Минуты Чувств

– Вот так! – воскликнула я между строчками, делая паузы, чтобы вдохнуть. – Буду первой певицей Шеффилда… по крайней мере, в душе!

Горячая вода и музыка окутали меня – и я чувствовала себя лёгкой, чистой и беззаботной, будто смыла с себя все заботы вместе с потом.

Вытираясь мягким полотенцем, я встала перед зеркалом и начала строить рожицы, будто я сама – Мэрайя Кэри на сцене. Рыжие волосы, растрёпанные после душа, казались огненными прядями, отражающими свет лампы, и от этого эффект был ещё смешнее.

Я рассмеялась – звонко, искренне, так, что эхо отозвалось даже в коридоре. Но потом, глядя на себя внимательнее, коснулась пальцами мокрых волос, провела по щеке, где на коже золотыми точками рассыпались мои веснушки.

– Всё-таки… я хочу увидеть свою родину, – тихо прошептала я. – Увидеть дедушку. Замки Шотландии… эти древние камни, что помнят мою кровь.

В груди защемило, и улыбка медленно сошла с лица. Мне показалось, что глаза стали серьёзнее, глубже – как будто они на миг увидели не отражение, а далёкие холмы, покрытые вереском.

Я вдохнула, встряхнула головой и снова улыбнулась.

– Но однажды я увижу всё это. Обязательно.

И в этот момент в зеркале я снова увидела себя – ту самую Нив, которая умеет и смеяться, и мечтать одновременно.

Я надела свой чёрный комбинезон – простой, но удобный, будто созданный для того, чтобы чувствовать себя свободной. На ноги – белые кеды, те самые, что мама подарила мне два года назад. Они уже потрёпаны, потеряли первозданный блеск, но всё равно оставались моими любимыми: в них будто жила память о каждом шаге, каждом дне.

Под комбинезон я выбрала белый топ – лёгкий, свежий, контрастный. А мои рыжие кудри я оставила распущенными: они мягкими волнами падали по спине. Я с детства отращивала волосы, и теперь они были моим маленьким богатством, моим пламенем, которое всегда со мной.

Я наклонилась ближе к зеркалу, провела пальцами по пряди и улыбнулась. В этих волосах – упрямство и свобода. В веснушках на лице – следы солнца и ветра. В моём взгляде – то, что я унаследовала от своего рода.

– Настоящая шотландка, – шепнула я себе. – Даже здесь, в Шеффилде.

Я взяла книгу в руки, крепче прижала её к груди и, оглянувшись по сторонам, словно кто-то мог заметить мой «побег», решительно закрыла дверь. Ключ спрятала под коврик – старый секрет, о котором знала только я и мама, но я делала вид, что это мой личный тайник.

– Ну что, кошатницей я точно не стану, – хмыкнула я себе под нос, поправив ремень комбинезона.

Шагнув на улицу, я вдохнула свежий летний воздух Шеффилда. Он пах свободой, тёплым асфальтом и дальними садами. Улица встретила меня шумом машин, смехом соседских детей и тем мягким гулом города, который всегда дарил мне ощущение жизни.

– Сегодня до заката вернусь, – пообещала я, хоть знала, что это звучит скорее как заклинание, чем как твёрдое решение.

Я закинула рыжие кудри за плечо и пошла быстрее, почти вприпрыжку, позволяя себе чувствовать лёгкость и азарт. С книгой в руках и улыбкой на лице я ощущала: весь мир открыт для меня.

Я направилась в парк – туда, где старые липы тянулись к небу, а деревянные скамейки казались свидетелями сотен чужих историй. Там всегда было моё маленькое убежище: зелёная поляна у пруда, где вода отражала облака, а ветер перебирал листья, словно играл на арфе.

Я шла быстрым шагом, и сердце стучало от предвкушения – вот сейчас сяду, раскрою книгу, и весь мир исчезнет. Асфальтовые тропинки парка вели меня всё дальше от суеты улиц. Люди проходили мимо: кто-то гулял с собаками, кто-то катался на велосипеде, но я будто парила в своём собственном ритме.

– Вот оно, – шепнула я, увидев свою любимую скамейку, слегка покосившуюся, но родную. Я опустилась на неё, вытянула ноги в белых кедах и положила книгу на колени.

Пруд блестел, солнце клонилось вниз, окрашивая небо в золотистый цвет. Я вздохнула глубоко и, открыв книгу, улыбнулась – сейчас начнётся настоящее путешествие.

*Антуан*

– Проснись, сорвиголова, – сказал мне Артур толкая за плечи.

– Не называй меня так, – буркнул я ,пряча лицо в подушку.

– А что? По-моему, ты уже на уровне с супергероями.

Из кухни раздался голос мамы:

– Мальчики, идите завтракать!

– Идём, мам! – сразу откликнулся Артур.

Я покачал головой: вот уж кто никогда не заставит маму ждать.

– Давай, вставай, умывайся. Сегодня идём в парк.

– Утром? Так рано? – он наконец поднялся и зевнул.

– Уже десять часов, – ответил Артур, скрестив руки. – Я давно встал и жду своего близнеца.

Я потер глаза и пробормотал:

– Чёрт, слишком много читал перед сном.

Артур приподнял бровь.

– Это уж точно. После матча ты ещё ухитрился залипнуть на Великого Гэтсби.

– Отрываться трудно было, – улыбнулся я.

– По кругам под глазами видно, – сказал мне брат и покачал головой.

– Les garçons, vous êtes où? – снова позвала мама.

Артур взглянул на меня и с хитрой улыбкой сказал по-французски:

– Allez, viens, Antoine, maman nous attend déjà depuis deux heures.

Я только закатил глаза и толкнул его плечом. Иногда он умел выводить меня из себя, но без этого утро было бы скучным.

Мы с Артуром сели за стол, и перед нами уже красовалась настоящая картина французского утра. Повар явно постарался: на тарелках аккуратно лежали золотистые круассаны, рядом – корзинка с багетами, кувшин с апельсиновым соком и маленькие баночки джема. От всего исходил такой аромат, что даже голова чуть закружилась.

Я отломил кусочек круассана, попробовал – нежный, маслянистый, словно только из пекарни на углу маленькой улочки Парижа.

– C’est incroyable… – выдохнул я с улыбкой. – Такое чувство, будто мы завтракаем в Латинском квартале.

Артур, жуя с наслаждением, кивнул:

– А шоколад горячий… maman, это просто чудо.

Мама только развела руками:

– Ну, дети, я-то здесь при чём, повар ведь готовил. Я всего лишь накрыла.

Я с благодарностью посмотрел на неё.

– Нет, мам. Если бы не ты, этот стол не выглядел бы таким уютным. Вкус – за повара, а тепло – за тобой.

Артур поддакнул, откусывая ещё кусочек:

– Точно. Merci, maman.

Мама засмеялась, а я поймал себя на мысли, что именно такие завтраки – и есть самое настоящее счастье: вкусное, тёплое, домашнее

Я откинулся на спинку стула, доедая круассан, и вдруг спросил:

– А где папа? Он ещё спит?

Я почему-то уже представил, как он войдёт в столовую, сонный, в своей домашней рубашке, с газетой в руках. Но мама опустила взгляд и тихо ответила:

– Нет, дети… ваш отец уехал ранним поездом в Лондон. У него срочная работа.

Вилка замерла в моей руке. Я посмотрел на Артура – он тоже нахмурился. Мы ведь ждали, что сегодня будем все вместе: хотели в парк всей семьёй, хотели, чтобы и папа услышал наши глупые разговоры за завтраком.

– Но… – Артур первым нарушил молчание. – Мы же договаривались провести день вместе…

У меня в груди неприятно сжалось. Я почувствовал, как настроение упало, словно солнечный свет за окном вдруг потускнел.

– Жаль, – тихо сказал я, – без него всё будет не так.

Мама положила ладонь на нашу:

– Я понимаю. Мне самой грустно. Но он ведь старается ради нас. Вечером, может, он позвонит.

Мы с Артуром кивнули, но от этого не стало легче. Я проглотил последний кусочек круассана и подумал, что иногда вкусная еда не в силах заглушить пустоту от того, кого не хватает за столом..

Мама, словно почувствовав нашу тишину, мягко добавила:

– Возможно, к ужину он вернётся. Так что не грустите, мои мальчики. А пока сходите сами в парк, подышите воздухом, поиграйте, вы ведь у меня большие.

Мы с Артуром переглянулись. В его глазах я увидел то же, что чувствовал сам: тяжесть и разочарование. Но в то же время – понимание. Мы оба знали, как сильно мама старается держать нас вместе.

Я сжал губы в тонкую линию, а потом всё-таки улыбнулся. Артур тоже натянул улыбку – сначала неловкую, но потом настоящую. Мы знали, что не должны добавлять маме боли.

Ведь всего год назад мы потеряли Анну, нашу маленькую сестрёнку. Ей было всего годик… её сердце с самого начала было слабым, и врачи предупреждали, что долго она не проживёт. Но мы всё равно верили, надеялись, а потом… Потом её не стало.

С тех пор мама носила эту боль в себе, и мы не хотели напоминать ей о ней новыми грустными лицами. Ради неё мы решили улыбаться, держаться и постараться сохранить хоть немного тепла в наших сердцах.

– Ну что, – сказал я, ободряюще толкнув Артура в плечо, – пойдём в парк. По пинаем мячь и взбодриться стоит.

Артур кивнул, и мама, заметив наши улыбки, тоже засияла.

– Мам, разве ты с нами не пойдёшь?Остановился я у вход,Ты ведь сама хотела прогуляться по городу и посмотреть тот самый парк, Эндклифф-парк,слышал что он красив,картинки из гугла не врут.

– Я бы с удовольствием, но сегодня приедут замерять шкафы в гостиной и на кухне. Я хочу всё переделать в более современном стиле, а то раньше здесь жила пожилая женщина – любила обстановку в духе эпохи самого короля Людовика, будто настоящий замок.

– Ну тогда ладно… в следующий раз только вместе с папой, – сказал я.

– В следующий раз, мальчики, обязательно. Только возьмите с собой телефон, а то я буду волноваться. И гуляйте не слишком долго, до заката возвращайтесь, ладно?

– D’accord, maman, on ne sera pas longtemps,ответил Артур маме.

Артур зашагал по улицам города быстрым шагом, уверенно сверяясь с картой, а я шел рядом, стараясь не отставать. Мы петляли между кварталами, заглядывая в витрины и отмечая на поворотах дома с резными фасадами. Всего через пару кварталов карта подсказала нам, что впереди находится парк. И вот за углом показались его ворота – высокие, окружённые старинной чугунной оградой.

Мы переглянулись с Артуром, и, едва войдя внутрь, оба невольно замерли. Перед нами открылся просторный Эндклифф-парк – зелёный, живой, наполненный шелестом листвы и запахом свежей травы. Кроны деревьев переплетались над дорожками, будто создавая тенистые своды, а вдалеке слышался плеск фонтана.

– Смотри, как красиво! – выдохнул Артур.

Я только кивнул, не находя слов – нас обоих охватило восхищение. Казалось, что мы попали в другой мир, где всё дышало покоем и удивительной красотой.

Мы шли всё дальше по извилистым дорожкам, пока за густыми деревьями не показалось озеро. Его поверхность мерцала на солнце, отражая облака и вершины деревьев, а по воде скользили утки, оставляя за собой лёгкие круги. На берегу сидела пара детей с крошками хлеба, и птицы смело подплывали к ним почти вплотную.

Мы остановились у самой кромки воды. Ветер донёс до нас запах свежести, и в этот момент Артур вдруг сказал, глядя на гладь озера:

– Я, кажется, влюбился в этот город. Здесь всё… настоящее.

Я посмотрел на него и улыбнулся. В груди тоже что-то отозвалось – чувство, будто мы нашли место, где нам действительно хорошо.

– Да, брат… я тоже, – ответил я тихо.

Мы ещё долго стояли, слушая плеск воды и щебет птиц, будто не хотелось уходить из этого уголка покоя.

Мы нашли свободную лавочку у самого озера и присели. Артур какое-то время молчал, задумчиво глядя на воду, а потом сказал, словно решился поделиться чем-то важным:

– Знаешь… я вот думаю, хочу быть как папа. Неважно, адвокатом ли, судьёй или просто кем-то, кто стоит на стороне закона. Главное – чтобы защищать справедливость. Чтобы люди знали: есть тот, кто за них заступится.

Он говорил серьёзно, даже взрослым голосом, и в его глазах горел уверенный свет. Я лишь смотрел на него, и в груди защемило странное чувство. У Артура уже есть мечта, есть желание идти к чему-то большому. А я… я до сих пор не знаю, кем хочу быть.

Мне оставалось только кивнуть и отвезти взгляд на озеро, где солнечные блики играли на воде. В голове звенела мысль: «А кем же стану я?»

Я усмехнулся и, чтобы разрядить серьёзность разговора, намекнул брату:

– А может, стоит поискать здесь место для футбола? Или хотя бы полянку, где можно попинать мяч.

Глаза Артура сразу зажглись. Он вскочил с лавочки так резко, что я едва не рассмеялся, и сказал с азартом:

– Отличная идея! Пошли скорее, точно же должно быть где-то поле или хотя бы площадка!

Не дожидаясь моего ответа, он уже поспешил по дорожке вперёд, всматриваясь в указатели и оглядываясь по сторонам, будто настоящий охотник в поисках своей добычи. Я поднялся и пошёл следом, улыбаясь – в такие моменты Артур был весь в своём мире, полном энергии и увлечений, и это заразительно тянуло меня за ним.

Мой брат всегда был позитивнее и активнее меня. В нём жила энергия, азарт, какой-то врождённый энтузиазм. Я же был его полной противоположностью. Артур любил общение и новые знакомства, для него не имело значения, сколько вокруг людей – он умел найти общий язык с каждым, даже с соседями, и всегда оставался вежливым.

А я… я был его тенью. Мне казалось, что стоит только открыть рот – и мой характер, мой бес всё испортит. Я больше любил порядок и пунктуальность, прежде чем говорить, предпочитал всё тщательно обдумывать. Я считал, что лучше быть настоящим, чем притворяться недотрогой. Хотя и понимал: мой характер далеко не идеален.

Артур был весёлым и лёгким человеком, а я – его спокойный, нейтральный брат. В этом и заключалась наша противоположность. Но именно в этой разнице мы и были братьями Луин.

После долгих поисков мы наткнулись на небольшую площадку в глубине парка – ровная зелёная лужайка, как будто специально созданная для футбола. Артур первым заметил её и радостно закричал:

– Вот оно! Наше поле!

Мы вышли на траву, и я, держа мяч, сказал брату:

– Встань подальше, метра на десять. Хочу попробовать длинный пас.

Артур отступил назад, с азартной улыбкой на лице, готовясь принять удар. Я прицелился и со всей силы отправил мяч в его сторону. Он ловко остановил его ногой, будто настоящий игрок, и, не теряя ни секунды, сделал ответную подачу.

Мяч полетел слишком высоко и проскользнул мимо меня. Я засмеялся и крикнул:

– Я сбегаю! Вот ты дал передачу – сильно!

Артур, смеясь во всё горло, махнул рукой:

– Чувствую себя лучшим бомбардиром, брат! – крикнул он с лёгкой усмешкой.

Я побежал за мячом, а в груди разливалось чувство, что даже такая простая игра делает нас ближе друг к другу, чем любые слова.

Мяч, словно назло, покатился прямо к скамейке. Я заметил силуэт девочки, что сидела там. Волосы её показались мне до боли знакомыми – те самые рыжие пряди, которые я видел в первый день нашего заселения. Тогда они трепетали на ветру, а теперь сверкали на солнце, как пламя.

Это была та самая девчонка, что тогда стояла возле калитки и смотрела на меня с подозрением и гневом, будто я уже успел натворить что-то у неё за спиной. Её глаза тогда сверлили меня до дыр. Чёрт, не зря я назвал её «рыжей ведьмой» – и самому смешно стало, когда вспомнил это прозвище.

Она заметила наш мяч под скамейкой, наклонилась и подняла его. Несколько секунд держала в руках, словно проверяла, что за находка к ней прикатилась, а потом огляделась по сторонам, ища хозяев. На ней был тёмный комбинезон и белые кеды. Кажется, это был её привычный стиль – не менять одежду днями. Странно? А может… просто у неё мало вещей. Может, она бедна.

Я ненавидел и любил свои мысли одновременно. В каждом человеке я всегда находил и плюсы, и минусы. Но в этой девочке всё казалось намешанным, переплетённым в странный узор. Мне показалось, что её длинный язык – это своего рода щит, защита от таких, как я.

Я сам никогда не умел много говорить. За меня всегда говорил взгляд – он выдавал всё, что я видел и чувствовал. Но она… она выделялась даже среди остальных. Особенно её волосы – цвета пылающего огня. Они будто бросали вызов всему миру, и в том числе мне.

Я сделал несколько шагов вперёд – сам не заметил, как оказался рядом с ней. И тогда впервые смог разглядеть её глаза. Голубые, глубокие, как океан. Они смотрели прямо на меня, и от этого внутри всё будто сжалось.

Эти глаза только усиливали её образ: яркие рыжие волосы, словно закат, соединялись с холодной синевой океана. Красное и синее, огонь и вода – всё в ней переплеталось так странно и притягательно, что я не мог отвести взгляд.

И мне вдруг стало ясно: в ней было что-то, чего я не понимал. Может, именно поэтому я и злился, и восхищался ею одновременно.

Нив подняла бровь, будто в недоумении – то ли её удивило, что я всё ещё не подошёл за мячом, то ли сам факт моего пристального взгляда. В её лице появилось лёгкое выражение насмешки, словно она ждала от меня объяснений.

А я… я всё ещё не мог оторваться от её глаз. Голубых, глубоких, как океан, в которых было слишком много для одного взгляда: и холод, и свет, и какая-то скрытая буря. Казалось, стоит мне моргнуть – и я утону в них без остатка.

Воздух между нами снова будто зарядился, и я поймал себя на мысли: даже её поднятая бровь добавляла огня к её образу.

– Это твой мяч, тролль носатый, – усмехнулась она.

– Ты серьёзно думаешь, что это смешно?

– А мне смешно. А что?

– Твои шутки устарели, как и твоя одежда.

– А ты похож на фарфоровую куклу из серванта, которая пылится и ждёт, когда её возьмут в руки и начнут играть.

Чёрт, её язык острее ножа, – подумал я, нахмурившись.

– Отдай мяч, маленькая ведьма.

– Не отдам, пока не отберёшь. Вы испортили мне покой и тишину своим мячом. Я читала книгу!

– Такие как ты умеют читать? Вот это да, просто удивительно, рыжая.

– Заткнись, или я тебя уделаю.

– Только попробуй.

Она не раздумывая швырнула книгу на скамейку и рванула ко мне, сжимая мяч в руках. Между нами оставалось всего пару метров – и вдруг с силой она метнула мяч прямо мне в лицо. В ушах зазвенело, нос обожгло болью, а на губах я почувствовал вкус крови.

– Нечего тут строить из себя главного и заселяться в дом Нене! – выкрикнула она.

– Ты вообще о чём? – прохрипел я, с трудом сдерживая боль.

В этот момент подбежал Артур.

– Чёрт, брат, у тебя кровь из носа! Что случилось?

– Ничего… просто упал, – пробормотал я, отводя взгляд.

Артур нахмурился, но вдруг заметил её.

– Эй, так это же ты! Та девчонка, что показала нам средний палец!

– Куда она уходит? – спросил он, увидев, как рыжая ведьма поспешно двинулась прочь.

– Оставь её, – сказал я, но Артур, не послушав, направился следом.

– Постой, что случилось? – начал он допрашивать её, догоняя до скамейки..

Артур настиг её возле скамейки. Она уже собирала свою книгу, но брат встал прямо перед ней, не давая уйти.

– Эй, ты чего такая бешеная? – спросил он. – Ты же могла реально травмировать моего брата!

Она резко подняла голову, голубые глаза сверкнули.

– А он сам нарывался, – отрезала она. – Думает, что может бросать обидные слова и оставаться безнаказанным?

– Он просто пошутил! – Артур развёл руками. – Не нужно было сразу так делать.

Нив прижала книгу к груди и закатила глаза.

– Шутки у вас тупые. И если вы думаете, что я буду молчать, то ошибаетесь.

Я сидел на лавке, прижимая платок к носу. Кровь уже почти остановилась, но слушать их перепалку было ещё больнее. Артур пытался её вразумить, а она – кололась, как ёж.

– Ты вообще всегда такая? – не выдержал Артур.

– А ты всегда такой приставучий? – парировала она, и уголки её губ дрогнули в насмешке.

Я заметил, что брат впервые замолчал, не найдя ответа. А она, будто довольная своей победой, повернулась, чтобы уйти.

*Нив*

Я решила уйти – просто не смотреть в глаза того мальчика, который слишком пристально вглядывался в мои. Его тёмные карие глаза будто загорелись, как костёр в ночи, и на миг мне показалось, что он прожжёт меня насквозь. От этого по коже побежали мурашки. Боже, я ведь даже не хотела кидать мяч ему в лицо, но он сам нарвался. Не на ту. Я не из тех, кто будет молча терпеть издёвки над собой или своими вещами.

А он… ухоженный, словно игрушечная кукла: чистый, опрятный, и пахнет так, будто только что вышел из сада, где цветут розы и веет морским бризом. Его тёмные волосы мягкой волной падали набок, переливаясь на солнце, как чёрный шёлк. Кожа – бледная, почти прозрачная, и я даже заметила голубые вены на висках и на шее. А губы… чёрт, пухлые, нежные, словно лепестки трициртиса. Да, именно тех цветов.

«Так, Нив, ты чего?! – одёрнула я себя. – Это что, уже кадры из какого-то фильма? Выкинь его из головы немедленно!»

Я ускорила шаг, решив оторваться от этих ненужных мыслей, но не успела – меня догнал его брат.

Я только собралась свернуть в аллею и уже мысленно праздновала побег от этого странного взгляда, как услышала за спиной торопливые шаги. Обернуться я не успела – рядом со мной уже оказался его брат.

Он был другим. В нём не было той холодной сосредоточенности, что у того мрачного Антуана. Наоборот – Артур весь будто светился, как утро после дождя. Его улыбка была открытой, даже слишком, словно он заранее знал, что мне нечего бояться. Глаза светлые, живые, а в них плескалась какая-то доброта, почти детская, от которой даже я – я! – почувствовала лёгкое смущение.

– Эй, – сказал он на удивление мягко, чуть запыхавшись, – ты ведь та девчонка, что тогда… ну… – он замялся, но на его лице снова появилась смешливая улыбка. – Показала нам палец у ворот.

Я фыркнула, закатив глаза.

– И что? Гордиться, что я вас запомнила?

Он вскинул брови и развёл руками:

– Ну, это уже что-то. Запомнила же.

Я почувствовала, как уголки моих губ предательски дёрнулись. Чёрт, ещё не хватало, чтобы этот болтун выбил из меня улыбку.

– Ну, раз уж мяч стал причиной знакомства, давай начнём по-человечески, – Артур чуть повернулся ко мне боком и улыбнулся шире. – Меня зовут Артур.

Я от неожиданности вскинула голову, но тут же отвернулась, спрятав половину лица за волосами. Серьёзно? Представляется? Ещё и с таким видом, будто мы на школьной сцене в пьесе про дружбу.

И тут позади появился второй – тот самый, с карими глазами. Он медленно шёл следом, придерживая нос рукой, и мрачно сверлил меня взглядом, словно хотел прожечь дыру прямо в моём лбу.

– А это мой брат, – добавил Артур, кивая на него. – Антуан.

Я прикусила губу и чуть сильнее опустила голову, надеясь спрятаться в рыжих прядях. Щёки горели. Какого чёрта я смущаюсь? Этот мрачный даже кровь пустил, а я теперь выгляжу так, будто его вина – моя.

– А тебя как зовут? – спокойно спросил Артур.

Я почти прошептала:

– Нив…

– Красивое имя, – сказал он, и, клянусь, в его голосе не было ни капли издёвки.

А я всё равно не выдержала и буркнула:

– Только попробуй пошутить – и мяч тебе тоже прилетит.

Антуан при этом хмыкнул и, кажется, хотел что-то вставить, но Артур рассмеялся, качнув головой:

– Ну, хоть теперь мы знакомы.

– Впервые слышу такое имя. Ты англичанка? – прищурился Артур.

– Нет, – я хотела объяснить, что значит моё имя и откуда оно, но вдруг вмешался его мрачный брат:

– Это имя шотландское. Значит «светлая» и «сияющая».

Я удивлённо моргнула.

– Откуда ты знаешь?

Антуан отвернул голову, будто ему было неловко, и буркнул:

– Читал в книге. Вот и всё.

Артур рассмеялся и, хлопнув брата по плечу, добавил:

– Брат у меня – ходячая энциклопедия. Знаешь, Нив, он реально знает то, что не знаем мы. В школе в Лондоне он был номером один, примером для всех… Но к сожалению…

– Артур, – нахмурился Антуан, – думаю, это не лучшая тема для знакомства с твоей новой знакомой.

– Ладно, ладно, ты прав, – Артур махнул рукой и снова повернулся ко мне. – Так что, идём есть мороженое? Ты согласна, Нив?

Я вздохнула. Боже, кукольные братья: один вечно улыбается, второй хмурится, как туча. Теперь они ещё и преследуют меня, будто персонажи из какого-то кошмара.

Артур широко улыбнулся, словно и не было ни стычек, ни мячей в лицо, ни средних пальцев перед домом.