Пуля в голове

– О, я непременно организую вам встречу, – пообещал детектив. – Если не возражаете, я бы хотел, чтобы Вольф проверил вашу ауру.

Диана тут же растерялась.

– Но… со дня убийства прошло так много времени… Вы рассчитываете увидеть следы моей ауры на теле мистера Бэрроуза?

– Нет, разумеется, уже слишком поздно. Хочу узнать, насколько вы сильная менталистка, мисс Фостер. Это ваше настоящее имя?

Буднично заданный вопрос заставил вздрогнуть, но Диана быстро взяла себя в руки. Поздно отступать, когда решение принято. Да и разговор с детективом напоминал скорее дружескую беседу за чашкой чая, нежели допрос.

Глупое чувство нарастало. Она, много лет избегавшая и намёка на прежнюю жизнь, доверяла её здесь и сейчас человеку, с которым была знакома всего пару дней. И который при желании мог бы отправить её если не за решётку, то обратно через мексиканскую границу.

– Десять лет назад меня звали Дина Флорес, – тяжело проронила Диана. – Дочь сеньора Фиделя Флореса.

Детектив догадался не сразу. На лице бывшего британского следователя отразилось непонимание, смутная догадка, а затем почти восторг. Совсем не та гамма чувств, на которую рассчитывала Диана.

– Так Маркус был прав! – восхитился детектив. – Помните полицейского, который присутствовал на допросе? Сержант Меркадо сразу заметил ваш акцент. Сказал, так только мексиканцы выражаются. Какая-то мелочь, я не заметил, сам в Штатах недавно… Фидель Флорес? Босс мексиканского синдиката? Да вы шутите, – и Ллойд покачал головой, отставляя недоеденную панцанеллу в сторону.

Диана слабо улыбнулась, откидываясь на мягком диванчике. После сытного обеда стало гораздо легче, но упоминание об отце снова бросило в холодный пот.

– Боюсь, что нет, детектив.

– Так, – посерьёзнел Ллойд, опираясь локтями о столешницу. – Судя по вашему лицу, вы уже подписали себе смертный приговор и смиренно ждёте исполнения. Я же настоятельно рекомендую не торопиться, а прежде рассказать самому неподкованному в подобных вопросах детективу нью-йоркской полиции, что вас так пугает в собственном отце, и почему должен испугаться я. Вы ведь на это рассчитывали, мисс… ну, пусть будет Фостер…

Диана только головой покачала, с сожалением глядя на британского следователя.

– Вы и впрямь совершенно не понимаете, куда попали, мистер Ллойд. Простите, но… как вас вообще взяли в нью-йоркское отделение? Вы же новый человек в городе, а про Фиделя Флореса наверняка слышали только из газет…

– О, это отдельная история, – тут же помрачнел детектив. – Видите ли, я провинился перед отцом.

– О, – сказала Диана.

– Не удивляйтесь, – ещё мрачнее продолжал Ллойд. – Шеф нью-йоркского управления, полковник Лэнгдон – его старый знакомый. И отец ему чем-то должен. Лэнгдону нужен был менталист в отделение, а я, так получилось, находился уже в Нью-Йорке. Можно сказать, отец рассчитался мною. Оговорившись, что это и на четверть не покрывает моего долга перед ним.

– Вы расстроились?

– Наоборот, – заверил детектив. – Теперь у меня есть доступ ко всем архивам, которые помогут мне в поисках запропавшей свояченицы. Правда, времени на поиски с каждым днём всё меньше. Вначале мелкие услуги полковнику Лэнгдону, затем ваш покойный шеф, за которого никто в пятничный вечер не захотел браться, а теперь – вы.

Их взгляды встретились.

– И целый мексиканский синдикат на хвосте, – задумчиво добавил детектив.

Диана промолчала. Всё же Джон Ллойд оказался вовсе не столь наивен, каким старательно себя выставлял. Тогда, в кабинете мистера Бэрроуза, он показался ей другим. И в принципе люди, побывавшие на войне, едва ли остаются простодушными.

Голос, каким Джон Ллойд задал следующий вопрос, глубокий и негромкий, вновь заставил её замереть.

– Как же вы ушли от него?

Диана сглотнула, вновь ощутив привкус пепла и стали. На зубах заскрипел песок, в ушах зазвенел обжигающий ветер Юмы.

– От сеньора Флореса можно уйти только в одном направлении, – тихо проронила она, смаргивая видение безжизненной пустыни. – В могилу.

Джон подождал, пока она соберётся с мыслями, жестом отогнав подкрадывавшегося официанта, который от простого движения пальцами улетел с такой скоростью, словно детектив Ллойд запустил им из пушки.

Впрочем, с лордом-менталистом всякое могло случиться.

– Вы разыграли собственную смерть, мисс Фостер? – подсказал детектив.

Диана неопределённо пожала плечами.

– Полагаю, прежняя я и впрямь умерла в песках Юмы.

– Вы ушли через границу со Штатами через пустыню? – поразился Ллойд, резко выпрямляясь на диванчике. Неосторожно задетая им вилка слетела со стола, но, зависнув в воздухе, послушно вернулась на место.

– Я жила с отцом в городке Хуарес, это почти на границе Мексики и американской Калифорнии, – уточнила Диана. – Мама умерла, когда мне едва исполнилось четыре года, и меня воспитывала дуэнья, которая прислуживала ещё матери. И отец. Сеньор Флорес окружил меня слугами, охраной, убийцами и стенами столь толстыми, что я и не надеялась когда-либо выбраться из-под его опеки. Отец хранил меня как величайшее сокровище – не пользуясь сам, не давая пользоваться другим. Кроме дуэньи, приходящих учителей, священника и некоторых девочек из прислуги, я почти ни с кем не общалась.

– Сеньор Флорес обращался с вами жестоко?

Джон Ллойд не играл в сочувствие – он сопереживал всей душой. Диана почти чувствовала тёплую волну, идущую из самого сердца менталиста. Так вот откуда в нём эта жажда разобраться, защитить, поступить по правде… Это либо идёт изнутри, обезоруживая всех, кто вздумает столкнуть такого человека с прямой дороги, либо попросту срывается, как и любая маска, при первом же порыве ветра.

– Отец был очень добр ко мне, – тихо проронила Диана. – Но только ко мне. Слуги говорили, будто я сильно похожа на маму – может, поэтому… Увы, ни одной фотографии в доме не сохранилось. Я помню её, но глазами маленькой девочки. Уверена, что узнала бы маму с первого взгляда, если бы только увидела вновь.

– Почему же вы хотели сбежать?

Диана невесело усмехнулась.

– Сеньор Флорес не был добрым человеком. Если монстры из сказок и вправду бы существовали, он воплощал бы каждого из них.

Голос дрогнул: вспоминать отца оказалось… страшно. Отца и всё, что его окружало.

– Сеньор Флорес говорил, что я вызываю в нём светлые чувства, – через силу продолжила Диана. – Что я – его спасение. Что на небесах ему будет, что ответить, когда спросят, что же доброго он сделал. Он, мол, укажет на меня, и я стану его билетом в рай. Сеньор Флорес был набожен… и ужасен. Чем добрее он относился ко мне, тем яростнее и беспощаднее он расправлялся с остальными. Чем больше зверств творил, тем ласковее общался со мной. Это было ужасно, – голос сорвался, и Диана закрыла глаза, прижимая ладонь к губам.

Переждав комок в горле, она вновь подняла веки, отметив, что детектив Ллойд успел заказать чайник со свежим чаем и целое блюдце сладостей. Грязную посуду со стола убрали – то ли проворные официанты, кого детектив всё-таки допустил к столу, то ли сам менталист, попросту отправив всё лишнее по воздуху на кухню.

– Я слышал про мексиканские синдикаты, – первым нарушил молчание Джон. – Я ещё не сталкивался лично, но список их подвигов впечатляет. Похищения людей, вымогательства, работорговля, рэкет, наркобизнес, убийства, пытки, кровавые расправы…

– Они не щадят даже младенцев, – обронила Диана, прикладывая пальцы к виску. Зажмурилась, прогоняя настойчивые образы из головы. Дар или проклятие – никогда ничего не забывать?.. – А я смотрела. Отец заставлял… когда бывал не в духе. Он знал, как я страдаю от этих зрелищ, как я по нескольку дней прихожу в себя, и именно поэтому не позволял ни отвернуться, ни уйти. Я смотрела, как в жестоких муках гибнут люди, и ничего не могла сделать… Потом отец просил прощения, ещё один неотъемный атрибут его лицемерия, но тут же добавлял, что я сама виновата. Что требую от него слишком многого. И что я должна привыкать, потому что он не всегда сможет меня защитить.

Детектив Ллойд покачал головой, накрывая её ладонь своей. Неожиданно тёплой и крепкой. Диана вздрогнула, и Джон медленно убрал руку.

– Я оказалась единственным человеком, кого хотя бы иногда слушал сеньор Флорес. Иногда получалось его удержать от запредельной жестокости. Но чаще – нет. Я умоляла его подумать о душе – отец как истовый католик иногда слушал… или делал вид, что слушал… а потом я узнавала, как он расправлялся с очередными жертвами. Сеньор Фидель Флорес был чудовищем, мистер Ллойд… и он любил меня так, как любят чудовища. Лаская, когда взбредёт в голову, и терзая, если я вела себя не так, как он ожидал.

Джон Ллойд молча подвинул ей дымящуюся чашку чая. Вовремя: в горле вновь встал ком. Глотка сделать не получилось бы, но горячая кружка в ладонях успокаивала.

– «Ниньо! Всё, что я делаю, я делаю и для тебя тоже. Если ты – мой билет в рай, то я – твоё царство на земле. Я оставлю тебе такие богатства, что ты купишь всё американское правительство…», – медленно повторила Диана на испанском. – Он так и не понял… Я пыталась к нему достучаться…

– Я встречал таких людей, – мягко обронил детектив Ллойд, позволяя ей сделать большой, судорожный глоток чаю. – Чудовищная ненависть пожирает их изнутри. Они бы и хотели, но уже неспособны получать удовольствие никаким другим способом. Вот и приходится… насыщаться чужой болью… Mal que no tiene cura, quererlo curar es locura…*

*(«Стараться вылечить зло, которое не имеет лечения – это безумие», – исп.поговорка).

Диана удивилась, отставляя чашку.

– Вы говорите на испанском?

– Учил в университете, – коротко улыбнулся лорд Ллойд. – Я хотел говорить на языке матери. Я так и не спросил, женился ли отец на ней по любви или из-за большого состояния. Испанская аристократия – всегда выгодное предприятие…

Диана улыбнулась.

– Угодили?

– Моя мама тоже погибла, когда мне едва исполнилось четыре, – невесело усмехнулся Джон Ллойд. – Это я позже подсчитал. А тогда я просто скучал, но никто не говорил мне, когда она вернётся.

Диана грустно покачала головой.

– Выходит, и у вас выдалось безрадостное детство.

– По крайней мере, я не бежал через мексиканскую пустыню к американской границе, – вежливо отдал пальму первенства детектив. – Как вам удалось?

– Мне повезло, – Диана потянулась за конфетой, пошуршала обёрткой. Есть не хотелось, но зато получилось занять руки. – Отец развязал войну с другим влиятельным человеком и отправил меня подальше от кровавых разборок. Вот только нашу машину взорвали недалеко от границы. Погибли водитель, оба телохранителя и горничная, которую я захватила с собой уже после того, как мы покинули особняк отца. Сеньор Флорес о ней не знал, поэтому решил, что обгоревшее тело принадлежит мне. Меня сочли мёртвой – об этом я узнала из мексиканских газет много лет спустя. Вы можете проверить в Центральной библиотеке, у них есть копия. Ищите «смерть сеньориты Дины Флорес», об этом трубили целый месяц. А о том, какую кровавую баню устроил отец взрывателям – писали ещё полгода.

– Как же вы спаслись? – поразился Джон Ллойд, отставляя собственную чашку. Сочувствие детектива не распространялось на конфеты – рядом с ним громоздилась целая гора обёрток. При этом слушал менталист внимательно, практически не разрывая цепи взглядов.

– Это произошло на заправке, – вздохнула Диана. – Я отлучилась в дамскую комнату, а когда услышала взрыв, всё поняла. Я сбежала через чёрный выход, захватив лишь сумку и бутылку воды. Работников станции, как я читала, застрелили сразу, как взорвали наш автомобиль, так что это, пожалуй, оказалось верным решением… Потому что, мистер Ллойд, к тому моменту я предпочла бы смерть, чем жизнь в безумии, которым окружил меня отец.

– Понимаю.

– Я просто шла, – бесцветно продолжила Диана, опуская руки с чашкой прямо на колени. – Кажется, на третий день я упала и больше не поднялась. Помню, как радовалась, умирая, – Диана слабо улыбнулась, на миг прикрывая глаза. – Ведь я всё-таки вырвалась из рук отца. А небеса меня не пугали – ведь я шла к Господу. Ещё немного – и я бы снова встретилась с мамой…

– Какой ужас, – пробормотал Джон Ллойд.

– Что вы, мне очень повезло, – мягко возразила Диана. – Меня нашли рейнджеры, притом очень скоро. Несмотря на грязь, пыль и порванную одежду я всё-таки показалась им местной: нелегальные иммигранты обыкновенно одеваются иначе, пробираясь через пустыню. Кроме того, я прекрасно владела английским: отец нехотя нанимал мне американских учителей. Я сказала, что не помню, как оказалась в пустыне. Мне совестно, но именно ложь меня и спасла. Меня определили в госпиталь и разослали мои очерки по полицейским участкам. И уже через несколько дней ко мне пришла миссис Фостер.

– Вы жили в Колорадо, – припомнил детектив.

– Да, она забрала меня с собой, – кивнула Диана. – Миссис Фостер признала во мне дочь, сбежавшую из дома два года назад. Разумеется, она понимала, что я – другой человек. Как позже признавалась миссис Фостер, надежд на то, что её Диана жива, у неё почти не осталось, а так, по крайней мере, у неё появлялась я. А я с радостью согласилась: иначе расследование затянулось бы, и меня бы депортировали, как только узнали правду.

– И никто из родни миссис Фостер не раскрыл обмана?

– У неё никого не осталось, а рабочие на её ферме если и поняли, в чём дело, то промолчали. В городке тоже молча приняли выбор миссис Фостер. Шериф, конечно, наведался, но миссис Фостер переговорила с ним сама, и после он ни разу нас не беспокоил. Магия американских городов, мистер Ллойд, в том, что если тебя принимают, то всем сердцем. Миссис Фостер любили и желали ей лучшего. Если ей становилось легче, когда она называла меня Дианой, люди только радовались. Я тоже.

– И вас так просто приняли? – не поверил Ллойд. – Обычно люди в маленьких городках… подозрительны к чужакам.

Диана грустно улыбнулась.

– Но я не была чужой, – пояснила она очевидное. – Для них я стала Дианой Фостер. Внезапно вернувшейся блудной дочерью Сесилии Фостер.

– Вы заняли брешь, – восхитился Джон Ллойд. – И людям оказалось всё равно, что пустое место занял другой человек. Удивительная психология!

– Это оказалось удачной идеей, – с лёгкой грустью проронила Диана. – Миссис Фостер получила любящую дочь, а я обрела вторую мать. Сесилия вкладывала в меня даже больше, чем в настоящую Диану. Это она настояла на местном колледже, она оплатила образование, она покупала мне лучшие платья, выплескивая любовь, которую не могла отдать дочери… Я бы погибла без неё, – просто завершила Диана.

– А затем вернулась настоящая Диана? – догадался детектив.

– Миссис Фостер отказалась её принять, – погрустнела Диана. – За семь лет, что мы провели вместе, мы очень сроднились, а миссис Фостер давно похоронила прежний образ в памяти. Клянусь, я ни разу не использовала для этого способности менталистки, – быстро оговорилась Диана. – Вероятно, я просто оказалась лучшей дочерью, чем законная наследница. Ведь я очень старалась не доставлять проблем. После жизни с сеньором Флоресом это оказалось несложно. И вдруг – воскрешение… ворох неприятных эмоций и дурных воспоминаний. Девушка, явившаяся на порог родной фермы, угрожала скандалом и полицией…

– И миссис Фостер отправила вас подальше?

– Чтобы не навлечь беды, – кивнула Диана. – Отдала мне документы дочери, чтобы я устроилась на новом месте, и велела найти настоящую семью. И я уехала так далеко, как могла. К тому времени я уже узнала, что меня… что сеньориту Дину Флорес считают мёртвой, а потому… расслабилась, полагаю. Перестала прятаться в глуши. В Нью-Йорке я собиралась заработать на билет в Лондон и отправиться в другую страну – как можно дальше от прежней жизни. А ещё потому, что мама была англичанкой…

– Неужели? – восхитился детектив.

– Так дуэнья говорила, – смутилась Диана. – Но она часто путала. Мама и впрямь говорила на английском, но едва ли была англичанкой. Говорят, я на неё похожа; а где вы встречали черноволосых и черноглазых англичан?

Детектив Ллойд возмущённо выпрямился и ткнул себя в грудь. Диана рассмеялась.

– И всё же это скорее исключение, чем правило, мистер Ллойд.

– Спорно, но допустим, – отмахнулся детектив. – Последний вопрос, мисс Фостер: вы так часто называете сеньора Флореса по имени…

– Вы правы, это нарочно, – вздохнула, не разжимая губ, Диана. – Я подозреваю, что сеньор Флорес – не мой отец.

– Потому что…

– Потому что я не встречала ни одного менталиста среди мексиканцев, и сеньор Флорес совершенно точно им не был. Мама тоже не владела ментальной магией. А я, так уж получилось, не сумела скрыть проснувшихся способностей от отца. И он вначале разгневался, а затем словно задумался. И стал беречь меня ещё пуще. А ещё… дуэнья говорила, что мама уже носила во чреве, когда сеньор Флорес привёз её в Хуарес. Конфузы случались до браков, разумеется…

– Но слишком много сомнительных моментов, – кивнул детектив. – Понимаю.

– Я тоже понимаю, – вздохнула Диана, разглаживая юбку на коленях, – что вы ничем не можете мне помочь. Не имеете таких полномочий. Я – нелегальный иммигрант…

– Это Дина Флорес была бы нелегальным иммигрантом, – усмехнувшись, поправил детектив Ллойд.

– Пусть так… но я живу по чужим документам. А ещё я незарегистрированный маг. И поверьте, я очень сознательный человек и ни разу не использовала собственных способностей во вред. Да и во благо, к сожалению, тоже… не так часто, как могла бы…

Джон Ллойд выпрямился, скрестил руки на груди, разглядывая её так, словно впервые увидел.

– Давайте конкретнее, мисс Фостер. Что вы можете, как менталистка?

Диана беспомощно развела руками.

– Я бы показала вам, но, боюсь, в вашу голову мне не залезть. Я мало знаю о теории ментальной магии и о способностях современных менталистов, поэтому, полагаю, я умею не так уж много. Я вижу чужие образы в сознании других людей. Вижу всё, что видели они. Люди же видят мозгом, а не глазами, – виновато улыбнулась менталистка. – Поэтому я легко считываю всё, что с ними происходило. И могу показать эти события… ретранслировать… другому человеку. А ещё я могу удалить некоторые воспоминания или изменить их так, чтобы они не казались тяжёлыми. Многим это нужно. Большинство ломает себя изнутри именно потому, что внутренняя боль не даёт покоя. Удалив опухоль чёрных мыслей, можно подарить таким людям жизнь с белого листа. Без груза потерь и тяжёлых решений. С их разрешения, разумеется, – тут же оговорилась Диана. – И очень осторожно.

Поражённая тишина стала ответом.

Джон Ллойд рассматривал её с восхищением, жадностью и… завистью? Лорд-менталист… завидовал ей? Глупости, это только кажется.

– Отец многое бы отдал, чтобы я умел так же, – почти ревниво выдохнул наконец детектив. – Диана, вы… удивительная девушка! Вы понимаете, на что способны? Манипулировать людьми на самом базовом, образном уровне… Это то, чем менталисты прошлого выигрывали целые войны!

– Я читала об этом, – улыбнулась Диана. – Но менталисты прошлого умели делать это на расстоянии. А мне нужен физический контакт. Без него очень трудно.

– Но возможно?

– Но трудно, – рассмеялась Диана, чтобы не огорчать детектива-менталиста ещё больше.

Джон Ллойд резко поднялся из-за стола, порывисто застёгивая пиджак.

– Вот теперь я точно хочу, чтобы на вас взглянул Вольф, – решительно заявил детектив. – И если вы мне сейчас не соврали – а вы не соврали, я всё-таки не худший менталист в мире – то вы поможете мне решить дело Бэрроуза в считанные минуты. Я прав или я прав?

Диана тоже поднялась, не скрывая улыбки: энергичность и решительность Джона Ллойда заражали и очаровывали.

– Я постараюсь. Но…

– С бумагами я разберусь, – пообещал Джон Ллойд, помогая ей накинуть пальто. – И с сеньором Флоресом тоже. Вы теперь под моей защитой, мисс Фостер.

Наверное, подобное заявление от лорда-менталиста, да ещё и законника, многого стоило. Вот только обрадовалась Диана совсем не поэтому. И от этого стало тепло и совестно одновременно. Ведь не может же она испытывать подобные чувства к женатому мужчине!

– Диана, – разрешила она, улыбнувшись, когда Джон Ллойд задержал на ней взгляд.

– Джон, – серьёзно кивнул детектив, завершая знакомство.

ГЛАВА 6. Любовь к ближнему

«Важно не наказать виновного, а предотвратить его последующие преступления».

Джон Ллойд

В рабочие дни Диана вставала не позже пяти, чтобы собраться без спешки, нанести макияж, завить непослушные пряди в приличную причёску, приготовить завтрак и ланч, который обыкновенно брала с собой. Даже крошечные ресторанчики в Мид-Тауне, среди царства офисов и небоскрёбов, оказались Диане не по карману, так что подобные приготовления сильно выручали.

Этот понедельник отличался от предыдущих хотя бы тем, что у неё, по всей вероятности, уже не было работы. Поэтому, как минимум, поесть ланч на уютном подоконнике приёмной у неё не выйдет. Кроме того, Диана абсолютно не подготовилась к новому дню: новые апартаменты, пусть и роскошные, всё-таки оставались чужими, и Диана ещё не обжилась в них за прошедшие сутки настолько, чтобы сделать стратегические запасы еды. Поэтому громкий призыв донны Филомены, собиравшей всех жильцов на завтрак, оказался очень кстати.

– Veloce, più veloce!* – подгоняла итальянка, суетясь вокруг усаживавшихся в столовой жильцов. – Servire più velocemente, pronto!** – одновременно прикрикивала она на прислуживавших детей.

*(Быстро, быстрее!)

**(Подавайте быстрее, живо! – ит.)

Диана не заставила звать себя дважды. На завтрак подавали эспрессо, заменив традиционные круассаны сицилийским бриошем. По вкусу тот напоминал обыкновенную булочку, вот только есть его полагалось с гранитой – фисташковым или фруктовым сорбетом. Подглядев, как уминают бриошь младшие дети донны Филомены, Диана тоже наловчилась отламывать маленькие кусочки от сдобы, окунать их в граниту, а уже затем отправлять в рот.

Донна Филомена, зорко выцепив самую голодную гостью за столом, пододвинула ей блюдо с пышной, обильно сдобренной оливковым маслом фокаччей, и плеснула ещё эспрессо в опустевшую чашку.

Диана стало неудобно, всё-таки жильё и пансион она так и не оплатила, а спросить у донны Филомены при всех не представлялось возможным. Жильцы после завтрака резво разбежались, торопясь успеть на ранние поезда и паромы, а донна Филомена исчезла на кухне, так что Диане стало неловко отрывать хозяйку от утренних дел. Положив себе непременно связаться с доном Медичи и уточнить насчёт деликатного вопроса оплаты, Диана покинула столовую, тоже торопясь на утренний поезд. Сколько времени занимала дорога из Бруклина в Мид-Таун, она даже приблизительно не представляла, а опаздывать к началу последнего, но всё-таки, в теории, рабочего дня, Диана не хотела. В конце концов, сегодня её ждёт расчёт.

Джон обещал подъехать в офис «Ангелов Бэрроуза» к полудню, ему требовалось забрать из департамента ордер на ментальное обследование подозреваемых, а также разрешение на привлечение третьих лиц к расследованию.

– Америка – страна бюрократии, – возмущался по телефону детектив, позвонив Диане в пансион поздним вечером. – Прошу вас, Диана, будьте осторожны. Ваша подруга, мисс Каррера, точно не знает, где вы работаете?

Кира не знала, Диана никогда не уточняла ни названия фирмы, ни адреса, по которому работала у Бэрроузов. Поэтому Мачете никак не смог бы её найти – разве что вновь столкнувшись с ней на улице.

И всё же Диана поминутно оглядывалась, находясь на станции метро, затем – забившись в угол переполненного вагона, и в конце концов – торопясь по Пятой авеню к сорок седьмой улице.

В холл офисного небоскрёба она вбежала, запыхавшись, и радостно улыбнулась консьержу Эдди:

– Доброе утро!

– Доброе, мисс Диана, – расплылся в улыбке тот. – А ваши уже все в сборе!

– Неужели? – замерла Диана, бросая растерянный взгляд на часы в холле. – Какой ужас, уже начало десятого!

– Не переживайте, им и без вас есть, чем заняться, – махнул рукой консьерж. – Миссис Бэрроуз затеяла переезд, грохот на все этажи! Уже звонили с шестого и даже пятого, жаловались на шум. «Ангелы» съезжают, а виноват, конечно, Эдди!

Диана сочувственно покачала головой, подлетая к лифту. Консьерж оказался прав: весь седьмой этаж ходил ходуном. По коридору пролетали носильщики с ящиками, хмуро разглядывал поле работ мистер Дэвис, уныло тыча шваброй в грязные разводы на полу, и звенел на весь коридор громкий, уверенный голос миссис Бэрроуз:

– Сносите к чёрному входу, в проулке стоит грузовик!

Выглянув из приёмной, миссис Бэрроуз столкнулась взглядом с застывшей посреди коридора Дианой и обрадовалась:

– А, вы уже тут, мисс Фостер! Чудно! Помогите мне с этими коробками!