Спящее пламя Ферверна

Как сейчас меня с ума сводил Гранхарсен. И, судя по всему, я его тоже. Потому что когда он подхватил меня под бедра и прижал к стене, его пальцы были горячими и дрожали. Как дрожали его зрачки, вытягивающиеся в вертикаль и снова собирающиеся в черный глубокий провал-круг. На этот раз в его поцелуе не было нежности, только всепоглощающая дикая страсть, ворвавшаяся в меня как его язык – в мой рот, воспламеняющая и дарующая какую-то совершенно невероятную, необъяснимую свободу.

Я застонала ему в рот, и он выдохнул, глядя на меня своими невероятными сиреневыми глазами:

– Ты весь день ходила в моей футболке, Ятта? Мать твою, ты весь день ходила в моей футболке!

От его рычания внутри меня словно натягивались какие-то новые, возникающие словно по волшебству струны.

– Да, – хрипло ответила я. – Тебе нравится?

– Мой запах на тебе? Это чешуебнутый улет.

Я не успела даже всхлипнуть, когда он поставил меня на ноги и подтолкнул к кровати. Окончательно осмелев, я перехватила его за руку и потянула за собой. Выдохнула, оказавшись на спине, глядя в его глаза.

– Ятта, у тебя есть целых две секунды, чтобы попросить меня остановиться, – предупредил Вэйд.

Я облизнула губы и приподнялась на локтях:

– Раз… Два.

Кажется, я сделала это зря, потому что Вэйд одним движением дернул футболку наверх, и я запуталась в ней, а его губы уже накрыли мою грудь. Он втянул в себя сосок, сжимая его зубами и посылая по всему телу волны сумасшедше-сладкого острого наслаждения. Ладонью он накрыл мою вторую грудь, и, когда его горячие пальцы прошлись по чувствительной вершинке, меня выгнуло под ним дугой.

От яркости этих ощущений на миг потемнело перед глазами, хотя футболка и так затемняла приглушенный свет от «звездных» ламп на потолке.

– А-а-ах-х… – выдохнула я, а Вэйд, выпустив сосок изо рта, слегка на него подул.

Контраст этой ласки снова заставил меня задрожать, я даже не представляла, что мое тело может быть настолько чувствительным. Но, когда меня касался он, я превращалась в сплошную эрогенную зону, потому что даже сейчас, когда Вэйд потянул футболку выше, касаясь моих рук, по телу побежали мурашки.

– Раздень меня, Ятта, – хрипло выдохнул он, и я покраснела.

О-очень сильно. Потому что одно дело, когда твоя мечта прикасается к тебе, совсем другая – когда ты к ней.

– Ты хоть что-нибудь делаешь несоблазнительно? – уточнил он, когда я вытащила рубашку из его брюк.

– М-м-м-м… ничего в голову не приходит. Наверное, болею.

– Болеешь ты тоже весьма соблазнительно, я проверял. Но лучше выздоравливай скорее, – я не ожидала, что он будет так на меня смотреть, когда я буду расстегивать пуговицы на его рубашке. И уж тем более когда я с этим справлюсь, потому что Вэйд Гранхарсен был драконически очешуителен. И да, я видела кубики пресса на фотках и в живой ленте, он никогда не стеснялся в подаче контента, но сейчас я могла положить ладони ему на грудь, чувствуя жар его кожи. Такой, словно у него тоже была температура, хотя у иртханов норма температуры в принципе выше, чем у людей и у таких как я. В смысле, у тех, кто без пламени.

«Не закапай слюной постель, Ятта, вот это точно будет несоблазнительно», – мелькнула в голове мысль, когда я изучала его сильные плечи, стягивая с него рубашку. Скользнув ладонями по груди к рельефному животу, я закусила губу. Кажется, все еще продолжая полыхать, как предупреждающие ночные маячки на высотках.

Моя грудь была в каких-то миллиметрах от его, и, кажется, ей было этого достаточно, потому что соски напряглись, как никогда раньше. Стянулись в плотные тугие горошины, и мне безумно хотелось, чтобы он к ним прикоснулся. Я едва об этом подумала, как Вэйд опрокинул меня на спину и снова зацепил зубами одну из этих горошин. Я всхлипнула, руки соскользнули с ремня его брюк, а его пальцы скользнули под ткань моих трусиков.

Поглаживая, слегка нажимая, посылая по всему телу волны какого-то нестерпимого, животного желания, от которого хотелось кричать. Кричать я себе позволить не могла, по понятной причине, поэтому просто стонала и всхлипывала, кусая губы.

Надо было включить визор.

Мысль пришла и ушла, растворившись в его ласках: одной рукой Вэйд продолжал ласкать меня снизу, пальцами между складок, легко касаясь влажного входа в мое тело. Второй он играл с моей грудью, помогая себе ртом – то сдавливая и втягивая в себя нежную кожу и чувствительные вершинки, то легко поглаживая подушечкой большого пальца блестящие от его слюны горошины.

– Вэйд, – хрипло выдохнула я, – Вэйд, я так больше не могу… я хочу тебя.

Когда-то мне казалось, что эти слова – дикая пошлость. Впрочем, когда-то мне казалось, что любые разговоры во время секса – дикая пошлость. Но сейчас я видела полыхающее в его глазах пламя, и все это казалось мне настолько правильным, настолько естественным, насколько это вообще возможно.

Я вздрогнула от смены ощущений, когда его пальцы скользнули в меня: сначала один, затем второй. Поглаживая изнутри, растягивая. Это фиолетовое пламя текущее сквозь него словно входило в меня, наполняя меня огнем до краев. Если собственное пламя – такое же, я понимаю, почему все о нем столько говорят.

Я, не отрываясь, смотрела ему в глаза, и видела в них отражение себя и своего желания: такого же острого, горячего, крышесносного. Невыносимого. Возможно, именно осознание этого помогло чуточку прийти в себя, и, когда я все-таки расстегнула его ремень, освобождая напряженное горячее желание из брюк, от одного-единственного прикосновения он зарычал.

Дернулся и полез в карман полустянутых джинсов, зубами разорвал упаковку презерватива. От этого движение пальцев внутри получилось рваным, и я охнула.

– Позволь… мне? – тихо спросила я, и он на мгновение прикрыл глаза. А когда снова открыл, в них было уже не просто объединенное пламя, а какой-то космос. Целая Вселенная. Разделенная на двоих.

– Просто приложи. И раскатай, – он отдал мне резинку, и прикосновение ладони к ладони вышло каким-то глубоко интимным.

Впрочем, следующий жест вышел еще более интимным: пока я растягивала презерватив по его напряженному члену, честно не представляя, как это во мне поместится. Пока его пальцы двигались во мне, будто повторяя ритм моих действий: медленно и плавно.

Но, стоило мне закончить, как Гранхарсен перехватил мои запястья и прижал их к постели, нависая надо мной.

– Ты долбаный ходячий соблазн, Ятта Хеллирия Ландерстерг, – прорычал Вэйд мне в губы и одним движением соединил наши тела. Рывок вышел болезненно-острым, но не настолько, как я себе представляла. Эта вспышка боли напоминала разорвавшийся внутри огненный шар, от которого сейчас в каждую клеточку тела летели огненные искры.

Снова собирающиеся внизу живота тугим томительным напряжением, которое отозвалось болезненной сладостью на первом же его движении внутри.

Вэйд подался назад и снова толкнулся в меня.

Снова.

И снова.

И снова.

Мы смотрели друг другу в глаза, его ладони вжимали мои запястья в покрывало, и это было дико, по-звериному возбуждающе. Соски затвердели так, что, казалось, мягкими они уже не будут никогда, а растянутость и его скольжение во мне раскрывало все новые и новые грани чувственности. Я и раньше чувствовала его всей кожей, но раньше – только его.

Сейчас же – и покрывало. И малейшие колебания воздуха. Я превратилась в сплошное чувствование. С моих приоткрытых губ срывались выдохи вместе со стонами, в его глазах плавился космос.

Я не заметила, когда мы ускорились…

… И снова замедлились.

Смена ритма сводила с ума, но внутри уже раскручивалась спираль наслаждения, текущая от места соединения наших тел в каждую частичку меня. Мне казалось, что я задохнусь и умру, когда меня накроет этой волной, и в то же время отчаянно этого желала. Вэйд наклонился к самому моему уху. Мазнул губами по скуле:

– Скажи, что ты моя, огненная Льдинка.

Вот же…

– Я твоя, Вэйд Гранхарсен, – ответила я.

И он отпустил мои запястья, чтобы подхватить бедра. Движения во мне стали более резкими, а подступающее наслаждение отзывалось пульсацией в самой чувствительной точке. Нарастая, нарастая и нарастая, до тех пор, пока не полыхнуло внутри, рассыпаясь перед глазами искрами звезд.

Я все-таки закричала, вцепившись в запястье зубами.

Космос вокруг нас взорвался и сжался до крохотной точки, чтобы потом раскинуться бесконечным сияющим полотном, и, когда я почувствовала ответную пульсацию его члена внутри, спазм моих мышц заставил Вэйда выругаться. Он сдавил покрывало пальцами с такой силой, что оно затрещало, а после я ощутила, как он кончает. Так яростно, что у меня голова закружилась от этой силы его наслаждения.

– А-а-а-ахх, – снова выдохнула я, когда он вышел из меня и откинулся на спину рядом со мной.

Спустя мгновение я оказалась в его объятиях, укутанная в кольцо его рук, и это тоже было невыносимо правильно. Настолько, что даже говорить ничего не хотелось.

– Ты как чистое неразбавленное пламя, – хрипло произнес он.

Да куда уж там… нет во мне никакого пламени. Но все равно это было приятно, поэтому я завозилась в его руках, а потом подтянулась повыше и поцеловала его в нос.

– Да, ты тоже ничего так, Вэйд Гранхарсен.

Выражение его лица надо было видеть!

Но я уже скользнула в уютные сильные объятия и на минуточку закрыла глаза.

Чтобы проснуться в полной темноте от того, что горю.

Глава 13

Вэйд

Он никогда не засыпал рядом с девчонками. Спать рядом с кем-то, кого ты только что трахал, Вэйд считал пошлостью, к тому же, существовала прямая вероятность, что эта «кто-то» надумает себе всякого, и потом проблем не оберешься. Но с Яттой все с самого начала было неправильно, вот и сегодня, слушая как сопит самая сладкая на свете девчонка, Вэйд просто вырубился рядом с ней. А проснулся от того, что она елозила в его объятиях, горячая, как пламя. И вот это совершенно точно было не соблазнительно, потому что у Ятты явно зашкаливала температура, ее кожа была раскаленной, а губы сухими.

Дракона твоего за ногу!

Вэйд выругался и попытался подняться, но Ятта вцепилась в него.

– Тебе нужен врач, – рыкнул он, в ответ она слабо пробормотала.

– Не нужен. Я просто пропустила две пластинки… или три?

– Две или три?

Вэйд дотянулся до тумбочки, распечатал лекарство и наклеил на тонкий сгиб локтя. Ятта вздрогнула, и он снова выругался:

– Я все-таки вызову врача.

– Вэйд, не надо пожалуйста. Просто останься со мной… все пройдет. А так… мы больше не сможем видеться.

В ее словах прозвучал самый что ни на есть искренний страх, резанувший по сердцу. И, что самое дикое, срезонировавший внутри него. Вэйд легко расставался с девчонками, считая, что заморачиваться по поводу отношений – чистейшей воды идиотизм, но сейчас при мысли о том, что попасть к ней больше не получится, в груди дернуло холодом.

– Хорошо, но если у тебя не понизится температура через полчаса…

– Тогда вызовем, – легко согласилась она и переползла на подушку. – Дракошечки… какая она прохладная. Как хорошо.

Вэйд опустился рядом с ней, не имея ни малейшего представления, что делать или говорить дальше. Ятта стала для него наваждением, обрушившимся подобно цунами или песчаной буре столь внезапно, что не думать о ней было просто невозможно. Не представлять, какова на вкус ее кожа и какая горячая и влажная она там, внизу. Как невыносимо сладко содрогается ее тело во время оргазма… он бы соврал, если бы сказал, что не думал о ней весь день, а потом, когда он увидел ее в своей футболке, у него просто снесло крышу.

– Давай наклеим еще пролонгированную? – предложил он, увидев медицинское обозначение на этикетке. – Все равно уже ночь.

– Ночь? – хихикнула Ятта. – Очешуеть.

– Да уж. Очешуеть. – Он разместил вторую пластинку чуть пониже первой и лег рядом с ней.

«Да, ты тоже ничего так, Вэйд Гранхарсен».

Кто бы мог подумать, что эта ледяная иглорыцка может смеяться, шутить и дразниться, как совершенно нормальная девчонка. А главное, что ему это настолько понравится. Настолько понравится ее трахать, что при одной только мысли о ее маленькой горячей дырочке член снова нальется кровью и запульсирует, как сумасшедший.

«Тебе не светит, уймись», – сообщил ему Вэйд. Еще бы тот нахрен послушался.

Трахать девчонку с температурой – это перебор даже для него. Хотя рядом с Яттой все перебор, потому что так реагировать на девчонку, на одну-единственную конкретную девчонку, улетать при одной только мысли, как она стонала под ним и как сжималась, как плотно обхватывала его член своей тесной киской…

Все. Аут.

– Я схожу в душ и вернусь, – произнес он.

– Ага.

И говорить ей, куда он собирается – тоже стопроцентный, безоговорочный перебор.

Вэйд не дрочил с того самого времени, которое уже помнил смутно. Всегда находилась та, которая счастлива ему дать, но сейчас ему нахрен не нужны были другие. Потому что в душе он снова думал о девчонке, свернувшейся на кровати клубочком. Обнаженным трогательным клубочком, подарившим свою невинность ему. И дело было не только в, мать его, невинности – некоторые девицы носились с ней как с писаной торбой, выставляя напоказ, некоторые позиционировали девственность чуть ли не величайшим даром свыше, на который у любого парня должен быть стояк до небес. Ятта вообще ничего такого не транслировала, она просто была невинной. Настолько, насколько это возможно, и так одуряюще пахла, собой и чуточку им – от футболки, что у него просто не было шансов.

Будучи девственницей, она не зажималась, не заставляла его чувствовать себя взломщиком секретного сейфа, где каждое движение может стать ошибочным. Она отдавалась ему с такой страстью, что даже сейчас воспоминания о ее прикосновениях, о яростных рывках в ней запульсировали в паху. Вэйд кончил не столько от движений руки, сколько от этого, и привалился спиной к холодному кафелю.

– Твою мать, – выдохнул он остатки оргазма, от которого потемнело перед глазами.

Смыл следы своей страсти с дверей душевой кабины, ополоснулся и, обернув полотенце вокруг бедер, вернулся к ней.

– Не спишь? – спросил едва различимым шепотом.

– Не-а. – Ятта открыла глаза. Расширенные от температуры зрачки раскрылись во всю радужку.

– Тебя обнимать? Или лучше не надо?

– Обнимай, – попросила она, глядя ему в глаза.

– Жарко не будет?

– С тобой всегда жарко.

Когда они впервые встретились, Вэйду казалось, что заставить ее чувствовать невозможно. Но по силе чувств сравниться с ней могли разве что древние вулканы, на которые в Фияне недавно начали водить экскурсии. Ятта совершенно не стеснялась своих чувств, как ему показалось в самом начале, и с такой же легкостью о них говорила.

Вэйд притянул ее к себе, и она провела пальчиком по его груди.

– Ты удивительный, Вэйд Гранхарсен.

– Удивительный или «ничего так»? – поддел он.

– Очень даже чего. Я всегда это знала.

– Всегда… что?

– Еще когда рассматривала твои соцсети. И живую ленту, – Ятта подняла на него глаза и снова хихикнула. – Это все температура, вообще-то я не собиралась тебе рассказывать. Чтобы ты не посчитал, что я сумасшедшая фанатка. Хотя в каком-то смысле я и была сумасшедшей фанаткой, я слушала все твои песни, и я…

Он приложил палец к ее губам. Потому что это действительно была температура. Потому что о таком не говорят в здравом уме, завтра она будет об этом жалеть, а его возненавидит за то, что слушал. Завтра… или уже сегодня.

Но даже это удивительным образом звучало из ее уст возбуждающе. То, чего он всегда старался избегать – девчонки, визжащие на его концертах у сцены, готовые подставить любую часть тела, чтобы он на ней расписался, всегда были для него табу. Секс с фанатками был для него табу, но когда Ятта Хеллирия Ландерстерг призналась, что была его фанаткой, у него снова встал. Это вообще что?! Она источает какие-то особые, неизвестные феромоны? Или это особенность черного пламени?

Единственного, которое Вэйд никогда не чувствовал в себе. Возможно, все дело в нем. Или в том, что он вкрашился в девчонку, которую должен был всеми силами избегать.

Все мысли в один миг вылетели из головы, потому что она втянула его палец в себя. Втянула и, мать его, пососала. Как леденец. Правда, вряд ли понимая, как это выглядит – потому что взгляд ее, затуманенный от температуры, был далек от того, какой он ловил на себе недавно. Жадный, острый, горячий. Как эта маленькая ледяная девчонка, которая свела его с ума.

– Феферь фы фнаешь мою файну, – сказала Ятта. – Нифто не фнает, а фы фнаешь.

Он вытащил палец у нее изо рта. Во избежание. Член снова стоял колом, и он не представлял, что с этим делать: не в душ же опять идти.

– М? – спросила она, поймав его взгляд.

Вместо ответа Вэйд положил ладонь ей на лоб. Он, нахрен, никогда никому не клал на лоб ладонь, чтобы удостовериться, что снижается температура. Ни-ког-да. Это сейчас было как удар под дых. Но температура у нее действительно снижалась: лекарства действовали, Ятта начала сонно моргать.

Сонная уютная такая сладкая Льдинка. Она сама была на вкус как леденец. Если бы существовали леденцы со вкусом желания.

– Тебе надо отдохнуть, – произнес Вэйд, скрипнув зубами.

Слишком велико было искушение развернуть ее к себе спиной и снова войти в хрупкое податливое изящное тело. Снова слушать ее стоны и наслаждаться откликом внутри нее. На каждое движение. На каждый рывок. На каждую ласку.

– Да, наверное, – она потерла глаза. – Ты же будешь рядом, когда я проснусь?

И это она тоже не сказала бы, если бы не температура. Он был уверен. При всем при том, что они пролетели все стадии отношений за какие-то несколько дней… Ятта была не из тех, кто навязывается, Вэйд это понял сразу. Как и то, что ее очень легко потерять и очень сложно вернуть.

– Спи, – он щелкнул ее по носу. – Я буду рядом.

Потому что кто в здравом уме захочет от тебя уйти?

Твою мать, твою мать, твою мать!

Стоило ей задышать ровно, как Вэйд выскочил из постели. Сейчас бы не помешало закурить, и лучше – чего-нибудь покрепче, чтобы из головы выветрился весь дурман по имени Ятта. Впрочем, он знал еще один способ.

«Надо поговорить».

Вайдхэн написал ему сегодня. Потом позвонил. Потом написал снова: «Мы расстались». В конце этого предложения сквозило недопечатанное «из-за тебя», но Вэйд не имел ни малейшего желания снова с ним препираться или дальше цепляться на эту тему. На ее тему. Именно потому, что тема Льдинки стала для него слишком личной.

Пожалуй, если бы он мог управлять временем, как в фантастических фильмах, он бы сказал то, что сказал, снова. Хоть это и было совсем не по-дружески, но… как есть. Вайдхэн вел себя как виари-истеричка. Это раздражало чуть ли не больше собственного поступка и собственных мыслей, и все это смешивалось в такой убийственный коктейль, что срабатывало как антидот к возбуждению. Сработало и сейчас.

Стоило почитать сообщения от бывшего друга, как перед глазами все прояснилось, а член начал возвращаться к состоянию, когда мозг снова берет управление. Говорить с Вайдхэном по-прежнему не хотелось, но, в конце концов, он не девчонка, чтобы бегать от неприятных разговоров.

«Завтра», – написал Вэйд и выключил смартфон, чтобы Вайдхэн не додумался ему сейчас позвонить.

Потому что это совершенно точно было бы лишним.

Ятта

«Ты слишком долго спала, и мне пришлось уйти».

Наверное, это не лучшее, с чего может начаться новое утро после такой ночи, но наши отношения были далеки от официальных, поэтому… Поэтому я понимала, что оставаясь со мной допоздна, Вэйд подставит в первую очередь меня. Спала я действительно долго, сейчас был уже Мэйстонский полдень, зато болезнь, похоже, окончательно меня оставила. Глянув на тумбочку, а затем на сгиб локтя, я обнаружила, что перед уходом Вэйд поменял мне лекарственные пластинки.

«Хорошего тебе дня, Вэйд Гранхарсен», – написала я ответ и улыбнулась.

Мне хотелось смеяться. Не просто смеяться – кричать от радости, такой наполненной и счастливой я чувствовала себя, наверное, только в детстве. Но в детстве все воспринимается иначе, сейчас же за моей спиной словно выросли крылья. Даже несмотря на строгое сообщение от отца: «Когда проснешься, дай мне знать, Ятта». Чисто из вредности захотелось дать ему знать прямо сейчас, но я была слишком счастлива. И слишком влюблена, чтобы портить кому-то ночь, особенно учитывая, сколько отец работает.

Впрочем, поговорить нам определенно стоило, потому что наши с Вэйдом отношения просто не смогут продолжаться за закрытыми дверями. Особенно теперь, когда они стали такими… глубокими.

Я спрыгнула с постели и поморщилась: глубина наших отношений напомнила о себе. Хотя жаловаться мне определенно было не на что – хотя я представляла свой первый раз совершенно иным, он был чудесным. Он случился с мужчиной, в которого я влюбилась окончательно и бесповоротно, и, наверное, единственным омрачающим все произошедшее фактом было то, что я не могу об этом никому рассказать. Пока. Не могу кричать об этом на весь мир.

Сначала мне нужно переговорить с отцом. Я даже не представляю, во что все это выльется, но… скрывать Вэйда я тоже не стану. Потом – с Вэйдом, мы должны с ним поговорить о том, что будет дальше. Он живет в Мэйстоне, а еще у него постоянные гастроли, концерты по всему миру, я же застряла в Ферверне. По крайней мере, до тех пор, пока не выучусь в ХГУ. Но у меня есть соревнования, и он мог бы ко мне приезжать, а во время моих соревнований мы могли бы видеться в других городах и странах. А еще, может быть, отец разрешит мне встречаться с ним. Конечно, от мергхандаров я не избавлюсь, но…

Мои мечты и планы перебил звонок от Санны.

– Ятта! Как ты себя чувствуешь? – первым делом поинтересовалась тренер.

– Отлично! – Я действительно чувствовала себя отлично. – Пластинки подействовали. И отдых. Я только что проснулась.

– Я очень рада, – серьезно сказала она. – Потому что у нас с тобой осталось два дня на подготовку.

– Да, завтра продолжим, – я улыбнулась. – Во мне столько сил, что я просто порву этот чемпионат.

– Даже не сомневаюсь, – Санна улыбнулась в ответ. – Ты выглядишь так, будто месяц чилила в Зингсприде на пляже, а не валялась с вирусной инфекцией.

– Примерно так я себя и чувствую, – призналась я. – Как будто только что из отеля с первой линии.

– Замечательно. Тогда не буду мешать тебе наслаждаться отдыхом, – подмигнула она. – Что бы это ни было. Или кто.

Санна явно намекала на Роа, но Роа остался в прошлом. Мы расстались, и, очевидно, что мы были не созданы друг для друга. Я здорово разозлилась, когда узнала про Нису, но сейчас понимала, что те, кто любят, не изменяют. Они не спят с другими женщинами. Роа меня не любил – по крайней мере, как девушку, поэтому у него появилась Ниса. А я не любила его. Я всегда любила Вэйда, и случившееся просто открыло мне глаза на то, что наш брак не должен был случиться. Да, рядом с Вэйдом я никогда не почувствую свое пламя, но зачем мне пламя, если я и так сгораю рядом с ним? У меня не будет крыльев, но они у меня уже есть. Образно выражаясь. Рядом с ним я словно парю.

Так говорила мама про свои чувства к отцу, и теперь я наконец-то отчетливо осознала, каково это. Каково это чувствовать так, что пламя рождается внутри тебя, даже если у тебя его нет. А все остальное… все остальное не столь уж важно.

Решено. Сегодня же поговорю с отцом. Когда он поймет всю серьезность моих чувств, он не станет мне мешать. Потому что, каким бы строгим Торн Ландерстерг ни был, каким бы жестким он ни казался – временами даже мне, это мой отец. Мой папа, который носил меня на руках в прямом и переносном смысле, и он меня любит. Любит по-настоящему.

Я выглянула за дверь и сказала Донверу, что хочу поесть в ресторане.

– Вы уверены? Точно не хотите полежать еще?

– Я победила вирус, – хихикнула я. – И я хочу выйти в люди.

– Завтрак уже закончился…

– Я пойду на обед, – сказала я. – Просто забронируйте для меня столик, пожалуйста.

Верхний ресторан открывался ближе к вечеру, поэтому сейчас я спустилась на лифте на первый этаж. Отсюда, конечно, был не такой красивый вид, но меня все устраивало. Большая часть собравшихся здесь пришли на бизнес-ланчи, но в целом в достаточно просторном зале было пустынно. Мергхандары разместились чуть поодаль от моего столика – вот совершенно не привлекая внимания, правда! Но я уже привыкла, поэтому решила просто наслаждаться днем и тем волшебством, которое происходило сейчас в моей жизни.

Нет-нет, но я поглядывала на лежащий на столе смартфон, сообщение Вэйд прочитал, и я… ну не то чтобы я ждала чего-то в стиле «И тебе, моя Льдинка», но все-таки наверное чего-то ждала. Из этих ожиданий меня выдернул пристальный взгляд девушки: светловолосая и хрупкая, она сидела за дальним столом и откровенно на меня пялилась. Именно пялилась, а не смотрела, потому что ко взглядам я привыкла, мергхандары мне их стабильно обеспечивали, как и всеобщее внимание. Сколько бы я ни говорила с отцом на тему, что мне было бы проще, если бы они не ходили за мной, он даже слушать не хотел.