Хаос

Понимая, что выхода нет, Дима сдался и наконец выскользнул из лямок рюкзака прямо перед огромной толпой нелюдей, которые уже протянули свои тонкие руки и приготовились лакомиться свежей плотью.

Но плоть от них ускользнула.

Упав в лужу в канализационном туннеле, Дима почувствовал резкую боль в теле. Но несмотря на боль, он тут же отпрыгнул в сторону от падающих мертвецов, решивших прыгнуть вслед за ним.

Первые из них приземлились в туннель, пробив себе головы. Другие же стали падать на тела собратьев по несчастью и тут же вставать: мягкая посадка.

Медведь сразу опустошил внутренности дробовика, и две головы разлетелись по влажным стенам туннеля. Дима вскочил с ножом в руке и воткнул лезвие сначала в одного, а затем в другого мертвеца, однако дождь из трупов никак не прекращался.

– Бежим!!! – взревел тогда Медведь и резко потянул Диму за шиворот подальше от нелюдей.

Они понеслись вперёд прочь от гнилой и мёртвой опасности туда, где ещё можно было получить хоть немного покоя. Но в том месте, куда они направлялись, тоже тихо гуляла война.

***

Наконец зашевелилась крышка люка во дворе Татарского переулка, и из-под земли показались два грязных лица.

– Парни?! – воскликнул Дед, уже открывший свой рабочий гараж. Через десять минут должен был начаться рабочий день.

7:50…

Бродяга и Медведь вылезли наружу, получив знак от Кеши, что во дворе никого больше нет. Грязь стекала по их одежде, которая вдобавок была забрызгана кровью. Их лица казались уставшими, однако в жилах ещё бушевал адреналин.

Дед быстро снял с шеи цепочку с ключом и открыл гараж-штаб.

Друзья поспешили войти внутрь. Медведь поставил дробовик в угол (он предпочитал прятать его в штабе) и принялся вытаскивать из рюкзака вещи – только часть уцелевших «пунктов». Бродяга молча наблюдал за ним.

– Девять минут, пацаны. Давайте в темпе! – поторопил их Кеша, когда Женя и Дима вышли наружу.

Женя тут же выбежал из двора, но Дима за ним не последовал. Вместо этого он виновато обратился к Кеше:

– Кеш, рюкзак… В общем, сам видел… Мы…

– Потом расскажешь! Времени нет! Поторопись! – перебил его Кеша и запер «штаб», когда Дима бежал уже по переулку в надеже не нарваться на неожиданную встречу…

В 7:55 он был уже дома. Даша ушла на работу.

Наскоро скинув одежду, Дима залез под душ. Под потоком горячей воды он смыл с себя всю грязь и кровь, накопившиеся за последние два часа.

В 8 часов 5 минут одетый в тёмно-синюю униформу Дима спешил на работу. Он работал на складе Зоны-1.

***

Склад располагался в огромном здании (некогда школы) на границе Зоны-1 с остальным миром.

Тяжело дыша, Дима остановился перед дверьми школы и громко выдохнул.

– Опаздываем! – отметил дин, окинув Диму недоброжелательным взглядом.

– Просто будильник сломался, – поспешил объясниться тот и шагнул ближе. – Больше не повторится!

Дин-гиор только ещё раз окинул его взглядом и без лишних слов потянул на себя дверь. Дима тут же скрылся внутри склада, а гиор захлопнул дверь, достал из кармана новенькую пачку сигарет и грубо произнёс:

– С утра пораньше вечно кто-нибудь из этих придурков настроение испортит!

Ни в чём не повинный асфальт сокрушил мощный плевок.

Оказавшись в небольшом узком коридоре, Дима сразу проследовал к столу, за которым сидел ещё один дин. Уперев локти в столешницу, он увлечённо читал «Ежедневную газету» под редакцией Губернатора.

– Здравствуйте, что сего… – договорить Диме было не суждено.

– Чё опаздываешь?! Паёк совсем не хочешь получить?! – Глаза дина злобно вперились в Диму, от чего тому даже стало немного не по себе.

«А звали этого дин-гиора Игорь, и он крайне не любил, когда кто-то из нас опаздывал на работу. (Однако, сам он никогда не стеснялся немного задержаться в понедельник утром.) Бывало, он приходил позже на целый час, и тогда к восьми часам на его место присылали кого-то другого. Если честно, негодования Игоря никого не страшили. Да, от его «колючего» взгляда становилось не вполне уютно, но все понимали, что этот пятидесятилетний толстяк, которому, странным образом можно было дать и все 70, взглядом только и ограничится. Отчитав тебя, он, скорее, нахмурит брови и продолжит читать вместо того, чтобы встать со стула и пригрозить тебе дубинкой. Кстати, крики недовольства вырывались у Игоря только потому, что он ужасно не любил, когда его отвлекали от чтения «Ежедневной газеты».

– 8:08! – Гиор уставился на настенные часы, заложив нужную страницу. – Ты опоздал на 8 минут!!!

– Больше не повторится, – спокойным голосом заверил его Дима.

– Ладно, что ж ещё делать с тобой! Так… – Он достал из ящика стола большую тетрадь, раскрыл на нужной странице, приятно прошелестев листами бумаги, и нашёл в списке Диму.

– Сегодня целый день моешь полы! Швабра знаешь где! – не поднимая головы, произнёс Игорь и поставил галочку рядом с одной фамилией. – Вперёд, Дима!

Повернув за угол, Дима направился прямо по длинному коридору. У таблички с надписью «Завхоз» он остановился и, недолго думая, вошёл в предбанник кабинета, который считался кладовкой из-за огромного шкафа с разными хозяйственными принадлежностями.

Дима достал ведро, швабру и «мистера пропера».

– Да… – как-то даже с опаской протянул он и натянул резиновые перчатки.

***

Электричество. Свет. Разница между этими понятиями лишь в том, что электричество существует только в виде стихии.

Вообще, «свет» – достаточно абстрактное понятие. Есть солнечный свет, дневной свет, свет в конце туннеля, свет в окне, свет звёзд и ещё всякий разный свет. На удивление, из перечисленных выражений только первые два и последний возникли вместе с рождением Вселенной (хотя, может, кстати, и до неё). «Свет в конце туннеля», «свет в окне» – всё это дары небольшого милого устройства под названием лампочка.

А лампочка в свою очередь дар стихии электричества.

Трудно даже представить современную жизнь без проводов, по которым, словно катера по рекам, проносятся с бешенной скоростью электроны. Если вдаваться в образы, перемешанные со странными метафорами, то можно сказать, что когда-то давно осколком солнца считалось пламя свечи. Век назад таким осколком стала лампочка – дар электричества.

Когда люди наконец приручили электричество, тьма в какой-то мере ослабла. Города стали расти, как на дрожжах. Внутри, да и снаружи, дома стали светлее. А день теперь мог продолжаться даже с наступлением ночи.

Имея в руках такое оружие, как электричество, человек стал меньше зависим от природы. Можно сказать, что он повзрослел. Начал самостоятельно познавать мир и искать в нём новые дары.

Именно поэтому апокалипсис не смог заставить людей отказаться от электричества. Отказ от созданного ими же света значил бы отказ от энергии и силы. Тьма снова бы начала диктовать свои условия.

С окончательной гибелью электричества настали бы куда более тёмные времена, чем получилось на деле.

Оставшиеся в живых изобретатели посчитали так же. Поэтому в каждой Зоне оборудовали огромные помещения, где должна была вырабатываться электроэнергия.

Но как же они это сделали?

Достаточно просто. (Ну ладно, не просто).

В общем, учёные, зная, что электростанции официально канули в прошлое, предложили чёткое решение: преобразовывать механическую энергию в электрическую.

Надо сказать, что это решение сыграло на руку правительствам Зон. Ведь появилась возможность добавить лишний рабочий час.

В Зоне-1 (в других всё выглядело так же и работало по схожему сценарию) установили в огромном помещении одного бывшего завода пятнадцать самодельных велотренажёров – по сути, обычных велосипедов, просто, скажем так, прибитых к полу при помощи подставки, прикрученной к заднему колесу таким образом, что то свободно висит над полом, а весь велосипед опирается только на переднее колесо, которое совсем не крутится. Ещё к заднему колесу каждого велосипеда плотно прилегала небольшая динамо-машина, которая раскручивалась вместе с колесом и тем самым вырабатывала ток. Ток, стремительно пробегая по проводам, заряжал систему из множества аккумуляторов, к которым в свою очередь подсоединили подземные кабели, проводящие электричество в дома Зоны.

Пятнадцать велосипедов, колёса которых непрерывно крутились в течение часа, заряжали систему аккумуляторов почти на сто процентов. Однако заряд мгновенно тратился – вот и приходилось крутить педали непрерывно (по сменам) в течение всего рабочего дня. Вечером, когда склады и другие «предприятия» уже не работали, энергия тратилась не столь активно, что позволяло жителям не переживать за отключение света в самый неподходящий момент.

Рабочих дней на неделе было шесть (суббота укороченная), поэтому в воскресенье про велосипеды жители благополучно забывали. Однако не все. По воскресеньям эстафету принимали дины и помощники Губернатора, который, кстати, тоже был не прочь время от времени позаботиться о здоровом духе в здоровом теле. По отношению друг к другу эти ребята были настроены достаточно лояльно и не обижались, когда кто-то сходил с дистанции чуть раньше.

Вот такая любопытная новая жизнь электричества…

Сегодня, впрочем, как и всегда, смена Димы начиналась ровно в час дня. Пройдя мимо двух здоровых охранников, он очутился в просторном помещении, почти целиком обставленным велосипедами. Тренажёры стояли полукругом в три ряда, а перед ними во всю стену расположилась мудрёная система аккумуляторов, чем-то напоминавшая первый в мире компьютер – железные шкафы и множество выходящих из их внутренностей проводов.

Поздоровавшись с несколькими товарищами по велоспорту, Дима подошёл к небольшому столику на некотором расстоянии от входной двери. От стола как раз отошёл человек в тёмно-синей униформе, когда рядом появился Дима. На деревянной столешнице стояла только одна коробка.

Между тем прозвенел звонок (прямо как в школе). Один из динов вошёл внутрь и запер дверь, другой остался снаружи.

– Всё, садимся на велосипеды, – громко сказал он и прошёл к аккумуляторам.

Дима быстро засунул руку в коробку и вытащил оттуда крупный, напоминающий кирпич, кассетный плеер ещё советских времён. Да, крутить велосипеды разрешалось под музыку. Причём, кассеты можно было найти на любой вкус в той же коробке с плеерами.

«За это уважаем», – любил в такие минуты повторять Дима, боясь даже представить, каково целый час крутить педали без громкой музыки в ушах.

Плеер оказался последним, в общем-то, как и кассета. Дима тут же схватил её и про себя выругался: кассета была без наклейки. А если там сборник его нелюбимых песен?..

Но делать было нечего. Подойдя к свободному велосипеду в центре третьего ряда, Дима повесил наушники на шею и вставил безымянную кассету в «шкатулку». Параллельно он заметил, что спортсмен, выбиравший музыкальный «кирпич» перед ним, занял соседний велосипед и теперь вставлял в плеер кассету с альбомом «Я алкоголик, анархист».

«А хорошо было бы покрутить под "Долой гопоту!"», – отметил про себя Дима и тут же добавил: «Или под "Кировский завод"…»

Это были песни из того альбома. Сегодняшний сосед Димы тоже их очень любил.

Тем временем охранник дал команду всем приготовиться и начал обратный отсчёт.

Все сели за штурвалы и уставились на дина, вытянувшего одну руку вверх, показывая три пальца.

– На счёт «раз»! – объявил он.

– Три!

– Два!

– Раз!

Дин сжал руку в кулак, и все принялись крутить педали.

Дима нажал на «плэй» и с нетерпением приготовился слушать, что же это там записали на кассету.

Обычно он, как можно было догадаться ранее, крутил педали велосипеда под песни группы «Король и Шут». Особое место в его списке занимала песня «Северный флот», которая бешено поднимала мотивацию у слушателя, особенно когда тому приходилось тренироваться. Песня, повествующая о варягах, бороздящих на своих драккарах с огромными парусами северные моря, просто не могла оставить равнодушным ни единого спортсмена – особенно велосипедиста, которому в порыве фантазии, вызванной полным погружением в физическую культуру, казалось, что он вовсе не крутит педали железного коня, а плывёт на ладье вместе с синеглазыми воинами по холодному синему морю; вокруг ветер гонит снежинки – белые, как волосы старого витязя, стоящего за штурвалом, который в какой-то в момент непременно заорёт легендарное «На абордаж!».

Вот такие картины разворачивались в головах у велосипедистов Зоны-1, когда они слушали песню «Северный флот».

Но на удивление Димы в его наушниках заиграла тоже, как он потом понял, крайне охеренная (другого слова не подобрать) песня:

«Пацаны в моём дворе снова слушают «КиШа»…» – пропел голос поверх мелодии, обыгрываемой одной лишь электрогитарой под приятный перезвон барабанных тарелок.

«О, качает!» – сразу подумал Дима.

«…И в палатке на ЧП блейзер 36 рублей…» – Дима сразу стал крутить педали быстрее: песня подействовала с самого начала.

«Было их 2007!» - бухнула миллисекундная пауза и тут же с новой силой, подключая барабаны уже на всю катушку, голос продолжил: «Моих виноградных дней!..»

Быстрее, быстрее крутилось колесо, вращая «динамо-машину», пуская ток по проводам. Барабаны отбивали ритм, пока электрогитары тянули нити мелодии. Припев-вступление стремительно подходил к своему концу, готовя слушателя к продолжению.

Тем временем другие велосипедисты тоже не отставали. Слушая забойные песни, они, казалось, собирались разогнаться настолько предельно, насколько было нужно, чтобы велосипеды сумели взлететь.

А куплет песни набирал ход:

«Станция «Весенняя», что под Подольском,

В электричку и без билета.

От контров бегать в удовольствие,

Зажевало в плеере кассету!..»

«Не дай бог…» – в испуге подумал Дима и улыбнулся.

Темп супер-ускоренно рос всё выше и выше. Педали крутились настолько быстро, что даже казалось: вот-вот и пацаны на велосипедах изобретут вечный двигатель.

Спустя несколько минут Дима дослушал песню. Как ему показалось она должна называться «2007»: пропитанная вкусом блейзера ностальгия билась внутри песни, подобно сердцу. А на словах: «2007. Punks not dead!» – Дима и вовсе подпрыгнул на сиденье так, что велосипед под ним даже закачался. Спортсмен еле сдержался, чтобы не подпеть во весь голос.

В холодном помещении с вечным сквозняком становилось жарко. Не сбавляя темпа, Дима снял с себя рубашку, оставшись в одной только футболке. После смены спортсменов ждали душевые с тёплой водой, расположенные в соседнем помещении. Под потоками воды они могли ненадолго расслабиться. Однако сейчас, спустя вот уже тридцать минут непрерывного движения, каждый из них, казалось, только входил во вкус. Музыка отрывала их от реальности и отправляла в миры разгулявшейся фантазии, которая даже не думала о таких мелочах, как душ с тёплой водой, потому что темы, о которых пели авторы в своих песнях, были для неё куда важнее.

Помимо «2007» на кассету было записано ещё 13 треков. Из них Диме понравились абсолютно все. Особенно он выделил композицию «Дочь мента», название которой (а также последние строки припева) он адаптировал под условия Зоны, переименовав её в «Дочь губера».

Он помнил, что точно слышал авторов альбома и раньше, однако почему-то не мог вспомнить название их группы. Вообще, звучание было крайне современным, как будто альбом выпустили только вчера. Возможно, так оно и было, а попал он на кассету просто по случайному стечению обстоятельств, вызванных, по-видимому, тем ещё меломаном Хаосом.

Бонус-треком стала песня почему-то совершенно другой группы. Дима сразу её узнал. Слушая вступление уже знакомой ему песни и дальнейший припев он ускорился, сразу отчего-то вспомнив название обоих групп.

Набирая темп на последних пяти минутах несколько своеобразной тренировки, он чувствовал себя спортсменом, страстно желающим вырваться вперёд и первым пересечь полосу финиша.

Каждый раз в такие мгновения у него в ушах играла разная музыка, заставляющая работу, рутину становится тренировкой, досугом. Музыка прибавляла азарта и интереса к тому, что делал каждый в этой комнате.

Порой все пятнадцать человек подпевали играющим в плеерах песням, создавая подобие какого-то странного, но в тоже очень забойного и весёлого хора, который прогонял с души любую тень пессимизма, даря всем своим слушателям ноты оптимизма.

Силы никуда не пропадали: почти за два года все выработали иммунитет к нагрузке и сами подгоняли себя вперёд, в чём им усиленно помогало искусство.

И вот сегодня на последних минутах Диме помогала разгоняться песня «Дайте мне один патрон»:

– Дайте мне один патрон! Дайте мне, и пошли вон!.. – не удержался и закричал в конце концов Дима.

Глава 2. Дар Прометея

– Спасение утопающих

НЕ дело рук самих утопающих.

Дождь. Когда-то писатель Ремарк назвал шум этой стихии – самой старой колыбельной песней в мире. Ночью, когда с неба на укутанный во мрак мир льётся дождь, тем, кто ложится спать, становится спокойнее. Они лучше и быстрее засыпают под стук капель о крыши, подоконники, тротуары. Странно, порой на улице бушует целый ливень, то и дело слышатся раскаты грома, пронизывая ночь, сверкают молнии, а спится всё равно лучше. Легче становится уснуть. Тем, кто ложится спать, становится спокойнее. Под дождём мир смывает с себя, накопленную за дни усталость, чтобы потом с рассветом встретить проснувшихся людей с высоко поднятой головой.

Всю ночь по крышам бил дождь. Зона-1 – небольшое напоминание прошлой городской жизни, тонула под потоками ливня.

А утром стало свежо и чисто. Улицы смыли с себя усталость. Дождь вдохнул в дома и проживающих в них людей продолжение жизни. После дождя шагнуть в новый рабочий день оказалось проще.

Как и вчера, идя по улицам, Дима то и дело оглядывался по сторонам. Но не от того, что его могли преследовать. Охрана уже заняла свои посты на улицах и подкрепила внимание к жителям, поднявшись на крыши некоторых домов. Дима оглядывался по сторонам и видел много таких же как он людей, направляющихся на работу. Время от времени на его лице расползалась улыбка, когда он здоровался с очередным прохожим, который улыбался ему в ответ. Или в ответ улыбался Дима. Кто делал это первым было совершенно не важно. Улыбаясь друг другу, люди наполняли себя оптимизмом, сбрасывали грусть с души. Вот что было важно.

Вот в чём был смысл их приветствий.

Склад. Школа. На территории Зоны-1 располагалось целых две школы. Детей было немного, поэтому в целях обучения решили использовать только одно из зданий, а другое переоборудовали под склад.

Там и работал Дима. В разные дни у него были разные обязанности. Бывшую школу стремились держать в совершенной чистоте, поэтому каждый день проводилась генеральная уборка. При чём утором и вечером. Вчера Дима был одним из тех, кому пришлось наводить чистоту, моя полы, окна – в общем, всё то, что хоть как-то могла опорочить грязь. Но, к счастью, генеральной уборкой ограничивалась только два его рабочих дня: понедельник и четверг (если говорить о расписании). В оставшиеся четыре рабочих дня он проводил либо в огороде, расположенном в просторном дворе школы, или же в спортивных залах, кабинетах, которые теперь, лишившись парт, были забиты шкафами, ящиками со всеми возможными инструментами и, конечно, же продуктами.

В малом спортивном зале, в который сейчас направлялся Дима, вообще был выстроен целый лабиринт металлических шкафов. На полках важно взирали на наблюдателей банки с соленьями, вареньем и мёдом. Почти каждую неделю полки незаметно пустели, и почти сразу же свободные места занимали новые банки. А в большом спортивном зале от края до края возвышался длинный конвейер. По нему рабочие передавали друг другу коробки с продуктами, в которые каждый клал по штуке или упаковке того или иного продукта, перед этим взятого из контейнеров, стоящих друг на друге у него за спиной.

Потом после обеда выбирали тех (всегда сверяясь с расписанием), кто будет разносить коробки с припасами по квартирам Зоны.

«Система была отложена крайне толково. Сегодня тебе говорят сделать это, завтра то. И через неделю ты будешь делать то же самое. И через две, через три тоже. На складе динов было не мало, особенного после того случая, когда мы попробовали провернуть первую в Зоне-1 стачку. Я не был в числе организаторов, однако принял активное участие, огрев одного из дин-гиоров баскетбольным мячом по голове. Помню, как грамотно подсел, выставил вверх ладонь с покоившемся на ней мячом, прицелился и выполнил чёткий бросок. (И раз не помню, что было дальше – значит, попал.)

Но, отбросив шутки в сторону, скажу, что лидера той стачки, как большинство из нас думает, сразу убили в тюрьме губернатора. После того случая за нами стали пристальнее следить. Теперь в большом зале дежурят четыре дина: два в самом зале, и два снаружи перед дверьми. Малый зал и другие более-менее значимые комнаты охраняют только снаружи (всегда один человек). А по всем коридорам туда-сюда прогуливаются в чёрной униформе люди с автоматами в руках.

В общем, Октябрьской стачки 1905 года у нас добиться не получилось…»

Покинув малый спортивный зал, где Дима помог товарищу Илье разгрузить пару ящиков банок, Дима отправился в большой зал, расположенный по другую сторону этажа.

Не спеша идя по коридору, он отчего-то чувствовал себя в крайне приподнятом настроении. О потерянном рюкзаке он временно забыл, уступив голову другим мыслям. Вчера вечером, вернувшись домой, он рассказал о потере Даше. Выслушав его историю о том, как прошла вылазка, она ничего не сказала, а только встала из-за стола, подошла к нему и заключила в свои объятья. Чувствуя её тепло, Дима понял, что неудачи – это всего лишь неудачи, и не стоит на них зацикливаться. Ведь в противном случае они могут утянуть человека на мрачное дно, откуда уже не будет дороги ни в настоящее, ни в будущее.

Миновав дина, Дима покинул коридор, пересёк лестничную площадку и распахнул двери большого зала. Пройдя по предбаннику, стены и пол которого были окрашены в синий цвет, он распахнул ещё одну дверь и вошёл внутрь. Гиоры безучастно окинули его взглядом.