить.
Наконец, он закончил. Поколов все руки, он всё же смог обвязать кучу лапника верёвкой, вздулись мышцы, матрос взвалил лапник на плечи. Путь к дому занял у тяжело дышащего Ильи немало времени. Постепенно приблизился и стал различимым звучащий на магнитофоне Райнбоу “One day, in the Year of the Fox, Came a time remembered well, When the strong young man of the rising sun…”.
Уже в саду, он принялся обвязывать стволы деревьев лапником. Этому приёму научил его отец, чтобы защитить кору деревьев от грызунов.
Неплохо было бы также окучить штамбы. Тогда ни зайцы, ни мыши деревьям не страшны.
Закончилась одна песня, началась другая.
Fly, Robin fly – пел певец Silver Convention.
Флай, робин, флай – подпевал Илья, обвязывая деревья.
Fly, Robin fly – пел Silver Convention
Флай, робин, флай – подпевал Илья.
Fly, Robin fly
Флай, робин, флай
Up, up to the sky – закончил певец на высокой ноте.
Ап, ап то зе скай – закончил вместе с ним Илья. И замер.
Его прошибло холодным потом.
Постой, постой! Она-то не Робин! ОНА-то летать не умела!
В этот момент Илья понял, что все доводы судмедэксперта потеряли свою убедительность.
Потому что она не умела летать!
Так! Надо что-то срочно было делать! Но что?
Говорят, что её нашли где-то в лесу? Нужно было бы самому убедиться надо ли ей было летать, чтобы в петлю запрыгнуть.
Но где ЭТО место?
В лесу.
Понятно, что в лесу, но лес-то большой! Кто может знать? А тот, кто её в том лесу нашёл и в милицию позвонил. Вот только кто может знать, кто её нашёл? Надо у кого-то спросить. Но у кого?
Грязная ладонь хлопнула по лбу.
Как это я сразу об этом не подумал?
Мужики должны знать. Надо только доехать до автосервиса на “Птичке”.
Через несколько минут он домчался до “Птички”.
“Газик” быстро очутился на яме. Многие мужики его знали ещё по школьным годам, а те, кто не знал, знали Григория. Поэтому у Ильи вопросов не возникло. Мужики открыли капот, радиатор. Поскольку уровня воды опять не было, Илья объяснил, что произошло по дороге в Солнцеград. Естественно, всем миром стали искать протечку. Залезли под “Газик”, залили воды, закрыли радиатор, завели мотор. Но никаких следов воды снаружи мотора не появлялось.
Мотор заводили, глушили, заливали воду, искали-искали, но так ничего и не нашли. Наконец, кто-то додумался проверить масло. Оно было белое. Однозначно, вода поступала в масло. Но как? Нужно было искать протечку. Или половинить движок. Илья долил воды – с ремонтом решил подождать. В месте с тем, он, стараясь не привлекать внимания дотошными расспросами старался как бы невзначай выяснить кто и где обнаружил повешенную Ирину. Но сколько он ни расспрашивал, каких наводящих вопросов ни задавал, ему никто не отвечал. И даже если отвечали, то или советовали забыть про это дело, или переводили разговор на другую.
Все вопросы были заданы, но ответов не было. Илья поехал домой. Когда он приехал к гаражу, сердце почему-то застучало. Рывком распахнул двери гаража – зарядное устройство, еле видное в темном чреве гаража, валялось там, куда он его вчера закинул. Загнав “Газик” в гараж, матрос курил на улице.
Ну не сходятся концы с концами! Вроде всё по уму, а сердцем чую, что тут что-то не так! Летать-то она не умела! Вот в чём вопрос. Почему никто не хочет показать мне то место, где она повесилась? Что это за секреты среди своих? Или я действительно лезу туда, куда не нужно? Но, если в этом деле действительно нет ничего странного, то какие проблемы?
Стемнело. Лампочки на деревянных фонарях осветили жёлтым цветом серую улицу. Прихватывал лёгкий морозец. На лужах появился тоненький ледок. Ещё зёлёная местами трава покрылась изморозью. Илья вперил взгляд в темное небо.
– Привет сосед, – раздался приятный голос. Это была соседка Дина. Девушка закончила Институт Полиграфии, но работала на бензоколонке Григория. Деньги небольшие, но это лучше чем мотаться каждый день в Москву.
– Привет, Дин. Как жизнь? С работы? – старший матрос вздрогнул.
– С работы, – стройная девушка казалась совсем неуставшей. Казалось, она не спешила домой. Она стояла в приталенном пальтишке, слегка сдвинутая набок вязаная шапочка, в сложенных руках небольшая сумочка. По улице Центральной дул холодный ноябрьский ветер.
Если он хотел с кем-то поговорить, то нужный человек стоял сейчас перед ним. И если он хотел услышать ответы на свои вопросы, то должен был рассказать девушке всё.
А она мне поверит?
Надо было принимать решение. И Илья его принял.
Полился сбивчивый рассказ. В углубляющейся темноте глаза Дины были чуть видны. Но Илья особо в них не всматривался. Рассказав о том, что произошло на кладбище, он перешёл к рассказу о посещении морга. Он также рассказал, что его мать была у Пахлеванова. Он не упустил ни одной детали, и особенно настоял на необходимости проверить расстояние до петли. Единственное, что он опустил – это мерцание красного глаза зарядного устройства.
Но какое это могло иметь значение? Разве могла существовать какая-то связь между дурацким красным глазом и смертью Ирины? Тем более, когда Илье было ясно, что это его мать по каким-то неведомым причинам включает в сеть зарядное устройство. Про странное письмо, которое он получил за неделю до дембеля он тоже забыл упомянуть.
После того, как рассказ был закончен, молчавшая до этого девушка: – Илья, скажи мне, почему тебя это интересует? Ты всё ещё любишь Ирину? Даже после того, что она тебе сделала?
– Нет. Между нами всё уже давным-давно перегорело. Во всяком случае, для меня.
– Тогда зачем тебе всё это надо?
– Мне кажется, что она не могла повеситься сама.
– Значит, ты ищешь справедливости?
– Справедливости? Можно и так сказать. Я должен во всём разобраться, понимаешь?
– Как же ты похож на твоего отца, – девушка засмеялась чистым прозрачным смехом.
Илья смутился: – А разве это плохо: быть похожим на отца?
Девушка посерьезнела: – Нет, ты что! Ничего плохого в этом нет. Это даже хорошо, что дети похожи на отцов. Тем более, на таких, каким был Макар Поликарпыч.
– Слушай, Дин, ты что думаешь по этому поводу?
– По какому? – в ноябрьской темноте глаза девушки блестели как два чернослива.
– По поводу смерти Ирины? Ты думаешь, её могли убить?
– Илюш, если её убили, то закономерно возникает вопрос: кто? И сразу за ним: за что? Или в обратной последовательности. Кому была выгодна её смерть? То есть мы возвращаемся к извечному латинскому Cui prodest? Cui bono? Так вот, насколько мне известно, у неё не было врагов…
После недолгой паузы, девушка добавила: – От которых её не мог бы защитить Харитон.
Илья смотрел на Дину. Он только сейчас заметил, какие большие у Дины глаза.
Почему у неё такие красивые глаза? И почему я раньше на них не обращал внимание? Она ведь росла по соседству.
Сам не зная почему, Илья выпалил: – А если это надо было самому Харитону?
– Харитону? Зачем? Насколько мне известно, они не были расписаны. Так что вопросы раздела имущества здесь не стояли. А какие ещё у него могут быть мотивы?
– Слушай, а ты знаешь, где она повесилась?
– Нет, Илья, я этого не знаю. И я, честно говоря, не понимаю, зачем ты вновь и вновь к этому возвращаешься.
Откуда-то из глубин подсознания вынырнули и связались в цепочку ранее не связанные с собой слова: Возвращайся, она на меня посмотрела, помоги, труп не человек.
– Странно всё это, Дин, вот и возвращаюсь…
– А если Харитон здесь задействован, то ты пойдёшь против него? – заблестели круглые глазки в желтоватом сумраке ноябрьской ночи. Вообще, Дина в вязаной шапочке была какая-то аккуратненькая, приятная и счастливая. Именно, счастливая.
– Против Харитона? А что тут все с этим Харитоном носятся, я не понимаю? Если он причастен к этому делу, то я и против Харитона пойду. И органы привлеку…
– Ты прям, как твой отец говоришь. А участковым ты стать не хочешь? – улыбнулась Дина.
– Не знаю, я ещё над этим не думал, – в голосе старшего матроса послышались серьёзные нотки. – Может быть. Хотя впрочем, я не знаю. Я вообще, Дин, после флота другим человеком стал.
– Другим, это каким? – Дина почему-то раскачивалась из стороны в сторону. Слегка, еле заметно.
– Дин, я столько за эти три года повидал, что и не рассказать. Я на трёх океанах был, на семи морях.
– Прям как в сказке?
– Прям как в сказке. И честно тебе скажу, я понял, что кроме нашего Иванково есть мир. Огромный большуший мир.
– А почему ты вернулся, Илья?
Матрос задумался. Он не знал, что ответить. Ему казалось, что письмо здесь было ни при чём. После паузы он добавил: – Не знаю. Наверное, я вернулся, потому что должен был вернуться. Хотя мне предлагали остаться на срочную. Но ты же знаешь, что мать у меня одна. По хозяйству помощь нужна …, – Илья не договорил.
Дина подошла и положила левую руку на предплечье матроса: – Я всё понимаю, не надо об этом. И я думаю, что здесь можно найти решение.
– Решение? Какое? – почти закричал Илья.
– Я тебе уже говорила о нём. Помнишь? Или ты в тот момент был под шофе?
– Ладно, ничего я не был, – буркнул старший матрос. – Это с гадалкой что ли?
– С ней самой, Илюш.
– И ты думаешь, что она сможет нам помочь?
Дина молчала.
Илья тоже молчал. Молчание затягивалось. Наконец, уверенный голос старшего матроса прервал тишину: – Да что тут думать? Стою тут варианты перебираю, как будто у меня есть выбор! Если нам никто не помогает, что тут собственно думать? За этим я сейчас бы не то, что к гадалке пошёл, а к самому чёрту!
– Да, я тоже так думаю. И если она не сможет НАМ, – Дина сделала ударение, – помочь, то я думаю, что уже никто ничего не сможет сделать.
– Слушай, а ты работаешь завтра? – почти кричал Илья.
– Нет. Почему ты спрашиваешь?
– Мы прям завтра к ней бы поехали!
– К сожалению, завтра среда.
– Ну и что?
– Ехать к ней можно только в субботу.
– В субботу? Это ещё почему?
– Потому, Илюш, что кончается на “у”. Дина опять стала слегка раскачиваться из стороны в сторону.
– А раньше нельзя?
– Раньше нельзя. Пойми, что это не мои условия, это её условия, Илья. Понимаешь?
– Какие у гадалки могут быть условия?
– У неё могут быть, потому что она не простая гадалка.
– Не простая, а какая? Заслуженная что ли? – Илья хмыкнул.
– Она “видящая”.
– Это ещё что такое?
– Скоро сам узнаешь, – Дина слегка улыбнулась. – Подожди до субботы.
Девушка шагнула в калитку, оглянулась: – Илюш, в субботу я буду ждать тебя в шесть утра. И исчезла в доме.
На улице дул промозглый ветер. Казалось, можно было идти домой. Но что-то внутри заставило Илью подойти к дверям гаража. Матрос долго стоял, словно прислушиваясь к звукам, которые могут доноситься изнутри. Потом решительно распахнул ворота.
Внутри было темно. В холодном мраке гаража пахло бензином, машинным маслом и сыростью прогнившего деревянного пола. Красный глазок был потушен.
Опять нужно ждать.
Ждать, всегда ждать. Почему нельзя всё сделать быстро?
Ну, что ж! Если нет другого выхода, то я подожду. До субботы.
8. У ГАДАЛКИ
16 ноября 1991, в субботу, стояла слякотная погода. Снег никак не ложился, температура стояла плюсовая. Илья встал пораньше, пошёл в гараж. Выгнал “Газик” на улицу, проверил масло, воду в радиаторе.
Дотянешь, старичок? Путь-то неблизкий.
Хотя уровень воды в радиаторе был нормальным, он долил ещё. Потом сходил домой и принёс целую канистру. На всякий случай.
После этой поездки загоню тебя к ребятам на “Птичку”, пусть разбираются.
Было без пяти шесть, когда матрос коротко просигналил под окнами соседнего дома. Занавеска на окне Дины шевельнулась, через несколько минут девушка выбежала из дому и, гулко хлопнув дверью, запрыгнула на переднее сиденье.
– Привет, Дин, – Илья чмокнул Дину в щёчку.
– Привет, Илья, – Дина потупила взгляд.
– Говори куда ехать.
– По бетонке мы выезжаем на шоссе, а потом сворачиваем, но не на Москву, а на Киржач. Потом по прямой до Крестов, а дальше я скажу.
“Газик” загудел мотором и помчался вперёд. За окнами промелькнула рощица, потом “Птичка”, Мосейково и лес за ним. Наконец, на шоссе они свернули налево.
Машин было немного, “Газик” ровно урчал сильным движком. Илья включил отопление, в кабине стало жарко. Температура воды в радиаторе стойко держалась на 80 градусах. Без разговоров, они домчались до Крестов и ушли налево. За стеклами проплывали бесконечные сосны и ели подмосковных лесов. Ещё минут через пятнадцать Дина попросила Илью свернуть возле неприметного съезда с шоссе, машина пошла по длинной грунтовой дороге. Ям было немного, дорога была утрамбована, и ещё примерно после получаса “Газик” остановился перед одиноко стоящим домиком в лесу.
Дорога уходила дальше куда-то в лес. Рядом ничего не было. Только одноэтажный домик из тёмных толстых стволов на белом свежевыкрашенном фундаменте приветливо смотрел на путников четырьмя окнами своего фасада.
Это дом лесника? А кто ещё может жить в такой глуши?
Илья заглушил машину. Они вышли. В ноябрьской тишине гулко хлопнули двери. Где-то далеко закаркали вороны. Зелёного цвета калитка с небольшим скрипом пропустила Илью и Дину вперед. Девушка прошла по тропинке мимо двух высоких сосен, поднялась на небольшое крыльцо, раздался несильный стук в дверь. Потом она повернулась к матросу: – Во-первых, вопросы нужно задавать чётко. Помни, что какой вопрос, такой и ответ.
Илья кивнул.
– Я помню, как ты отнёсся к моему совету тогда, на встрече. Сейчас я тебя попрошу быть посдержаннее. Пожалуйста, не делай из гадания развлечения.
– Я и не думал делать никакого развлечения, а просто высказал то, что я думаю.
– Я понимаю, что это было твоё мнение. Так вот, сейчас я попрошу тебя его не высказывать. Хорошо? – Дина ещё постучала в дверь.
– Ну, это можно.
– Ещё одно. Гадалке принято “золотить ручку”…
– Сколько я ей буду должен дать?..
– Послушай, ей будет приятно, если это даже пятачок. Определённых тарифов нет. Дай то, что посчитаешь нужным.
– А если ничего не дам?
– Илья, это твоё дело. Но дашь, или не дашь, то, по крайней мере, не говори “спасибо”…– девушка поджала губки, и ещё раз постучала.
– Это почему?
– Илья, не принято гадалок благодарить. Если поблагодаришь за гадание, то никогда не сбудется.
Илья задумался.
А чего, собственно говоря, я хочу, чтобы сбылось? Мне бы во всём произошедшем разобраться, а будущее своё и я сам устрою.
– И последнее, ты можешь зайти один, но тогда ты никому не должен будешь рассказывать о том, что тебе нагадали. Или хотя бы до тех пор, пока не исполнится нагаданное.
– А вдвоём мы зайти не можем?..
В глубине тихого дома послышались лёгкие шаги, дверь распахнулась. На пороге стояла гадалка. Это была женщина лет сорока. Длинные волосы до плеч, забранные ленточкой, чуть пухлые губы с еле заметной улыбкой, широко расставленные чуть навыкате глаза. Гадалка была одета в длинную белую одежду, до пят, какое-то подобие сарафана. Она стояла слегка скособочившишь, так что левое плечо было чуть выше правого.
– Здравствуй, Дина.
– Здравствуйте, Севиллина.
– А он, стало быть, Илья? Она протянула пухленькую ручку.
– Илья, приятно познакомится.
– Севиллина.
Севиллина? Это настоящее имя?
– Проходите, пожалуйста.
Внутри дома гадалки стоял полусумрак. Они прошли через сени, и зашли в небольшую комнату. Через двойные стёкла окон внутрь не долетало карканье ворон. Только где-то в глубине слышался тихий звук настенный часов.
Тик-так, тик-так.
В центре комнаты на дощатом крашеном полу стоял стол, накрытый вязанной скатертью. Почти вплотную к столу висел матерчатый абажур, середина стола была залита жёлтым светом. Оставшаяся часть комнаты была погружена в полумрак.
– Садитесь, пожалуйста.
Севиллина жестом указала на стул, стоявший у стола. Дина вопросительно подняла брови. Гадалка спросила: – Он хочет, чтобы ты осталась? Подожди.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.