Пауза

Не так давно – трех лет не наберется –

Здесь не травили «наши» «инородцев»

И все иначе видели друг друга.

Но свиток каждого с соседним связан,

Извечное не выкорчевать сразу.

Невидимые нити свиты туго.

6.

Невидимые нити свиты туго.

Их тщишься разорвать – не тут-то было!

Где место паутинке – жгут постылый –

Петлей, унылой родственницей круга.

Но вот совсем иное: центрифуга

И «вата» вакуумного распыла…

Белесым липким облачком застыло

То лакомство из рук цыганки смуглой.

Так хочется, чтоб сладость длилась долго!

Но нить подтаяла, и «вата» стала волглой:

Скукожилась комочком неупруго –

И нет еe. Так и со счастьем часто.

А нужно ль быть вообще к нему причастным?

Синоним смысла – квадратура круга.

7.

Синоним смысла – квадратура круга.

Да стоит ли – к нему – сквозь все табу?

Живи, расти детей, построй избу,

В жару и стужу почитай супруга.

И дети проиграют ту же фугу

(Возможно, взяв тромбон, а не трубу) –

И биографию, а не судьбу

Продлят до неизбежного недуга.

И что ж – вот так, веками – длить и длить

Нелепую бессмысленную нить,

И все уладится само собой?

Ищу ответа в небе, ветре, кроне.

Над деревом чернеет нимб вороний.

Охватывает трепет вековой.

8.

Охватывает трепет вековой.

Вновь разворачиваю свиток резко,

А там не письмена, а арабески

Струятся вдоль краев двойной каймой:

Гаруда с обезумевшей змеей,

Крылатый лев, осколки бледных фресок,

И лики зацелованы до блеска,

А рядом – рухлядь, ржавь, стекло, рванье.

Две пирамиды или вход в метро?

Калины грозди или просто кровь

Дождем на землю капала из вены?

Мучительных ассоциаций нить.

Давно пытаюсь разобраться в них –

И чувствую, и начинаю в е д а т ь.

9.

И чувствую, и начинаю в е д а т ь.

Так ведает, наверное, незрячий,

Что кто-то рядом, но молчком и прячась,

Хотя его никто не может видеть.

Так знает все о завтрашней корриде

Тореро, смуглый баловень удачи,

И смутно чуя гибель, мести алча,

Под утро слышит жертва зов Аида.

Так часто ясно с первого же взгляда,

С кем счастья и не будет, и не надо,

И это знала некогда Рогнеда.

Ведунья так читает по ладони

Земные тернии и путь наш дольний:

Потери, поражения, победы.

10.

Потери, поражения, победы…

Изменчивой рекой струится свиток.

За каждым островком – след белой свитой,

За поворотами – подмытый берег.

То Нерли нежный лик, то нервный Терек,

То мимо терема, то мимо скита.

Судьба из нити беззащитной свита –

То прочный шнур, то волосок без тени.

Удержит ли на этот раз над бездной?

Твержу себе: перечить – бесполезно,

Не суетись напрасно, не страшись.

Тысячелетья на бессмертье – veto,

Но – внуки, правнуки… наверно, в этом

Аз-буки-веди вечной книги – «Жизнь».

11.

Аз-буки-веди вечной книги – «Жизнь».

Молчит прапамять всех людей печально,

И всякий свиток пишется сначала –

Поди попробуй все в один свяжи.

Найти бы для него исток-зачин

И пристально прочесть – да не за чаем,

А все оттенки смысла различая

И с пониманьем движущих причин.

Обуглены края такого свитка –

Страстей, пожарищ, распрей, зла – с избытком,

Но и добра, любви – немало тоже.

Восторг ребенка, дружеская встреча,

Беседа с мудрецом, игра наречий –

Мне с каждым днем становятся дороже.

12.

Мне с каждым днем становятся дороже

Зверьки, берущие с ладони крохи,

Скворечников всегда курносый профиль,

Простой осот и доктор-подорожник.

И чувство внутренней свободы – тоже:

Признаться ли – я в этом просто профи.

А в памяти всплывающие строфы! –

И манят, и волнуют, и тревожат.

Без устали подкидывает свиток

То кипу фотографий и открыток,

То вереницу лиц – по мне, пригожих.

Нет-нет, не будут преданы забвенью

Букет, похожий на нелепый веник,

Тропинок вязь, печальный вяз, прохожий.

13.

Тропинок вязь, печальный вяз, прохожий

Не памятью хранимы будут – свитком.

Так только кажется, что мелочей с избытком.

Нет, каждая – с огромным миром схожа.

А ветер треплет свиток и тревожит,

Трещат куски по швам и рвутся нитки,

И, словно прошлогоднюю открытку,

Его кружит метель и время гложет.

Детали тают в мареве, ветшая,

Но свиток вновь и вновь их воскрешает,

Как будто нечем больше дорожить:

Луга с сиреневой кипрейной шалью,

Леса и гати, речка небольшая

И в небо падающие стрижи.

14.

И в небо падающие стрижи

Всё длят целительное погруженье:

Полет ли это – иль нырки саженьи,

Иль выстрелы невидимых пружин?

Салютом синим – васильки во ржи.

Им тоже в тягость путы притяженья.

Любой из них в своем воображенье

Блаженный миг полета пережил.

Стрижи, почти исчезнув в синей дали,

Остались многоточьем на эмали –

Безбрежной и пленительно немой.

Теперь они видением утешным

Всплывают в памяти, когда неспешно

Я свиток разворачиваю свой.

15.

Я свиток разворачиваю свой,

И сердце замирает от испуга.

Нетерпеливо дни теснят друг друга –

Так журавли кричат наперебой.

О чем они? Полям ли? Меж собой?

Невидимые нити свиты туго.

Синоним смысла – квадратура круга.

Охватывает трепет вековой.

И чувствую, и начинаю в е д а т ь:

Потери, поражения, победы –

Аз-буки-веди вечной книги – «Жизнь».

Мне с каждым днем становятся дороже

Тропинок вязь, печальный вяз, прохожий

И в небо падающие стрижи.

Поле

Л. А.

Beatus ille, qui procul negotiis,

Ut prisca gens mortalium,

Paterna rura bobus exercet suis,

Solutus omni faenore…

Блажен лишь тот, кто суеты не ведая,

Как первобытный род людской,

Наследье дедов пашет на волах своих,

Чуждаясь всякой алчности…

Гораций. Книга эподов

(Перевод А. Семенова-Тян-Шанского)

1.

Чтобы не спятить от постылой боли,

Смиренно наполняю время всклень:

Взбиваю ворох дел, но, что ни день, –

Осядет пена – миг на дне, не боле!

И сердце затрепещет поневоле:

Мгновений этих, коль считать не лень, –

Всего-то – с горсть! Летящей птицы тень

За это время не прочертит поле –

Простой квадрат с овсом или пшеницей.

Не странно ли, что он мне часто снится:

За ним дорога, лес и косогор.

Я всматриваюсь в маревые дали,

И сразу растворяются печали –

Нужны, как воздух, звезды и простор.

2.

Нужны, как воздух, звезды и простор.

Наверно, небо – это поле Бога.

Там Млечный Путь, у нас – тропа, дорога,

Да радуется ветер-бузотер.

Но Главный Пахарь и сюда простер

Свои угодья – у него их много.

На каждую песчинку поля строго

Из бесконечности кидает взор.

И я – пылинка на его ладони,

Пока не сдунет или не уронит.

На ней – из линий вечности узор.

Рисунок этот мне пока не внятен,

Но тем милей не вязь овражьих вмятин,

А после леса – поле, гладь озер.

3.

А после леса – поле, гладь озер

Чаруют дном обратной перспективы.

Вдали – штрихи печального мотива:

Порывом знак legato ветер стер

В природной партитуре всех сестер-

Мелодий (звуков, красок переливы).

Разнообразна музыка, игрива –

И разгорается симфонии костер.

В святую ораторию Земли

И люди нотку-огонек внесли,

И камешек свою привносит долю.

Эмаль над полем манит дух наверх,

И каждый вспарх и мыслей фейерверк –

Всегда освобожденье, путь на волю.

4.

Всегда освобожденье, путь на волю –

Огромное пространство синих вод.

Привычно и уверенно идет

Волна по полю Посейдона – морю.

Ни брассом не догнать ее, ни кролем –

Неуловима, как мечта: вот-вот

В руке! – Но вновь в одной из ям-пустот,

И ощущаешь на губах вкус соли.

Хоть говорят: у моря много волн, –

Но мне нужна одна, и утлый челн

Мой бьет, как лодку в бурю на приколе.

Волна уже скрывается вдали,

Ей встретятся большие корабли…

Блажен, кто знает, как возделать поле.

5.

Блажен, кто знает, как возделать поле.

Не обязательно пшеницы иль овса –

Культуру каждый выбирает сам:

Кто сроду, с детства, кто чуть позже – в школе.

Иному любо все, душа в раздоре

Сама с собой. Чтоб не попасть впросак

И не гневить отказом небеса, –

Чересполосицей пленит раздолье.

А то – оставят вдруг наполовину

Освоенное поле – отодвинут

Границы вдаль – пока достанет взор –

И вновь с нуля, и до седьмого пота –

Снять урожай до дня большого счета, –

А вырастет сорняк, древесный вздор.

6.

А вырастет сорняк, древесный вздор,

Чапыжник, годный разве только в топку,

И превратится поле в вязкий, топкий

Лесок – пародию на хвойный бор.

Неважно, пахарь ты иль просто вор:

Идешь по полю – оставляешь тропку,

Но если топь – становишься вдруг робким,

И тут опасен всякий оговор.

А в топь не только тропка превратится,

Но все поля, где пахари – тупицы.

В итоге – запустенье и позор.

Пространство – зеркало: и сушь, и воды,

И я частица рабского народа.

Другой придет вослед, возьмет топор.

7.

Другой придет вослед, возьмет топор.

И будет бунт, слепой и безрассудный.

Горячие ключи живут подспудно –

И вдруг забьют всему наперекор.

И развевается над ними триколор.

Уже видали эти нивы встряски:

ГУЛАГи, Соловки, Новочеркасски.

И вновь слетает с губ: позор… позор…

Ведь даже в Прагу местный пахарь влез –

Утюжил танками советский бес,

Уверенный, что в вотчине он волен.

Нет, трактора всегда нужней, чем танки:

За плугом – борозда, а не останки, –

Расчистит место тем, кто обездолен.

8.

Расчистит место тем, кто обездолен,

Трудяга – пахарь, сеятель и жнец.

И живо поле вновь: лен-долгунец,

Гречиха, рапс – и вновь армяк просолен.

Своим укладом жизни он доволен:

Жена сготовит борщ и холодец,

Нальет винца («с устатку»), под конец –

И котелок распаренной фасоли.

Гордиться может он: своим трудом

Возделал поле и построил дом,

Трех сыновей родил да дочь – отважен!

Дождался внуков. Прожил много лет.

А был ли в этом смысл или нет, –

Зачем искать ответ в нелепом раже?

9.

Зачем искать ответ в нелепом раже?

Что должно – делай, и что будет – будь.

Ответ приходит сам – его чуть-чуть

Лишь нужно подождать: год, десять, даже

Пусть жизнь. Судьба всегда на страже:

Любительница масок, завернет

В конфетный фантик, книжный переплет,

То патокой, то сажей вдруг замажет.

Я часто в поле замедляю шаг,

А то и замираю не дыша,

Пока на память узелок завяжут

Ромашка, лютик, мятлик, череда…

О бесконечном поле иногда

Одна травинка проще все расскажет.

10.

Одна травинка проще все расскажет

О совершенстве Замысла порой –

О поле, данном каждому судьбой:

Кому – с шажок, кому – с полсотни сажен.

Всяк с поля соберет свою поклажу,

Но если замысел совсем сырой:

Этюд, эскиз, набросок черновой, –

Возможно, будет урожай неважен…

В краю, где Б о г – н е п о у г л а м, – в деревне

Старуха с кожей, как пергамент древний, –

И швец, и жнец, и на дуде игрец.

Хоть в эмпиреях мысли не витают,

Но баба та простая больше знает