Пэчворк, или Заметки Городской Лисицы

Возражающих не нашлось.

Вывод: любое общество будет к тебе гораздо добрее, когда у тебя в руках лопата.

***

Примерно к концу каждого сентября, как в старой индейской легенде, во мне начинают сражаться два волка. Один – идейный, второй – практичный.

Первый обычно искушает пойти поработать за идею. Пошли обратно в вуз, а? На полставочки? На четвертушечку? Тебе ж нравилось, а? У тебя еще две статьи неопубликованные вялятся, и мыслей интересных – вагон и маленькая тележка. Там студенты взрооослые, ты же любишь работать со взрослыми, пошли, а?

Я идеи не ем, возражает практичный. Идеи – это не вкусно. Вкусно – это сыр и сухое красное по пятницам. Поэтому подбираем сопли и идем копаться в долбаных фониксах и детских стишках.

Подбираю, иду.

Но ведь напрягают, волки позорные.

***

У меня в языковом центре есть коллега, тоже Ирина, фамилия у нас на одну и ту же букву. То есть во всяких служебных заметках и сообщениях для персонала иногда бывает путаница. Поначалу коллеги и координаторы, чтоб отличить нас, называли ее Ирой, меня Ириной, так-то я постарше буду. Ощущала себя Ирой следующего уровня.

Сегодня услышала, как ее называют "обычная Ирина".

Взоржала, сказала, что боюсь спросить, как тогда называют меня. А вы, говорят, необычная.

Вот черт, а я так старалась не палиться.

Так красиво меня придурошной еще ни разу не называли.

С вами была необычная Ирина.

Stay tuned.

***

– Выыыыдыхай… В холодильнике ждет коньяк…

Про себя, голосом Лагутенко, все последнее занятие с интервалом в пять минут…

***

Отроку в школе задали нарисовать свой личный герб.

Отрок рисует, я в эту занимательную геральдику не вмешиваюсь и про гипотетический фамильный герб ничего не говорю. А то у отрока период такой, и учитель, задавший, не из любимых, скажем мягко. Еще воплотит из идей нон-конформизьма.

А меж тем, ничего не меняется. И явившаяся мне однажды в момент божественного откровения идея по-прежнему актуальна как никогда. Будь я дворянских кровей, на моем фамильном гербе на голубом фоне метался бы маленький пушистый зверек.

Бурундук.

Раньше у меня были некоторые сомнения, но нет. Голубой – мой самый любимый цвет. А бурундук – это прям манифестация самой сущности моего бытия – мило, забавно, суетливо и, сцуко, также бесполезно. А вокруг по голубому фону золотой нитью и благородной латынью, но вульгарным слогом, шел бы вечный фамильный девиз «Ебанутым нет покоя".

А у вас чего?

***

Сегодня приехала в центр уже по темноте.

Долго шла по Садовой, глядя, как город постепенно одевается в вечерние огни.

Опавших листьев еще мало, так что шуршать листвой я буду, видимо, на следующих выходных. Зато я сегодня баловала своего внутреннего ребенка, так случайно вышло.

Я просто бродила по парку Революции в потемках, грела лапки о кофе, искала листочки и думала о разном, когда ко мне подошли люди и спросили, как найти планетарий. И я такая, а тут чо, где-то есть планетарий?!

В юности я очень хотела быть космонавтом. А когда поняла, что по здоровью в космонавты я все равно не пройду, стала хотеть быть астрономом. Долго хотела, кстати, теорию эволюции звезд Шкловского на раз-два могла рассказать, даром, что гуманитарий на всю голову.

Есть, конечно, раз мы его ищем, ответили люди. И тут совершенно внезапно мой внутренний интроверт получает от меня жесткого пендаля, и я вдруг неожиданно для самой себя говорю: а давайте искать вместе?

А пойдёмте, говорят люди.

И мы его находим.

Там здорово. Лежишь себе в кресле-мешке под куполом и смотришь панорамное кино про космос, очень впечатляюще. Нового я, конечно, не узнала, но то, что знала, мне очень красиво показали. Лет в четырнадцать я бы померла от восторга в этом кресле-мешке.

Балуйте своих внутренних ребенков, оно того правда стоит.

***

Ходить ловить осень в парках в хорошую погоду – это как тискать холеного породистого кота – красиво, утонченно, местами слишком. Рафинированная такая, образцовая, музейная осень.

А ведь бывает, попадается тебе навстречу уличный кот, здоровенный такой, бывалый, когда не только на шкуре, но и в глазах – груз прожитого, мудрость просто екклесиастовская, и осторожность на донышке глаз плещется, и до того красив, паршивец, что садишься аккуратно на корточки за три метра, протягиваешь руку и дышать боишься, чтоб не спугнуть. А он – ластится.

Сто дворов и подворотен пропетляла сегодня по Северному.

В каждом нашла такую осень.

***

Всю ночь снились сверхновые звезды, танцующие галактики, необъятная Вселенная…

Внутренний ребенок поутру принялся искушать: а давай купим телескоп? Давай? Купим? Купи, купи, ну купи…

Не куплю, блин. За город возить некому, а смотреть в телескоп, в каких трусах в доме напротив мужики по кухне с чайниками курсируют не желаю.

В обсерваторию свожу, если она живая еще, че-то я ее совсем упустила из виду.

Была же в парке Горького, кажись…

***

Я тут, между прочим, из последних сил таскаюсь полдня по городу с зонтом – дождь отгоняю. Видели, как сразу ясно стало? Обращайтесь.

Не то чтоб я сильно претендовала на моделирование реальности, но каждый раз такая ерунда. А стоит зонт не взять – по любому ливень будет. Подозреваю, будь у меня своя машина, для вызова дождя достаточно просто было бы заехать на автомойку.

Поэтому последние два дня я активно убираю в закрома летний шмот – пытаюсь поскорее нашаманить бабье лето. Или хоть нормальную золотую осень.

А то зябнет барыня шибко.

Вчера ночью, пока добежала домой из Исповедальни, чуть от холода натурально не околела.

Исповедальня – это авто. Там тепло, можно есть, пить, поорать матом, если нужно. Тонны хорошей музыки…

И все, сказанное в Исповедальне – остается в Исповедальне.

***

Все-таки самое ценное, что наши ушедшие близкие оставляют нам, кроме памяти о себе, это универсальное мерило всех вещей и событий.

Точку отсчета, абсолютную меру пиздеца – пережить можно все.

Абсолютно все.

Кроме смерти.

***

Приготовила вчера свои шоколадно-тыквенные маффины, те самые, чей рецепт проще флип-крышки от пейджера, цвет весьма загадочен, а вкус божественен.

Сейчас, думаю, сфотографирую и выложу похвастаться, а то, судя по моей ленте, народ, видимо, думает, что я только и делаю, что периодически прокачиваю бицепсы штопором, пересаживаю кусты и хожу с лицом восторженного идиота по городу, в котором живу уже больше двадцати лет. Это, конечно, тоже, но, вообще-то, я еще много чего.

Даже иногда готовлю.

Однако невыносима легкость бытия фуд-блогера, скажу я вам. Вот у меня кухня аккурат два метра на три. Я когда там готовить заканчиваю, там не фото для соцсетей моим телефонотапком делать, там криминальные хроники снимать можно. Лучше, чтобы нуар. А не маффины.

Вот давеча еще сварила я осенний суп aka глинтвейн. Так красиво в бокале переливается, что стала я по кухне с телефоном в одной руке и бокалом в другой топтаться, запечатлеть дабы.

С этого ракурса плита в кадр попадает, а на ней местами прослеживаются следы утренних оладушков. С того ракурса мойку видно, в ней еще посуда. Если я сейчас посуду начну мыть, я и печку отмывать примусь, чтоб два раза не вставать. А там и по плитке пройдусь, а у меня же глинтвейн стынет. С третьего ракурса в кадре полка, на полке срач, ну, то есть, это для меня упорядоченный хаос, а для неподготовленного зрителя – срач лютый. Если вот так телефон повернуть, то срач не видно, но и блеск бокала не видно, и красоты тоже.

Короче, плюнула и села, как была, посреди упорядоченного хаоса господствовать над ним и над осенним супом.

Без всякой пищевой порнографии.

***

Периодически прихожу к выводу, что Хомски – отличный собеседник. Молчит, зато как слушает.

Хомяк, конечно, не скажет как Юлька "Ириш, ты молодец". Но и фигни не скажет.

А задумчивый вид и понимающий взгляд практикует на ура, это у нас семейное.

***

Чет дома дубак такой, что свитер третий день высохнуть не может. Пока не начал пахнуть мокрыми воробушками, решила сушить феном. Поработаю, пожжужу, аки пчелка – увлекательно день проходит.

Я не нюхаю мокрых воробушков, но подозреваю, что они пахнут примерно как плохо высушенные перья в пуховиках. Или долго и мучительно сохнущие шмотки.

Странненько пахнут, в общем.

***

Кажется, я вчера нанесла серьезную психологическую травму очередному новому жильцу нашего Гарлема. За что люблю старых соседей, так за то, что их мало чем напугать можно. Больше, собссно, не за что, но не суть.

Решила я, в общем, в разгар тотального расхламления мозгов сделать уборку в общем коридоре, у девочек вся эта метафизическая фигня часто на уборку завязывается. Так-то хозяюшка я еще та, а тут – приспичило.

Утром по будням у нас обычно тишь да гладь и никого не видать, откуда ж мне было знать, что в дальнем конце коридора кто-то копошится. Коридор длинный, как дорога в сортир после пива, освещен неравномерно, очки я дома могу и не надевать.

А получилось, что новый попаданец тихо-мирно починял себе чего-то в электрическом щитке, никого не трогал. Тут с ноги распахивается одна из дверей, за порог выбрасывается ведро воды, швабра, тряпка, и начинает орать «Black Masquerade» на полную громкость. Следом выносит тетку в коротких, сцуко, очень коротких шортах и майке, которая начинает громко подпевать, трясти хаером и жечь суровое соло на венике.

Ааааа.

Ну, все же так делали, да? Когда никто не видит. Если вы ни разу не играли рок-концерт на венике вместо бас-гитары, я даже и не знаю, что вы за человек такой. Тут надо людей в черном, возможно, вы вообще совсем-совсем нездешние.

В общем, я теперь знаю, как выглядит иллюстрация к слову "охуеть". Как лицо того чувака она выглядит.

Я, кстати, тоже так того от неожиданности, что по инерции даже солягу доиграла. Потом он быстренько шмыгнул к себе, и я его даже понимаю.

Хотя мог бы вернуться с веником, рубанули бы концерт дуэтом.

Подозреваю, что люди в черном теперь понадобятся соседу – сам он это не развидит. В свое оправдание могу сказать, что когда я подпеваю Дио, это вовсе не страшно. Если бы мы пели вдвоём с Линдеманном, можно и поседеть слегка. Я же понимаю, что пою, это вам не Духаст Вячеславыч, я пять лет в универе того маму "р" грассировала.

Короче, теперь я без очков в жизни за порог не выйду.

Дальнейшие гастроли нашего шапито откладываются на неопределенный срок, следите за нашими афишами…

***

Ходила охотиться на желуди, но дубки в нашем парке совсем молоденькие, поэтому желудей я пока не нашла.

Зато извозилась в сырой после дождя траве и земле как порося.

Свинство осеннее.

***

Чтобы послевкусие после праздника было приятным, ну знаете, чтоб не сидеть как Масяня под "When the party is over, you got no way to go", к празднику надо подходить основательно.

Во-первых, зарядиться мыслью, что если до вас кто-то не доехал сегодня, это означает, что кто-то доедет завтра, а значит, праздник получится пролонгированный, а это же хорошо.

Во-вторых, цветы. Первый букет я всегда покупаю сама, и пофиг, что в День учителя я его покупаю, судя по всему, по цене героина. Ну, люблю я цветочки. Поэтому совершенно кладу на стереотипы, что женщина себе цветы покупать не должна, это мужчина должен. Я не знаю, кто там кому чего должен, я вот лично себе много должна, поэтому люблю делать себе красиво. И ни разу еще небо на меня не рухнуло, мир не пошатнулся, и ни одна скрепа не разогнулась.

Зато потом столько удовольствия. Не знаю, как это работает на Y-хромосомах, но если вы девочка – цветы must have. Вчера вот на работе натащили каких-то умопомрачительных хризантем, пахнут просто нереально. И когда ты просыпаешься ранним утром, укутанная этим терпким запахом, и при этом просыпаешься не на клумбе и, тем паче, не на кладбище, и видишь столько красоты, это очень мощный импульс для проснуться в хорошем настроении.

В-третьих, торт. Сейчас ведь как принято – тортик покупается символический, чисто подсвечник, и мало кто их ест, потому что каждый второй на ПП, на диете, на безглютене. А то и вовсе берется капкейк, прости господи, под свечу. Товарищи, вы ничего не смыслите за эту жизнь. Два килограмма шоколадного "Пражского" каждый год. И мне решительно похер кто там что не ест.

Потому что я его потом неделю ем.

Вот представьте, бредете вы поздним вечером с работы с ощущением, что жизнь иногда отдает легким дерьмецом, ну бывает. Но… У вас в холодильнике огромный праздничный торт. И вот вы приходите, сидите над чаем с тортом и думаете, да не, прорвусь.

А еще я иногда просыпаюсь ночью с мыслью, что неплохо б сгрызть чего-нибудь и дальше баюшки, а там же торт! Шоколадный! И вот я шлепаю босиком к холодильнику, отрезаю огромный кусок и сижу, ем в темноте, руками, почти урча, блин.

Неизменное guilty pleasure начала октября. И в топку эти капкейки.

А, оказывается, еще хорошо помогают грибы. Угу. Грибы, и кто подумает обо мне плохо, того я пошлю в сад через огороды. Обыкновенные маслята, которые друзья тебе привозят ночью в день рождения с другого конца области, только что из леса, а в тебе почти бутылка просекко, и ты смотришь на ведро этих инопланетян и думаешь, да ну нафиг, завтра.

Так что и рада бы погрустить, но некогда – работаю я, а в перерывах собираю у друзей рецепты и мануалы по приготовлению, а потом пойду купать маслят, чистить им шляпки, варить их в двух водах и топить в маринаде.

Развлекуха.

***

Сегодня, выдавая отроку утренних моральных люлей, ну, ладно-ладно, участвуя в воспитательном процессе с целью улучшения учебного, выяснила прекрасное – оказывается, они сейчас проходят "Калевалу".

Позавидовала.

Ну, хотя как проходят… Вяло знакомятся, конечно. Но мы, например, ее не то что в школе, даже в универе не проходили. "Калевалу" я читала во взрослом возрасте, причем, скорее всего, по чьей-то рекомендации. "Беовульф" точно был на английской литературе, где-то там еще в рамках немецкого обозом тащились "Нибелунги", а "Калевала" точно была гораздо позже.

Самое прекрасное, что я тогда вытащила из "Калевалы" – это идею "своего" и "чужого" пространства, хотя это не только про пространство, наверное. В любой сфере нашего существования есть своя Калевала и Похъёла, или Мидгард и Утгард как у викингов, свои люди и не свои люди, свои ценности и не свои, своя музыка, свои слова… И иногда, кстати, чтобы добыть чего-то реально стоящего, приходится покидать свое привычное и лезть натурально в Похъёлу и прочую хтонь.

А еще "Калевала" – это мечта логопеда. Ни у кого ж нет вопросов, как я без запинки выговариваю имена всех финнов, которых слушаю? Эйкка Топпинен и Лаури Юлёнен? Да я вас умоляю. После того как, не знаю сколько раз, правильно повторишь имя одного Вяйнемёйнена, ну и плюс еще несколько дивных топонимов, уже вообще ничего не пугает.

А насчет пугает, так уж лучше "Калевала", чем "Муму".

В средней школе вообще что угодно лучше, чем "Муму", при всем моем уважении к Ивану Сергеичу и его литературному гению.

***

Когда ты пускаешь человека в свое сердце, ты неизбежно делишься с ним и самыми сокровенными уголками своего города. Ведешь по любимым местам силы.

Так дети готовы поделиться лучшими игрушками с теми, к кому они тянутся и хотят подружиться. Человек, в свою очередь, ведет тебя по своим местам, и вот ты уже смотришь на давно знакомый и любимый город под другими углами, и думаешь: ну куда же еще сильнее?

А потом человек уходит. И как будто забирает с собой и твой город. И ты стоишь однажды, совершенно потерянная, и не знаешь, куда шагнуть, чтоб еще что-нибудь не напомнило, не кольнуло, не тронуло.

Это значит, что город нужно вернуть себе. Обойти дозором и забрать обратно.

И вот ты усталым пилигримом выходишь в осень и проходишь по всем местам, где тебя обнимали, любили и, наконец, разменяли. Не останавливаясь, идешь и идешь, и вспоминаешь. И когда кажется, что больше уже невозможно выдержать, вдруг тоненькой ниточкой натягивается у самого сердца знакомое ощущение – город держит.

По-прежнему твой.

Кроме маленького и тихого кусочка набережной за старым Речным вокзалом, куда я больше никогда не приду.

Мой маленький персональный Утгард.

***

Минутка всратой жизненной философии. Погодка располагает прям.

Я очень рано познала суть прекрасной еврейской концепции "спасибо, Господи, что взял деньгами". Если что-то не срослось, и ты каким-то образом потеряла-потратила-не приобрела какое-то количество денежных эквивалентов, то лучше так, чем Вселенная возьмет здоровьем близких или более существенными нематериальными составляющими.

Этой осенью меня очень замкнуло на тему того, что мне очень хочется все, что мне выносит, потоком ли или еще чем, оплатить банальными денежками. Не своими слезами, не нервами, не собой, не куском души…

А просто бумажками с водяными знаками. Изя пришел, Изя ушел, как говорится.

Засим пошла вджобывать, денежные знаки, знаете ли, сами не нарисуются

***

Эммм… Любители "русской рулетки" есть?

Я тут грибочков к Новому году замариновала, но одна я их есть стремаюсь, посему предлагаю присоединиться.

Включим HIM "Baby, join me in death", пожуем моих маслят…

***

После пятого напоминания включаю свой самый громкий, сааамый командный голосовой режим и ору отроку:

– А ну-ка быстро встал и пошел дышать к ингалятору! Немедленно!!

– Сэр! Да, сэр! – отрок делает дебильную рожу морского пехотинца с выпученными глазами и марширует к бутылке с физраствором.

Ржу.

Оба ржем как кони.

Интересно, сколько дней человеческая особь, не защищенная общим с нами набором хромосом, способна продержаться в нашем домашнем ебанариуме, прежде чем начать просить политического убежища, бежать в европейские суды и все такое?

***

День под девизом "Осознать есть чо? А если найду?"

Вчера было лучше.

***

Ну вот, дожилась – потащилась в театр в платье, пальто и шляпочке.

Дальше, видимо, только коньячок во фляжке.

И веер.

И строить близорукие глазки молоденьким актерам из первого ряда, попискивая "Брависсимо".

Лан, шучу, шучу.

Максимум – коньячок.

***

Толстые свечи я обычно жгу во всяких низеньких баночках, тонкие люблю ставить в бутылки из-под вина. Очень функциональные, высокие и устойчивые подсвечники получаются. Мне еще очень красиво, когда воск начинает оплывать на бутылки разноцветными потеками. Можно вообще не заморачиваться с украшательством.

Последние полгода замечаю, что воск на бутылках не держится, то отваливается, то вроде сидишь вечером, вертишь время от времени бутылку, чтоб воск по разные стороны стекал, а утром смотришь – воска-то почти и нет. Испортилось качество вощины, думаю я, вообще все портится со временем, привыкаешь ко всему, все приедается, все тлен…

А вчера захожу ночью на кухню выдать отроку полуночных люлей, без них из игры просто так не выйти и спится не так сладко, и вижу, как это исчадие сидит, играет и попутно отколупывает с бутылок мой воск. Вот этими самыми руками, на которых я в его детстве каждый пальчик перецеловала, которыми он дряхлеющей матери стакан воды в старости приносить должен!

– Ты чего творишь, свет очей моих, кошмар моего кошелька и главный свин моего дома?! – вопрошаю я.

– Так бутылочки тебе очищаю, – отвечает свет очей, – ты же любишь, когда чистенько и порядок.

Юрта. В старости я буду жить в юрте. Ее даже я потяну без ипотеки. Ее легко перенести с места на место. И хрен меня кто найдет в донской степи с моими свечами и бутылками.

"Только бурка казаку во степи станица, только бурка казаку в степи постель…"

(Напевая, удаляется работать)

***

Проводила сегодня отрока на каникулы, собралась сурово потусить.

Тусы, правда, у дам, плавно выпадающих из бальзаковского возраста, своеобразные. Зашла перед квизом купить кофе, а в той кофейне разница между маленьким и большим капучино всего двадцать рублей. Я-то свою норму знаю, но внутренний еврей давай шуметь, бери большой, в крайнем случае, не допьешь.

Угу. Втянула в себя здоровенный капучино, словила тахикардийку, загрызла валидолом.

На игре пришлось сидеть на высоких барных стульях, через час все сигналы, что шли в мозг от моей поясницы, были матерными. Спина в коматозе.

Пришла домой с вином и «Фастум-гелем».

Планирую стареть и увядать красиво.

***

Очень увлекательно рассказывать торговцам овощами древнеирландские легенды. Давно у меня таких благодарных слушателей не было.

Это я пошла на рынок тыкву для Джека покупать, по дороге меня осенило, что раз отрок на Хэллоуин будет в отъезде, то я, наконец, могу без ущерба для детской психики вырезать Джека в лучших кельтских традициях, как и положено, из репы.

Ага, фигушки. Не нашла я на нашем рынке репы должного размера, то ли мышки нынче халявят, то ли Жучки да внучки. Три вида мелкой редьки предлагали, нагло пытаясь впарить под видом репы. А потом еще пытались жизни учить, дескать, фонари надо из тыквы резать. Пришлось рассказывать, что все это мэйнстрим и популизм, а настоящий страх господень надо вырезать из репы, тогда никакой тебе нечисти на пороге, и гости с порога в дом через сортир проходят.

Угостили немножко декоративной тыквенной мелочью. Такие красивые фигурные тыковки.

Разложила их на подоконнике, вместе с зелеными помидорами, которые оставила дозревать.

Какой-никакой, а урожай.

***

Недавно подруге приснился сон, что я присела посидеть за руль ее авто.

Она попросила только педальки не нажимать, а я взяла и нажала и врезалась в чью-то машину.

Объясняю наглядно, почему я не сажусь за руль ни наяву, ни даже в собственных кошмарах.

Я иду за водой с двумя пятилитровыми бутылками, и у меня с собой три медных десятирублевки. Одна бутылка обходится в 15 рублей. Это означает, что я должна запихнуть в автомат двадцать рублей, а когда увижу полную бутылку и баланс в 5 рублей на дисплее, я должна нажать "Стоп" и заменить бутылку. На автомате всего три кнопки – "Старт", "Стоп" и "Озон". То есть, для нормального человека шансов облажаться практически нет. Но, когда я вижу полную бутылку, я почему-то жму на "Старт" вместо "Стоп", вода продолжает литься, я лихорадочно жму на "Озон", потом опять на "Старт", потом на все кнопки сразу, и наконец, когда вся лишняя вода вытекает, на "Стоп".

Стою в мокрых и озонированных кроссовках и думаю: "Твою ж мышь, а если бы это были педальки… "

***

Похмелье в двадцать лет – это… Не знаю, что это, потому что какое, блин, в двадцать лет похмелье. В двадцать у тебя ядреный метаболизм, вагон здоровья и энергии, и способность к саморегенерации круче, чем у всех ящериц мира.

Похмелье в тридцать – это "Ща. Ща. Ща я встану и все сделаю. Я, конечно, сейчас умру, но потом встану и все сделаю". Встаешь и делаешь.

Похмелье в сорок – это… Ну, это очень приближает людей к Богу. Не потому, что поутру, например, оказалось, что я все еще великолепно помню 90-й псалом на церковно-славянском. Честно говоря, я уже настолько собиралась предстать, что еще немного я бы, наверно, и до "Шма, Исраэль" дошла. Это просто такая маленькая репетиция воссоединения с вечным, что в голове сразу отделяется важное от неважного, нужное от ненужного, истинные желания от всего, что суета суёт. Memento от Абсолюта, и не того, который водка. Нужная штука, короче.

Радость у меня – Юлька моя вчера приехала. Отмечали мы.

А вот теперь, ща. Ща я встану и все сделаю.

***

Кстати, мы же вчера схарчили банку моих маслят. Ну а когда еще было дергать смерть за балахон как не в канун Хэллоуина?

Что я имею сказать: во-первых, "Baby, join me in death" отменяется, мы все живы. Во-вторых, себя хвалить, конечно, нескромно, но маслята получились просто очешуительные. Можно смело отправляться партизанить по лесам.

И зира в этом рецепте самое то, зря я сомневалась.

***

Наконец купила себе свитер со скандинавскими мотивами. С оленями, то бишь.

Оберег.

Скажи "да" оленям на свитере, "нет" оленям по жизни.

***

По случаю того, что таможня дала добро на снижение преднизолона, в смысле, ревматолог благословила, я обзавелась гламурной таблетницей. Теперь раз в неделю я с упоением кромсаю тесаком колеса на половинки и четвертушки и фасую по ячейкам, как, прости господи, драгдилер какой.

Круче было только на четвертом курсе, когда кому-то из врачей пришло в голову с какого-то перепугу заставить меня сдать глюкозотолерантный тест. А я вместо раствора купила глюкозу в таблетках, мне сказали, можете растолочь и растворить.

Да могу, блин, че бы и нет.

И вот сидим мы в общаге с Пал Михалычем, кажется, это был именно Паша, который зашел за мной в курилку, а я и попросила помочь, и толчем глюкозу. Деревянной скалкой, я еще и скалку в общаге нашла. По очереди таблетки выковыриваем и по очереди толчем. Весь стол в колесах и белом порошке на листах из прошлогодних лекций. Руки по локоть и лица тоже в порошке.